Биография большевика-сталинца Лазаря Моисеевича Кагановича и при жизни, но особенно после его смерти окутана такими клубами легенд и вымыслов, что по части её туманной непроглядности впереди может быть разве что сам Сталин. Да ещё, пожалуй, Берия. А уже третьим номером пойдёт Каганович. Очень мощная, колоритная и противоречивая фигура как в своём созидательном, так и в разрушительном потенциалах. Вот перед вами, читатель, весьма крупным пунктиром впечатляющее прохождение службы Лазаря Моисеевича в высшем эшелоне власти первой страны социализма. Согласитесь, рядом и поставить некого. Это притом, что длилась его служба всего-то 32 года.
1925 год, условное время старта Кагановича. Сталин выдвигает его Генеральным секретарём ЦК КП(б) Украины. Далее наш герой - первый секретарь Московского областного комитета ВКП (б), первый секретарь Московского городского комитета ВКП (б). 1-й председатель (если цифра, то значит, что до него такой номенклатуры не существовало) Комиссии партийного контроля ВКП (б). Народный комиссар путей сообщения (с 1938 по 1944 годы, выполняя одновременно функции других комиссаров). Народный комиссар тяжёлой промышленности. Народный комиссар нефтяной промышленности. 1-й министр промышленности строительных материалов СССР. Первый секретарь ЦК КП Украинской ССР. 1-й председатель Государственного комитета СМ СССР по материально-техническому снабжению народного хозяйства. 1-й председатель Государственного комитета СМ СССР по труду и заработной плате. Министр промышленности строительных материалов СССР. В Политбюро с 1925 по 1957 годы. Все довоенные годы Сталин, уезжая на длительный отдых, как правило, оставлял «на партийном хозяйстве» именно Лазаря Моисеевича. Огромная степень доверия вождя народов Кагановичу. И оно было в высшей степени оправдано.
Иосиф Виссарионович получал от него доклады: «У нас тут дела идут неплохо. Чтобы коротко охарактеризовать, я могу коротко повторить то, что я и Микоян сказали т. Калинину, когда он поехал в Сочи. Перед отъездом он спрашивал нас, что передать Хозяину? Мы и сказали ему: передай, что «страна и партия так хорошо и надёжно заряжены, что стрелок отдыхает, а дела идут - армия стреляет». То, что происходит, например, с хлебозаготовками этого года - это совершенно небывалая ошеломляющая наша победа - победа Сталинизма. Вообще без хозяина очень тяжело… Но приходится, к сожалению, загромождать делами в большом количестве хозяина и срывать ему отдых, в то время как словами не выскажешь, насколько ценно его здоровье и бодрость для нас, так любящих его, и для всей страны. Вот брат, великая диалектика в политике, какою обладает наш великий друг и родитель в совершенстве…».
Ну кто бы спорил: лесть в чистом виде. Однако, как говорил Ларошфуко: «Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна та или иная её форма». Сталин был, безусловно, чужд грубой лести, буде исходящей она хоть от простого трудяги, хоть от ближайшего помощника Хрущёва. Кстати, последнего на сей счёт Иосиф Виссарионович многажды гневно окорачивал за его дурацкие дуболомные славословия. А вот такая, грубоватая, кагановическая, искренняя, идущая не от одной хитрости, но из глубин души похвала, наверное, его не раздражала. Может быть, даже и нравилась. Причём, сам вождь мог лишь догадываться, харизматическим чутьём предполагать безграничную преданность Лазаря. Равно, как и Хрущёва. Это нам теперь ведомо, что первый сохранил верность Сталину до своего последнего вздоха, а второй - с истерической лютостью её растоптал и предал анафеме.
… Впервые в жизни я услышал фамилию Кагановича как раз именно тогда, когда с ним не на жизнь – на смерть схлестнулся Хрущёв. Случилось это летом 1957 года. Был я уже десятилетним пацаном и отлично помню, как в круглом из чёрной бумаги репродукторе с утра до вечера склонялись фамилии Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова и примкнувшего ним Шепилова. Именно в такой последовательности они перечислялись. Тогда же появились анекдоты. Самая длинная фамилия в СССР - «Ипримкнувшийкнимшепилов».
На Одесском причале стоят два старых еврея-одессита. Видят: плывёт теплоход «Сергей Есенин». «Хаим! Это что за такое - «Сергей Есенин»?» - «Как, Мойша, неужели ты не знаешь? Это же бывший «Лазарь Каганович»!
Но самое удивительное не это. Пройдёт более трёх десятков лет и щедрая жизнь подарит мне добрые отношения с писателями Иваном Стаднюком и Феликсом Чуевым. Они помногу общались с Молотовым и Кагановичем. Иван Фотиевич, когда готовил к изданию свою книгу «Война», то её правили, и довольно существенно, оба сталинские сподвижники. А Феликс Иванович вообще написал книги «Так говорил Каганович» и «Сто сорок бесед с Молотовым». Так вот, и Стаднюк, и Чуев, не сговариваясь, рассказывали мне о том, что Хрущёва во власть привёл именно Каганович. Причём как – да почти вопреки желанию Сталина! И об этом читателям, наверняка, станет известно лишь из этих строк. Оказывается, разбитной курянин Никитка сначала уговорил жену Сталина Алилуеву замолвить перед мужем о нём словечко. И Надежда Сергеевна якобы даже их познакомила. Только на Иосифа Виссарионовича будущий его ниспровергатель не произвёл ни малейшего впечатления, и он грубо попенял супругу: дескать, привела тупицу – двух слов связать, как следует, не может. Оно и понятно: примитивизм Никиты Сергеевича, его интеллектуальная ограниченность – вещи общеизвестные, лежащие на поверхности. Тогда Алилуева и обратилась к Кагановичу, зная, что к его мнению супруг обычно прислушивается.
«Если бы я мог предположить,- сокрушался Лазарь Моисеевич,- что он впоследствии так себя подло поведёт. Но он тогда мне даже понравился. Было видно, что способный человек. Я так Сталину и доложил, что, мол, способный парень. А Иосиф Виссарионович мне говорит: «Слишком он простецкий какой-то. Но у тебя, Лазарь, слабость к рабочему классу». У меня действительно была такая слабость на выдвижение рабочих, потому что тогда было мало способных рабочих. Которые бы из самых низов к нам приходил. Я сам был из трудовых низов. Мне поэтому и Никита понравился. Он, что ж, безусловно, на общем фоне выделялся, выделялся... Самоуверенный такой, упёртый. Да вот попал не на своё место. В качестве секретаря обкома, даже крайкома он мог бы работать и работать. А попал на пост секретаря ЦК и голова у него закружилась. Он уже на Украине, когда нас вместе туда Сталин направил после войны, стал мне палки в колёса совать. Но я не очень на него обращал внимание. Но главное, что потом он линию непартийную повел очень шумно, крикливо очень. То же самое о Сталине можно было и даже нужно было, но по-другому провести. Вы возьмите китайцев. Они о своём вожде как решили после смерти: 70 процентов признали за ним побед и 30 процентов ошибок. Да у Сталина 95 процентов побед и лишь 5 процентов ошибок. Вот как надо было дело повернуть. А Хрущёв, дурак, столько дров наломал».
Откровенно говоря, Лазарь Моисеевич слукавил перед моими старшими товарищами, ставя себя на одну доску с Хрущёвым относительно социального происхождения «из самых низов». То же самое он написал и в книге «Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного деятеля». Очень, кстати, интересный, пятисот страничный труд. Пытливым людям с ним следует непременно познакомиться. Так вот в «записках» Каганович утверждает, что его отец работал на смоляном заводе: «Жили очень бедно - в хибаре, где раньше был сарай. Все семь человек спали в одной комнате на лавках». На самом деле Моисей был прасолом - скупал скот и гуртами, иной раз до сотни голов, отправлял его на бойни Киева. То есть семья Кагановичей из деревни Кабаны, что невдалеке от Чернобыля, считалась зажиточной на всю округу.
Далеко не простая и сама эта фамилия. В её основу лёг корень коhен, обычно прибавлявшийся к имени для указания на принадлежность к потомкам Аарона, брата Моисея, устами которого, согласно Торе, говорил Бог с еврейским народом. Потомки Аарона были назначены Богом служителями Храма. По традиции коhены имели первоочередное право на чтение недельной главы Торы в синагоге. В их обязанность до сегодняшнего дня входит благословение еврейского народа.
А вот в дальнейшем Лазарь Моисеевич свою мятущуюся биографию изложил достаточно правдиво, подробно и интересно. (Память имел до глубокой старости потрясающую). С 14-летнего возраста действительно начал работать в Киеве сапожником. Вкалывал и грузчиком на мельнице «Лазарь Бродский». Под влиянием старшего брата Михаила, Лазарь в 1911 становится членом РСДРП. Он активный участник Октябрьской революции – руководил рабочим восстанием в Гомеле. В декабре 1917 года Каганович - делегат III Всероссийского съезда Советов. Через год - комиссар Всероссийской коллегии по организации Красной Армии. С 1924 года - секретарь ЦК РКП(б).
Один момент здесь хочу подчеркнуть принципиально. В семье Кагановичей было тринадцать детей. Выжили шестеро: Рахиль, Михаил, Израил, Арон, Лазарь и Яша-Юлий. Дореволюционными членами РСДРП были Лазарь, Юлий и старший брат Михаил, вступивший в партию ещё в 1905 году. Однако вряд ли кто знает их ближайшего родственника – двоюродного брата Петра Кириллович Кагановича, тоже дореволюционного члена РСДРП, побывавшего в длительной ссылке за подпольную работу. Вероятно, ради облегчения своей политической деятельности, он крестился. После революции Пётр стал комиссаром продовольствия в Симбирской губернии. В 1918 году избран делегатом 7 Всероссийского съезда Советов. Для того, чтобы его не путали с более известными родственниками, носил приставку Воронежский. Так вот этот Каганович слыл ярым сторонником Троцкого, в 1927 году подписавший известную платформу 83-х. За что впоследствии был расстрелян.
Так на примере лишь одной фамилии как бы в миниатюре виден расклад еврейских сил, участвующих в той сложнейшей борьбе за власть в стране советов. Большинство всё же было на стороне большевизма (да простится мне сей невольный каламбур), а, значит, на стороне Сталина. Во всяком случае, Лазарь Моисеевич всегда, во всём решительно и безоговорочно поддерживал Иосифа Виссарионовича. Подчёркиваю: всегда. Даже тогда, когда в 1941 году под неопровержимыми доказательствами своей виновности застрелился его старший брат Михаил. Так называемые «мировые силы сионизма» и в период жестоких сражений Сталина с Троцким, и много позже, да, честно говоря, и по день нынешний не могут простить Кагановичу его беззаветной преданности «тирану». В любой еврейской библиотеке Америки есть книга для детей - «Великие евреи». В ней - Абрам, Яков, Моисей, царь Давид, Маймонид, Моисей Мендельсон и обязательно Лев Давыдович Бронштейн - Троцкий. «Демон революции» стоит в первом ряду важнейших личностей еврейской нации. Миллионы еврейских детей во всех странах учатся на его примере. Но про Кагановича они никогда не узнают.
Эти самые «силы» понять того не в состоянии или не хотят принципиально, что Лазарь Моисеевич никогда не кривил душой относительно своего нравственного, идеологического, а, стало быть, и политического выбора. Сражаясь за победу социализма в «одной отдельно взятой стране», он никогда не держал в уме своего еврейского происхождения, никогда не делал реверансов в сторону во всех отношениях более привлекательного партийного лидера, своего соплеменника Троцкого. Ему бы и в голову не пришло выкреститься, как это сделал шустрый двоюродный брат, чтобы понадёжнее мимикрироваться в сложнейшей обстановке. Каганович всегда сражался за свои идеалы с открытым забралом, будучи абсолютно убеждённым в своей личной, политической и исторической правоте. Он был, как и написал в своей книге: рабочим, коммунистом-большевиком, профсоюзным, партийным и советско-государственным работником, а уже потом - евреем. Он был одним из настоящих вождей пролетариата, утверждавшего свою диктатуру на одной шестой части планеты. И уже отсюда проистекают всего его положительные и отрицательные свершения. Тех и других, как уже говорилось, немало…
В развернувшейся после смерти Ленина острой внутрипартийной борьбе Сталину было крайне важно обеспечить себе поддержку Украины. В главном и решающем Каганович со своим поручением справился. Был безжалостен ко всему, что казалось ему украинским национализмом – с этим «злом» всю жизнь воевал. Отсюда – его частые конфликты с председателем СНК Украины Власом Чубарём и нарком просвещения Украины Александром Шумским. Последний в 1926 году добился приёма у Сталина и упрашивал того отозвать негибкого Кагановича с Украины. С некоторыми доводами Шумского Генсек согласился, но одновременно поддержал и твёрдость Кагановича, направив специальное письмо в Политбюро ЦК Украины, в котором призвал обе стороны к консенсусу. Тем более, что Каганович проделал действительно впечатляющую работу по восстановлению и развитию промышленности Украины.
Однако в 1928 году «проклятого еврея» пришлось всё-таки убирать с берегов седого Днепра. Нюансов и тонкостей при решении сложнейших национальных проблем Лазарь Моисеевич, увы, чувствовал. Зато «закручивать гайки» был мастаком. Так в процессе знаменитого Шахтинского дела, уже находясь, как говорится, на чемоданах, он писал Сталину: «В частности, мне кажется, необходимо усилить роль ГПУ примерно так, чтобы в крупных трестах были бы крупные работники, уполномоченные ГПУ, как вроде транспортных органов ГПУ. Эту реорганизацию надо провести под наблюдением и непосредственным руководством руководящих работников ЦК и ЦКК, иначе, я боюсь, как бы у нас на деле в смысле структуры и методов работы не осталось по-старому».
Без малого десять лет затем Каганович занимается сложнейшим комплексом столичных проблем. Прежде всего, как первый секретарь Московского областного, затем и городского комитетов партии, но и как полноправный член Политбюро ЦК ВКП(б).
Это он первый пустил по нескольким маршрутам троллейбус, который в народе так и нарекли «Лазарем Кагановичем». Это ему принадлежит идея строительства метрополитена, с которой выступил ещё летом 1931 года. Главный коммунист столицы, что называется, дневал и ночевал на ударной стройке. И когда через пять лет ветка от Сокольников до Парка культуры была пущена, ни у кого не возникло сомнений, чьим именем следует назвать первое в стране метро – только Кагановича. Лишь через двадцать лет его поменяют на Ленина. Кстати, нынешняя станция «Охотный ряд» тоже носила имя Кагановича. Вообще его роль в реконструкции «пролетарской столицы» невозможно переоценить. Лазарь Моисеевич давал указания архитекторам, спорил с ними. Естественно, и дров наломал.
Из воспоминаний Ф.Чуева: «Прямо с трибуны Дома литераторов было сказано: Каганович нажал рычаг и сказал: «Задерём подол матушке-России!» - «Какая ерунда! Первым Калинин сказал, что есть мнение архитекторов - строить Дворец Советов на месте храма Христа Спасителя. Щусев и Жолтовский говорили, что храм не представляет художественной ценности. Разве что народ собирал на него деньги. Но Щусев говорил, что храм бездарный. Представляли проект именно на это место. Я же предлагал на Воробьевых горах. Я лично сомневался. Скажу откровенно: я никогда не руководствовался в своей работе национальными мотивами. Я интернационалист. Я исходил из того, что это решение вызовет прилив антисемитизма. Поэтому я и сомневался и высказывал сомнения. Да и Сталин сразу не решился принять это предложение. Он выявлял мнения, колебался. Говорят, Киров это тоже поддержал. Я этого не знаю. Когда составили план, подписали: Сталин, Молотов, Каганович, Калинин, Булганин. Когда мы выходили, Киров, Орджоникидзе и я, я говорю: «Ну хорошо, все черносотенцы эту историю в первую очередь свалят на меня!» Киров хлопнул меня по плечу: «Эх ты! Я и не думал, что ты такой трусливый! Волков бояться - в лес не ходить!» Зря, зря, мы это сделали. Я это знал. Я был против этого дела. Не потому что такой уж святой... А просто я знал, чем это кончится».
28 февраля 1935 года Сталин назначает Кагановича на должность наркома путей сообщения, сохраняя за ним пост секретаря ЦК. Железнодорожный транспорт в огромной стране был не просто важен – он представлял собой самое «узкое место» народного хозяйства, катастрофически сдерживавшее экономический рост. Нужен был человек, способный заменить анемичного Андрея Андреева и сделать на транспорте революцию. Перебрав сотни кандидатур, Сталин понял, что лучше, как бы теперь сказали, менеджера, чем Каганович ему не найти. Прошу так же учесть, что в эти же годы Лазарь Моисеевич, образно говоря, не выпуская из рук паровозной ручки-регулятора, параллельно тянул на себе наркоматы тяжёлой, топливной и нефтяной промышленности!
И вот сейчас, ради исторической справедливости, я напишу следующее: даже если бы Каганович за всю свою долгую мафусаиловскую жизнь ничего больше для страны не сделал, то лишь за те годы, что руководил железнодорожным транспортом, он достоин от советского народа памятника. Вы только вдумайтесь, читатель, в эту потрясающую информацию. В тридцатых годах пассажирские поезда ходили с многочасовыми опозданиями, а грузовые составы вообще сутками задерживались. Уже через год новый нарком добился чёткого и бесперебойного движения поездов по всей необъятной стране.
Когда грянула война, встала фантастически невероятной трудности задача: перебазировать за Урал промышленный и культурный потенциал – заводы, фабрики, учреждения, библиотеки, музеи, картинные галереи, миллионы людей с их нехитрым скарбом. Для этого понадобились сотни тысяч железнодорожных вагонов, паровозов, локомотивных бригад. И они нашлись в нужном количестве! Мне не встречались в документальной литературе жалобы на нехватку того, другого и третьего. Скажу больше. Задолго до образования Центрального штаба партизанского движения, Каганович сколотил, быстро выучил и отправил в тыл врага более сотни мобильных партизанских ячеек, среди которых был известный Константин Заслонов со своими сослуживцами-железнодорожниками.
Из воспоминаний Ф.Чуева: «В доме литераторов недавно был аукцион плакатов двадцатых-тридцатых годов. На одном плакате какой-то зачуханный интеллигент говорит: «Дадим пять тысяч перевозок!» А над ним стоите вы в железнодорожном кителе: «Не пять тысяч, а семьдесят пять тысяч!» - «Врёт, восемьдесят тысяч вагонов! То, что мы перед войной накопили – это чудо! Как НКПС, железные дороги, четыре года войны не получая ни одной тонны рельсов, не получая мостовых ферм, металла, цемента, шпал, мог прожить? Откуда? А потому что мы накопили резерв! Огромный! Я его во как держал! На меня наступали: «Дай! Дай!» Я не давал ничего. А когда эвакуация была, мы вывезли заводы, вдоль фронта, вдоль границы выхватили это, жили за счет ремонта, жили за счет накоплений. Из-за этих накоплений по мобрезервам были споры. Деловые споры, это неизбежно, иначе и не могло быть».
В 1943 году Каганович получает золотую медаль «Серп и Молот». Тем же указом звание Героя Социалистического Труда было присвоено сразу 127 железнодорожникам и военнослужащим железнодорожных войск. В этом указе многое было впервые: и столь многочисленное награждение, никогда после не повторённое, и присвоение звания Героя Соцтруда обычным труженикам, а не наркомам и главным конструкторам, и появление Героев Соцтруда - женщин: машинист паровоза Е.М. Чухнюк, дежурная по станции А.П.Жаркова и стрелочница А.Н.Александрова. Кроме того, это было первое присвоение звания Героя людям, которые не создавали оружия. Думается, вполне заслужено.
…В молодости я учился в Винницком железнодорожном техникуме. Завуч Александр Захарович Ермаков нам рассказывал: «При Кагановиче пассажирские поезда стали ходить с немецкой точностью. Ещё бы: за опоздание в несколько минут без уважительной причины бригада машинистов могла угодить за решётку. Впрочем, так было и в послевоенные годы. Скажем, тех железнодорожников, которые нарушали форму одежды, наказывали и рублём, и в административном порядке – элементарно на гауптвахту сажали».
Мой старший товарищ, известный публицист Анатолий Аграновский поведал такой случай. Понадобилось ему написать материал к 50-летию Московского метрополитена. Встретился с руководством, которое заявило: «За все годы существования нашей организации не было случая, чтобы какой-то объект не вступал в строй точно в назначенный срок». Это, дескать, заведено ещё Лазарем Кагановичем. Аграновский, естественно, не поверил байкам и месяц рылся в архивных документах, чтобы уличить начальство. И установил-таки, что однажды, накануне войны, метростроевцы всё же опоздали на сутки с вводом эскалатора на одной из столичных станций. Это было настоящее «ЧП»: на складе прорвало трубу, горячая вода залила лакированную обшивочную фанеру, она вздулась и сутки ушли на доставку новой.
- Ты же понимаешь: без такой детали,- подытожил Анатолий Абрамович,- мне ведь никто не поверил бы, что у нас в стране, при нашей повальной расхлябанности, возможна подобная строгая точность в работе. Но как тебе Лазарь Моисеевич!
А так, что мы по сию пору не можем превзойти масштабов его деятельности. Боюсь, что и в ближайшем будущем нам это не грозит. Так далеко умчался паровоз сталинского железного наркома, на котором он надеялся сделать «в коммуне остановку». Хотя при Лазаре Моисеевиче по стальным магистралям бегали паровозы «ФД» и «ИС» (Феликс Дзержинский и Иосиф Сталин). Об электровозах он мог только мечтать, а о «сапсанах» и мечтать не мог. Не существовало при нём ни железобетонных шпал, ни бесстыковочных рельсов. Но и по деревянным шпалам он сумел подвести стальные нити практически к любому более менее приличному населённому пункту. Даже за полярным кругом. Не было возможности проложить широкой колеи, кидал узкоколейку, как к моему родному райцентру Ямполь. Со времён Советского Союза стальная сеть страны и сообщение по железной дороге только сокращаются, как шагреневая кожа. Вот уже и в мой любимый Алексин на электричке не поедешь…
Вместе с тем справедливо и то, что во время так называемого «большого» террора мой герой участвовал в рассмотрении «списков» - перечней лиц, репрессированных с личной санкции верхушки ЦК. Каллиграфическое «Каганович» обычно третье или четвёртое факсимиле стоит на 189 списках, по которым были осуждены и расстреляны несколько тысяч человек. Это как раз тот случай, когда написанное пером, не вырубить никаким топором. В своем докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года Каганович высказался за необходимость новых репрессий не только в наркомате путей сообщения, который он возглавлял, но и в советском обществе в целом. По его словам: «На железнодорожном транспорте мы имеем дело с бандой оголтелых разведчиков-шпионов, озлобленных растущей мощью социализма в нашей стране и применяющих поэтому все средства изуверской борьбы с Советской властью. Вредительство мы имеем в проектировании. Это дело самое сложное, самое трудное. Я потом вам расскажу, как можно тут раскрывать. Я считаю, что Турксиб построен вредительски. Караганда - Петропавловск Мрачковским построена вредительски. Москва - Донбасс строилась вредительски. Эйхе - Сокол строилась вредительски. И всё же мы не докопались до конца, мы не докопались до головки шпионско-японо-немецко-троцкистско-вредительской, не докопались до целого ряда их ячеек, которые были на местах. И тут вредны слезы по поводу того, что могут арестовать невинных». И тут, как говорится, без комментариев. Хотя, конечно, понятно, что героическое и трагическое в те времена ходили рядом. Нам их соседство никогда не понять.
Сам Лазарь Моисеевич говорил по поводу репрессий: «Приходилось утверждать смертные приговоры, вынесенные судом. Все подписывали, а как не подпишешь, когда по всем материалам следствия и суда этот человек - агент или враг? Были допущены ошибки, и не только Сталиным, но и всем руководством, но это не может затмить того великого, что было сделано Сталиным. Мы, конечно, виноваты в том, что пересолили, думали, что врагов больше, чем их было на самом деле. Я не выступаю против решений партии по этому вопросу. Ещё и потому, что были у нас внутренние враги. Очень много было. Вам этого не понять. «Пятая колонна» была у нас. «Пятая колонна» была. Если бы мы не уничтожили эту пятую колонну, мы бы войну не выиграли. Мы были бы разбиты немцами в пух и прах»…
В 1942 году Каганович назначен членом Военного совета Северо-Кавказского, Закавказского фронтов. Участвовал в обороне Кавказа. 4 октября 1942 года командный пункт Черноморской группы войск под Туапсе, на котором находился ЧВС, разбомбили. Несколько генералов погибло на месте, а нарком был сильно ранен осколком в руку. Пройдёт много времени и этот сталинский апостол по всем статьям обойдёт своих соратников по мыслимым и немыслимым позициям. И проживёт дольше всех, и в партии пребудет дольше всех, и шишек разных ему достанется больше всех. Ему многое припомнят и практически вычеркнут из истории, как древнеегипетского фараона Эхнатона.
Но никто и никогда не вспомнит, что Лазарь Моисеевич был единственным членом сталинского Политбюро, который натурально пролил свою кровь в борьбе с ненавистным фашизмом.
К концу войны член ГКО Л.Каганович стал отходить на мирные хозяйственные должности. В том числе, и поэтому стал терять доверие вождя. Сталин всё реже встречался с Кагановичем. Не приглашал его на вечерние трапезы. После XIX съезда Лазаря Моисеевича в состав расширенного Президиума ЦК и в Бюро ЦК избрали, но в отобранную лично Сталиным «пятерку» наиболее доверенных он впервые за долгие годы не вошёл. Сильно переживал охлаждение к нему вождя. Как раз этот период жизни моего героя описан в книге А.Авторханова «Загадка смерти Сталина». Якобы Каганович бурно протестовал против преследования евреев. Даже предъявил Сталину ультиматум с требованием пересмотреть «дело врачей». Более того, изорвал в клочки свой членский билет Президиума ЦК и швырнул их Сталину в лицо. Вождя поразил апоплексический удар: он упал без сознания.
И чего не понаписывал Абдурахман Геназович! Впрочем, другие, как уже говорилось, плодили просто-таки немыслимые мифы о сталинском наркоме. Один из самых распространённых и самых живучих о так называемой «третьей жене Сталина Розе Каганович». Среди вариантов её отчества фигурируют Моисеевна, Лазаревна или Михайловна. Она якобы родилась в конце XIX века или в начале XX века. По разным версиям была то ли дочерью, то ли сестрой, то ли женой Лазаря Кагановича. После смерти Надежды Аллилуевой Роза, став супругой Сталина, оказывала «жидовское влияние» на его политику.
Единственное, в чём все источники сходятся, так это в дате её кончины - 1953 год. Правда, причины смерти «третьей жены вождя» тоже различаются. По одной версии, она убита, по другой - пыталась отравить Сталина, за что её казнили. Хотя такая женщина в реальности никогда не существовала, биография Розы Каганович за несколько десятилетий со дня её «появления» обросла множеством подробностей. Ею интересовалось даже гестапо. Она по сию пору (вы не поверите, читатель!) упоминается как в популярных, так и в научных изданиях о Сталине!
После объявления Кагановича членом «антипартийной группировки», его сняли со всех постов. До конца 1961 года работал в Асбесте. Говорят, слыл либеральным начальником, и никто из его подчинённых не верил, что в прошлом этот человек отличался крайней жестокостью и грубостью по отношению к людям. В том же 61-м году исключён из КПСС. Несмотря на многочисленные прошения, не восстановлен в партии (в отличие от Молотова). Однако имел ранг персонального пенсионера союзного значения и соответствующие этому статусу привилегии. Будучи сослан в Калинин (ныне Тверь), Каганович оттуда полулегально посещал столицу. Устанавливал связи со старыми сослуживцами, собирал материалы для книги воспоминаний. Скучая от одиночества, Каганович часто выходил в большой двор своего дома №50 по Фрунзевской набережной. В компании стариков играл в домино. И стал признанным чемпионом своего квартала!
При жизни именем Кагановича были названы: район в Павлодарской области, Военно-транспортная академия в Москве, Мелитопольская детская железная дорога, Московский метрополитен, город Попасная Луганской области, деревни в Киевской области - Кагановичи Первые и Кагановичи Вторые (место рождения Кагановича Кабаны). В Амурской области был районный центр-станция «Кагановичи». В Свердловске Кагановичским назывался нынешний Железнодорожный район. В Днепропетровске его имя носил институт инженеров железнодорожного транспорта. Колхозы и транспорт с именем наркома учесть невозможно.
В 1957 году имя Кагановича было снято со всех объектов, названных в его честь. Он жил с 1937 года в престижном доме в Сокольниках - Песочный переулок, 3. Там у него была квартира дюплекс (для охраны и водителей) и гараж, который можно посетить и сейчас. Более никак его память не увековечена.
Лазарь Моисеевич был женат на Марии Марковне Приворотской, большевичке с 1909 года. После Октябрьской революции она работала на различных выборных и номенклатурных должностях в полутора десятках городов. Награждена орденом Ленина, орденом "Знак Почета", шестью медалями. С 1958 года - персональный пенсионер союзного значения. Сильно переживала снятие мужа со всех постов. Прожила с ним вместе 50 лет. Умерла после исключения его из КПСС 1 ноября 1961 года. Её детям разрешали похоронить мать рядом с родственниками на Новодевичьем кладбище лишь после вмешательства Н.Хрущеву. Лазаря Когановича «дохоронили» в могиле при Горбачёве 25 июля 1991. То есть, он всего 6 месяцев не дожил до развала СССР. Разрешение захоронить на Новодевичьем прах отца дочь получила довольно просто, хитро и без всяких ходатайств. В обращении она ни словом не обмолвилась о деятельности Кагановича, о его былых заслугах, а просто испрашивала разрешение похоронить его как мужа Каганович Марии Марковны в её могилу. Просьба была «обречена» на успех. Мосчиновники даже не предполагали, что они сделали.
Каганович о Сталине: «Сталин был разный, и Сталин был один. Это был железный, твёрдый, спокойный даже, я бы сказал, внутренне выдержанный, всегда мобилизованный человек, никогда не выпускал слово изо рта, не обдумав его, - таков Сталин для меня. Я всегда его видел думающим. Он разговаривает с тобой, но в это время думает. И целеустремлённый. Целеустремлённый. Это было у него всегда. Я знаю только одно о Сталине, - он весь был в идее. И это главное... Он ценил людей по работе".
Молотов о Кагановиче: «Каганович - он администратор, но грубый, поэтому не все его терпели. Не только нажим, но и немножко такое личное выпирало. Крепкий, прямолинейный. Организатор крупный и вполне хороший оратор. Серго, я помню хорошо, как-то мне говорил. Они выступали на одном митинге: «Лазарь так здорово говорил! Он интересный. Он людей умеет поднять». Серго был в восторге от его ораторства. Я не в таком восторге. Каганович - его евреи не любят. Они хотели бы иметь более интеллигентного в Политбюро. А Каганович и сейчас такой сторонник Сталина, что при нем о Сталине не смей ничего плохого сказать. Он среди нас был сталинским двухсотпроцентным. Считал, что я недостаточно хвалю Сталина. Сейчас Каганович мне говорит: «Мы будем теперь равняться на тебя». Я это очень осторожно воспринял. Я знал, что он ко мне не благоволит немного, но он честен. Преданнейший Сталину оказался. В этом его и слабость, да, и его односторонность, и неподготовленность к самостоятельной мысли. Нельзя так повторять, потому что у Сталина не все правильно. Я всегда это могу сказать, не могу отказаться. Если я откажусь, я просто перестану быть тем, кто я есть. Во многих вопросах я слабый в подготовке, но то, что основное, я изучил, и запомнил, и меня сбить очень трудно».
Молотов и Каганович о Хрущёве: «Когда я спросил товарища Молотова, читал ли он мемуары Хрущёва, он мне сказал, что читал. На мой вопрос, как он их оценивает, он мне ответил: «Это антипартийный документ». Тогда я спросил: «Неужели Хрущёв так опустился?» Молотов ответил: «Да, да в своём озлоблении, в связи с концом его карьеры государственного руководителя он дошёл до падения, политического и партийного падения в омут». Когда я сказал с сожалением и возмущением: «Да, это очень печально», Молотов мне сказал: «…особенно тебе, ведь ты его выдвинул». «Да,- сказал я,- выдвинул, правда, до определённой черты, на пост 1-го секретаря ЦК я его не выдвигал, предвидя, что он не осилит эту работу, что провалится. Вы же все, в том числе и ты, Вячеслав, приняли это предложение Маленкова и Булганина». Ознакомившись с опубликованными в «Огоньке» так называемыми мемуарами Хрущёва, я убедился, что оценка Молотова правильная. Ему даже и отвечать нельзя, чтобы не опуститься до базарной бабы, которые кричат: «Сама паскуда!» Я лично к нему питал нежные дружеские чувства, но я, видно, ошибся. Получилось – Хрущёв оказался не простым хамелеоном, а «рецедивистом» троцкизма. (Правописание сохранено – М.З.).
Михаил Захарчук.
Антивирусы
Файерволы 
Антишпионы
Проигрыватели
Кодеки
Конвертация 
Аудио и видео
Браузеры
![[info]](http://stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
