За свою жизнь Николай Константинович Черкасов сыграл множество сложных ролей. Любой режиссер с удовольствием привлекал этого актера к работе в фильме, потому что все знали, что Черкасов способен воплотить любой типаж.

В 1936 году был утвержден сценарий фильма, ставшего позже знаменитым: «Депутат Балтики». Один из экземпляров сценария попал в руки Черкасова, и артист с огромным интересом прочитал его. Возвращая сценарий, Николай Константинович с восхищением заявил:

– Прекрасный получится фильм!

Александр Зархи, один из режиссеров фильма, тут же полюбопытствовал:

– А вы какую роль в «Депутате Балтики» могли бы взять на себя?

– Я? – Глаза тридцатитрехлетнего артиста загорелись, и он горячо сказал: – Я бы профессора Полежаева сыграл! Ох, как я вижу этого старика!..

– Да бросьте, Николай Константинович! – нахмурился Зархи. – Полежаеву по сценарию семьдесят пять лет, а вам и до сорока еще далеко.

– Ну это вы зря! Это смотря как к роли подойти! – воскликнул Черкасов.

Александр Зархи пообещал Черкасову поговорить со вторым режиссером, Иосифом Хейфецем. Однако и вдвоем решиться на подобный эксперимент режиссеры не смогли и сказали ожидавшему их решения актеру, что посоветуются на эту тему с Григорием Козинцевым, признанным в то время мастером кинематографа. Николай Константинович совсем пал духом, отлично понимая, что и Козинцев начнет говорить о его возрасте.

Но деятельная натура Черкасова не позволяла просто так ждать высочайшего приговора. Дождавшись прихода Козинцева, Николай Константинович бросился в гримерку, где нацепил фальшивую бородку, надел пенсне и подобрал соответствующий гардероб.

Когда согнувшийся и опиравшийся на палочку актер подошел к полуоткрытой двери в комнату, где шла беседа режиссеров, он услышал:

– С подобным набором актеров у вас гимназический спектакль получится, а не художественный фильм! – говорил коллегам Козинцев. – Думаете, если на Черкасова бородку нацепить, то он за глубокого старца сойдет? Это, товарищи, просто несерьезно!

В этот момент Николай Константинович постучал палочкой в дверь и вошел в комнату.

– Простите великодушно! – измененным голосом пропищал он. – Надеюсь, мое присутствие вашей беседе не помешает. Я профессор Полежаев, и мне сказали зайти сюда…

Григорий Козинцев бросил гневный взгляд на нежданного посетителя и повысил голос:

– Это уж вы меня простите! У нас идет серьезный разговор, и никакие профессора нам не нужны.

Лже-профессор мелко закивал:

– Я понимаю вас, но я же не буду вам мешать. Вот здесь в уголке посижу… – и шаркающей походкой направился к ближайшему стулу.

– Да что здесь за цирк творится! – возмутился Козинцев. – Вы что, русского языка не понимаете?

Однако пока мэтр возмущался, режиссеры Зархи и Хейфец, самолично писавшие сценарий, разумеется, догадались, что за профессор к ним явился. Александр Зархи улыбнулся и обратился к Козинцеву:

– Боюсь, что этот старичок прекрасно понимает русский язык. А я так понимаю, что перед нами Николай Черкасов…

Черкасов выпрямился, снял пенсне и с укором посмотрел на Козинцева:

– Я, конечно, не настаиваю, но кажется, своим гимназическим этюдом самого Григория Козинцева в заблуждение ввел…