Цитата сообщения Ермоловская_Татьяна Ермак

Вторая половина бурного XVI века. При Иване Грозном Русь начала подниматься с колен, увеличилась вдвое, население выросло в полтора раза. А сам он, великий князь, стал называться царем (титул, равный императорскому), что утвердили Вселенский патриарх в Константинополе и другие главы церкви, видевшие в царе единственного защитника православия. Страна расправила плечи от Балтики до Урала, но русские первопроходцы шли дальше, продолжая эпоху великих географических открытий, открывая собственную Америку, имя которой Сибирь.

Был и свой герой, покоритель Сибири атаман Ермак. «Был он роду безвестного, но души великой». Его настоящее имя — Василий Тимофеев Аленин. А вот происхождение его неясно: был он то ли с Дона, то ли с Камы, то ли из Вологды, то ли помором с Двины. Но место рождения как раз и неважно. Важно то, в чем едины все: казачья жизнь Ермака сделала из него историческую личность. Но сначала о Сибири.

«Сибирская землица»

Ее история прослеживается с первого тысячелетия нашей эры. Исконными жителями здесь были языческие племена: угры, самоеды, остяки (ханты), вогулы (манси), юраки (ненцы) и другие. Одни жили оседло, занимались примитивным земледелием, другие кочевали. Потом их потеснили татары, башкиры, ногаи, кипчаки — остатки чингисхановых орд.

А новгородские купцы ходили в Сибирь («Югорскую землю») печорским путем еще за 400 лет до Ермака. Трудно было, 3 тысячи верст по рекам да волоком, но тяготы того стоили: из Сибири привозили меха, продавая их на Руси и на Западе. Это и был Великий меховой путь. Для северной Евразии не менее важный, чем для южной — Великий шелковый. Золотом тут была пушнина.


От Новгорода эстафету походов за Урал приняла Москва. За сто лет до Ермака она посылала в Сибирь ратников, после чего великий князь Иван Васильевич стал именоваться «государем югорским». К XV веку в Зауралье возникло государство Тюменский юрт, по-русски — Сибирское ханство. Сибирцы ходили в обратную сторону за Урал, грабя русских поселенцев между Камой и Двиной. Но серьезных трений с ханством у Москвы не было. Враждуя с Большой ордой, меж собой они старались жить в мире. Потом хан Едигер объединил татарские улусы, заложил на Иртыше столицу Искер и, когда Грозный царь покорил Казань, добровольно пришел с народом в русское подданство: «Возьми меня со всею моею землею под свою руку, только защити от неприятелей. А я тебе дань буду платить мехами». Дань (700 соболей в год) была символической и платилась нерегулярно. Но, правда, и платить было не за что: если бы на Едигера напали, царь не смог бы ему помочь, потому что слишком уж далека была Сибирь. Так оно и вышло. Из степной Кайсацкой орды пришел бухарец хан Кучум, разбил сибирское войско, убил Едигера и сел в Искере. Убив царева посла, «вольной человек Кучум-царь» в первом же письме дерзко бросил Грозному вызов: «И ныне похошь миру, и мы помиримся, а похошь воеватися, и мы повоюемся». То были не просто слова. За семь лет правления, умело сочетая насилие, дипломатию и династические браки, он успешно «задавил» местную татарскую знать. Незадолго до Ермакова похода Шер-бети-шейх привел из Бухары подмогу, хана берегла личная охрана из 100 бухарцев. Накопив сил, он стал громить русские владения в Прикамье. Подняли голову и ногайцы, кочевавшие за Волгой. Что могла этому противопоставить Русь? Ничего, сил не было. Ее грызли со всех сторон: крымцы-азовцы с юга, поляки-литовцы с запада, шведы с северо-запада. И восточная граница становилась все опаснее. Пока русского поселенца здесь защищало лишь вольное казачество, возникшее не по указу властей, а скорее, вопреки им.

Вольные люди

В Москве ермаковцев называли «волжскими казаками». «Казак» — слово тюркское, прежде означавшее «свободный». Имея в виду отделившихся от орды, кочевники стали так называть и опасных, разбойных людей. А на Руси так звали людей без определенного местожительства, покинувших свой род и племя. Кстати, впервые слово «казак» было отмечено в конце XIV в. на севере Руси! Родиной же казачества стали южные степные окраины славянских земель от Днепра до Урала. В 1538 году московские власти сетовали: «На поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и с наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят». Значит, главное тут была не национальность, а образ жизни. Да в степи и не встречалось ватаги, в которой не было бы сынов пяти-шести народов. Казаком мог стать любой человек: славянин, степняк или горец, простолюдин или знатный. Позже казачество сильно обрусело из-за умножения в нем славянского элемента и распространения православия.

…Был Василий недюжинной силы, боек и речист. Покинув родные края, он ходил по Волге на барках с купцами, но потом затосковал по вольной жизни и ушел к донцам. Те и впрямь были люди вольные: царю служили и на татар в Крым ходили, а то и царя не слушались и делали что хотели. Василий нанялся к одному казаку в «чуры» (казачий юнга). Ратное дело далось ему легко, и вскоре, в бою добыв оружие, стал он казаковать в одной из многочисленных дружин, защищавших от кочевников население между Волгой и Доном. А Москва звала степную вольницу к себе на службу. В 1571 году Иван Грозный отправил гонцов к донским атаманам, признав казачество как особую военную силу Руси. Отважный и разумный, Ермак со своими донцами не давал проходу степнякам между низовьями Днепра и Яика, побывал на Тереке, сражался под Москвой с Девлет-Гиреем. За справедливость и талант организатора, удаль и смелость его выбрали атаманом, доверив рубеж от Астрахани до Дона. Ремезовская летопись: «Был весьма мужествен и разумен и зрачен, плосколиц и черн брадою и власы прекудряв, возраст средний и плоск и плечист» (запомните: «плосколиц и черн брадою»).

В 1579 году польский король Стефан Баторий повел на московитов сорокатысячное войско. Царь выставил ополчение, куда вошли и казаки, ударившие по панам под Смоленском, Псковом, Новгородом, Могилевом. А имена слуг государевых стали известны и врагу. Так, польский комендант Могилева докладывал королю о вождях русских полков: «Василий Янов, воевода казаков донских, и Ермак Тимофеевич, атаман казацкий».

После войны набрал Ермак себе молодцов как на подбор и ушел с ними на Волгу «полевать» (в поле, на «свободную охоту»). В то время по Волге плавать было опасно. Разбойничавшие тут казаки грабили всех: царское ли судно с казной, купеческое ли с товаром, русское ли, чужое ли. И конвой не помогал, потому что громили и его. Москва же управы на них не находила: «Слов и советов не слушают, в одно ухо впускают, из другого выпускают». Из разбойных шаек самая большая, человек пятьсот, была у Ермака. С Волги вышел он на Каспий, где еще персидских и бухарских послов ограбил. Узнав об этом, царь осудил его на смерть. Ну, осудить-то легко, да пойди поймай: стрельцы многих схватили и повесили, но Ермак увернулся и ушел вверх по Волге.

Строгановы: тыл Сибирского похода

Приуралье было малолюдно, а земли было много, потому московские князья охотно давали тут землю, освобождая от податей всех, кто брался ее заселить и обработать. Людям это было на руку, и земли понемногу разбирались. В 1558 году богатые промышленники Строгановы получили жалованную грамоту на «камские изобильные места», где варили соль, терли порох, добывали железо, медь, олово, свинец, пахали пашни, рубили лес; для защиты поселенцев строили укрепгородки, нанимали охрану. От разбойных людей сами еще защищались, но наибольший ущерб наносили татары Кучума. Царю писали: «Сибирский салтан обижает наших поселенцев. Остяков, что к тебе перешли от него, тоже бьет, жен и детей их в полон уводит. Без твоего ведома мы не смеем слать казаков в погоню. Позволь нам впредь татар нагонять и бить, и в Сибири городки делать, и боевой снаряд держать на свой счет». В 1574 году царь дал им грамоту на земли за Уралом, разрешив строить крепости на Оби и Иртыше. Было решено взяться за Кучума всерьез, Строгановы копили силы. Убежавшие с Волги ермаковцы появились как раз кстати. У Строгановых в городках было несколько сот «охочих людей». Планируя нанять и вооружить еще тысячу казаков вольных, в 1581 году они собрать такие силы не смогли, ибо много казаков пало на западных границах Руси. А у Ермака была своя ватага, да на его призыв пришло еще 540 яицких казаков, взял он и 300 строгановских бойцов.
В дебрях Сибири дорогами были реки, и потому сначала взялись за работу. Неплохие плотники, казаки сами строили свои суда, порой даже тяжелые. Но чаще всего это были легкие струги, беспалубные парусно-гребные плоскодонки водоизмещением 6–8 тонн, вмещавшие до 20 человек с полным вооружением, боеприпасом и провиантом. Струг длиной 10–12 метров, шириной 2–3 метра и осадкой 1 метр возвышался над водой на 70 сантиметров. Мачта тоже была, при попутном ветре шли под парусом, хотя казаки предпочитали весла, по 10–15 с каждого борта. Рулевое весло было на корме и на носу, что позволяло быстро разворачиваться. Во флотилию вошли до 100 судов.

Несомненно, у Ермаковой рати было самое совершенное оружие того времени: несколько 7-ствольных орудий залпового огня («сороки») и несколько легких пушек, стрелявших на 200–300 метров, но гвоздем программы были 300 пищалей. Пищалями на Руси в XV–XVI вв. называли все длинноствольное огнестрельное оружие, даже пушки. На вооружении ермаковцев были пищали ручные («рушницы»), а также несколько испанских аркебуз калибра 13–18 мм. Пищаль, тяжелое пороховое ружье с массивным железным стволом на ложе с прикладом, имела фитильный замок азиатского типа простой конструкции с одной подвижной деталью — S-образным рычагом с зажимом в верхней части и пружиной для отжима рычага от ствола. В зажиме был тлеющий фитиль, для выстрела стрелок прижимал нижнюю часть рычага к прикладу, фитиль опускался и поджигал затравочный порох. Все пищали были дульно-зарядными. Из-за длительной забивки заряда в длинный ствол скорострельность составляла один выстрел в 2–3 минуты. Принадлежности для заряжания носились на «берендейке» — кожаном ремне, надеваемом через левое плечо, к которому подвешивали «зарядцы» (газыри с порохом), сумки для пуль и фитиля, рог с порохом. При весе 8 кг пищаль имела ствол калибром 18–23 мм и длиной около 800 мм без прицельных приспособлений. Точность выстрела была невелика, и потому русские уставы предусматривали стрельбу на дистанции не более 50 м для гарантированного нанесения тяжелых поражений одетому в доспехи противнику. В пищали виден типично русский подход к делу — «кашу маслом не испортишь»: будучи тяжелее аркебузы, она именно из-за длинного ствола, большего калибра и порохового заряда была значительно мощнее, пробивая доспехи на вдвое большей дистанции. Но наиболее эффективным был залповый огонь. Применение пищалей идеально соответствовало именно тем условиям ведения боя, с которым и столкнулись в Сибири ермаковцы: при залпе навстречу атакующей массе всадников каждая пуля поражала одну, а то и две цели. При дульной скорости 300 м/сек 50-граммовый свинцовый шарик обладал хорошим останавливающим эффектом.

Для прицельной стрельбы требовалась опора. Европейцы применяли для этого сошку с рогулькой, а русские — бердыш, сразу после залпа переходя с ним в рукопашный бой. Русские пищали производились в Московской оружейной палате, в Туле, в мастерских Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей. Оружие отличалось высоким качеством и экспортировалось в Европу и Азию.

Огнестрельное оружие само по себе, с его дальностью стрельбы и скорострельностью, решающего преимущества Ермаку не давало. Да и было оно у части воинов, остальные же имели луки, самострелы, умело вели ближний бой. В XVI веке русские применяли в нем длинные копья, короткие дротики (сулицы), рогатины с секировидными лезвиями, кистени (железные гири с шипами) на цепи с рукоятью, топоры, кинжалы. Усиление брони породило оружие против нее — чекан (клевец), молот с рукоятью до 60 см, пробивавший острым бойком любой панцирь. Эффективным универсальным оружием был бердыш, топор на древке в рост человека. Его полукруглым длинным лезвием наносили мощные рубящие удары, а крепкий шип на нижней части древка с успехом заменял наконечник копья. Бердыш — отечественное изобретение, применявшееся только на Руси. Но «царицей» казачьего оружия была, конечно же, кривая сабля.

В поход шел внушительный по тем местам отряд в полторы тысячи казаков. Многие из них уже поразбойничали, заработали себе петлю и пошли с Ермаком, избегая кары. Это были опытные воины; закаленные в боях и хорошо вооруженные.

Кто же противостоял казакам?

Ядро армии Кучума составляла ногайская и татарская конница, вогулы и остяки дали свои отряды. В целом он мог выставить до десяти тысяч бойцов. Правда, это были в основном кочевники. С огнестрельным оружием сибирцы были знакомы, хотя и не имели его в достаточном количестве, как и навыков обращения с ним. Так, у Кучума были две привезенные из Казани чугунные пушки для стрельбы ядрами. Попытавшись применить их в сражении на Чувашском мысу, хан не нашел ни одного человека, который сумел бы из них выстрелить, и во время отступления приказал сбросить орудия в Иртыш.

В ближнем бою татарские воины дрались копьями, дротиками, саблями, топорами, кинжалами; для защиты использовали шлемы, панцири и кольчуги. Оружием дистанционного боя были составные (композитные) луки с выгнутыми вперед концами, надежно поражавшие не имеющего металлической защиты противника на удалении до 50 м. В распоряжении лучника были стрелы с железными наконечниками различной формы. Для нанесения болезненных кровоточащих ран применялись массивные широкие наконечники. Здесь, на северной периферии кочевого мира, были в ходу и роговые наконечники для стрельбы по легко защищенному противнику, их до сих пор находят в телах погребенных людей. А вот хорошо защищенного противника (сам Ермак надевал две кольчуги, одна поверх другой) можно было достать только с помощью бронебойных стрел. Для пробивания панциря и раздвижения колец кольчуги использовались граненые и шиловидные наконечники. В целом по сравнению с громоздкой и трудоемкой в обращении пищалью лук был более простым, удобным и скорострельным оружием.

Опыт войны с русскими у сибирцев тоже был: они ходили в набег на поселенцев. Важную роль играла разведка, опираясь на хорошее знание местности, она постоянно «вела» противника. Татары умело обманывали его, заманивая в засады и уничтожая по частям. Именно так погиб небольшой отряд Ермака, вышедший навстречу якобы идущему «бухарскому каравану».

На поле боя сибирцы действовали в конном строю, внезапно атакуя в удобном месте, осыпая врага стрелами, и вновь откатывались назад. Правда, эта тактика против казаков не сработала. Татарские воины умели воевать и в пешем строю.

Все татарские мурзы имели свои укрепленные городки на холмах и обрывистых мысах по берегам рек с валами, рвами и частоколами со стороны поля. Их оборонительные возможности были разными, например, крепость Кулар на Иртыше Ермак штурмовал пять дней, но так и не смог взять.

Поход

В путь отправились 1 сентября 1581 года из Орел-городка. Через Уральские горы шли водой, а где и волоком, таща по суше тяжелые лодки с поклажей. Обмелевшие реки их не поднимали. Но казаки выкручивались и здесь: снимали паруса, растягивали их поперек русла, вода поднималась, и суда проходили. Достигнув перевала и построив укрепление Кокуй-городок, зазимовали и вели разведку. Весной, перетащив суда в реку Тагил, дошли до Сибирского ханства. Прежде с берегов на них только глазели, а теперь стали стрелять. Отвечая огнем, они шли дальше. Однажды взяли пленных, среди них был Таузак, доверенный Кучума. Ермак велел казакам поставить железную кольчугу и стрелять в нее, изрешетив, как сито. Испуганный язык рассказал о хане все: «Его многие не любят: народ-то у нас все больше язычники, а он насильно вводит Магометову веру. Войска и оружия у него много, а только нет таких луков, как ваши. А были бы, он бы тут все покорил». Описав путь до ставки хана, он был отпущен.

Таузак доложил Кучуму, что идут на него «люди сильные, луки у них гремящие, кольчуги железные навылет пробивают». Для задержки «гостей» Кучум бросал один за другим заградотряды. Близ устья Туры произошел первый серьезный бой. Шесть мурз во главе с племянником хана Маметкулом тщетно пытались остановить казаков. Крупный бой произошел в урочище Бабасан: казаки высадились на берег и соорудили деревянный острог. Пять дней держал Маметкул казаков в осаде, атакуя укрепление с целью сбросить их в реку, но они вышли в поле и приняли бой. Потери с обеих сторон были большими, первыми не выдержали татары и бросились бежать.

Ведя затяжные бои, казаки неуклонно приближались по воде к столице Сибирского ханства. Ряды их редели, но решимости не убывало. Струги лишь на ночь приставали к берегу, атаман сам расставлял усиленные караулы, лично проверял их; под особым контролем находилось оружие.

Там, где Тобол сжимает крутые берега, путь преградила засека из спущенных в воду и скованных цепями деревьев; с берегов стреляли лучники, не давая ее разобрать. Пришлось пойти на хитрость: сделали из хвороста чучела, одели их и рассадили в лодках. На борту осталось 200 бойцов, которые в сумерках двинули флотилию к засеке, паля из пушек и ружей. Сгрудившиеся на высоких берегах татары ответили стрелами, в это время им в тыл ударили основные силы ермаковцев, и воины Маметкула в панике бежали. Разбив преграду, казаки пошли к Искеру, взяв неожиданным ударом укрепленные городки Карачин и Атик. Войско для контрудара повел сам Кучум.

И вот подошли к мысу, за которым была видна столица Сибири. Ее деревянные стены частично сгнили, земляной вал осел, и рассчитывать на такую ветхую защиту Кучум не стал, решив дать Ермаку решающий бой на берегу, у подножия Чувашевой горы. Здесь казаков опять ждала засека. Иртыш у Карсульского яра сужается, и поперек него было устроено заграждение из связанных бревен с заостренными сучьями, на суше был насыпан и укреплен бревнами и камнями земляной вал. Сюда стянулись большие силы. Разведка Ермака установила, что на каждого казака приходилось до тридцати воинов противника. Сам Кучум со свитой благоразумно наблюдал с горы, доверив командование Маметкулу. Конница укрылась за засекой; за завалами под горой изготовилось ополчение из подвластных улусов. Все ждали казаков. А они решили провести «круг» — совет перед боем. Кто-то предлагал все бросить и уходить обратно: «Добра взяли мы вдоволь, а жадность Бог наказывает. Так за крохой погонишься, да ломоть потеряешь». Но возобладало мнение атамана, поддержанное большинством: «А какая о нас слава пойдет? Скажут: ходили только разбойничать, разбойники были, разбойники и есть. Нет, братцы, пойдем до конца, тогда и при жизни добром нас помянут, и по смерти нашей слава о нас не оскудеет». Решили атаковать: «Не побоимся смерти, а там как Бог даст». Поредевшая в боях дружина насчитывала не более 800 воинов. Чтобы дотянуться до столицы, им нужно было под обстрелом высадиться, прорвать заграждения и подняться на крутой берег. Испытав казачий напор в бою, татары решили, укрываясь засекой от пуль, дать им приблизиться, выбить их стрелами и положить оставшихся в рукопашной, используя численный перевес.

Ермаковцы, устремив струги под острым углом к берегу, обрушили на противника огневой удар из пушек и пищалей. Подойдя к месту расположения главных сил врага, они стали высаживаться на сушу. Огонь велся непрерывно, не причиняя особого вреда засевшим за бревнами татарам, встретившим десант тучами стрел. Штурм не удался, и казаки были вынуждены отступить. И тут Маметкул совершил роковую ошибку. Ободренный неудачами казаков и их малочисленностью, он решился на вылазку, чтобы разом их добить. Разобрав засеку в трех местах, татары вывели в поле конницу и с гиканьем ринулись на ермаковцев. Конница — неотразимое оружие степняков; здесь ей осталось сделать то, в чем она испокон веку была сильна: смять и изрубить в капусту пехоту. Увидев такой оборот дела, казаки заняли круговую оборону, втащили раненых в середину, встали плотными рядами и ударили залпом. Выстрелившие отходили назад и перезаряжали оружие, в то время как заступившие на их место выкашивали залпом очередную волну всадников. Стрельба велась непрерывно. Раненые тоже заряжали пищали, подавали порох и пули. Татары, несмотря на огромные потери и панику, продолжали напирать, но строй прорвать так и не удалось. Стрелки оставались защищенными внутри каре и продолжали вести огонь, сея вокруг себя смерть. Маметкул был выбит из седла меткой пулей. Татары на лодке вывезли его с места сражения. Ранение вождя вызвало панику, сибирское войско стало разбегаться. Это сражение оказалась гибельным для Кучума. В бою погибло 107 казаков. Хан бежал на юг, в степи, Ермак преследовать не стал и 26 октября 1582 года вошел в столицу Сибирского ханства, начав налаживать добрые связи с местными вождями. Уже на четвертый день князь Бояр привез казакам припасы; мир и союз предложили князья Алагей, Ишбердей и Суклем. Благодаря помощи местного населения казакам не пришлось голодать в первую сибирскую зиму.

Кучум перешел к тактике нападений из засад на малые группы казаков и дружественных им сибирцев. А Ермак, посылая в разные стороны отряды для зачистки местности, весной нанес ему тяжелый удар. Узнав о местонахождении Маметкула, он отрядил группу из 50 казаков, напавших на татарский стан ночью. Вырезав стражу, они живьем взяли Маметкула. Лето 1583 года Ермак употребил на зачистку обширных пространств. Дойдя по Оби до совсем безлюдных мест, казаки вернулись. Их становилось все меньше, и Ермак послал за подмогой в Москву Ивана Кольцо, осужденного царем на смерть. Грозный встретил казаков милостиво, простил им все прежние вины и послал Ермаку помощь. Из-за зимы она задержалась, но в конце концов воевода князь Болховской привел в Сибирь 300 стрельцов. Зимовка 1584 года была тяжелой: сорокаградусные морозы, бураны, глубокие снега; у Ермака осталось в строю около двухсот бойцов. В боях пали помощники Ермака и множество простых казаков. Весной 1585 года Искер окружила армия Карачи, главного ханского сановника. В стане при нем были сыновья и телохранители. Ермак послал ночью казаков Матвея Мещеряка, они прошли через плотное кольцо постов, изрубили охрану и сыновей Карачи. Сам он бежал, снял осаду и стал отступать на юг, Ермак с сотней устремился за ним. Сначала казаки одержали две победы, затем был неудачный штурм городка Кулары, и ночью 6 августа 1585 года Ермак принял в урочище Атбаш свой последний бой. Казаки заночевали на острове. Сняв дозор, татары напали на спящих, завязался бой. Казаки стали пробиваться к лодкам. Ермак шел одним из последних, прикрывая товарищей. Раненный, он утонул в тяжелой кольчуге, подаренной царем, не доплыв до спасительного струга.

Остатки дружины, потеряв испытанного вождя, решили покинуть Сибирь. Атаман Мещеряк повел их домой через Иртыш, Обь и уральские волоки. После двухлетнего владения казаки уступили Искер Кучуму, покинув город незадолго до того, как туда подошла посланная на помощь рать воеводы Мансурова. Он проплыл мимо занятого татарами города, пытаясь догнать казаков, но это не удалось. Решив зимовать в Сибири, воевода основал близ устья Иртыша укрепленный Обский городок.

Тайна атамана

На Руси мужское имя произносилось вместе с именем отца, например: «Василий Тимофеев (сын)». Но атамана величали Ермаком Тимофеевичем, а так могли звать лишь человека знатного. И почему Ермак, а не Василий?

По словарю Даля, «ермак» (жернов для ручных крестьянских мельниц) — слово тюркское, в его основе активное действие: драть, рвать. А это уже характеристика человека. Прозванный так, когда на барках по Волге ходил, так он Ермаком и остался. Фамилия атамана — Аленин. А ведь раньше в русском языке слова на букву «а» не начинались: атаман, арбуз, арба, аркан и т. д. — тюркского происхождения. Так что фамилия явно переделана на русский манер для удобства произношения. Вот такая получается картина: имя и фамилия — от одного (тюркского) корня. Так ведь «русский» — это имя прилагательное. В старину русским был тот, кто православно крестился и сам себя считал русским. И в этом нет ничего необычного. Наши российские Акчурины, Балашовы, Газмановы, Мансуровы, Шереметевы, Черкасские, Юсуповы и т. д. — все это потомки выходцев из Золотой Орды, в том числе знатных родов, верой и правдой служивших Руси. Это и есть Русь, великая славяно-тюркская держава!

Сибирь в судьбе России

Для иностранцев Сибирь и сейчас — холодный дикий край. А для нас? Прежде всего она поражает своими размерами. Это 2/3 территории России. Это часть Азии площадью 10 млн. кв. км — в полтора раза больше Европы! Многое существует лишь здесь и больше нигде, мощно и безгранично: если равнина — то самая большая на Земле, если болота — то без конца и края. А тайга — так это целый материк! Реки Обь, Енисей и Лена могут соперничать лишь между собой; в Байкале — 1/5 всей пресной воды на планете.

Россия без Сибири — что человек без рук, Сибирь делает Россию самодостаточной. «Мощь России Сибирью прирастать будет», — говорил Ломоносов. Так было, есть и будет.

И первый шаг в освоении всего этого богатства сделали казаки Ермака. Русскому народу выпала судьба первопроходца, открывающего и обживающего новые земли. Казаки, будучи острием этого стремления на восход солнца, двигались необычайно быстро: в 1581 году Ермак перешел Урал, в 1639 году русские вышли к Тихому океану, а в 1648 году открыли пролив между Азией и Америкой. Бисмарк так и говорил: «Русские долго запрягают, но быстро едут». Энергичные и предприимчивые, они за один век в три раза увеличили территорию страны, заложили основу ее могущества, основали азиатскую Россию.

А добрая память о славном атамане навсегда останется в народе.

Артем ДЕНИСОВ
«Братишка» №12 2010

tatasoz-