Мистические места Крыма: ТАШ-ДЖАРГАН
Аномальные зоны Крыма

Авг
23
2012



Время и вечность. Оно течёт и застыло здесь в «каменной расселине», так трактуют перевод топонима Таш-Джарган. Вечная жизнь, где наше время её маленькая часть. Здесь обитали тавры, загадочный для нас народ, но горы у нас единые. И мы сроднились духом с ними даже через этот скальный мыс, ведь строения тавров тут повсюду. Для нас они дороги и ценны. Тавры оставили значительный след в истории Крыма. И он нужен вечности. Хотя жизнь тавров, о которой знаем очень мало, переплетается с нашей, ведь мы тоже причастны к вечности своим временем.

Мы пришли сюда, чтобы увидеть сей укромный и удивительный уголок природы, избранный таврами для своей жизни. Сильный восточный ветер крутил и прямо сбивал с ног. А может, мы нарушили покой тавров и они попросили защиты? Есть невидимые силы на земле Крыма, а мы крепко связаны с Родиной. Они скрыты от глаз, но движение их постоянны, как течение воды, как полёт облаков, как свет солнца. А если это маленькое испытание или проверка, не убежим ли сразу от холодных и крепких порывов, плюнув на всё и оберегая своё благодушное состояние? Это общий с ними дом, и прошлое тавров нужно нам.

Таш-Джарган привлекал тавров, как удобное убежище, надёжно защищенное с трёх сторон естественными и неприступными обрывами. А с севера, где раскинулся открытый подход по плато, тавры соорудили оборонительную стену, толщиной до четырёх метров, сложив насухо из больших каменных обломков. В густоте подрастающего леса разбросаны загадочные древние руины. Археолог А.А.Щепинский, с ним я работал в экспедиции по изучению Красной пещеры, отыскал здесь больше десятка кромлехов. Это благодаря таврам южную часть Крыма греки назвали Гаврикой. Ещё и сегодня можно увидеть остатки могучих следов тавров в виде крепостей эффектно вписывающихся в отроги скал, некрополи из каменных ящиков (дольмены), мегалитические каменные обелиски (менгиры), круговые святилища (кромлехи), родовые святилища в пещерах. Я перебираю в памяти все исторические данные о таврах. Всплывает древнегреческая эпитафия, найденная в Крыму:

Здесь лежит муж
Его любили женщины
Был он родом тавр
А звали его Никон…

Ветер усиливался, бежавшие облака сталкивались, скучивались, строя высокие замки и воздушные дворцы. Ветер смешивал пласты воздуха древние и современные, ведь в архитектуре волшебные измененья — встаёт гигантоглыбая кладка крепостных стены Харакса на мысе Ай-Тодор и Лимен-кале под Симеизом, сооружённых тружениками-таврами. Небо хранит память о душах всех народов, проживавших на земле. И он явился пред мной — тавр Никон. Невысокого роста, но коренастого и крепкого сложения, красивое лицо, продубленное солнцем и морозом, светилось восторгом жизни. Длинные волосы волнами ниспадали на плечи. Небольшая вмятина на лбу — удар камня или лапы хищного зверя? На плечах шкура медведя, указывает на сильного и смелого охотника. Лик суров и мужествен, но с лица не сходит счастливая улыбка. Чему он постоянно улыбается? Радуется всему на свете, как малое дитя, и благодарно мигает синими и ясными глазами.

- За что тебя гак любили женщины, что даже имя твое упоминается в эпитафии греков?

Никон опять улыбнулся счастливой улыбкой, будто расцвёл перламутровым прицветником асфоделии среди благоухающих лугов Таш-Джаргана.

- Я помогаю им творить посуду из глины! — гордо ответил Никон, точно совершил геройский поступок. — Хочешь, покажу?

- предложил древний охотник и любитель ручного искусства. И мы отправились на восточный край плато. Здесь, на скальной поверхности, зияла огромная /дыра вскрытой пещеры Тешкли-Коба ( дырявая пещера ). Я опасливо заглядываю в черную преисподнюю, ожидая увидеть шаманский «танец скелетов», но там глубокое и светлое каменное дно, играющее солнечными зайчиками.

- Рядом тропинка! — показал Никон, обутый в кожаные мокасины с мехом внутрь и перевитые лиановыми «верёвками». Быстро спускаемся и будто входим в воздушный, куполообразный грот- «бутыль» с обвалившейся одной стенкой. Когда-то здесь с взрывной силой и скоростью вырывался фонтан артезианских вод, выточивших в крепких нуммулитовых известняках обширный и высокий зал, так похожий на величественный объём христианского храма.

Никон почтительно и низко поклонился, совершая свой обряд поклонения Творцу, за грандиозное природное изваяние.

Дальше путь шёл под шершавыми и мягкими обрывами.

- Глина — наша радость! — с пафосом воскликнул Никон. -Из неё мы делаем посуду, лечим раны, замазывая глиной, пьём глиняную воду и сохраняем молоко, бросая в сосуд кусочек глины. Есть также глина для мытья. В глине сила земли! Она впитывает её от солнца, воздуха и воды.

Мы очутились в небольшом гроте, где в каменном очаге горел огонь. Три таврки ногами месили глину в естественной чаше. Никон с удовольствием присоединился к ним, только вручную стал лепить сосуд , ведь гончарного круга люди ещё не знали. Тщательно мял податливый кусок глины и мастерски выкладывал днище и круглые стенки сосуда. Всё тепло души и сердца вкладывал в творческое произведение, словно в живое творение. Рядом уже стояли готовые изделия: кувшины для воды, горшки для хранения зерна, жаровни и культовая керамика для жертвопри-ношений и омовений. Примитивного и грубого исполнения с красновато-коричневым и черным цветами. На стенках выполнены орнаменты из прямых и ломаных линий, начерчены треугольники, ромбы, выдавлены точки, ямочки. На своём культовом сосуде мастер расписал двойной круг с лучами — это солнце, зигзагообразные линии изображали молнии, а капли дождя застыли ямочками.

- От этих сил природы зависит наш урожай! — пояснил свой рисунок Никон. — Это моё им поклонение и выражение любви!

Вылепленный культовый сосуд водрузил в деревянную рогулю и поставил её в красные и карминные угли, где глина стала обжигаться, раскаляясь и застывая крепким туловом. Затем мастер ещё тщательно лощил священный сосуд. Потом, уже в наши дни, осколок чернолощёного сосуда с прекрасным ритуальным рисунком найдёт археолог Аскольд Щепинский.

Солнечный и резкий свет дня чётко прочерчивал утёсы Таш-Джаргана, глубокими тенями топил ущелья, а белые скалы покрывал розовым обрамлением. Дух и движение жизни тавров чувствуется здесь в каждом штрихе, детали и обводе, выполненными искусным Творцом. Ко мне пришло странное желание обнять этот кусок земли и сжимать, как любимую плоть. Как жен-щину-таврку с зелёными волосами и голубыми глазами.

Давно стою один на плато. Только легкая тень тавра Никона грустно гуляла средь аефоделиновых лугов. Даже в печальном расставание он продолжал любить и испытывал радостное упоение при встрече с дорог им местом (Гаш-Джарганом), будто родина поцеловала своего сына. Но скоро Никон по радуге ушёл в воздушные небесные чертоги. И стали его мысли облаками, а дыхание ветром. Только тело осталось лежать в земле. Будь благословен тавр Никон.

Лит.: Мистические места силы Крыма / Владлен Авинда