Из манифеста Союза Революционных Социалистов.  (есть  что-то живое; не поняли еще, где искать "пролетариат" - его как социальной группы нет, ищут "классовую борьбу" -
см.: 1. http://www.alternativy.ru/ru/node/1923  2. http://www.alternativy.ru/ru/node/1959)

Капитализм в СССР

Часто враги социализма и его мнимые друзья, подразумевают под социализмом то, что было в Советском Союзе. Однако реальным содержанием «строительства социализма» было строительство капитализма, под красными знаменами и с пением «Интернационала» шел процесс первоначального капиталистического накопления, отделения непосредственного производителя от средств производства и превращения вчерашнего крестьянина или ремесленника в наемного рабочего на капиталистическом производстве, процесс превращения аграрной полуфеодальной экономики в экономику индустриальную буржуазную. Точно также обстояло дело в других псевдосоциалистических странах (Китай, Восточная Европа, Куба и.т.д.)

В СССР и подобных ему странах власть принадлежала эксплуататорскому классу государственной буржуазии, а трудящиеся оставались лишенными власти и собственности наемными рабами, эти страны не были социалистическими, но являлись обществами государственного капитализма, наёмного труда и господства товарно-денежных отношений.

Будучи капиталистическим государством, Советский Союз вёл империалистическую политику, его борьба против «западного империализма» была лишь борьбой за свою сферу интересов, борьбой советской государственной буржуазии за своё право неограниченной эксплуатации трудящихся масс. Так называемая «Великая Отечественная Война» была войной империалистических хищников за власть над трудящимися массами. После «Великой победы» трудящиеся массы СССР, не ставшие рабами немецкого фашизма, остались рабами своих собственных эксплуататоров. В войне победил не народ, а эксплуатирующее его государство.

Классовая борьба в СССР не прекращалась. Пролетарские восстания рабов ГУЛАГа заставили правящий класс отказаться от массового использования рабского труда, именно пролетарские выступления конца 50-х -начала 60—х годов (Темиртау, Новочеркасск, Краснодар и.т.д.) заставили «советскую» буржуазию отказаться от драконовских методов эксплуатации сталинских времён и пойти на введение социального государства.

Как и всякая реформа, победившая реформа оказалась побочным результатом проигравшей революции. Эта брежневская реформа достроила в СССР начавшее возникать еще при Хрущеве «государство социального обеспечения» (welfare state), которого и в помине не было при Сталине, и которое было затем уничтожено при Ельцине и Путине.

За бесплатное и относительно общедоступное образование (при Сталине оно было платным) и лечение, за относительно не тяжёлые условия труда, за достаточную для жизни пенсию (при Сталине колхозники не получали её вообще, а у рабочих она была чисто символическая) – за всё это трудящиеся бывшего СССР должны были благодарить не своих поработителей, а нагнавших на последних великий страх бунтарей Новочеркасска и Темиртау.

Однако нарастающий кризис мирового капитализма и его составной части – капитализма в СССР – привёл к отказу эксплуататоров от классового компромисса и к краху «социального государства» брежневских времён. Оно рухнуло вместе со всем Советским Союзом. Причиной распада Советского Союза и деградации капитализма на всей его территории, отброса трудящихся в пучину нищеты и деградации стала не злая воля Горбачёва или ЦРУ, а объективная логика капитализма, никуда не исчезнувшего в СССР.

Хаос рынка (хоть и ограниченный государственным регулированием) никогда не исчезал в СССР, который так и не стал экономически единой корпорацией и сохранял автономию предприятий.

Хозяевам этих предприятий стало тесно в обруче «государственного капитализма», и фактические собственники – государственная буржуазия (министерства, ведомства, директора и.т.д.) решили повысить норму прибыли, отказавшись от «социального государства», которое держалось на государственных инвестициях.

СССР никогда не освобождался от власти мирового рынка, а начавшиеся в 70-е годы затяжной кризис капитализма толкал буржуазию во всех странах, в том числе и в «Восточном блоке», к отказу от компромисса с трудящимися, к тотальному наступлению, чтобы восстановить падающую норму прибыли. Далёкий от того, чтобы опровергнуть материалистическое понимание истории, «крах коммунизма» доказал правоту фундаментальных идей революционного социализма. Он доказал невозможность социализма в отдельно взятой стране, невозможность пути к социализму посредством рыночных отношений, неустойчивость любого классового компромисса.

Диалектика революции, реформы и реакции при капитализме, по общему правилу, такова. Из страха перед революционной борьбой пролетариата буржуазия идет на уступки, на социальные реформы. Эти уступки, войдя в жизнь, развращают пролетариат, приучают его к «социальному миру» и классовому компромиссу, вселяют иллюзии, будто с буржуазией можно договориться по-хорошему. Революционная борьба пролетариата идет на спад, после чего буржуазия, утратив страх перед революцией, не видит надобности в сохранении реформ, забирает сделанные прежде рабочему классу уступки. А пролетариат, отвыкший от непримиримой классовой борьбы и привыкший к благодушному компромиссу, оказывается перед лицом наступления буржуазии обезоруженным и беззащитным…[5]

Современная пролетарская борьба

Ликование мировой буржуазии в связи с «крахом коммунизма» и «концом истории» оказалось недолговечным. Одну холодную войну сменило множество войн горячих, вместо обещанного буржуазными идеологами свободно-рыночного процветания трудящиеся были ввергнуты в ещё большую нищету и наёмное рабство. А буржуазная «демократия» становится мало отличимой от обыкновенной буржуазной диктатуры.

Классовая борьба никуда не исчезла. И последние 20 лет видели много её ярких проявлений: Иракский Курдистан 1991-ого года, албанское восстание 1997-ого года, индонезийское восстание 1998 года, полуреволюция в Аргентине в 2001 году, бунты и восстания во Франции и Греции на протяжении 2000-х годов, движение в Иране в 2009 году, революционное восстание в Киргизии в 2010 году, крестьянскую партизанщину в Индии и.т.д.

Однако, во всех этих и многих других движениях поднимавшиеся на борьбу массы хорошо чувствовали против чего бороться, но не знали за что бороться. А ответа на этот вопрос не могли дать им ни старые «рабочие» и «коммунистические» партии и профсоюзы, откровенно приспособившиеся к буржуазному строю; ни приспосабливающиеся к этим партиям и профсоюзам троцкистские группы; ни фантазировавшие об «изменении мира без взятия власти» и без революции альтерглобалисты, и уж тем более никак ни ультраправые, паразитировавшие на пролетарском недовольстве и стравливавшие пролетариев разных национальностей.

Мы стремимся дать ответ на эти вопросы – не как носители единственно верного учения, а как борющиеся пролетарии, часть нашего класса, отличающиеся от наших товарищей по классу лишь тем, что мы раньше других осознали действительный смысл и цель общего движения.

Перед современным социально-революционным движением возникают вопросы: каков будет субъект грядущей мировой революции? Какой класс – или какие части класса – прежде всего осуществят её? Какова должна быть тактика революционной борьбы в условиях современного капитализма? Осуществится ли сразу переход к безгосударственному коммунизму, или революция будет длительным процессом? Наконец, какой должна быть революционная организация в современных условиях?

На эти вопросы мы и хотим дать наши ответы. На наш взгляд, действительность не подтверждает идею, что именно промышленный пролетариат является авангардом революции. Все революционные выступления промышленных рабочих прошлого потерпели поражение. Промышленный пролетариат оказался не способен совершить победоносную коммунистическую революцию. В настоящее время, революционность фабрично-заводских рабочих никак не больше чем революционность других слоёв и групп, эксплуатируемых капиталом. В промышленно развитых странах численность фабрично-заводских рабочих неуклонно сокращается, ориентация исключительно на них заводит революционное движение в тупик.

Чтобы выйти из этого тупика нужно пересмотреть понятие «пролетариат» (от лат. proles — «неимущий, имеющий только потомство»). Пролетариат – это не только промышленные рабочие, но все лишённые власти и собственности при глобальном капиталистическом строе: пролетарии хай-тека, промышленные рабочие, офисные рабочие, бесправные рабочие-мигранты, самозанятые рабочие, учащиеся, пенсионеры, безработные и частично безработные, сельский пролетариат, угнетённое крестьянство, наконец, уничтожаемые капитализмом первобытные племена. Все эти части глобального пролетариата – от промышленных рабочих до истребляемых капитализмом первобытных племён могут стать частью глобального субъекта грядущей мировой революции, все они так или иначе, в той или другой форме, находятся под гнётом глобальной капиталистической системы.

Глобальный капитализм представляет собой систему авторитарного управления, в котором глобальному пролетариату отводится роль слепого исполнителя воли буржуазии и соответственно источника прибавочного продукта. Капитализм экономически, политически, идеологически подавляет пролетариат, не даёт ему осознать, что именно его, пролетариата, потом и кровью питается вся эксплуататорская система, что его потом и кровью создаются все богатства мира, – но принадлежат они лишь малой доли людей, образующих глобальный капиталистический класс – мировую буржуазию.

Не капиталисты создают капитализм, а капитал создаёт капиталистов, являющихся лишь персонифицированными воплощениями капитала. Современная мировая буржуазия – это не только частные капиталисты, индивидуальные владельцы заводов, газет и пароходов. Эксплуатация при современном капитализме всё более носит характер эксплуатации глобального пролетариата глобальной буржуазией. Индивидуальная собственность частного капиталиста оттеснена на задний план акционерной и государственной собственностью. Те, кто реально управляет этой собственностью: государственные чиновники и менеджеры на частных предприятиях, являются такими же капиталистами, как и частные капиталисты. Таким образом, мировую глобальную буржуазию составляют такие категории, как классические капиталисты; обладающие властью и распоряжающиеся собственностью государственные чиновники – от ментов до президентов; управленцы-менеджеры; работники идеологического аппарата правящего класса; всевозможные рантье и прочие финансовые паразиты; наконец, остатки старых эксплуататорских классов (попы, помещики, ростовщики, рабовладельцы), давно уже интегрировавшиеся в систему глобального капитализма и ставшие частью глобальной буржуазии.

При нормальном функционировании капиталистической системы авторитарная связь между пролетариатом и буржуазией, как правило, не нарушается. Но при кризисе капитализма происходит сбой в этой авторитарной системе – происходит кризис воспроизводства классовых отношений. Именно тогда пролетариат, обрекаемый буржуазией на покорность и подчинение, обретает самостоятельную активность. Именно тогда – и только тогда – становится возможной революция.

Капитализм, являясь вершиной классового общества, основан на авторитарных отношениях внутри предприятия и государства и индивидуалистической конкуренции между предприятиями и государствами, а равным образом между пролетариями на рынке труда. Но как бы капитализм ни старался превратить человека в послушного раба государства и капитала и разделяющего принципы «человек человеку волк» и «умри ты сегодня, а я завтра» хищника на рынке труда, да и в личных отношениях, человек, пока он остаётся человеком, не может быть сведён к роботу и волку. Он сохраняет способность к критической мысли, товарищеской взаимопомощи, человеческой солидарности, эмпатии и смелому протесту.

Но с другой стороны, способность к коллективному самоуправлению, без которой невозможна никакая революционная борьба, в разной мере присуща разным группам пролетариев. В прошлом наибольшая революционность была присуща группам пролетариев, сохранившим сильные добуржуазные традиции коллективизма. Пролетарии Франции эпохи революций 1789-1871 годов были ремесленниками-кустарями с сильными цеховыми традициями, Русская революция была делом пролетаризируемого общинного крестьянства и городских рабочих первого поколения, сохранявших сильную связь с деревней. Точно также рабочими в первом поколении было большинство испанских рабочих в 1936 году и венгерских рабочих в 1956 годах. Эти традиции были дотла уничтожены в России в эпоху СССР, однако они сохраняются ещё, в первую очередь, в странах капиталистической периферии и полупериферии (Латинская Америка, Китай, Индия, Иран и.т.п.). Именно в таких странах, где противоречия современного капитализма носят наиболее острый характер, скорее всего, начнётся грядущая мировая революция. Но чтобы победить, она должна будет распространиться на весь земной шар. Китайский и иранский пролетарий начнут, французский и греческий пролетарий продолжат, американский пролетарий закончит. Революция сможет победить, лишь если в неё вовлекутся пролетарии всех стран.

Однако есть вероятность, что добуржуазный общинный коллективизм – это не единственный источник революционной субъектности. Современные производительные силы, автоматизированное и информационное производство, являющаяся реальной перспективой близкого будущего возможность копирования материальных и биологических объектов, средства связи, уничтожающие границы, – возможно, все это сможет послужить источником новых форм общности, нового коллективизма. Этот процесс находится пока ещё только в начале, многие особенности его ещё не определились, вовлечённые в него пролетарии ещё не осознали, что те отношения, в которые они вступают, объективно подрывают капитализм. Поэтому мы пока ещё с некоторой осторожностью говорим об этом процессе, который, возможно, имеет грандиозное будущее.

Соединение традиций коллективизма, идущих из глубин человеческой истории и природы, с новым коллективизмом, порождаемым современными производительными силами, создаст ту непреоборимую силу, перед которой не устоит старый мир. Пролетариат из подчинённого класса в авторитарной системе превратится в революционный субъект. Наука и труд, объединившись, отправят в музей древностей капитал и государство. Но возможен и другой вариант.

Если дезорганизующие силы капитализма, окажутся сильнее организующих коллективистских тенденций в пролетариате, последний не сможет свергнуть капитализм. Тогда последний, рухнув под тяжестью внутренних противоречий и противоречий с природной средой, либо уничтожит человечество, либо отбросит его к Новому Средневековью, – только с современными средствами уничтожения и испорченной окружающей средой, когда дышать можно будет только в противогазах. Чечня, Афганистан, большая часть Чёрной Африки доказывают, что этот мрачный вариант – не наш вымысел, а тенденция современного капитализма.

Подобным образом рухнул протокапитализм Римской Империи.

Античный мир погиб в результате вырождения всех его классов. Рабовладельцы и государственный аппарат Рима деградировали в чистых паразитов, способных только к паразитическому потреблению, но утративших организационные способности для руководства общественным производством. Рабы же деградировали и умирали от сверхэксплуатации и нищеты, но в то же время, будучи лишены коллективистских традиций и навыков, являясь лишь объектом эксплуатации и управления, не смогли свергнуть своих господ, не могли представить и создать новый мир. В результате общество зашло в тупик и погибло… история началась заново.

Чтобы не вымереть, как вымерли рабы, борющемуся пролетариату, то есть такому пролетариату, который уже отверг себя как пролетариат и является зародышем бесклассового коммунистического общества, нужно бороться, используя методы борьбы и формы организации, адекватные современным условиям.[6]