160 лет назад родился английский драматург ирландского происхождения Джордж Бернард Шоу (26 июля 1856 — 2 ноября 1950).
И ровно 85 лет назад, в июле 1931 года, Бернард Шоу приехал в СССР, чтобы отпраздновать В Москве свой 75-летний юбилей. 
____________
Спустя год американский писатель Генри Вэдсворт Лонгфелло Дана/H.W.L.Dana (1881-1950) рассказал об этом визите в очерке «Shaw in Moscow» в журнале «The American Mercury». 
Вот несколько любопытных фрагментов из этого очерка.
*
«Shaw in Moscow».

«С тех пор, как Бернард Шоу вернулся из Москвы, он проводит, так называемую, десятилетнюю лекцию о пятилетнем плане. По этому поводу говорят, что после многих лет представления других дураками, Шоу, наконец, и себя выставил дураком.
Одним кажется, что сегодня Шоу демонстрирует верх цинизма, другие – что это мальчишеский энтузиазм.Однако, увлечение Шоу социализмом вызывает, скорее недоумение, чем ужас.
Возможно также, что причина такого недоумения – в несоответствии отчетов о его пребывании в России, напечатанных в Америке и Великобритании.
Потому следует проследить эволюцию его впечатлений во время девятидневного визита в Россию, когда Россия удивляла Шоу, а Шоу – Россию.

*
Когда же поезд, прибывая на вокзал, замедлил ход, они увидели в узком проходе двери вагона высокого худого мужчину в коричневом костюме, с коричневыми матерчатыми перчатками и с коричневой фетровой шляпой, которой он махал в воздухе в ответ на приветствия. Его борода уже не была рыжей, как у Мефистофеля, в ней была седина, и напоминал он теперь доброго Санта-Клауса. На его здоровом порозовевшем лице сияла улыбка гения. Его голубые глаза сверкали. Он как будто говорил: «Ну, вот и я, наконец. Вы мне нравитесь!» Все сомнения исчезли. Шоу был другом среди друзей.

Через толпу мы пробрались к гостинице Метрополь, где и разместили делегацию. Отсюда, приняв ванну и немного причесавшись, Шоу попросил отвезти его к Мавзолею. Он долго стоял у гроба. Было забавно — встретились два величайших ума своего времени, один – в политике, другой – в литературе, в жизни и в смерти они предстали друг перед другом.

Наверное, ни один иностранец не стоял так долго у гроба Ленина. Позднее, Шоу прокомментировал черты, которые он рассматривал: “Чистейший интеллектуал”
Описывая руки, он отметил, что совершенно очевидно, эти руки никогда не работали.
На что леди Астор ответила “Он же не пролетарий, он аристократ”. Чему Шоу тут же возразил: “Вы хотели сказать, интеллектуал, а не аристократ”. На что леди Астор ответила: «Это – одно и тоже».
И мы все поняли, что для нее это, действительно так, только аристократ мог быть интеллектуалом.
Она любила пользоваться таким парадоксом во время своего визита. Когда ее знакомили с каким-нибудь большевистским лидером, она говорила: «Вы не рабочий, Вы - аристократ». Очень часто это срабатывало, и человеку льстило, что английская аристократка считала его аристократом, хотя в пролетарских кругах ничего хорошего такое сравнение ему бы не принесло.
*
От мавзолея Шоу пожелал пойти в Кремль… Когда ему показали вид из Кремля на Храм Спасителя, который разбирали на части, Шоу сделал вид, что он шокирован и воскликнул: «Вам нужен не экономический пятилетний план, а эстетический».
Однако, когда они показали ему, как бережно они сохраняют церкви более ранних периодов , тринадцатого, четырнадцатого веков, кресты на соборах и двуглавых орлов на кремлевских башнях, Шоу повел себя по-другому.
“Вы, русские, совершенно непоследовательные революционеры. В Англии Генри VIII и Кромвель в Ирландии сделали гораздо больше, разрушая монастыри. Мы, англичане, действительно, революционеры. А вы – полуреволюционеры”.
*
Войдя в зал Дворца Съездов, Шоу попросил разрешения попробовать акустику зала и взобрался высоко на трибуну. Услышав крики: “Речь! Скажите речь!”, он поднял голову, открыл рот…мы все ожидали слов…но он удивил нас, выдав мелодичный йодль без слов, которым пользуются сплавщики на реках.
Леди Астор тоже не осталась в долгу. Она взошла на трибуну и начала речь: «Я – консерватор. Я – капиталистка. Я против коммунизма. Я думаю, что вы все ужасны».
Спускаясь с трибуны, она сказала мне: “Такое звучит здесь первый раз”. Однако, похоже, они не расстроились, им понравилась её отвага.
*
В конце дня, когда некоторые из нас уже пыхтели от усталости и предлагали вернуться в гостиницу, “чтобы не утомлять мистера Шоу”, было очевидно, что устали ОНИ, а не ОН.
Все девять дней пребывания он был неистощимо любопытен, и он настаивал на том, чтобы мы смотрели те места, которые именно он хотел посмотреть.
*
На следующий день Шоу захотел посмотреть на тюрьмы и поехал в Болшево, в колонию для беспризорников, которая находится в ведении известного ГПУ …
Шоу попросили выступить. К большому недовольству охранников и к великой радости мальчишек Шоу сказал:
«Когда я был мальчишкой, я тоже воровал. Но я воровал так хитро, что меня никто не поймал. Вор – не тот, кто ворует, а тот, кого на этом поймали. Все вы – должно быть, плохие воришки. За границей тысячи преступников разгуливают на свободе, совершая мелкие и тяжкие преступления. Они еще не пойманы только потому, что они это делают по-хитрому. Однако, придет время , и их тоже поймают»
Потом Шоу захотел увидеть советский суд и, побывав на заседании Народного суда, пришел к выводу, что суд нацелен не на наказание, а на перевоспитание нарушителей закона. И он заявил: «Вы называете это Народным Судом, но его нужно назвать Народной школой».
*
На обеде у Халатова, председателя правления Госиздата, Шоу попросили выступить. Он с хитрыми искорками во взгляде спросил: ”А есть здесь издатели?”, почти половина присутствующих на обеде подняла руки. “Очень плохо, — сказал он – Писатели не могут свободно говорить в присутствии издателей. Издатели обычно хорошие бизнесмены , и они эксплуатируют писателей, которые обычно бизнесменами не являются.”
“Но у нас все по-другому”, — возразил ему Луначарский — “Писателям много платят, и это они эксплуатируют издательства”.
“Тогда -хорошо, — сказал Шоу, я приеду сюда и буду здесь жить”.

Леди Астор попыталась возразить, что советские писатели не свободны так, как были бы свободны в демократической стране. Однако, Шоу перебил её, заметив: «По крайней мере, они свободны от иллюзий о демократии».
И русская аудитория оценила его иронию больше, чем сама леди Астор.

Леди Астор попыталась продолжить: ”Я свободно могу оставить свой дом на слуг и приехать в вашу страну».
Ей возразил Радек: «Вы-то свободны, а Ваши слуги?”
Луначарский попытался сгладить обстановку и задал вопрос Шоу, прислушиваются ли к писателям-социалистам в Англии? На это Шоу ответил: «Прислушиваются, но только потому, что у нас с Уэллсом есть деньги»
«Глупости! Вы сами знаете, что это – глупости!» — воскликнула леди Астор
Шоу повернулся к ней и ответил: «Леди Астор, вы же сами знаете, что вы бы не пригласили меня в свой загородный дом, если бы я был нищим»
Писатели заулыбались

Шоу продолжал: «Киплинг, конечно, империалист. Но Уэллс ненавидит буржуазию»
Кто-то решил разрядить обстановку, заявив: «Во всяком случае, Вы, мистер Шоу, друг русского народа” Однако, и тут Шоу не доставил удовольствия. “Нет!, -закричал он. Я не являюсь ничьим народным другом. Я оставляю за собой право критиковать любой народ, в том числе и русских». И он улыбнулся, несмотря на суть сказанного, крайне дружелюбно.
*
На киностудии Шоу записывал речь о Ленине. Он начал ее с приветствия: “Ваше Величество, лорды, господа, товарищи…” Когда русские его спросили, почему именно в Советском Союзе он начал речь с приветствия из Величеств, он ответил: «В мире осталось не так много королей, они могут заинтересоваться звуковыми фильмами. Я был достаточно вежлив, чтобы включить обращение к ним».

В своей речи Шоу, сравнивая погребение Наполеона в Париже и Ленина в Москве., сказал: “Я не знаю, будет ли еще такой человек, которому будет придаваться в будущем такое же значение, как Ленину. Если начатый Лениным эксперимент удастся, начнется новая эра. Если он не удастся, я покину этот мир в печали. Однако, если будущее таково, как его видел Ленин, мы должны радоваться ему и бесстрашно смотреть вперед.”
*
Выступая в Колонном зале Дворца профсоюзов, …Шоу дальше рассказал о том, насколько преувеличены слухи о тяжелой жизни в России. Он комично рассказывал, как всхлипывающие родственники собирали их в дорогу, нагружая их корзинами еды, подушками и палатками, и что все эти вещи пришлось выбросить за ненадобностью из окна поезда, и теперь они валяются вдоль всей железной дороги.
Он также говорил о том, что по Марксу революция должна была произойти в индустриально развитой стране, и английским рабочим должно быть стыдно, что не они оказались ведущими. Когда будет выполнен пятилетний план, Запад будет вынужден идти за Россией.
*
Шоу встречался с Горьким, Станиславским, с Крупской, от визита к которой осталась под впечатлением даже леди Астор. В последний вечер перед отъездом, Шоу был приглашен на встречу со Сталиным, встречу, которую он особенно требовал организовать, и в которой никто ему не решился отказать.
Обычно иностранцам Сталин уделял не более двадцати минут. Однако, Шоу вернулся восторженный, правила изменились, и Сталин провел в беседе с Шоу два часа двадцать минут.

Репортеры сразу же окружили его, пытаясь выяснить подробности этой встречи. Однако, Шоу лишь хитро сказал: “Я Вам расскажу кое-что о Сталине: у Сталина черные усы”.

Уже позднее он рассказал: «Я ожидал увидеть русского рабочего, а увидел грузинского джентльмена. Он не только сам был прост, он сумел сделать так, чтобы бы и нам было с ним просто. У него хорошее чувство юмора. Он вовсе не злой, но и не легковерный»
Сталин дал понять, что нет нужды говорить с ним о России, потому что, учитывая его положение, чтобы он не сказал, это будет принято как предвзятость. А потому, он воспользовался возможностью поговорить об Англии. Он говорил о трех личностях – Кромвеле, Чемберлене и Черчилле.

Кромвель, казнивший короля и создавший республику, кажется, был его любимцем. Он все время его цитировал, вспоминая цитату “На бога надейся , но порох держи сухим”, хотя первая часть этого высказывания вряд ли его занимала. От Кромвеля он перешел к Чемберлену и Черчиллю, их враждебности к Советскому Союзу.
Шоу пытался убедить Сталина не быть таким пристрастным к Черчиллю, убеждая, что тот уже – отживший политик. Сталин, напротив, был о нем высокого мнения и верил в то, что Черчилль намеренно разжигает войну против Советов.
«Ни один интеллигентный человек не поверит тем глупостям о Советском Союзе, которые говорит Черчиль”, — сказал Сталин.
Шоу ответил: «Возможно, Черчиль – не интеллигентный человек» и предложил пригласить Черчилля в Россию, чтобы тот “спустил пар”. С этим предложением Сталин, похоже, согласился.
*
На прощальном ужине Луначарский заявил, что за девять дней посещений Шоу понял больше, чем некоторые иностранцы за девять месяцев.
По возвращении домой Шоу атаковали журналисты, пытаясь получить хоть один негативный отзыв о Советской России. Но Шоу не предоставил им такой возможности.
В Берлине отвечая на вопрос об отношении к Сталину, Гитлеру, Шоу сказал: «Сталин –гигант, остальные политики – пигмеи».
Отвечая на вопрос о том, не творится ли в России хаос, по сравнению с другими странами, Шоу ответил: “Россия наводит в стране порядок, другие страны лишь валяют дурака”.
*
В Англии Шоу называли Плейбоем Западного мира, после поездки в Россию его стали называть Плейбоем Восточного мира. Он твердил, что в России все хорошо, а в Англии все плохо, и нужно как можно быстрее последовать примеру России. Сравнивая Россию и Америку, Шоу признавал, что в обеих странах существует зло, но, если в России оно отступает, то в Америке оно наступает.
Нападающие на писателя критики все время повторяют, что его нельзя воспринимать всерьез. Однако, горечь, с которой эта фраза произносится, говорит, что Шоу все же воспринимается всерьез.
*
Тем не менее, Шоу продолжает свою старую игру, он провоцирует людей на размышления. Чем более нелепы его высказывания, тем более они вызывают обсуждения.

Рожденный и воспитанный протестантом среди католиков в Ирландии, живущий, как ирландец среди англичан, в Англии, пуританин среди эстетов в театральном мире, прогрессист среди консерваторов в политическом окружении, он всегда атаковал мир, в котором он жил.

В Советском Союзе он оказался весьма закаленным , чтобы не поддаваться коммунистической пропаганде, по возвращении же домой он дал отпор и контрпропаганде капиталистического мира. Точно так же, как он потешался над крайним проявлением энтузиазма в Советской России, он высмеивает и врагов Советского Союза».

(Журнал «The American Mercury», 1932 г. Фрагменты очерка «Shaw in Moscow», автор H.W.L. Dana).