Национальный филармонический оркестр России, дирижёр Владимир Спиваков.

Солист Дмитрий Хворостовский

Suite on Verses by Buonarroti, Op. 145

1974 год принес, после оркестрового варианта «Шести стихотворений Марины Цветаевой», Пятнадцатый квартет, Сюиту для баса и фортепиано на стихи Микеланджело и оркестровый вариант Сюиты. В этих произведениях композитор говорил о том, к чему неотвязно возвращались мысли:о завершении жизни, о ее смысле, о смерти, о бессмертии.

Об этом — Пятнадцатый квартет, сочиненный в июне в Доме творчества «Репино». О том же — вокальная сюита, написанная летом на даче, в подмосковной Жуковке и посвященная жене, Ирине Антоновне, ставшей верным другом и спутницей последних лет жизни.

Сюита на стихи Микеланджело — итог вокального творчества Шостаковича. Она задумана как цельное сочинение. Исполняемые без перерыва части сюиты объединены в несколько разделов.

№1, «Истина», — своего рода пролог — открывается напряженными оркестровыми звучаниями, которые повторятся затем в предпоследней части. Мелодия голоса звучит на фоне выразительного контрапункта струнных. Музыкальные темы, строгие, словно высеченные из гранита, вызывают ассоциации с величественным архитектурным сооружением.

Триада лирических частей «Утро», «Любовь» и «Разлука» (№2—4) объединена светло-созерцательным настроением. В последней из них появляется просветленная скорбь — это прощание с любовью, с жизнью. По характеру она напоминает традиционную часть классического реквиема Lacrimosa.

Образные ассоциации с реквиемом продолжены в №5, — «Гнев». Неистовый и грозный, он звучит подобно Dies irae (День гнева) и открывает следующую триаду — «Гнев», «Данте», «Изгнанник» (№5—7). От «Гнева» мысль композитора естественно переходит к великому Данте — тому, кто видел ад.

Образ Данте — центральный и в седьмой части сюиты. Размышления о творчестве становятся основным содержанием кульминационного раздела сюиты — №8, «Творчество»

и №9, «Ночь». В подзаголовке «Ночи» значится: диалог. Ее первый эпизод — ноктюрн. В нем покой, тишина, восхищение прекрасным изваянием статуи «Ночь», созданной Микеланджело для флорентийской усыпальницы Медичи. Далее следует цитата из Четырнадцатой симфонии (часть «Смерть поэта»), вслед за которой музыка приобретает драматическую остроту, напряженность, предвосхищая самую мрачную страницу сюиты — «Смерть» (№10).

Две последние части — «Смерть» и «Бессмертие» (№11) — философский эпилог. В этом сопоставлении тленности и вечности, забвения и памяти — глубокая мудрость. В основе музыки последней части — мелодия, которую композитор сочинил в девять лет. Как бы смыкаются здесь начало и конец, детство и бессмертие. Светлая, безоблачная, немного наивная, мелодия вызывает отчетливые ассоциации с финалом Четвертой симфонии Малера. Далее звучание становится величественным, торжественным. Но оркестровое заключение возвращает к «детской» музыке. В движении ровных тихих аккордов словно слышится ход маятника, мерно и неумолимо отсчитывающего уходящее в бесконечность время.

Л. Михеева