Цитата сообщения Томаовсянка Цветаева. Начало творческой деятельности

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
 

Марина Ивановна Цветаева–русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века–родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, филолог-классик, профессор, возглавлял кафедру истории и теории искусств Московского университета, был хранителем отделения изящных искусств и классических древностей в Московском Публичном и в Румянцевском музеях, он основал Московского музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Огромное влияние на Марину, на формирование её характера оказывала мать, Мария Александровна Цветаева (урожденная Мейн). Она прекрасно рисовала, музицировала, знала четыре языка, а потому не раз ездила вместе с Иваном Владимировичем в художественные центры Европы, вела егоделовую переписку, занималась бумагами. Из дневника Марии Александровны: Четырехлетняя моя Муся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, - может быть, будет поэт?” Впрочем, это мимолетное признание вскоре забылось, а Марину мать с ранних лет учила музыке и, как видно, весьма успешно. Девочка проявляла незаурядное дарование, радуя своих родственников виртуозной игрой на пианино.

                                                                                          

Зимнее время года семья проводила в Москве, лето — в городе Тарусе Калужской губернии. Ездили Цветаевы и за границу. В 1903 Цветаева училась во французском интернате в Лозанне (Швейцария), осенью 1904 — весной 1905 обучалась вместе с сестрой в немецком пансионе во Фрейбурге (Германия), летом 1909 одна отправилась в Париж, где слушала курс старинной французской литературы в Сорбонне.

Марина Цветаева начала писать стихи в шестилетнем возрасте, причем не только на русском, но и на французском и немецком языках. В 1906-1907 написала повесть (или рассказ) «Четвертые», в 1906 перевела на русский язык драму французского писателя Э. Ростана «Орленок», посвященную трагической судьбе сына Наполеона (ни повесть, ни перевод драмы не сохранились). В литературе ей были особенно дороги произведения Пушкина и творения немецких романтиков, переведенные Жуковским.

Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. После знакомства с Брюсовым и поэтом Эллисом Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет».

В печати произведения Марины Цветаевой появились в 1910, когда она издала на собственные средства свою первую книгу стихов – «Вечерний альбом». «Вечерний альбом» был очень доброжелательно встречен критикой: новизну тона, эмоциональную достоверность книги отметилиБрюсров, Волошин, Гумилёв, Шагинян.

Зимой 1910-1911 Волошин пригласил Марину Цветаеву и ее сестру Анастасию (Асю) провести лето 1911 в Коктебеле, где он жил. Там Цветаева познакомилась с Сергеем Яковлевичем Эфроном. В Сергее Эфроне Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность. Любовь к Эфрону была для нее и преклонением, и духовным союзом, и почти материнской заботой. Встречу с ним Цветаева восприняла как начало новой, взрослой жизни и как обретение счастья. В январе 1912 произошло венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. 5 сентября у них родилась дочь Ариадна (Аля).

Вторая книга «Волшебный фонарь» (1912) была воспринята как относительная неудача, как повторение оригинальных черт первой книги, лишенной поэтической новизны. Сама Цветаева также чувствовала, что начинает повторяться и, выпуская новыйтретий сборник стихов,–«Из двух книг» (1913), она очень строго отбирала тексты: из двухсот тридцати девяти стихотворений, входивших в «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь», были перепечатаны только сорок.

На протяжении 1913-1915 совершается постепенная смена цветаевской поэтической манеры: место трогательно-уютного детского быта занимают эстетизация повседневных деталей, например, в цикле «Подруга» (1914–1915), обращенном к поэтессеПарнок и идеальное, возвышенное изображение старины–  стихотворения «Генералам двенадцатого года» (1913), «Бабушке» (1914) . Начиная с этого времени, стихотворения Цветаевой становятся более разнообразными в метрическом и ритмическом отношении; она осваивает дольник и тонический стих, отступает от принципа равноударности строк; поэтический словарь расширяется за счет включения просторечной лексики, подражания слогу народной поэзии и неологизмов. В 1915-1916 складывается индивидуальная поэтическая символика Цветаевой, ее «личная мифология». Эти особенности поэтики сохранятся и в стихотворениях Цветаевой позднейшего времени.

Свойственные Цветаевой демонстративная независимость и резкое неприятие общепринятых представлений и поведенческих норм проявлялись не только в общении с другими людьми, но и в оценках и действиях, относящихся к политике. Первую мировую войну Цветаева восприняла как взрыв ненависти против дорогой с детства ее сердцу Германии. Она откликнулась на войну стихами, резко диссонировавшими с патриотическими и шовинистическими настроениями конца 1914.

                           * * *
     He смейтесь вы над юным поколеньем!

     Вы не поймете никогда,

     Как можно жить одним стремленьем,

     Лишь жаждой воли и добра...

 

     Вы не поймете, как пылает

     Отвагой бранной грудь бойца,

     Как свято отрок умирает,

     Девизу верный до конца!

 

     Так не зовите их домой

     И не мешайте их стремленьям,–

     Ведь каждый из бойцов–герой!

     Гордитесь юным поколеньем!

             (1906)

                              * * *

     Проснулась улица. Глядит, усталая

     Глазами хмурыми немых окон

     На лица сонные, от стужи алые,

     Что гонят думами упорный сон.

     Покрыты инеем деревья черные, --

     Следом таинственным забав ночных,

     В парче сияющей стоят минорные,

     Как будто мертвые среди живых.

     Мелькает серое пальто измятое,

     Фуражка с венчиком, унылый лик

     И руки красные, к ушам прижатые,

     И черный фартучек со связкой книг.

     Проснулась улица. Глядит, угрюмая

     Глазами хмурыми немых окон.

     Уснуть, забыться бы с отрадной думою,

     Что жизнь нам грезится, а это -- сон!

               Март 1908

                 * * * 

           Невестам мудрецов

     Над ними древность простирает длани,

     Им светит рок сияньем вещих глаз,

     Их каждый миг -- мучительный экстаз.

     Вы перед ними -- щепки в океане!

     Для них любовь -- минутный луч в тумане,

     Единый свет немеркнущий -- для вас.

        ===

     Вы лишь в любви таинственно-богаты,

     В ней всe: пожар и голубые льды,

     Последний луч и первый луч звезды,

     Все ручейки, все травы, все закаты!..

     -- Над ними лик склоняется Гекаты,

     Им лунной Греции цветут сады...

        ===

     Они покой находят в Гераклите,

     Орфея тень им зажигает взор...

     А что у вас? Один венчальный флeр!

     Вяжите крепче золотые нити

     И каждый миг молитвенно стелите

     Свою любовь, как маленький ковер!

                      (1910)

                     * * *

              Осень в Тарусе

     Ясное утро не жарко,

     Лугом бежишь налегке.

     Медленно тянется барка

     Вниз по Оке.

 

     Несколько слов поневоле

     Всe повторяешь подряд.

     Где-то бубенчики в поле

     Слабо звенят.

 

     В поле звенят? На лугу ли?

     Едут ли на молотьбу?

     Глазки на миг заглянули

     В чью-то судьбу.

 

     Синяя даль между сосен,

     Говор и гул на гумне...

     И улыбается осень

     Нашей весне.

 

     Жизнь распахнулась, но всe же.

     Ах, золотые деньки!

     Как далеки они. Боже!

     Господи, как далеки!

                    (1911)

                                     * * *

«Моим стихам, написанным так рано...»

     Моим стихам, написанным так рано,

     Что и не знала я, что я -- поэт,

     Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

     Как искры из ракет,

 

     Ворвавшимся, как маленькие черти,

     В святилище, где сон и фимиам,

     Моим стихам о юности и смерти,

     -- Нечитанным стихам!

 

     Разбросанным в пыли по магазинам,

     Где их никто не брал и не берет,

     Моим стихам, как драгоценным винам,

     Настанет свой черед.

       Коктебель, 13 мая 1913

                          * * *

   Не думаю, не жалуюсь, не спорю.

     Не сплю.

     Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,

     Ни к кораблю.

 

     Не чувствую, как в этих стенах жарко,

     Как зелено в саду.

     Давно желанного и жданного подарка

     Не жду.

 

     Не радуют ни утро, ни трамвая

     Звенящий бег.

     Живу, не видя дня, позабывая

     Число и век.

 

     На, кажется, надрезанном канате

     Я -- маленький плясун.

     Я -- тень от чьей-то тени. Я -- лунатик

     Двух темных лун.

 

             13 июля 1914

                  * * *
           Анне Ахматовой

     Узкий, нерусский стан -

     Над фолиантами.

     Шаль из турецких стран

     Пала, как мантия.

 

     Вас передашь одной

     Ломаной черной линией.

     Холод - в весельи, зной -

     В Вашем унынии.

 

     Вся Ваша жизнь - озноб,

     И завершится - чем она?

     Облачный - темен - лоб

     Юного демона.

 

     Каждого из земных

     Вам заиграть - безделица!

     И безоружный стих

     В сердце нам целится.

 

     В утренний сонный час,

     - Кажется, четверть пятого, -

     Я полюбила Вас,

     Анна Ахматова.

             11 февраля 1915

                 * * *
С большою нежностью - потому,
Что скоро уйду от всех, -
Я все раздумываю, кому
Достанется волчий мех,
Кому - разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому - серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой...
И все записки, и все цветы,
Которых хранить невмочь...
Последняя рифма моя - и ты,
Последняя моя ночь!
22 сентября 1915

 

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
 

Начало творческой деятельности

Марина Ивановна Цветаева–русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века–родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, филолог-классик, профессор, возглавлял кафедру истории и теории искусств Московского университета, был хранителем отделения изящных искусств и классических древностей в Московском Публичном и в Румянцевском музеях, он основал Московского музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Огромное влияние на Марину, на формирование её характера оказывала мать, Мария Александровна Цветаева (урожденная Мейн). Она прекрасно рисовала, музицировала, знала четыре языка, а потому не раз ездила вместе с Иваном Владимировичем в художественные центры Европы, вела егоделовую переписку, занималась бумагами. Из дневника Марии Александровны: Четырехлетняя моя Муся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, - может быть, будет поэт?” Впрочем, это мимолетное признание вскоре забылось, а Марину мать с ранних лет учила музыке и, как видно, весьма успешно. Девочка проявляла незаурядное дарование, радуя своих родственников виртуозной игрой на пианино.

 

Зимнее время года семья проводила в Москве, лето — в городе Тарусе Калужской губернии. Ездили Цветаевы и за границу. В 1903 Цветаева училась во французском интернате в Лозанне (Швейцария), осенью 1904 — весной 1905 обучалась вместе с сестрой в немецком пансионе во Фрейбурге (Германия), летом 1909 одна отправилась в Париж, где слушала курс старинной французской литературы в Сорбонне.

Марина Цветаева начала писать стихи в шестилетнем возрасте, причем не только на русском, но и на французском и немецком языках. В 1906-1907 написала повесть (или рассказ) «Четвертые», в 1906 перевела на русский язык драму французского писателя Э. Ростана «Орленок», посвященную трагической судьбе сына Наполеона (ни повесть, ни перевод драмы не сохранились). В литературе ей были особенно дороги произведения Пушкина и творения немецких романтиков, переведенные Жуковским.

Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. После знакомства с Брюсовым и поэтом Эллисом Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет».

В печати произведения Марины Цветаевой появились в 1910, когда она издала на собственные средства свою первую книгу стихов – «Вечерний альбом». «Вечерний альбом» был очень доброжелательно встречен критикой: новизну тона, эмоциональную достоверность книги отметилиБрюсров, Волошин, Гумилёв, Шагинян.

Зимой 1910-1911 Волошин пригласил Марину Цветаеву и ее сестру Анастасию (Асю) провести лето 1911 в Коктебеле, где он жил. Там Цветаева познакомилась с Сергеем Яковлевичем Эфроном. В Сергее Эфроне Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность. Любовь к Эфрону была для нее и преклонением, и духовным союзом, и почти материнской заботой. Встречу с ним Цветаева восприняла как начало новой, взрослой жизни и как обретение счастья. В январе 1912 произошло венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. 5 сентября у них родилась дочь Ариадна (Аля).

Вторая книга «Волшебный фонарь» (1912) была воспринята как относительная неудача, как повторение оригинальных черт первой книги, лишенной поэтической новизны. Сама Цветаева также чувствовала, что начинает повторяться и, выпуская новыйтретий сборник стихов,–«Из двух книг» (1913), она очень строго отбирала тексты: из двухсот тридцати девяти стихотворений, входивших в «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь», были перепечатаны только сорок.

На протяжении 1913-1915 совершается постепенная смена цветаевской поэтической манеры: место трогательно-уютного детского быта занимают эстетизация повседневных деталей, например, в цикле «Подруга» (1914–1915), обращенном к поэтессеПарнок и идеальное, возвышенное изображение старины–  стихотворения «Генералам двенадцатого года» (1913), «Бабушке» (1914) . Начиная с этого времени, стихотворения Цветаевой становятся более разнообразными в метрическом и ритмическом отношении; она осваивает дольник и тонический стих, отступает от принципа равноударности строк; поэтический словарь расширяется за счет включения просторечной лексики, подражания слогу народной поэзии и неологизмов. В 1915-1916 складывается индивидуальная поэтическая символика Цветаевой, ее «личная мифология». Эти особенности поэтики сохранятся и в стихотворениях Цветаевой позднейшего времени.

Свойственные Цветаевой демонстративная независимость и резкое неприятие общепринятых представлений и поведенческих норм проявлялись не только в общении с другими людьми, но и в оценках и действиях, относящихся к политике. Первую мировую войну Цветаева восприняла как взрыв ненависти против дорогой с детства ее сердцу Германии. Она откликнулась на войну стихами, резко диссонировавшими с патриотическими и шовинистическими настроениями конца 1914.

                           * * *
     He смейтесь вы над юным поколеньем!

     Вы не поймете никогда,

     Как можно жить одним стремленьем,

     Лишь жаждой воли и добра...

 

     Вы не поймете, как пылает

     Отвагой бранной грудь бойца,

     Как свято отрок умирает,

     Девизу верный до конца!

 

     Так не зовите их домой

     И не мешайте их стремленьям,–

     Ведь каждый из бойцов–герой!

     Гордитесь юным поколеньем!

             (1906)

                              * * *

     Проснулась улица. Глядит, усталая

     Глазами хмурыми немых окон

     На лица сонные, от стужи алые,

     Что гонят думами упорный сон.

     Покрыты инеем деревья черные, --

     Следом таинственным забав ночных,

     В парче сияющей стоят минорные,

     Как будто мертвые среди живых.

     Мелькает серое пальто измятое,

     Фуражка с венчиком, унылый лик

     И руки красные, к ушам прижатые,

     И черный фартучек со связкой книг.

     Проснулась улица. Глядит, угрюмая

     Глазами хмурыми немых окон.

     Уснуть, забыться бы с отрадной думою,

     Что жизнь нам грезится, а это -- сон!

               Март 1908

                 * * * 

           Невестам мудрецов

     Над ними древность простирает длани,

     Им светит рок сияньем вещих глаз,

     Их каждый миг -- мучительный экстаз.

     Вы перед ними -- щепки в океане!

     Для них любовь -- минутный луч в тумане,

     Единый свет немеркнущий -- для вас.

        ===

     Вы лишь в любви таинственно-богаты,

     В ней всe: пожар и голубые льды,

     Последний луч и первый луч звезды,

     Все ручейки, все травы, все закаты!..

     -- Над ними лик склоняется Гекаты,

     Им лунной Греции цветут сады...

        ===

     Они покой находят в Гераклите,

     Орфея тень им зажигает взор...

     А что у вас? Один венчальный флeр!

     Вяжите крепче золотые нити

     И каждый миг молитвенно стелите

     Свою любовь, как маленький ковер!

                      (1910)

                     * * *

              Осень в Тарусе

     Ясное утро не жарко,

     Лугом бежишь налегке.

     Медленно тянется барка

     Вниз по Оке.

 

     Несколько слов поневоле

     Всe повторяешь подряд.

     Где-то бубенчики в поле

     Слабо звенят.

 

     В поле звенят? На лугу ли?

     Едут ли на молотьбу?

     Глазки на миг заглянули

     В чью-то судьбу.

 

     Синяя даль между сосен,

     Говор и гул на гумне...

     И улыбается осень

     Нашей весне.

 

     Жизнь распахнулась, но всe же.

     Ах, золотые деньки!

     Как далеки они. Боже!

     Господи, как далеки!

                    (1911)

                                     * * *

«Моим стихам, написанным так рано...»

     Моим стихам, написанным так рано,

     Что и не знала я, что я -- поэт,

     Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

     Как искры из ракет,

 

     Ворвавшимся, как маленькие черти,

     В святилище, где сон и фимиам,

     Моим стихам о юности и смерти,

     -- Нечитанным стихам!

 

     Разбросанным в пыли по магазинам,

     Где их никто не брал и не берет,

     Моим стихам, как драгоценным винам,

     Настанет свой черед.

       Коктебель, 13 мая 1913

                          * * *

   Не думаю, не жалуюсь, не спорю.

     Не сплю.

     Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,

     Ни к кораблю.

 

     Не чувствую, как в этих стенах жарко,

     Как зелено в саду.

     Давно желанного и жданного подарка

     Не жду.

 

     Не радуют ни утро, ни трамвая

     Звенящий бег.

     Живу, не видя дня, позабывая

     Число и век.

 

     На, кажется, надрезанном канате

     Я -- маленький плясун.

     Я -- тень от чьей-то тени. Я -- лунатик

     Двух темных лун.

 

             13 июля 1914

                  * * *
           Анне Ахматовой

     Узкий, нерусский стан -

     Над фолиантами.

     Шаль из турецких стран

     Пала, как мантия.

 

     Вас передашь одной

     Ломаной черной линией.

     Холод - в весельи, зной -

     В Вашем унынии.

 

     Вся Ваша жизнь - озноб,

     И завершится - чем она?

     Облачный - темен - лоб

     Юного демона.

 

     Каждого из земных

     Вам заиграть - безделица!

     И безоружный стих

     В сердце нам целится.

 

     В утренний сонный час,

     - Кажется, четверть пятого, -

     Я полюбила Вас,

     Анна Ахматова.

             11 февраля 1915

                 * * *
С большою нежностью - потому,
Что скоро уйду от всех, -
Я все раздумываю, кому
Достанется волчий мех,
Кому - разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому - серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой...
И все записки, и все цветы,
Которых хранить невмочь...
Последняя рифма моя - и ты,
Последняя моя ночь!
22 сентября 1915

 

Серия сообщений "Цветаева":
Часть 1 - Марина Цветаева
Часть 2 - Марина Цветаева: "Кроме любви"...
Часть 3 - д/ф "Страсти по Марине"
Часть 4 - Памяти Марины Цветаевой
Часть 5 - Цветаева. Начало творческой деятельности
Часть 6 - Цветаева "Сегодня таяло..."
Часть 7 - Цветаева Ахматовой
...
Часть 9 - Как сами себе верны.
Часть 10 - Цветаева. Сопровождает Сергеев
Часть 11 - Иван Владимирович Цветаев