Как ты думаешь, — говорит, — какая птица самая красивая?
— Не знаю, — говорю, — наверное, лебедь?
— Нет, — старик покачал головой.
— Тогда павлин.
— Нет. Никогда!
— Но ведь не попугай же?
Старик смеется: — Нет, конечно.
— А потом говорит:
— Самая красивая на свете птица — белая ворона.
Я на папу посмотрела тогда, а он ничего, молчит, слушает старика.
— Почему белая ворона? — спрашиваю.
— А потому, — отвечает старик, — что она исключение.
Можно увидеть стаю лебедей, семью павлинов, компанию страусов.
Но никто никогда не видел целую стаю белых ворон.
Да этого и не может быть.
Тогда все потеряет смысл.
Старик выставил вперед бороду и оглядел нас вызывающе.
Но мы не возражали.
— Белой вороной нельзя стать по желанию, — воскликнул старик.
— Нужно призвание, талант! Белой вороной нужно родиться. Конечно, любая ворона может вываляться в муке, выпачкаться в мелу, выкраситься белилами. Многие обыкновенные вороны так и делают. Но они не белые — они ряженые. И белую ворону можно очернить, но сделать ее черной невозможно.
Она белая ворона!
Она самая прекрасная птица, потому что ей труднее, чем другим.
Она всегда хорошо заметна в любой стае.
Поэтому, как правило, становится предметом всяческих охотничьих нападок . Но она гораздо важнее любой вороны в стае.
О такой стае говорят: стая, в которой летает белая ворона.
По ней одной помнят всю стаю!
Но белых ворон обычно недолюбливают.
— За исключительность? — спросил старика папа.
— Нет. За чувство ответственности. Быть исключением из общего правила — это очень, очень ответственно.
И белые вороны это понимают.


Василий Ливанов