Пение английского гимна

Недавно умер Евгений Евтушенко. Горячо и полностью любимый одними, он был горячо и полностью не воспринимаем другими. Третьи что-то у него любили, от чего-то морщились. Эта последняя позиция мне кажется верной. Лично я от многого морщусь и на многое искренне и по-доброму реагирую. Вот, например, на это: «Спросите вы у тех солдат, что под березами лежат, / и вам расскажут их сыны, хотят ли русские войны».

Актуальный текст. Обвиняемые в иррациональной коварности и жестокости, русские вынуждены вечно оправдываться перед Западом, который якобы воплощенная добродетель. Ясно, что это не так. Но когда говорим об этом мы, на нас машут руками. «Как можно доверять словам коварной и жестокой иррациональной нации?» Поэтому послушаем их самих. Не многоголосый хор политиков, которые, не краснея, говорят сегодня одно, а завтра другое. Послушаем то, что они сами поют регулярно, положив руку на сердце. Послушаем (прочтем частично) их гимны.

Гимн, наряду с флагом, гербом и национальной валютой, есть символы государства, квинтэссенция истории народа, явление сакральное. Мы есть. Мы были. У нас свой путь, свое лицо и призвание. Свои грехи и добродетели, слабости и таланты. Это гимн. В нем звучат устойчивые психологические характеристики народа. Если меняется уклад жизни и жизненные цели, меняется и гимн. Франция устраивает Революцию и меняет песнь королю на Марсельезу. Это естественно. Германия смиряется во Второй Мировой, терпит деление и меняет нацистский гимн на новый, демократический. Это понятно. Так и с Россией. Так и со всеми вообще. В каждом гимне страна, его поющая, стремится не на год, а на века выразить себя. Вот и послушаем теперь отрывки того, что поют годами и столетиями наши толерантные братья.                                               

Вот второй куплет английского гимна, того самого, который просит Бога спасти Королеву.

Господи Боже наш, восстань,
Рассей ее (королевы) врагов
И приведи к погибели.
Посрами усилия их государств,
Расстрой их подлые уловки,
На Тебя возлагаем нашу надежду,
Боже, храни всех нас.

Текст так и пышет любовью к человечеству. Врагам – погибель (альтернатива – вассальное вхождение в Объединенное Королевство). Их вражеские уловки непременно «подлые». Одним словом, враги Британской короны, согласно гимну, – это несомненные подлецы (уловки у них обязательно подлые), обреченные на погибель. И ведь каждый Божий день это поют. Такое вот мировоззрение. Махатма Ганди пишет в автобиографии, что пел радостно гимн Великобритании, пока не стал вдумываться в текст. Когда вдумался, петь отказался.

А вот Марсельеза. Она после Октября в России тоже надолго гимном стала. До самых сороковых годов, до Эль-Регистана. Только в художественном переводе она сильно потеряла в кровожадности. Практическая свирепость уступила место мечтательности и грезам о всемирном счастье. Но вот ее оригинальный припев.

К оружию, граждане,
Постройтесь в батальоны,
Идем, идем!
Пусть нечистая кровь
Пропитает наши поля!

Куплетов в Марсельезе много. И каждый раз бодрячком исполнители в полную глотку кричат о нечистой крови, имеющей пропитать поля. Что на них потом вырастет? И это гламурная Франция, страна галантных кавалеров и тонких писателей, законодательница мод, старшая и любимая дочь Католической церкви. Стоит ли удивляться теперь кровожадным камланиям Тараса Шевченко про «вражью кровь», которая должна напоить землю и политься дальше, в синее море? В XIX веке европейский мир – это мир оголтелого и хищного национализма. Жажда крови пропитывает воздух. А если есть жажда, то будет со временем и утоление. Кстати, украинский гимн тоже радостно обещает гибель врагам, и это единственное, в чем нынешняя Украина единодушна с Европой XIX века.

Теперь вспомните наши гимны. Царский никому не грозил. Только просил Государя: «Царствуй на страх врагам». Пусть, мол, живут, но боятся. Трогать не будем. Советский тоже ничьей крови не хотел. Перечитайте текст и убедитесь. Враги отсутствуют, их кровь и смерть – тоже. Новый гимн, положенный на старую музыку, тоже невинен. Есть упоминание о мудрости народной, о братском союзе многих народов. Есть традиционная завороженность российским (русским) простором: «От южных морей до полярного края раскинулись наши леса и поля». И ни слова о чьей-то крови. А вот глянем ради любопытства в гимн США.

Там тоже в первом куплете «гордый ответ подлым врагам». В третьем: «Где банда убийц, что хвастливо клялась…?» «Ждет могилы вас тлен, будет всем по делам». В общем, «тлен», «могилы», «банды убийц», «а ну, выходи». Схема не меняется. Народы остаются словно завороженными кровавыми столкновениями прошлых дней. Американцы – войной за независимость; французы – революцией и республикой; англичане – всемирной властью времен необъятной империи. Против немцев и русских грозит обнажить свой палаш гимн польский. Пропитан словами о борьбе и смерти гимн Италии, рожденный в войне за независимость и объединение Апеннин. «Умрем, умрем» то и дело звучит в его припеве. Примеры можно множить и множить. Нации сплошь ментально застряли во временах национального самоопределения и по привычке поют ежедневно кровавые песенки, смысл которых вряд ли способны сегодня объяснить. Но кровожадные все равно почему-то русские.

Вот мы, напротив, выйдя из полосы безумств, отказавшись от всемирной революции, зализав раны внутренних кровопролитий, одержав тяжелые победы на внешних фронтах, меняли всякий раз символические тексты, выражая добрую волю к перемене жизни. Переставали воспевать штык и шашку, рану и алую кровь, комиссара на коне и Розу Люксембург. Стали петь о мирном труде, об уважении к старшим, о красоте земли. И тем не менее в глазах тех, кто от кровожадности отказываться либо не сумел, либо не думал, мы остаемся людьми конфликтными, злобными и опасными. Абсурд.

В точном смысле слово «абсурд» означает «от глухого». Это нелепые слова, произносимые вне контекста. Произносящий их либо сам себя не слышит и не понимает, с кем говорит; либо отрабатывает номер и включает дурачка. По-своему абсурден, но и своекорыстен крик вора на базаре: «Держи вора!». А наши толерантные соседи в официальных разговорах тоже ведут себя как глухие. Хотя все хорошо слышат и просто уперто отрабатывают номер. В собственных глазах они хороши до эталонности, мы же дики до невообразимости. Только вот не будет эталонный праведник петь про кровь с утра до вечера и руку на сердце класть, когда любимая команда на пьедестале стоит и флаг поднимают. Не будет.

Будем справедливы. Страны разные. Совершенно миролюбив гимн, скажем, Латвии. Там только слова о мире, о том, чтобы петь и плясать под солнцем родной и свободной Латвии. Чего лучше? Подобен по смыслу и современный гимн объединенной Германии. Этот источник двух Мировых войн и негласный хозяин Европы – германец – в тексте гимна почти травояден. Поем, улыбаемся и желаем стране своей славы. Вот и все. А есть еще гимн объединенной Европы, где стихи Шиллера, а музыка Бетховена. Заказ же на написание – от масонов Дрездена. Это пока что еще гимн Евросоюза. «Пока», потому что ничего твердого нам будущее не обещает, в том числе и судьбу недоношенных Соединенных Штатов Европы. Но мы должны не просто что-то петь и что-то слушать. Мы должны вслушиваться в повседневные мелодии и фразы. Они часто лучше всякого научного трактата расскажут нам о сути явлений и укажут на подноготную тайну.

Судя по своему гимну, русские войн не хотят. Судя по своим гимнам, пол-Европы на войне помешано. А слово ведь не воробей. И не пар, и не воздух. Оно хлеб и лекарство. Или железо и камень. Смотря какое слово.