Война Севера и Юга была в первую очередь борьбой пехоты и стрелкового оружия, однако и общепризнанный в Европе «Бог войны» - артиллерия – тоже сыграл в боях американской войны немаловажную роль.

До начала гражданской войны артиллерия в американской армии была относительно немногочисленной. Это было связано с тем, что редко ввязывавшиеся в крупные войны Соединенные Штаты просто не нуждались в таком мощном, но дорогостоящем роде войск, тем более что густо лесистая местность Северной Америки мало пригодна для артиллерийских дуэлей. А в постоянных войнах против индейцев, носивших партизанский характер, артиллерия, предназначенная для стрельбы по глубоким плотным построениям пехоты, была совершенно бесполезна – это означало в прямом смысле «стрелять из пушки по воробьям». Именно поэтому американские артиллеристы гораздо лучше умели владеть револьверами и карабинами, чем пушками – разбросанным по многочисленным пограничным фортам, им чаще приходилось вести бой как пехотинцам, а не артиллеристам. Лишь война с Мексикой в 1846 г дала американским пушкарям возможность проявить себя и добиться некоторого увеличения численности орудийного парка.
К моменту начала гражданской войны в американской армии разработали правило: иметь одно орудие на тысячу пехотинцев и два на тысячу кавалеристов. По расписанию военного времени каждой дивизии полагалось четыре батареи с 6-8 орудиями (в зависимости от калибра наличных пушек и гаубиц), однако на самом деле такого количества орудий у американцев просто не было. В результате в 1861 году армия Потомака начала военные действия, имея всего 9 неполных батарей (в общей сложности 30 орудий). Правда, масштабный характер боев быстро заставил американцев спохватиться: когда должность главнокомандующего армией федералов занял генерал Мак-Клеллан, в его распоряжении было уже 92 батареи (520 орудий), которые обслуживали 12.500 солдат и 3120 лошадей. Две трети этих орудий были 6- и 12-фунтовыми пушками (причем «шестифунтовки» составляли 75 % от этого числа). Оставшаяся треть состояла (в том же процентном соотношении) из 12 - и 24-фунтовых гаубиц. Причем наибольшее количество орудий Америки оставались еще гладкоствольными (2/3 всего парка), хотя в ходу были уже и нарезные пушки (1/3 от всех «стволов»).
Что же представляли собой орудия, которыми располагали американские армии?
В середине 19-го века в артиллерийском деле происходили те же изменения, что и в стрелковом. Артиллерия, как и стрелковое вооружение, находилась в стадии перехода от дульнозарядных к казнозарядным, и от гладкоствольных к нарезным системам, однако к началу гражданской войны этот переход еще не был завершен. Тем не менее, артиллерийские орудия к 1861 году ушли далеко вперед по сравнению с пушками наполеоновской эпохи, и технические усовершенствования, которые были привнесены в этот вид вооружения, почти не отличались от тех, что улучшили качество стрелкового оружия.
В первую очередь был модернизирован артиллерийский за¬пал. В 1807 году была создана артиллерийская капсюльная трубка с гремучей смесью, которая воспламенялась от трения или удара; а вскоре американским конструктором Хидденсом был создан артиллерийский курок с ударником. Эти изобретения, совмещенные на казенной части орудия, значительно ускорили процесс заряжания пушки, сделали орудие более надежным и менее зависимым от внешних условий. Артиллеристам больше не приходилось вставлять в запальное отверстие фитиль и затем поджигать его специальным запальником. Теперь производивший выстрел канонир просто дергал за шнур, прикрепленный к курку, тот ударял по капсюльной трубке и воспламенял пороховой заряд. Но подобную систему больше возлюбили моряки; в сухопутной войне чаще применялся так называемый фрикционный запал. Он также имел форму трубки, наполненной гремучей смесью, воспламенение которой производилось трением: когда артиллерист дергал за шнур, в запале загоралось нечто вроде спички, приводившей систему в действие.

Другим важным нововведением была внутренняя нарезка канала ствола. Как и у стрелкового оружия, такая нарезка увеличивала дальность полета снаряда почти в два раза и повышала точность стрельбы. Во время гражданской войны существовало несколько основных типов нарезных орудий. Первый из них предложил в 1861 году капитан армии США Паррот. Его пушки изготавливались либо из литого железа и скреплялись в казенной части прессованными железными обручами, либо из полос кованого железа, которые обертывались сверху другими полосами, закрученными спиралью и сваривались затем вместе под воздействием высоких температур. Последний способ применяли, как правило, для производства 3-дюймовой пушки Паррота, имевшей прицельную дальность стрельбы в 1830 ярдов и максимальную дальность в 4000 ярдов.
Кроме этой 3-дюймовой пушки конструктор разработал и множество других моделей нарезных орудий с разными калибрами и прочими тактико-техническими характеристиками. В армии северян охотно пользовались легкой нарезной 10-фунтовкой Паррота, и батареи таких орудий принимали участие во всех крупных сражениях. Их максимальная даль¬ность стрельбы достигала 1900 ярдов, что позволяло вести эффективный огонь на дистанции в 1500 ярдов.

Впрочем, все орудия системы Паррота имели и существенный недостаток. Спиралевидные нарезки, нанесенные на канал ствола, становились круче у жерла пушки, что придавало снаряду более сильное вращательное движение, но при этом он часто вырывал последний оборот спирали и ствол терял точность.
Однако проблемы первых нарезных орудий на этом не заканчивались. Поскольку артиллерия оставалась по-прежнему дульнозарядной, у канониров, так же, как и у пехотинцев, вооруженных винтовками, возникали трудности с заряжанием. Чтобы решить эту проблему, были разработаны два основных типа снаряда.
Первый напоминал огромную пулю Минье. Он тоже имел полое основание, в которое вставлялся металлический стакан, и взрыв пороховых газов производил с ним такое же действие, как с вышеназванной пулей. Снаряды больших калибров снабжались дополнительно еще и медными кольцами, охватывавшими их корпуса. От давления газов такое кольцо образовывало венчик, входивший в нарезки. Этого, однако, оказалось недостаточно для меткой стрельбы, и на кольце стали делать специальные выемки, которые и должны были скользить по нарезкам, как по желобу.
Другим типом был снаряд Шенкла. Он имел коническую форму, его поверхность покрывалась бороздками. Поверх этого конуса надевался специальный колпак из папье-маше, который, расширяясь от порохового взрыва, точно входил в нарезку. Сообщая снаряду вращательное движение, колпак из папье-маше затем отпадал или же оставался в канале ствола. Этот снаряд имел удачную баллистическую форму и отличался высокой меткостью попадания. Единственным недостатком снаряда Шенкла была уязвимость папье-маше. От влаги и сырости оно часто разбухало, что значительно затрудняло заряжание орудия (впоследствии это удалось устранить при помощи особых цинковых колпаков).

Попытки усовершенствовать артиллерию не ограничились только нарезками на канале ствола и капсюльными трубками для воспламенения зарядов. Гражданская война вдохновила многих горе-изобретателей на творческий труд, и патентные бюро были буквально завалены разными предложениями. Большинство из них оказалось совершенно непригодными, а некоторые просто опасными. К числу последних относился, например, проект орудия, настолько облегченного, что оно было легче собственного снаряда (нетрудно представить себе, с какой скоростью закувыркалось бы назад при выстреле орудие, сметая с земли собственных артиллеристов!). Другим не менее курьезным, было предложение заряжать два стоящих рядом орудия снарядами, соединенными друг с другом железной цепью. Изобретатель предполагал, что при выстреле ядра будут растягивать цепь, которая срежет наступающую пехоту, как косой. Проблема, однако, заключалась в том, что добиться полной синхронности стрельбы никак не удавалось. Какая-нибудь из пушек обязательно стреляла немного раньше, и выпущенный из нее снаряд, вместо того, чтобы лететь вперед, совершал круговое движение, грозя размозжить головы расчету соседнего орудия.

Впрочем, среди этих нелепых прожектов попадались порой действительно стоящие изобретения. К их числу относилось и то, что было запатентовано 4 ноября 1862 года изобретателем Гатлингом. Предложенное им оружие не было похоже ни на что, существовавшее в то время, и к артиллерии его можно отнести лишь условно.
Картечница Гатлинга, как называлась эта необычная пушка, представляла собой огромный барабан, на который было помещено семь стволов под патрон крупного калибра. Эти патроны подавались в стволы из казенника по мере вращения барабана, а в казенник они поступали из специального пружинного трубчатого магазина. Вращение стволов производилось при помощи боковой рукоятки, отчего вся конструкция сильно смахивала на мясорубку. В сущности, она и была «мясорубкой», поскольку могла стрелять с сумасшедшей скоростью — 250 выстрелов в минуту.
Однако северяне не поняли преимуществ изобретения Гатлинга, и на полях гражданской войны оно не нашло почти никакого применения. Зато позже картечница была оценена по достоинству, и не только в Америке. Этот прообраз пулемета был принят на вооружение многими армиями Европы, в том числе и русской, а через 100 лет разработанная Гатлингом система использовалась для создания турельных авиационных пулеметов.

Южане тоже имели свою необычную многозарядную стрелковую систему, но по принципу действия она отличалась от Гатлинга. Это было «залповое орудие», созданное еще в 1860 г генералом Оридженом Ванденбергом. Орудие представляло собой отлитый из латуни блок, состоящий из 85 отдельных нарезных стволов калибра .50 (12,7-мм), каждый из которых заряжался вручную с казенной части. После заряжания казенная часть плотно завинчивалась с помощью больших рукояток. Все заряды воспламенялись одновременно от одного капсюля, мощный залп орудия обладал огромным разрушительным эффектом, буквально прорубая просеки в плотных рядах наступающих врагов. Однако орудие было не скорострельным – на заряжание всех стволов уходило очень много времени. Именно поэтому изобретение Вандерберга перед войной не заинтересовало Военный департамент, и генерал уехал в Великобританию, где лондонская оружейная фирма наладила выпуск небольших партий его «залпового орудия». Однако и в Европе на орудие Ванденберга не нашлось спроса; но тут началась гражданская война в США, и все выпущенные «залповые орудия» скупили конфедераты...

Еще одним изобретением гражданской войны, впоследствии получившим широкое распространение, была установка артиллерийских орудий на железнодорожную платформу. Впервые такого рода орудие было применено южанами в семидневном сражении под Ричмондом летом 1862 года. Тяжелая гаубица, получившая гордое название «Леди Мерриммак» (в честь «Мерриммака» — первого броненосного корабля Конфедерации), двигалась по заброшенной железнодорожной ветке на платформе, которую толкал небольшой паровоз. Время от времени она останавливалась, чтобы произвести выстрел по укреплениям северян (не нанося им, впрочем, особого вреда). Но, несмотря на столь ничтожную эффективность, опыт «Леди Мерриммак» не был забыт, и много позже, уже после гражданской войны, он был использован при создании блиндированных поездов, вооруженных артиллерией крупного калибра.

Южане пытались использовать также и одну из первых казнозарядных артиллерийских систем — поставляемую англичанами пушку Уитворта. Это было 11-фунтовое нарезное орудие, заряжавшееся с казны коническими снарядами, которые оно могло послать на расстояние 9,5 км, а дистанция прицельного выстрела составляла 2560 м. Однако из-за нехватки боеприпасов малочисленные орудия Уитворта использовались редко, и не сыграли в боевых действиях сколько-нибудь заметной роли. Та же судьба постигла и многие другие технические усовершенствования американской артиллерии. Даже нарезные стволы, столь значительно повышавшие эффективность артиллерийского огня, не применялись в ходе боевых действий достаточно широко. Их было довольно трудно чистить, а при ведении огня картечью они уступали обычным гладкоствольным пушкам. Обстрел противника гранатами с близкого расстояния из орудий Паррота часто не давал нужного результата. Нарезное орудие слишком глубоко вбивало в землю посланную им гранату, и разрыв не причинял противнику серьезного урона. Кроме того, широкие возможности нарезной артиллерии в то время невозможно было использовать полностью из-за нехватки других технических приспособлений, которые еще не были изобретены. Так, 3-дюймовое орудие Паррота, способное вести прицельный огонь на дистанции до 1830 ярдов, часто не использовалось на этих дистанциях исключительно потому, что корректировать огонь на таком расстоянии в то время было невозможно.

Поэтому в годы гражданской войны как федералы, так и конфедераты по-прежнему широко использовали медные гладкоствольные орудия и были вполне довольны их работой. Самым распространенным из них был «Наполеон» - гладкоствольная 12-фунтовая пушка, предназначенная для легких батарей и принятая на вооружение в 1857 году. Прицельная дальность огня из такого орудия составляла от 800 до 1000 ярдов (в зависимости от снаряда), а максимальная дальность стрельбы ядром превышала милю.

Использовались и более легкие гладкоствольные системы, например, 6-фунтовая бронзовая пушка образца 1841 года. Свою надежность и эффективность она доказала еще в Мексиканскую кампанию и вновь хорошо показала себя на полях сражений гражданской войны. Но потеснить «Наполеон», одинаково любимый и северянами и южанами, она не могла.
Снаряды, которые применялись в гладкоствольной артиллерии, делились на четыре основных типа, каждый из которых пускался в дело в определенной ситуации.
Против артиллерии и укреплений применялись цельнолитые снаряды конической или сферической формы (ядра). Этот тип снаряда позволял вести огонь на наибольшей дистанции и с наибольшей точностью. Ядро, выпущенное из «Наполеона», летело со скоростью около 5 м в секунду и поражало цель на расстоянии 1500 м. Однако этот снаряд был мало неэффективен против пехоты, даже если она наступала в сомкнутом строю.
Граната обладала большей разрушительной силой, хотя и была менее точной. Она представляла из себя полое ядро, наполненное порохом, с вставленным в нее фитилем, которое разрывалось в гуще врагов, производя там страшные опустошения. Гранатами обычно вели огонь как по артиллерии, так и по пехоте, причем наилучшей дистанцией для этого снаряда считалось расстояние от 300 до 1300 ярдов.

Не менее разрушительными для живой силы противника были картечь и шрапнель. Шрапнель представляла из себя полое ядро с тонкими стенками, наполненное ружейными пулями (от 27 до 48), к которым добавлялся пороховой заряд с фитилем. Выпущенное из пушки, ядро разрывалась в воздухе, осыпая неприятеля смертоносным свинцовым дождем.
Картечь представляла собой жестянку или мешочек, наполненный пулями, но без порохового заряда. При выстреле картечь разлетались, как дробь из охотничьего ружья, охватывая широкий фронт вражеской пехоты. Дистанция картечного выстрела достигала 1300 ярдов, но наибольший эффект этот снаряд имел на расстоянии 100-200 ярдов.
Процесс заряжания любым из этих снарядов был по-прежнему довольно долгим и сложным. Обычно для обслуживания одного орудия требовалось девять человек (не считая наводчика). Действуя слаженно, тренированный расчет артиллерийского орудия мог производить два выстрела в минуту.

Итак, несмотря на большое количество усовершенствований и изобретений, основная масса артиллерии гражданской войны оставалась дульнозарядной и гладкоствольной и, если не считать применения новой системы запала, мало чем отличалась от того же рода войск времен Наполеона. Иными словами, «бог войны» все же не поспевал за «царицей полей», и это отставание стало главной причиной того, что в ходе конфликта между Севером и Югом не было создано никакой принципиально новой артиллерийской тактики. Мало того, в гражданской войне американская артиллерия показала недостаточную эффективность по сравнению с эффективностью артиллерии в европейских войнах того времени. Этому был ряд важных причин. Так, значительно снижал воздействие американской артиллерии ландшафт континента Нового Света. Большинство крупных сражений гражданской войны происходили в густых лесах, где для пушек было немного работы и где артиллерийские расчеты часто оказывались беспомощными жертвами вражеских стрелков, укрывшихся в зарослях. Дистанция прицельного выстрела картечью — самым эффективным из противопехотных снарядов — не превышала 100-300 ярдов, в то время как вражеские стрелки, вооруженные винтовками, могли спокойно и не торопясь уничтожать артиллеристов и ездовых лошадей с расстояния 400-600 ярдов. В этом случае орудийный огонь оказывался против них, как остроумно заметил один федеральный артиллерист, участник Геттисбергского сражения, «все равно, что винтовка против москитов». Проблема эта была, конечно, не нова: во время Крымской кампании с ней уже столкнулись русские артиллеристы, но решить ее удалось лишь позже, после внедрения казнозарядных орудий и оптических артиллерийских прицелов.
В известной степени недостаточная эффективность артиллерии во время гражданской войны вызывалась также и ее организацией. Полевые орудия американцев по европейским стандартам были слишком тяжелы, следовательно, слишком неповоротливы и лишены мобильности. Таким был даже 12-фунтовый «Наполеон», не говоря уже о 20- и 30-фунтовых «монстрах», которых пытались использовать обе враждующие стороны в ходе конфликта. А ведь кроме пушек были еще огромные фургоны с боеприпасами (артиллерийской батарее, состоявшей из шести пушек, требовалось по 128 зарядов на орудие), так что для передвижения каждой батарее необходимы были 72 лошади.
Однако тяжесть артиллерийских орудий не была единственной проблемой. Несмотря на популярность наполеоновской доктрины, американские генералы не уделяли должного внимания концентрации своей артиллерии и созданию артиллерийского резерва. Три шестиорудийных батареи объединялись обычно в артиллерийский полк (батальон), каждый из которых придавался пехотной дивизии. Такая организация сохранялась в американской артиллерии вплоть до 1863 года, когда, наконец, сначала конфедераты, а затем и федералы создали в своих армиях независимые артиллерийские парки. Впрочем, генерал Ли, надо отдать ему должное, понял необходимость этих перемен еще раньше, летом 1862 года и, едва успев принять командование армией, сформировал небольшой артиллерийский резерв. К слову сказать, Юг из-за своих поспешных закупок в Европе очень страдал от многообразия систем, с которыми не мог совладать. Нередко можно было увидеть батареи южан, на которых были задействованы орудия трех различных калибров, все трудности снабжения боеприпасами которых легко себе представить.

Из всего вышесказанного вовсе не следует, что «бог войны» не сыграл в этом конфликте совсем никакой роли. Артиллерия, конечно, занимала далеко не последнее место на полях сражений и была для пехоты помощником № 1. Обычно она располагалась между интервалами пешей линии или же в 50-100 ярдах перед ней, и, если поблизости не было пехотных или конных частей, для прикрытия батареи специально выделяли полк или хотя бы несколько рот. Во время атаки орудия поддерживали пехоту своим огнем по батареям и пехоте противника, а нередко и следовали за наступающими линиями, останавливаясь время от времени, чтобы дать залп. В обороне артиллерия вела огонь сначала но батареям противника, а затем по его пехоте, и случалось, что стрельба нескольких удачно расположенных орудий останавливала или даже отражала атаки целых дивизий. Но все же такого значения, как в наполеоновских войнах, где артиллерия часто становилась решающим фактором победы, в гражданской войне в Америке она не имела никогда.