Лествица Иакова, 1490
Ксюше было шесть лет. Она умирала от онкологии. А из глаз матери текли горькие, безутешные слезы. Никогда за всю свою жизнь она еще так не плакала. И никогда раньше не знала, что слезы могут так обжигать лицо.
Сколько она молилась до этого, не передать. Не всё в нашей жизни передается словами. Собственно, к вере пришла благодаря болезни дочери, с мужем крестились, когда узнали о диагнозе младшенькой. Неожиданно, парадоксально жизнь претворилась из равнодушия в ежедневное предстояние Богу – в молитвах и на богослужениях. Так пробуждается ранее спавший, так вместо сонных видений наступает реальная жизнь. Но самая главная просьба, крик сердца – о жизни родного дитяти – почему-то так и не исполнилась.
Всю маленькую шестилетнюю жизнь доченьки у нее было только одно человеческое желание – чтобы прошла эта шишка. Она загадывала это желание и на день рождения, и в новый год, и в храме, и по-детски просила у аквариумной золотой рыбки. Страдания длились более полутора лет, то есть четверть маленькой жизни.
<…> В воскресенье в «Нью-Йорк таймс» статья о резком падении посещаемости церквей и упадке «верований» в смысле принятия догматов, той или иной доктрины. Заявление молодого католика: «Я не вижу, что принятие того или иного догмата Церкви изменило бы в моем подходе к жизни». Думал об этом сегодня и «координировал» в мысли с успехом всяческой субъективной «религиозности». Убывает вера, усиливается религия. Боюсь, однако, что вера-то, в сущности, давно стала убывать, что «держались» Церкви в последние века не верой, а той же религией, и держались ею, пока она «социально» соответствовала чему-то в культуре, обществе и т.д., соответствовала, может быть, в ту меру, в какую «свобода» и «секуляризм» не проникали в толщу сознания и цивилизации. Но теперь это совершилось, и вот первой жертвой является Церковь. Протестантизм был «расцерковлением» христианства или, во всяком случае, началом такого расцерковления. И не случайно «постватиканская» Церковь протестантизируется (отказ от авторитета, от понятия «ереси», от тональности «объективности»). Потому и Православие держится только держанием за Церковь как за природное общество — этническое, национальное и т.д. Но в основе Церкви как уникально христианского явления лежит вера. Вера вечно рождает и исполняет Церковь, и только вере Церковь и нужна как «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». И нужна только в меру эсхатологизма христианской веры, то есть как таинство «будущего века». Религии, да и то далеко не всякой, нужна не Церковь, а нужен храм. Храм — «религиозного» происхождения (отсюда евангельское: «разрушьте храм сей…»), а Церковь — христианского. Однако Церковь — наша, во всяком случае, — давно уже отождествила себя с «храмом», растворила себя в «храме», и это значит — вернулась к языческому храму как «фокусу» природной жизни, как к ее религиозной санкции. Протестантизм был попыткой спасти веру, очистить ее от ее религиозной редукции и метаморфозы. Но он это сделал ценой отказа от эсхатологии, замены ее «спасением» предельно личным, индивидуальным. И потому — в сущности — отказом от Церкви… В плане «природного» наибольшим анахронизмом было, пожалуй, католичество. Ибо оно «возможно» было только пока можно было отрицать или ограничивать свободу личности, то есть основной «догмат» Нового времени. Попытавшись переменить рельсы, соединить себя со свободой, оно просто рухнуло, и я не вижу, как возможно его возрождение (разве что при «фашизации» человечества, при новом отказе его — вполне возможном — от взрывчатого синтеза свободы и личности). Что же касается Православия и протестантизма, то они гибче. На глубине Православие, мне кажется, давно уже «протестантизируется»: «верит» в нем каждый по-своему, но соединены все «религией», то есть храмом и обрядом. Отсюда двойное движение: если от религии к «вере», то к расцерковлению, к уходу в личную религию; если от «веры» к религии — то к православию, Типикону, кадилу и иконам. Оба движения «неполноценны»: в одном торжествует индивидуализм (отрицание Церкви), в другом — «религия» (редукция Церкви) и, в сущности, тоже индивидуализм.