(выборочное продолжение)... ЛАВРЕНТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ
Первый древний текст летописи Нестора
«Се повести временных лет (черноризца Федосьева монастыря Печёрского) откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Русская земля стала есть.
Се начнем повесть сию. По потопе первие сынове Ноеви разделиша себе землю: Сим, Хам и Афет».
Далее летописец переходит к дележу земли, начиная с Сима, т.е. с евреев, которым выделяется весь восток, как Ближний, так и Средний, включая не только всю Палестину, но и Сирию, Ливан, Месопотамию, Аравию, Индию. Таким образом, истинно верующий православный русский человек, как, впрочем, и вообще все христиане, в течение долгих веков из поколения в поколение программируется на предмет «исторических прав» иудеев на огромные территории, которые никогда, даже в самые лучшие для древнего Израиля времени, ему не принадлежали. После чего летописец переходит к описанию доли, доставшейся сыновьям Хама, к которым относят по Ветхому Завету главным образом негров и арабов. В долю Хама отошла вся Северная Африка, включая Египет и Эфиопию, острова Сардиния, Крит и Кипр и Малая Азия (современная Турция).
Для нас наибольший интерес представляет доля сына Ноева Афета или Яфета: несмотря на привязывание нас к этому еврею, от которого мы якобы ведём наряду с другими арийцами своё происхождение, Нестор вынужден расширять географические рамки расселения арийцев и части угро-финнов, так как «богоизбранные» авторы Ветхого Завета ничего об этом не знали, несмотря на свои особые отношения со всезнающем Яхве. Для описания «жребия Афетова» Нестор не мог не пользоваться какими-то древними русскими дохристианскими источниками, которые были потом безжалостно уничтожены во славу Христову, т.е. во имя миродержавных устремлений трёхтысячелетки Соломона. Пользование дохристианскими источниками привело к тому, что Нестор не сумел всё-таки скрыть факта существования двух Русей – Восточной (Новгород – Киев и окрестности) и Западной (в междуречье нижних течений Эльбы и Рейна). После описания доли Афета на Кавказе и южной части Европы, летописец повествует:
«...В Афетове же части сидят русь, чудь и все языци – меря, мурома, хесь, мордва, заволочская чюдь, пермь, печора, ем, угра, литва, зимгола, корсь, онтгола, любь. Ляхова же и пруси и чюдь приседит к морю Варежскому; по сему морю приседит варязи семо к востоку до предела Симова, по тому же морю седит к западу от земли Агланьски и до Воложьских. Афетово бо и то колено: варязи, свен, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъва, римляне, немци, корлязи, вемьдици, фрягове и прочие, даже приседят от запада к полудню и съедяться с племенем Хамовым» (т.е. стыкуются с народами Северной Африки).
Немного далее в разделе Повести временных лет, касающемся призвания князей, ещё раз подтверждается существование Западной Руси и, в отличие от только что процитированного отрывка, где Нестор отождествляет профессиональное название – «варяги» с этнонимом, фактически говорится, что варяжским промыслом занимались и западные руссы, и норманы (ур-мане), и англы, и шведы (свое):
«...Реша сами в себе: «поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». Идоша за море к варягам в Руси, сипе бо ся зваху тьи варязи Русь, яко се друзим зовутси свое, Друзим же урмане, аньгяне, друзим гьте тако и си. Реша руси, чудь, словени и кривичи: «вся земля наша велика и обильна, а наряда (т.е. князя-правителя – В.Е.) в ней нет; да пойдете княжить и володеть нами». Далее в летописи, несмотря на редакцию Нестора, просматривается и Старгородское (т.е. с Зап.Руси) происхождение новгородцев: «Новугородьци: ти суть людье ноугородьци – от рода варяжьска...»

Пройдёт 800 лет, а русские люди всё ещё помнящие кое-что из своей древней идеологии, будут всё так же неистово подвергаться травле за эту память.
И за всю христианскую эру как-то никто толком не дошёл до простого вывода: восславление иудеев гоями выгодно и нужно только иудеям, а не гоям.
Вот, что писал св. Дмитрий Ростовский (1651–1709) о наших богах, опираясь на «Синопсис», изданный агентами Сиона в Киеве в XVII веке:
«Ладо – его считали богом веселья и всякого благополучия, ему приносили жертвы, готовящиеся к браку, помощью Ладо думал стяжать себе добро, веселье и согласную, в любви, жизнь. Сия же мерзость произошла от древнейших идолослужителей, которые почитали некоторых богов Леля и Полеля, богомерзкое имя которых и доныне в некоторых местностях провозглашают на народных играх в пении: «Лелюм, Полелюм». Воспевают и Ладу, матерь того же Леля и Полеля: «Ладо, Ладо», и рукоплескают на брачных весельях ветхой дьявольской прелести того идола и бьют о ствол; от сего православному христианину всячески блюстись подобает, дабы избежать казни Божией... Купало, которого почитали за бога плодов земных и, омрачённые бесовской прелестью, приносили ему благодарения и жертвы в начале жатв. Память о том боге, или, правильнее, бесе Купале и теперь держится по некоторым местностям России, особенно накануне рождества святого Иоанна Крестителя. Юноши мужского и женского пола, собравшись вечером, сплетают себе венки из некоторых трав, возлагают их на головы и опоясываются ими. Ещё же на том бесовском игралище раскладывают огонь, вокруг него, взявшись за руки, нечестиво ходят, скачут и песни поют, часто повторяя имя скверного Купала, и много иных действий дьявольских на скверных сборищах творят, о которых и писать неприлично... Некоторые и доселе не перестают обновлять память беса Коляды: начиная от Рождества, собираясь во все святые дни на богомерзкие игралища, песни поют и, хотя в них и поминают о Рождестве Христовом, но только беззаконно и Коляду прибавляют, много раз повторяя эту ветхую прелесть дьявольскую. К тому же на тех своих законопреступных сборищах и некого Тура, сатану, вспоминают и прочие богомерзкие скареды. Иные же лица свои и всю красоту человеческую, по образу и подобию Божию сотворенную, закрывают некими масками или страшилами, на дьявольский образ устроенными, пугая и развлекая людей, и тем своего Творца и Зиждетеля укоряют, как бы не довольствуясь или пренебрегая творением рук Его, что непременно подобало бы христианину оставить» («Творения св. Дмитрия Ростовского», стр. 377–378).
А на стр. 364 и др. того же сочинения Д.Ростовского мы видим, какими заплатами иудейского происхождения отцы православной церкви пытались прикрыть те дыры в нашей истории, которые образовались после 988 года:
«Имя Мосоха, шестого сына Яфета, внука Ноя, означает в еврейском языке: втягивающий и растягивающий, от натягивания лука и от распространения великих и многочисленных народов: московских, славяно-российских, польских, волынских, чешских, болгарских, сербских, хорватских и вообще всех, сколько их ни есть, славянский язык употребляющих. Ибо Мосох в 131 году по потопе, идя от Вавилона с племенем своим, оставил по себе в Азии и Европе, над берегами Понтского или чёрного моря, народы мосховитов, называющихся так от его имени; и оттуда по мере размножения, продвигались день ото дня в северные страны, за чёрное море, над Доном и Волгою реками, и над озером и заливом морским Меотис (Азовское море); куда впадает Дог, в полях широко раздвинулись селениями своими, сообразно свойству и значению имени отца своего Мосоха. Ибо, как Яфег означает расширение и расширительный, так подобно и Мосох переводится: растягивающийся и далеко вытягивающий. Итак от Мосоха, праотца славянороссийского, по наследию его, не только произошла Москва, народ великий, но и вся вышеназванная Русь или Россия».
Так в угоду международному Сиону и его интернационалу иудофилов – христианству – изворачивались и ловчили лучшие умы и администраторы «русского» православия, сами того не подозревая, оказывая медвежью услугу своему народу. Поэтому потуга Д.Ростовского породнить нас с Мосохом может в самое ближайшее время быть использована как законное оправдание «исторических прав» евреев на захват наших земель: ещё бы – об этом писалось так давно, так много и не одним Д.Ростовским!
Так любое даже самое искреннее ЮРОДСТВОВАНИЕ ВО ХРИСТЕ логически рано или поздно неизбежно приводит к ИЗМЕНЕ своему родному, национальному!