Роман

Шикарная длинноволосая плоскогрудая блондинка с тощим телом модели, лёжа на животе, уткнулась лицом в подушку и ритмично раскачивалась, выгибаясь навстречу моих мощным, сильным толчкам. Вот это конфетка! Страстная штучка! Привалило счастья и в моей кровати!

Её длинные чувственные пальцы судорожно сжимали подушку, заглушающую довольно громкие хриплые стоны и крики, с каждой секундой приближая наш общий оргазм:

- А…А… А… аа… о… даааа…Ром… Рома…АААА…РОМА! Ромаааааашшш…

Выгнув спину дугой, я с рычанием кончил в эту сладкую цыпочку и упал на неё сверху. Когда мне удалось отдышаться после марафона, который мне устроила эта развратница, я нашёл шейку среди белоснежных локонов, живописно разбросанных по спине и подушке, и одарил красавицу нежным поцелуем, шепнув на ушко:

- Ты просто чудо!

Теперь можно было с чувством выполненного долга скатиться с неё на кровать и поспать. Только, кажется, у моей ненасытной партнёрши были совсем другие планы. Чудесная девочка!

«Девочка» подняла голову с подушки, гневно сверкнув из-под копны спутанных волос голубым глазом, басовито возмутилась:

- А ты, Рома, оказывается, та ещё сволочь! Садюга! Какого хрена ты заставил меня нацепить эту вонючую конскую гриву? От неё нафталином несёт за версту! - и, рывком содрав с себя парик, швырнула мне его в лицо. Хотя, в данном случае, актуальнее было бы сказать, швырнул!

- Д…ди…Дим? - прохрипел я, в шоке уставившись на своего лучшего друга. Димыч, между тем, остервенело срывал с себя массивные серьги и тёр лицо, пытаясь избавиться от косметики и сплёвывая изо рта волосы. Антураж шикарной блондинки рассыпался прямо на глазах. Не прошло и пары минут, как передо мной стоял злой, как чёрт, Дима в розовой комбинации, которая чудом держалась на одной лямочке (вторую я сам порвал, когда пытался… о чёрт! Вспомнить стыдно!). Милая шёлковая вещица позволяла мне сполна насладиться видом костлявых ног моей «шикарной подружки».

"Это ж надо столько выпить, чтобы ТАК ошибиться!» - я поморщился, продолжая разглядывать разъярённого Димку, который продолжал мне выговаривать:

- ***ять из трансвеститов найди себе и дрючь её, сколько влезет! А ещё лучше возвращайся к бабам! – в мой нос угодила первая  увесистая серьга. Чёрт! Из чугуна их делают, что ли? - Вонючий извращенец! – вторая попала по левой скуле.

«Да, действительно, парик какой-то химией воняет. Гадость!" - отвлечённо размышлял я, механически, словно робот, снимая со своего уха модную Димкину причёску, собирая по кровати серьги-снаряды для метания, лишь бы не думать о том, что тут только что произошло. Я пока никак не мог решиться с чего лучше начать истерику: кричать матом от ужаса или бежать в туалет - проблеваться всласть?

Димка, явно не замечая моего состояния, ярился всё больше. Соскочив с кровати, он сорвал с себя розовую тряпицу, зашвырнул её на люстру и во всей своей тощей красе голяком бегал по комнате, в бешенстве сотрясая воздух:

- Как был придурком-натуралом, так им и остался - натуральным придурком! Идиот! Запомни, дорогой, несмотря на наши серьезные отношения и страстную любовь, я тебе всё равно отомщу! Ты узнаешь, на что я способен, гамадрил несчастный! Что? Хочешь сказать, что ты счастливый гамадрил? Что молчишь!?

Громкий звонок в дверь на секунду прервал гневную тираду. Я уж хотел с облегчением перевести дух, да не тут-то было! Торжествующе подняв указующий перст к потолку, Дима, победоносно глядя на меня, возвестил:

- К твоему сведению, это пришёл ОН!

- Х-хто? - хрипло осведомился я. Дима, снисходительно усмехнувшись, соизволил пояснить:

- Наш ПАПА! - и развернувшись, направился в коридор навстречу бьющей по мозгам звонком опасности. Я судорожно натянул на себя край простыни и закричал внезапно прорезавшимся голосом:

- Димаааа! Стой!!! Не нааадо!

Тот вернулся в комнату, во весь рот улыбаясь своей коронной ехидно-сволочной улыбочкой, выхватил из моих рук парик, криво-косо нахлобучил его себе на голову и, строя из себя Мэрилин Монро, послал мне воздушный поцелуй и прошептал томным голосом, посылая пальчиками воздушный поцелуй:

- Я мстю и мстя моя страшна, любимый! Пурум-пум! - и этот гад расхлябанной походкой, виляя тощим задом, пошёл открывать дверь, в которую с настойчивостью, достойной лучшего применения, бился мой отец.

- Иду, Игорь Леонидович, иду-уу! - пело это чудовище в коридоре, пока я покрывался холодным потом, лёжа в кровати в позе солдатика. В комнате воняло сексом и нафталином и всё, что я хотел сейчас, это залезть под кровать, где бы пахло пылью и безопасностью. Но папа ещё с детства знал, что это моё любимое место для игры в прятки, и нашёл бы вмиг. Эх! Зажмурившись до цветных пятен перед глазами, я заорал:

- Дииимаааа!!!

 

…Проснулся я в своем собственном доме: перепуганный, дрожащий, бледный и в холодном поту! Звонок надрывался где-то за пределами спальни. Эхо моего крика, как в фильме ужасов, всё ещё отбивалось от стен, блуждая по всем комнатам нашего с отцом жилища. Несколько секунд я приходил в себя, вслушиваясь в собственное хриплое дыхание.  Стянув промокшую пижаму с мишками (подарок отца), я положил руку на сердце и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Потом с трудом встал с кровати и, прихрамывая, пошёл на первый этаж, на ходу соображая, что звонят не в двери, а на домашний телефон.

- Да! - прохрипел я в трубку, потирая переносицу и отгоняя непрошенные воспоминания из своего недавнего кошмара. Вот какого хера я вообще пил? Какого хера лёг днём спать, хотя и знаю, что мне только хуже от этого станет? Думал отогнать воспоминания о холодности Димы? Отогнал, называется! Теперь Димыч меня ещё и во сне преследует со своими непристойностями.

- Рома? - голос отца резанул по ушам. - Я тебе уже третий раз звоню. Сотовый отключен, на домашний не отвечаешь! Где тебя носит? Не для того тебе отгул дан, чтобы ты…

- Па, я спал… - мысленно застонав, я поднял глаза к потолку и приготовился к нравоучениям. Но, как ни странно, на этот раз отец остыл быстро. И вообще он был какой-то… пришибленный, что ли. Устал, наверно. Не жалеет себя ведь, все проблемы этого грёбаного заведения для психов и истеричек через себя пропускает. В отпуске уже три года не был. Нужно будет старика уговорить махнуть куда-нибудь за границу, где роуминг ни одного сотового оператора не берёт, хотя бы на недельку. Тогда уж лучше в Сибирь. Там уж точно не достанут… В тайгу, к медведям… Пока я строил планы по спасению отца от неминуемой смерти от переутомления, он монотонно вещал в трубку:

- … Кредитку я тебе восстановил, документы выписаны, номер в гостинице заказан на три дня. Сегодня ночью в Москву, понял? Надеюсь, ты выспался. Но всё равно, ты не гони, ладно, Ром? Лучше выехать пораньше, «У Максима» остановитесь, поешьте…

- Угу… Мы что, на целых три дня едем? - сказать по правде, я не очень обрадовался перспективе куда-то уехать, а тем более на целых три дня, но из вредности, которой явно заразился от некого программиста, заметил:

- Что Председателю не с кем выпить и о проблемах Банка поговорить? Неужели Мировой Кризис добрался и до нас?! Лучше бы он тебе отпуск подписал! Махнули бы… в… - я снова задумался о месте, куда бы отцу удалось удрать …

- Рома! - строго сказал отец. – Прекрати! Кстати, ты едешь не со мной, а с Дмитрием Анатольевичем. Поступаешь в его полное распоряжение на время командировки. Собирайся! Завтра в 8 утра должны заселиться в гостиницу, так что выедете ночью. Всё понял?

«Вот б****!» - подумал я, чувствуя, как кровь отливает от лица. Перед глазами появилось лицо Димы с ехидно блестящими голубыми глазами. Голубыми…

- Рома!? – обеспокоенный голос отца вернул меня на грешную землю.

- Э… да. Понял.

Я нажал на кнопку, прерывая разговор. Трубка в руках буквально ходуном ходила, но я поспешил списать эту слабость на жёсткое похмелье. Сейчас бы я не отказался от бутылочки пива, но ввиду предстоящей поездки в моём распоряжении для опохмела был только кефир и рассол. Второе мне было ближе, поэтому я открыл трёхлитровую банку с огурцами и самозабвенно присосался к божественному источнику. Потом, натянув на себя домашние хлопковые треники, я начал бродить по дому, пытаясь выработать линию поведения на эти три дня, которая обезопасила бы меня от поползновений Димы, но позволила вернуть утраченную дружбу..

Чем больше я думал о поездке, тем больше успокаивался. Ничего страшного, в самом деле: восемь часов туда и восемь обратно в одном салоне с Димычем. Наедине. И три дня в столице… Общие завтраки в гостинице. Возможно, обеды… Ужины… Интересно, а жить мы будем на одном этаже? От осенившей меня догадки, я ринулся к телефону и набрал номер отцовского секретаря. После краткой (всего–то пятнадцатиминутной) беседы с Катюшей из разряда «ни о чём», мне удалось выяснить, что жить с Димой мы будем в одном номере. 

- А что такого? Вы же оба  мужчины! - заявила эта рыжая сводня, странно хихикнув в конце. Она что, издевается?

- Каааатя, - протянул я. - Дима, вообще-то, гей…

- И что? Он теперь не мужчина, что ли? – яростно отбрила она меня. – Не знала, что ты гомофоб, Рома! Как тебе не стыдно, судить людей по сексуальной ориентации! - заявила она так, что я себя почувствовал как минимум фашистом.

- Надеюсь, хотя бы номер двухместный, - прервал я её обличительную речь, чувствуя, как по хребту бегут мурашки, в народе называемые «предчувствие полного пиз****».

- Прости, Ром, там рядом какой-то спортивный матч состоится завтра и в гостинице был свободен только люкс для молодожёнов… - Катя опять хихикнула и повторила своё: - А что тут такого? Вы же оба – мужчины…

- Катя, а в другую гостиницу нельзя было позвонить и там забронировать нам номера?! - прорычал я, чувствуя, что ещё чуть-чуть - и сорвусь на банальный ор.

- А зачем? - голос стервы буквально сочился приторной доброжелательностью и абсолютной невинностью. – Вы же оба… - договорить она не успела, потому что я не выдержал и с размаху швырнул трубку с такой силой, что, жалобно тренькнув, пластмассовое чудо японской техники треснуло.

- «А что тут такого: вы же оба… педики!» - передразнил я её. - По крайней мере, один из нас точно! Вот чёрт!!!

Ещё несколько минут я самозабвенно и с удовольствием матерился. Потом попытался дозвониться до отца, но сотовый не отвечал, а Катюша вежливо сообщила мне, что Игорь Леонидович вышел.

Понимая, что «вышел» отец, видимо, надолго, я залпом допил рассол из банки и пошёл принимать ванну. Лучше было не давать пищу для злого языка Димки.

«Или придумать ему более интересное занятие», - хмыкнуло подсознание, но я быстро его заткнул.

 

Андрей

«Всё плохо… очень плохо… всё плохо… очень плохо…» - в голове били молоточки, дёргались пружинки, крутились валики, как в некой музыкальной шкатулке, рефреном повторяя одну и ту же жуткую мелодию. Через пару минут на её фоне возникла новая, вернее сказать, уже старая, заезженная до ломоты в висках: «… ни за что, никогда не притронется к мужику… никогда, ни за что… всё плохо… очень плохо… не притронется… плохо…». Если бы в этот момент моя рука сжимала рукоять пистолета, такую тяжёлую, надёжную вещь, особенно когда тебе так хреново, я бы не задумываясь, механически приставил дуло к виску, прямо к пульсирующей жилке, расстрелял бы её только за то, что она так сильно захотела невозможного. Дура… Как и я. Дурак. Просто глупый человечишка, идиот слабоумный. Ведь давно уже всё понятно, но как это глупое сердце может каждый раз на что-то надеяться, снова и снова захлёбываясь болью, но неизменно воскрешаясь в пустых мечтаниях? Сколько раз за эти три дня я вскипал, как чайник, негодованием, ненавистью, яростью, а затем, успокоившись, всё прощал этому чудовищу, только лишь вспоминая навеянный сном взгляд-мираж голубых глаз? Разве это не тупость, доведённая до крайней степени идиотизма? Я сокрушённо еле-еле покачал головой. Давно уже перекипела во мне очередная волна гнева, которая, как лава, выжгла во мне нервные окончания, а когда схлынула, на её месте оказалась лишь голая пустыня апатии, в которой лишь ветер доносил издалека рваную мелодию заезженной музыкальной шкатулки: «Плохо… всё плохо… никогда… ни за что…»

Ни работать, ни отдыхать, ни куда-то пойти мне абсолютно не хотелось, хотя каким-то краем сознания я помнил, что у меня сейчас законный обеденный перерыв. Сделав над собой усилие, я поднял руку, медленно, будто с натугой, открыл верхний ящик стола и заглянул туда. Что я надеялся там увидеть – не знаю, ну не пистолет же? Взгляд наткнулся на плитку чёрного шоколада. Отлично, если нет оружия, то шоколад частично возместит мне эту недостачу. Вскрыв плитку, я развернул кресло к окну и положил в рот кусочек. «С орехами…» - было последней мыслью уставшего сознания перед тем, как оно погрузилось в спасительную нирвану.

 

Игорь

Наверное, ещё час после бурных событий в этом кабинете, а потом и в кладовке, я успокаивал своё тело и разум, собирая в кучу разбегающиеся мысли, уговаривая себя не нервничать и приняться за работу. Наконец, открыв папку с резюме и отгоняя непрошенные воспоминания, как изящно то же самое сделал этот мерзавец, я приступил к проверке его работы. Как ни странно, в общем и целом, резюме было составлено правильно. Я не поленился даже проверить калькуляции и нашёл всего одну несущественную ошибку да парочку замечаний, на которые, в принципе, спокойно можно было бы закрыть глаза. Точно зная, что Наталья не успела ему помочь, я был озадачен тем, что, оказывается, в этом чертовски привлекательном  теле в наличии ещё и острый ум. То есть, я, конечно, знал, что кредитник не дебил, но ко всему прочему, он смог показать прекрасную обучаемость, по крайней мере, по сравнению с той же Мариной. Я прекрасно помнил, сколько времени ей понадобилось, чтобы научиться составлять подобные документы. Мда… Хочу я этого или нет, но придётся перед Решетниковым извиниться за ту фразу, сказанную в порыве злости… Как бы он ещё и с работы не надумал уйти… После такого разноса, совершенно незаслуженного… Уж я бы на его месте… Чёрт!!!

- Катя! – нажав кнопку селектора, я почему-то кричал, глядя на двери кабинета. – Зайди немедленно!

Увидев девушку с округлёнными от испуга глазами, поспешно вбегающую в кабинет, я устыдился своего варварского поведения по отношению к ней, снизил тон и мягко, успокаивающе продолжил:

- Катюша, солнышко, будь добра, сбегай сама к Андрею…эмм… Николаевичу, глянь, на месте ли он. Если он ушёл, то поинтересуйся у Натальи, может, она в курсе, куда именно… ну, ты поняла, да?

Катерина с готовностью кивнула.

- Игорь Леонидович, а если он на месте? Что мне тогда ему передать?

- На месте? Гхм… Скажи, пусть зайдёт ко мне… Только так, не груб… официально, в виде просьбы, поняла?

Катя широко, совсем не злорадно, а радостно улыбнулась и, просияв именно как солнышко, ответила:

- Я всё-всё поняла, Игорь Леонидович! Давно уже! И вы не волнуйтесь, всё будет хорошо! – И уже закрывая дверь кабинета: - Я мигом! Пулей!

Хм… О чём это она, собственно?

 

Катерина

Ох, ну сколько же меня можно так пугать?!? В очередной раз скатившись со стула от резкого оклика по внутренней связи, я побежала в кабинет с мыслями о том, что если я в ближайшее время не преподнесу шефу эльфёнка на блюдечке с голубой каёмочкой, то получу нервный срыв по полной программе. Но пороховая бочка, сидящая в кресле директора банка, немного отсырела, смягчилась и подобрела, чему я была несказанно рада. Мало того, я узнала, что, оказывается, являюсь солнышком и что с Андреем отныне нужно быть учтивой и вежливой. А у них намечается прогресс! И меня даже посвятили в некоторые детали этого самого прогресса! Заверив директора, что я давно обо всём догадалась, что сочувствую и очень переживаю за них обоих, что буду держать рот на большом амбарном замке, я бабочкой выпорхнула из кабинета в поисках счастья для своего дорогого шефа.

Это самое счастье обнаружилось в своём кабинете, но таковым совершенно не выглядело. Какое-то потрёпанное жизнью, убитое горем существо сидело в кресле, меланхолично пережёвывая шоколад (с орехами!!!) и тоскливым расфокусированным взглядом разглядывая урбанистический пейзаж за окном.

Я присела пятой точкой на подоконник, стараясь, чтобы векторы наших взглядов столкнулись и пришли во взаимодействие, но попытка выйти на контакт не удалась. Эльфёнок, оказалось, не природой любовался, а что-то сосредоточенно рассматривал внутри себя.

- Андре-ей… - окликнула я его ласково, как душевнобольного или человека, ещё не вышедшего из тяжёлого потрясения. Безрезультатно. Ну раз так, то…

Я с удовольствием выдернула из рук парня последний кусок шоколадки с орехами, который он уже подносил ко рту и, жуя любимое лакомство, продолжила попытки:

- Андгей Никоваевиш! Свышишь? Тебя дигектог ХОЧЕТ! – чуть ли не прокричала я ему в лицо. Эльфёнок несколько раз моргнул и вынырнул из спячки.

- Ш-што? – дрогнувшим голосом спросило чудо. Ну вот, всегда знала, что я умничка, а теперь ещё стала и гением межличностный отношений. Проглотив шоколад, я обтёрла руки, встала и, по-деловому взяв кредитника за руку, подняла его с кресла и повела к выходу.

- Идём, тебя Игорь Леонидович хочет видеть! – выражение лица Андрея из радостно-испуганного тут же изменилось на слегка огорчённое, а затем какой-то тёплый огонёчек вновь загорелся в его глазах, и он, поспешно заглянув в  зеркало и пригладив свои роскошные волосы, поспешил за мной.

 

Игорь

Мысленно я настраивался на то, как буду отговаривать нового кредитника не спешить с заявлением об уходе, заготавливал мягкие фразы не то, чтобы с извинениями, но как бы с лёгкими намёками на них. Жаль было бы потерять специалиста с таким потенциалом, но не хватало мне ещё тут стелиться перед этим щенком! Ну, конечно, если речь встанет о его уходе, то я поднатужусь и выдавлю из себя необходимые слова… Признаю, что  его  уровень  подготовки и коммуникабельность (особенно коммуникабельность! Грррр!) вполне соответствует  нашему заведению и… Может, даже пообещаю ему, что при надлежащем поведении через  год-другой  дам ему место моего  зама… 

Но, как оказалось, этого не понадобилось. Буквально через несколько минут двери распахнулись и Катерина, заговорщицки улыбаясь, доложила, что ко мне пожаловал Решетников Андрей Николаевич. Значит, в кабинете был… Никуда не ходил даже…

Ха! Сопля! Тряпка! Я мысленно усмехнулся и встал, поправляя очки, галстук и одёргивая пиджак.

Взяв в руки увесистую папку из кожзаменителя, в которой находилось злополучное резюме, я поставил её ребром на стол и, опираясь на неё руками, вальяжно сказал:

- Пригласи.

Катерина мгновенно скрылась за дверью и на её месте, как по мановению волшебной палочки, тут же оказался этот… мерзкий… сукин… бл… слов нормальных просто не хватает! Как всегда, сверкает своей красотой, соблазняя всё живое в радиусе двух километров вокруг!

- Андрей Николаевич, - начал я, прочистив внезапно охрипшее горло, - я внимательно изучил вашу работу, - глаза этого паршивца подозрительно загорелись, - и должен признать, что… ммм… погорячился, - да, это правильное слово, даже, скорее, перегрелся. – Всё не так плохо. Вернее, плохо, конечно, - я скользнул взглядом по талии и бёдрам гадёныша, почему-то изумлённо моргающего глазами, - но поправимо. Я нашёл несколько ошибок. СЕРЬЁЗНЫХ ошибок! Конечно, что же вы думали: если шляться по кабинетам где попало, то работа никогда не будет безупречной! – глаза паршивца округлились в удивлении. – Вы пришли сюда работать, а не неформально общаться с работниками банка, отвлекая их от выполнения непосредственных должностных обязанностей! – я набрал в лёгкие побольше воздуху, чтобы сделать свою тираду более внушительной и… пошла душа в рай… - Крутите шашни в другом месте! Здесь серьёзное заведение! Это вам не бордель, к которому, я нисколько в этом не сомневаюсь, вы так привыкли! – стреляя уничтожающими взглядами, я в гневе потряс папкой перед испуганным кредитником и, подумав, что для начала неплохо, решил на этом закончить прочистку мозгов нерадивому кадру. Не найдя лучшего выхода из ситуации, я просто торжественно вручил ему папку с документами.

 

Андрей

В который раз уже, идя к НЕМУ в кабинет, я наполнялся мечтами, желаниями, да что там говорить, самою жизнью по самую макушку. А ведь ещё 10 минут назад думал, что уже умер, усох, и никогда больше не смогу чему-то обрадоваться. Наивный! Однако, радость так же быстро потухла, как и разгорелась. Этот монстр просто не в состоянии признать свою ошибку и извиниться! Неееет, ему, словно пауку, поймавшую муху, надо вдоволь поиздеваться над жертвой, прежде, чем высосет из неё всю кровь! Я точно знал, что если не отлично, то вполне сносно сделал свою работу, а если учесть, что я ещё стажёр, так и вообще не заслужил такого отношения. Но когда этот урод стал делать какие-то намёки на моё аморальное поведение – я не выдержал.

- Это я шашни кручу? Да кто бы говорил! Это ведь не у меня с десяток любовниц и содержанок по всему городу! И вообще, моя личная жизнь ВАС не касается! – орал я, как ненормальный, прямо в лицо чудовищу, размахивая переданной мне на манер эстафетной палочки папкой.

Шеф покраснел, как отваренное в кипятке ракообразное, и в свою очередь заорал, тыча пальцем то себе в грудь, то мне в лицо:

- Это МЕНЯ не касается? МЕНЯ?!?! Ах, да, я ведь не гожусь! И, конечно, у тебя не десяток любовниц, а сотня любовников! Да что там сотня! Тыща! Миллион!!! Сколько там прошло через твою задницу, блядь? Скотина! Запомни, щенок, здесь Я директор! И только я буду решать, с кем, когда и где тебе трахаться! Ты понял меня, шалава подзаборная?

На каком-то мгновении моя ярость и боль достигли апогея, а сознание перестало анализировать получаемую информацию, я застыл с искажённым от гнева лицом, просто отключился, автоматически лишь отмечая: блядь, скотина, щенок, трахаться, шалава… В душе лавиной нарастала глыба протеста. Это я блядь? Это я скотина? Я??? Да сам ты… мерзкая тварь!... Ничего не соображая, с криком: «Казззёоол!», я поднял папку с резюме, держа её, как двуручный меч, чтоб защитить себя от несправедливости и боли этого мира. Папка, медленно, как при замедленной съёмке, описав красивую дугу, со свистом пролетела из-за моего левого плеча, куда я её занёс для большего размаха, и со звонким шлепком плашмя врезалась прямо в лицо монстру. На миг показалось, что сейчас голова слетит с плеч, таким сильным был удар. Но, всего лишь красиво сверкая в полёте осколками, посыпались на стол стёкла очков, директор изумлённо распахнул ставшие ослепительно голубыми глаза и тяжело рухнул в своё кресло. И когда из разбитого носа показалась ярко-алая струйка крови, время вновь возобновило свой привычный бег.

 

Игорь

Думаете, мне было больно? Нет, боли я почти не почувствовал. Физической боли… Гораздо сильнее был второй удар, не тот, который папкой, а тот, острым взглядом зелёных глаз, их яростью и болью, которые резанули как по живому. Решетников  сразил меня наповал, связал и обездвижил появившейся из ниоткуда собственной острой болью в душе. Во внезапно наступившей тишине я молча наблюдал, как гнев потух в глазах Андрея, а на его место пришло удивление, понимание, испуг, ужас… Мёртвенно-бледный, он что-то шептал белыми губами, но я не мог разобрать, что именно. Только внимательно следил за каждым его движением, жестом, взглядом, понимая, что могу видеть его в последний раз в своей жизни… И не мог ничего сказать или сделать…

А он бегал по кабинету, уронив папку на стол, суетился, нервничал, затем, пошарив по карманам своего пиджака, достал чистый носовой платок, и поискав что-то глазами, подбежал к столику с графином и стаканами на нём. Скинув пиджак, он закатал один рукав рубашки и, вытянув ладонь наподобие клинка, сунул носовой платок прямо в графин с водой. Я ошеломлённо уставился на этот фокус в стиле Дэвида Копперфилда, не веря своим глазам. Точно зная, что горлышко этого довольно изысканного графина  несколько уже горлышка обычной стеклянной банки, я пребывал в прострации, не понимая, как именно рука взрослого человека могла туда проникнуть. Но, тем не менее, его ладонь, пройдя самое узкое место, по-хозяйски выполоскала в воде платок, вновь сложилась, выходя из графина, и отжала лишнюю воду из ткани.

«И входит, и выходит. Замечательно выходит», - почему-то некстати припомнились слова из  детского мультика, который так  любил смотреть Ромка в детстве, и я подавил истерический смешок. Ситуация  были и правда  нелепейшая.

А потом случилось ЭТО…

Робко, немного нерешительно Андрей обогнул стол, мягким движением развернул к себе офисное кресло, на которое я так удачно упал, и плавно, будто вода, стёк на колени на пол между моих раздвинутых ног. Клянусь, ничего более прекрасного и эротичного я не видел в своей жизни! Я, тысячу раз представлявший его в своих фантазиях стоящим передо мной на коленях, даже помыслить не мог увидеть это чудо наяву. А увидев, понял, что сравнивать реальность со своими мечтами было бы верхом идиотизма, настолько эта  Реальность была восхитительной! Но мало было этого подарка… Андрей, что-то тихо шепча, приблизил руку с платком к моему лицу и стал легонько обтирать его, вероятно,  от мелких осколков стёкол, иногда проводя прохладными кончиками пальцев по моей горящей коже, остужая её на доли секунды. В ту же секунду на меня пахнуло ароматом дикой, девственно-чистой природы: зелёным цветущим лугом в жаркий июльский полдень, свежестью горного ручья, в пелене мелких брызг падающего с невысокой скалы, прохладой осеннего леса, богатого своими щедрыми дарами… И я понял, что до сих пор совершенно не знал этого человека. С жадностью смертельно умирающего от жажды я стал впитывать его в себя, смотрел и не мог насмотреться, любовался изяществом и простотой каждого движения. Его лицо было так близко к моему, что я мог с лёгкостью рассмотреть каждую его чёрточку, не нуждаясь в очках. Его глаза внимательно скользили по моему лицу, что-то пытаясь найти, отчего в моём теле поднимались волны мягкой приятной дрожи. Его мягкие, длинные, почти белые волосы веером рассыпались по плечам, едва заметно разлетаясь, колеблемые моим дыханием. Его бледные губы танцевали какой-то дивный танец, способный заворожить любое жуткое чудовище, порождённое мраком. Казалось, время замерло,  остановилось, ведь не могло же это чудо длиться так долго! А потом он прижал носовой платок к моему носу, встал с колен,  вторую руку положил мне на затылок, склоняясь надо мной, закрывая пеленой волос нас двоих от внешнего мира. Я был околдован, погружён в некий транс, находился в полной власти этого молодого греческого бога, спустившегося с Олимпа на грешную землю. И тут мой слух внезапно  резанули слова:

- Простите, Игорь…  Леонидович! У вас кровь… из носа… я разбил вам нос… в кровь… простите… надо зажать крепче…

И наваждение медленно, словно нехотя развеялось, ушло под напором жестокой действительности. Но ОН ведь остался! ОН, прекрасный зеленоглазый  бог, очаровывающий простых  смертных. Разве ОН, этот Апполон, не понимает, что я человек, мужчина, и долго не выдержу, сопротивляясь соблазну, что сгребу его в охапку и начну целовать, рыча от наслаждения, рвать на нём новый костюм, впиваться в его совершенное тело не только  зубами?

Я закрыл глаза и, борясь с искушением, мягко отстранил его руки, перехватывая залитый кровью платок.

- Идите, Андрей Николаевич… Не стоит так… - скрипнув зубами, я открыл глаза вовремя, чтобы увидеть его склонённую голову, поникшие плечи, когда он уже  держался за ручку двери. – И Катю вызовите, - выдавил я из себя напоследок. Едва заметно кивнув, Андрей вышел из кабинета.

Я плохо помню, как Катерина бегала вокруг меня, останавливая кровь, суетясь и квохча, как наседка. Просто сидел и смотрел на мелкие осколки стёкол на письменном столе, аллегорически сравнивая их с разбитыми надеждами и мечтами, которые вполне могли бы быть и, может, даже осуществиться, если бы я не был таким козлом…

 

 

Дима.

Весь день взгляд мечется  от визитки Дениса к  пресловутой  банке с кофе. Пятидесятиграммовая … Не разорился?

Мне кажется, или  он и в самом деле  очень переживал из-за  случившегося?  Не то, чтобы я  этому   придурку сочувствовал, но…  Ладно, чуть-чуть… в конце концов, я же кидаю  объедки голодным собакам и подаю сирым и убогим? Так что же мне обделённому  мозгами водителю не посочувствовать?

Не убудет же от меня, в самом деле? Скорее прибудет… в  штанах… 

Не могу  думать  об  этом доморощенном  маньяке без сексуального подтекста. А ведь  было бы  о чём  думать!  Рожа небритая,  зелёный цвет  фэйса явно ему не катит,  а запах… А ведь всё равно  в штанах потяжелело при мысли  о синих  глазах и искусанных губах…

Взгляд снова упал на визитку.

И стало стыдно за свои пораженчески мысли. Кого я только что пожалел? Дебила-натурала с  замашками ревнивого неандертальца? Из ухаживаний  ему  доступен только удар  дубиной по башке - и в пещеру. А потом мнётся у входа, смотрит  на  жертву похищения  мутным взглядом: ну сделай что-нибудь! Вот бы и смотрел,  даже  трогал, так уж и  быть, а  рот не открывал. А если открывал, то для правильных вещей, а не… Да… даже неандерталец из Ромки не получился. Недоразумение синеглазое. Как ни странно, сердце сладко ёкнуло при мысли, как  чуть ли не взвалив себе на плечо,  ревнивый Ромка тащил меня через весь зал к туалету. 

Стоп! О чём это ты  думаешь, Димон?  С Ромой всё кончено. Всё! Есть Андрей. Никки. Денис, наконец.

Глупо было влюбляться в  натурала.  Но  сам  устроил себе   рай для мазохиста – так и получил  удовольствия по самые  гланды!  А ведь нужно было просто  сразу  уйти - и ничего бы не было. Хотя кто сказал, что  поздно уйти? Только  рвать надо всё и сразу: с  этой работой, этим городом, этим … Ромой.

Чем  больше я думал об  этом, тем сильнее становилось  желание поговорить с Денисом.

Клин клином вышибают. Первая  любовь не забывается…  

Пора прислушаться к народной мудрости и выбить клином  первой  любви кое-что  ставшее явно лишним в моей жизни.

И если кто-то сможет помочь мне избавиться  от  болезненной привязанности к  Роме, то только Денис.

Если кто и мог  выбить из меня  эту синеглазую дурь, то только  он.  Да и  о смене работы пора подумать.  На визитке  было мыло Дениса, и  я быстро  набросал сообщение:

«Я готов  обсудить твоё предложение. Дима».

Помедитировав ещё пару минут над  нейтральным, по сути, сообщением, я   решительно нажал на «Отправить». Дело сделано. Если  я  достаточно хорошо помню Дениса,  то  к вечеру у меня будет план  нашей встречи.

Не прошло и часа, как  на почту свалилось предложение посетить  семинар «Новейшие подходы к  администрированию банковских сетей». Мне не нужно было  открывать второе сообщение, чтобы понять, что оно от Дениса.

«Жду».

Несколько секунд я смотрел на  единственное слово, которое  должно было изменить мою жизнь.

А перед  глазами стояло  зеленоватое  с перепоя с  фиолетовыми кругами под синими  глазами  виноватое  лицо  Ромки. 

«Будь ты проклят, чёртов натурал! Всё равно я  от тебя избавлюсь! Слышишь? Убирайся из моей  памяти,  уёбище  гомофобское!» -  прикрикнул я внутри себя, точечным ударом отправляя  банку с кофе в мусорку. – Так не доставайся  ты никому!  - напутствовал я её.

Ну вот, теперь я ещё начинаю беседы с кофейными банками  вести. Нет, пора заканчивать с  этим сумасшествием.

Я распечатал   приглашение и направился в кабинет  Игоря Леонидовича.  Конечно, я был уверен, что он отпустит своего единственного специалиста «повысить  мой профессиональный уровень». Пару  дней они тут без меня не умрут.

И угрызения совести за  обман меня совершенно  не мучили.   В конце концов, это он воспитал  сына таким упёртым  натуралом, совершенно не заботящимся  о чувствах  других  людей… эм… мужчин? Так с какой стати я  должен был волноваться, что   бросаю  этот крысиный угол на произвол судьбы? В конце концов, я знаю  одного хорошего парня, с которым ещё по институту водил  не слишком  близкую дружбу на  лоне списывания конспектов по матанализу. Он как раз на  днях спрашивал: нет ли у меня на примете какой работки  для него. Не гений, конечно, но старательный. Для  этого Стрёмбанка  будет самое  то.  И главное - натурал! Так что  все будут только рады, и  Леночке счастье, а  то бедняжка совсем  надежду потеряла  замуж выскочить.

Новая работа. Новая жизнь. Новый  любовник. Всё это ждало меня впереди.

Осталось  только  оставить  позади: посиделки  за  чашкой кофе, синие  глаза  и  самую обаятельную улыбку из всех, что я видел.

Да. Осталось… Уйти… Сбежать, поджав  хвост, покорять столицу… Сдаться?

Ну, уж нет! Прежде чем я покину  эту  богадельню, я всё-таки  растлю этого натурала, любителя сосок.  Даже если мне придётся подсыпать ему виагру в кофе и  запереть в моём кабинете.

Да, любви не получилось, но  я уйду с высоко поднятой  головой, взяв  то, чем  он год махал передо мной.  И не такие крепости  брал, а если отключить чувства, то  чем  этот  отличается  от  других? Натурал? Меня не  обманешь, Ромочка… Стонал вот ты  очень  натурально… для натурала.

***

Всё решилось  даже лучше, чем я мог предположить. Обрадованный возможностью повысить  мой образовательный уровень,   Игорь Леонидович расщедрился   на машину  для меня. В другой ситуации я  бы задумался, что это он так стремится  убрать меня куда подальше от  банка и  от некоего белобрысого  сотрудника, который прямо напрашивался  на  получение  новых впечатлений на свою пятую точку. Вот уж кого растлевать не надо  - сам растлит, кого хочешь. Но сейчас мне  было не  до Андрея с его  странными  отношениями с шефом,  я  был поглощён открывавшимися возможностями и  уже начал планировать,  как именно за  три дня успеть  сделать то, что не удалось   за целый  год вальсирования  вокруг  да  около.

Так… выезжаем в  двенадцать  ночи. Можно  убедить  этого  любителя кофе в честь примирения выпить у меня  дома  чашечку… на  дорожку… 

Первая  остановка через два часа… К тому времени  он будет  готов  трахнуть меня прямо в машине.  Милое кафе «Милагро», где мы  обычно  останавливаемся  перекусить в пути. Кстати, кроме хорошей кухни, у них замечательные  номера  на втором  этаже.

 Ну, держись, чертов натурал!

Думаешь, вчера  вёл себя, как  гамадрил, а сегодня пришёл, аки  похмельный ангел, и я тебя сразу  полюбил, пожалел, и снова  дружба навек?

Ты ещё не знаешь, на что я способен!

 

Андрей

Стоя перед зеркалом и расчёсывая свои волосы, я прекрасно понимал, что являюсь полным стопроцентным  идиотом, раз прихорашиваюсь для этого  монстра, но ничего не мог с собой поделать. В конце концов – он мой начальник, и должен ведь я прилично выглядеть при нём! И вообще, я не для него стараюсь, а исключительно ради себя, любимого! Пригладив и одёрнув новый костюм,  тщательно осмотрев себя в зеркало, я взял документы и, где-то глубоко в душе дрожа от страха и возбуждения, пошёл на ковёр к шефу.

Идя по коридорам банка и нежно прижимая к себе папку с готовым резюме, я был втайне очень горд и доволен собой. Мало того, что  смог, написал самостоятельно (ну, почти самостоятельно), так теперь ещё в сердце медленно, но верно закрадывалось сияющее ликование от предвкушения заслуженной похвалы моего директора. От этой мысли у меня задрожали колени и перехватило дыхание. Наконец-то! Наконец-то я услышу его спокойный, ласковый голос, а не звериный рык, увижу его пронзительно-голубые глаза, нежно взирающие на меня, его руки… Я задыхался от нахлынувшего на меня желания… желания быть с ним, в его объятиях… Снова на талии, там, где были ладони моего Игоря из сна, стало теплеть, а на виске запульсировала жилка. Не видя ничего перед собой, кроме стремительно приближающейся ко мне двери его кабинета, я успел вовремя затормозить перед ней,  нежно, в некоторой эйфории проведя по деревянной обшивке ладонью, и легонько постучался костяшками пальцев.

 

Катерина

Я как раз губы подкрашивала Макс Фактором, когда в приёмную влетел с совершенно ошалелым видом Андрюшка. Проведя по мне абсолютно пустым, ничего не видящим взглядом, он, как угорелый, метнулся к двери кабинета директора, едва не впилял в неё носом, но хорошо, что вовремя успел затормозить, иначе как бы я объясняла директору эту производственную травму? Потом погладил дверь ладонью (он что, шаман, что ли? Заколдовать  директора прямо сквозь двери? Ну, ни фига себе!) и, постучавшись, вошёл внутрь. Я быстренько стёрла с подбородка мазки помады (ну, почти стёрла, она ведь особо стойкая) и прокралась ко входу в кабинет. И даже успела в почти уже закрывшейся щели разглядеть изумлённо-жадный взгляд Игоря Леонидовича, которым он окинул Андрюшку. Неееет, эльфёнок всё-таки обладает магическими способностями! Сто пудов и голову на отсечение! Это надо же так самого настоящего стопроцентного мужика очаровать и сбить с пути истинного? Шаман-шарман местного разлива!

 

Игорь

В двери раздался до боли знакомый лёгкий стук. Сердце ёкнуло где-то на подступах к мозгу. Я поднял глаза и в очередной раз офонарел…  Вот как??? Как ему удаётся так выглядеть? Как будто… девица на выданье! Разве можно мужчине… парню… быть таким краси… смазливым? Да! Противно, омерзительно смазливым! Это преступление против общества! 

- Здравствуйте, Игорь Леонидович! – пролепетало это существо слабым писклявым голоском. Ну, прямо школьница, ученица 5-Б класса на пороге учительской. – Я тут…

Зубы заскрипели от схватившей челюсть судороги. Вижу, что ты тут! Я выдернул из подставки первый попавшийся карандаш и, внимательно рассматривая надписи на нём, спросил:

- Что, Решетников? У вас проблемы с написанием резюме? Вы пришли просить отсрочку? – я поднял глаза и с удовольствием отметил, как удивлённо вытягивается лицо кредитника. – Так не надейтесь, не дам. Тем более, что Наталья Владимировна добровольно обязалась вам помочь, чему вы должны быть очень благодарны! – тааак, а теперь его глаза из круглых становятся гневно-прищуренными… интересная реакция на Наталью… - И если до окончания рабочего дня…

- Я написал! – ого, голосок прорезался какой! Что? Что он сказал? – Я написал! Сам! – повторил словно  специально для меня этот щенок.

Моя челюсть поехала куда-то в сторону. Я  утроенными усилиями разума, силы воли и тренированных мышц уговорил остаться её на месте.

- Вот как? – я постарался вложить в это короткую фразу как можно больше презрительного недоверия. – Неужели? – а теперь ещё и язвительно-ехидной брезгливости. Получи, мерзавец! За все мои страдания! И мой удар достиг цели: белобрысый паршивец побледнел как полотно, а потом пошёл нездоровыми красными пятнами. Отлично! Я просто снайпер! Я довольно откинулся на спинку кресла, раскинув руки на столе и, постукивая карандашом по деревянной столешнице, изобразил снисходительную улыбку:

- Ну что ж, раз написали, то я готов… заслушать ваш монументальный труд! Читайте, Решетников, вслух читайте!

 

Андрей

Нееееет! У меня директор – не козёл! Я говорил, что он козёл? Так я ошибался! Он намного хуже этого довольно оригинального и  прикольного животного!!! Он скотина, самодур, сгусток мускульной массы без единого нервного окончания, зловонная гора желчи и тупости, злобное орудие инопланетян, засланное истреблять всё мудрое, доброе и прекрасное на просторах Земли-матушки!!! Меня то есть! Это же надо так унизить? Разбить вдребезги, разорвать на клочки мои радужные эйфорические мечтания… Поделом тебе, Решетников! В следующий  раз будешь мозгами думать, а не… членом… Членом? Фиг там! Больше никаких эротических дрём: ни во сне, ни наяву! С меня хватит, достаточно!

Нет, в первую секунду я даже к полу прикипел от его взгляда, брошенного на меня. Такой… радостно-изумлённый, что ли… Но потом… потом он слишком быстро исчез, поменявшись на обычный его ненавистно-презрительный. И всё. Сказка кончилась. Началась жизнь. Заикаясь и лепеча, я выдавил приветствие, ненавидя себя за слабость, а дальше вообще захлебнулся в самом начале предложения. Зато этот придурок самодовольно перебил меня и давай распекать направо и налево, совершенно не разобравшись в ситуации! Руководитель хренов! Только черепахами да гусеницами тебе и командовать! Не собираясь больше выслушивать этот бред, который он извергал из себя, я рявкнул, перебивая его в свою очередь:

- Я написал! – о! Какое у него было выражение лица! Умел бы рисовать – запечатлел бы и на стену повесил! Нет, обклеил бы каждый сантиметр своего кабинета и квартиры такими вот фотообоями! Наслаждаясь маленькой, но верной победой в этой войне, я уверенно повторил, закрепляя результат: - Я написал! – а теперь контрольный выстрел: - Сам!

Эх, видели бы вы его: глаза вытаращил, челюсть на полу в пыли валяется, руки так вцепились в несчастный карандаш, будто он грифель из него выдавить хочет! Зрелище не для слабонервных, короче! Но он не был бы инопланетным монстром, если бы в считанные секунды не пришёл в себя и не выдавил бы своё вшивое, презрительное: «Вот как?» Умом-то я понимал, что это он специально, назло мне так говорит, но сердце захлебнулось болью от  очередного пореза на нём, новой раны, из которой толчками вытекала кровь, шибая мне в краснеющее лицо, задыхающиеся лёгкие, трясущиеся руки и ноги… Ненавижу!!! Как же я его ненавижу!!! Этого сволочного, омерзительного красавчика, откинувшегося на своём кресле и презрительно цедящего мне сквозь свои отбеленные у стоматолога зубы:

- … я готов заслушать ваш монументальный труд! Читайте, Решетников, вслух читайте!

- Ч-чт-то, п-простите? – переспросил я шёпотом и заикаясь. Но теперь не от неуверенности, а от захлёстывающей меня горячей ярости.

- Я говорю: вслух читайте резюме! Что неясно? Прямо здесь и сейчас! – заорал этот монстр, торжествующе глядя на меня, тогда как я только и мог, что гневно скрипеть зубами. Читать вслух? Я что, сочинение написал? У нас здесь школа, шестой класс? Оценивающе взглянув на его самодовольно-тупое выражение лица, я решил, что, пожалуй, не школа, а детский сад. Он бы ещё на табурет меня поставил и гостей пригласил послушать! Подонок! Я медленно и глубоко вдохнул. Главное сейчас – не пороть горячку. Успокоиться. Подумать. Раз он хочет цирка, он его получит. Я поднял глаза на барина-самодура, театральным жестом раскрыл папку и нарочито задушевным, выразительным голосом начал читать:

- Резюме. Общество с ограниченной ответственностью «Авангард». В скобках – ООО «Авангард». Цель получения кредита – приобретение…

 

Игорь

С того момента, когда этот паршивец начал читать это сто раз проклятое резюме, я будто оглох. Ни слова не услышал. Только смотрел на его лицо, на ротик, активно и старательно двигающийся, на язычок, время от времени показывающийся наружу и облизывающий пересохшие губы… И представлял, как этот язычок облизывает головку моего члена, словно клубнично-сливочный чупа-чупс, а глазки полуприкрыты от удовольствия… Как губы обхватывают мою плоть и скользят вдоль неё, то насаживаясь, то выпуская её наружу… как двигается кадык, когда кредитник сглатывает лишнюю слюну… как моя рука с намотанными на кулак патлами грубо направляет, толкает его голову к паху, как его пальцы цепляются за мою одежду, царапают бёдра и ягодицы, как я кончаю, кончаю и кончаю ему в сладкий ротик, на лицо, прямо в наглые бесстыжие глаза…  Я очнулся тогда, когда поймал себя на том, что моя рука, за секунду до этого растрощившая в мелкие щепки карандаш, теперь непроизвольно потянулась к паху, чтобы… чтобы что? Этого не может быть! Я сжал руки в кулаки, усилием воли удерживая их на столе. В ушах стоял шум, перед глазами стояли его лицо и губы,  в паху пульсировал стоящий колом член, а в голове – единственная мысль: «Ещё секунда, и я его трахну… трахну… трахну…» С трудом сдерживая хриплое дыхание, я выдавил из себя:

- Всё плохо… очень плохо… написано… положите на стол… я проверю… и скажу вам,… что исправить… Идите… Ну!

Кредитник скривился, швырнул папку с документом на стол и пулей вылетел из кабинета. А я нашёл всё-таки в себе силы не дрочить за рабочим столом, а выбежать в соседнюю комнатушку, используемую в качестве кладовки, гардеробной и умывальни. Спустив брюки и опираясь левой рукой в зеркало, я дрочил в раковину и мечтал о том, как я размажу о стену эту гадюку, это наглое, развратное существо, как буду бить его кулаками, ногами до крови, до сорванного горла, а потом нагну и трахну, трахну, трахну… вставлю член в эту сладкую соблазнительную задницу, в этот проходной двор для всех мужиков – геев или же совершенно нормальных, как я, - и вые*у его так, как никто и никогда его не е*ал, порву на ленточки для туристов, на сувениры разберу… Чтобы он плакал, захлёбываясь в своей крови и моей сперме, валялся в ногах и просил прощения у своего хозяина и господина… А я опять его трахал, и трахал, и трахал… Кончая с громким стоном, я  видел как наяву Андрея, с залитым моим семенем лицом,  преданно, с любовью и благодарностью взирающего на меня и целующего мои руки. Опираясь на раковину руками, стараясь унять дрожь в коленях и некоторую слабость, я тяжело дышал и смотрел на себя в заляпанное спермой зеркало. Это сумасшествие. Дурдом просто! У меня ведь был сегодня нормальный полноценный секс с обворожительной и красивой женщиной! С чего это я так завёлся, будто полгода не трахался? И на кого? На кого мой член встал? На этого жалкого смазливого червя? Я скрипнул зубами от злости и досады. Вот именно, смазливого! Вот и ответ на вопрос. Эта развращённая тварь настолько соблазнительна, что у кого угодно встанет, даже у всеми уважаемого директора крупного банка, нормального стопроцентного мужика! Это он во всём виноват, а не я! Я по-прежнему гетеросексуал, как и был. А вот его убить мало! Растерзать, четвертовать, расчленить… Воображение быстро подкинуло картинку, как я сдираю с него штаны, чтобы лично «расчленить» преступника. Интересно, какой у него член? Маленький, небось, не то, что у меня… Я снова поймал себя на том, что начинаю думать не о том, о чём следует, и мало того, возбуждаться по новой. Нет, с этим пора кончать! Но, конечно, не так, как я только что… А как?... Хмурясь, я приводил себя в порядок и обдумывал варианты решений. Можно уволить, это проще всего. Но это как раз я всегда сделать успею. Может, просто трахнуть? Ему-то ни холодно, ни жарко не будет от ещё одного члена в заднице, а мне легче станет. Или не легче? Я живо представил себе, как раскладываю кредитника на своём столе… Лицо обдало жаркой волной… Нет, это тоже не выход, я ведь потом изобью его до смерти, удержаться ведь не смогу, и меня посадят, как пить дать… Может, нанять кого-нибудь, чтобы избили? Так ведь они не удержатся, трахнут… разве можно тут кому-то удержаться? От мысли, что я сам найму для него новых трахальщиков, мне резко поплохело… Нет уж! Обойдётся без новых побед на любовном фронте! Конечно, дома я за ним не смогу проследить, но на работе… Да, контролировать эту шлюху как раз  в моей власти. На работе следует работать, а не трахаться и шашни крутить со всеми подряд! Нет, пожалуй, не со всеми… Я с какой-то сильной горечью подумал, что ко мне новый кредитник ни разу не подбивал клинья… Я бы, конечно, убил бы его на месте за это, но сам факт… как-то огорчал… неимоверно… Ни одного взгляда, ни одной соблазнительной улыбки, только злость, ненависть  и очень редко странная растерянность… боится он меня, что ли? Это хорошо, что боится, да, так и надо! Но неужели я настолько плох для него? Глядя в зеркало, я провёл мокрыми руками по волосам, приглаживая причёску. Вроде красивый ещё… Ещё! Внезапно я осознал причину того, почему он не видит во мне сексуальный объект: я ведь старше его почти в два раза! Моему сыну примерно столько же, сколько и ему. Конечно, зачем ему какой-то старпёр, если вокруг такие красавцы ходят! Обида скривила мои губы, исказив лицо, обнажив все приметы возраста: маленькие морщинки вокруг глаз, грубость кожи, пробивающуюся седину в висках… Я мысленно сравнивал себя с Димой, Сергеем, Никитой, да уж чего скрывать, со своим сыном тоже, и сравнение было явно не в мою пользу…С остервенением вытирая руки полотенцем, я размышлял о том, что разве может понять какая-то жалкая шлюшка, что опыт зрелого мужчины не сравнится с жалкими потугами молокососов! Ему бы продемонстрировать разок! Или не раз, а пару-тройку раз! Я опять представил себе картину обнажённой задницы кредитника, опять силой воли остановил поднимающееся возбуждение и желание пойти немедленно набить ему морду, с силой хлопнул дверью гардеробной,  уселся в кресло, смахнул остатки карандаша в урну и придвинул к себе папку с резюме,  начиная понимать, что зациклился, хожу по кругу и просто не в состоянии принять в кои-то веки разумное решение.

 

 

 

 

Никки.

 

Когда весь народ с удивительной быстротой ретировался из Димкиного кабинета, я решил, что мне тоже надо бы покинуть сию обитель, так как настроение у Димы было, мягко говоря, ангстовое. А как иначе?! Этот Рома, имбецил конченый! Нет, ну даже я уже все понял, а он, как баран, уперся рогами в стену и «беееекает»! То, что у них с Димой какие-то терки произошли, видно, но еще виднее, как обоим от этого плохо.  Ладно, это ведь не мои проблемы… Любопытно мне стало еще и из-за Андрея. Как-то он уж слишком бурно реагирует на упоминание о шефе. Что-то тут нечисто и надо бы поразнюхать немного больше, а то, попой чувствую, что тут еще одна романтическая сказка зреет.

В общем, проторчав полдня в банке, слоняясь от кабинета к кабинету, разнося бумаги и перепечатывая документы, я понял, что на паутине скоро повешусь от скуки. И тут Боженька ниспослал мне развлечение в виде того забавного охранника – Сергея. Я сидел в кабинете, предоставленном мне Игорем Леонидовичем. Дверь у меня открыта, чтобы я мог видеть, кто куда идет и кто чем занимается. Напротив меня как раз кухня, где народ обычно чаи гоняет, обеды подогревает и так далее. И мой персональный Аполлон как раз зашел на кухню, чтобы, по-видимому, сделать кофе.

Нет, ну как я могу упустить шанс немного подразнить этого... красивого, соблазнительного… Так, о чем это я?! Этого кобелину!!!

Я встал с насиженного места, отмечая про себя, что жопа, наверное, форму стула приняла, столько я уже тут сижу, тихонько зашел на кухню и, встав на цыпочки за спиной охранника, выдохнул томным голосом ему на ухо:

- Чем занимаешься?

- Я? – Сергей резко оборачивается и, встретившись со мной взглядом, жутко краснеет и проливает уже налитый в кружку кофе, хватает какую-то тряпку, пытается вытереть лужу, но при этом роняет банку «Нескафе».

Я чуть не заржал от этого комичного шоу. Он все же додумался поставить кружку на стол, поднять банку и только потом вытереть пролитый напиток.

- Нет, я, - Макеев, только не засмейся! – Решил вот зайти на кухню, подойти к тебе и поговорить сам с собой. Я вообще это дело обожаю.

Я ухмыльнулся и сел на стол, закинув ногу на ногу и внимательно глядя на Сергея. Ой, как же мне хочется, чтобы он сейчас запер дверь и взял меня прямо на этом столе! Стоп! Нет, не так! Как мне хочется кастрировать его тупыми ножницами!

Кстати, а ведь он неспроста так нервничает и заливается краской, когда я к нему подхожу. Возможно ли, что он… Хм…

- Обожаешь?.. Обожаете?.. Это я… извините, - он невнятно что-то бормочет, краснея все больше.

Теперь у Сергея даже кончики ушей покраснели, будто у него аллергия, или он сгорел на солнце.

Он обводит кухню беглым взглядом, стараясь не смотреть мне в глаза, явно ища что-то, чем можно подмести рассыпанный кофе. В результате мой незадачливый охранник наступает на него, неуклюже убирает ногу и спотыкается о стул, теряя равновесие и слегка наваливаясь на меня, руками упираясь в стол по обе стороны от моих бедер. Я улыбаюсь и чувствую, как от близости его сильного тела у меня идет кругом голова. Мои ноги оказались как раз между его расставленными для равновесия ногами. Ну, вот теперь и проверим все мои догадки. Я медленно поднимаю ногу вверх и упираюсь носком ботинка ему в пах.  Внимательно заглядываю в его глаза.

- И как ощущения? – спрашиваю я, растягивая губы в ухмылке.

- Необычные.

Сергея будто подменили. В его глазах загорается какой-то звериный, необузданный огонь, он теснее прижимается ко мне и наваливается всем телом. И мне это безумно нравится, я уже готов послать ко всем чертям открытую дверь и вообще весь банк со всеми его обитателями. Но неожиданно Сергей замирает, словно каменеет и вид у него, как у рыбы, которую вытащили из воды и сказали: «теперь ты птица, лети, маши плавниками!». И он отстранился от меня немного, но я все еще чувствовал и тепло и тяжесть его тела. А еще я заметил, кое-что, что меня завело, как подростка в период полового созревания. У Сережи встал. Тонкие форменные брюки не могли скрыть такого неординарного достоинства, которое хорошо выпирало, и было, скажем так, мне очень интересно.

Я подался вперед, вцепившись в его широкие плечи, обвел языком его ухо, слегка прикусив мочку, и прошептал:

- А поподробнее?

Я даже заметил, как у него на виске вздулась венка, настолько он был напряжен, и, перекатившись через неё, по коже медленно сползла капелька пота. Он поднял одну руку и заправил мне за ухо выбившуюся из прически прядь, затем запустил пальцы в волосы и, положив на затылок ладонь, притянул меня ближе к себе и  впился в губы поцелуем, так жадно и неистово. Его язык сразу же врывается между моих приоткрытых губ, захватнически, неуступчиво лаская мой рот. Ой, мама дорогая! У меня встал только от одного поцелуйчика! Я сказал «поцелуйчика»? Нет, поцелуя! Он сжимает и приподнимает мои бедра так, будто прямо не снимая штанов меня трахнет!

А потом вдруг, не без труда, но отстраняется и, жутко краснея, говорит:

- Вот… подробнее… извините… - и опять заливается краской.

Я перевел взгляд на его пах и отчетливо осознал, что мой охранник кончил. Прямо вот так, от одного поцелуя со мной. Вот тут-то все мои сомнения отпали, будто и не было их вовсе!

- Тю, такой большой мальчик, а кончает в штаны, - елейным голоском пропел я, проводя ладонью по его щеке.

Надо же! Я всего полдня в банке, а он меня уже так хочет. Видать, я сильно ему понравился. Можно немного поиграться с ним.

- Что, так невтерпеж? – я раздвинул ноги и облизнул губы.

Но как же он целуется, это же просто даже словами не передать! Хочу еще, но пока рано, надо немного подождать. А он молчит и вид у него такой, как у нашкодившего кота: хочет убежать, а может и убить… Я делаю глубокий вдох, собираясь с силами и на одном дыхании, говорю:

- Хочешь быть моим рабом?

- Это как это? – вид у Сергея, мягко говоря, охуевший.

- Ты не знаешь, кто такие рабы? – я тру переносицу, давая ему понять, что подробные объяснения для меня утомительны.

- В подвале сидеть? – он вытаращил на меня глаза, как на современного работорговца. – Что делать надо?

- Прислуживать, - лаконично ответил я.

- Где прислуживать? – вид у Сергея был такой, будто его по голове дубиной шарахнули, но при этом на лице явственно выражалась «серьезная» мыслительная деятельность.

- Не «где», а кому. Ты будешь прислуживать мне. Будешь охранять меня, все мои прихоти выполнять, жить подле меня… В общем, будешь, как верный пес, - пожал плечами я.

На такие условия только псих согласится или конченый мазохист.

- Я буду с тобой... с вами жить? - глаза у него широко распахнулись. - В одной квартире?

Сергей отчего-то стал радостным просто до жути.

- Ну да, ты мне можешь понадобиться и ночью. Не буду же я ждать, пока ты приедешь из какой-нибудь Тмутаракани.

- Я согласен! Когда переезжать? - ответил он уж очень быстро, даже брюки перестал полотенцем прикрывать.

Вот теперь была моя очередь вытаращить на него глаза. Он что, настолько сильно меня хочет отыметь, что так мгновенно согласился унижаться передо мной и прислуживать, как чмо какое-то?

Я слез со стола и холодно проговорил:

- Есть условия. Первое, ты продолжаешь работать в банке, так как за твое добровольное рабство платить я тебе не собираюсь. Второе, для посторонних людей, ты – охранник банка Сергей, я – сын учредителя банка, Никита Валерьевич, мы с тобой не друзья, не знакомые, мы вообще друг другу никто, это понятно?

- Понятно, - Сергей вдруг стал серьезным. – Что ж тут непонятного?..

Он насупился и уставился в пол. А я удовлетворенно хмыкнул, подошел к нему и пальцами приподнял лицо, заставляя смотреть в глаза. Встав на цыпочки, я провел языком по его губам, не целуя и выдохнул:

- Хороший мальчик.

Я развернулся и пошел прочь из кухни, борясь со жгучим желанием развернуться и бросится в его объятия. Нет! Развернуться и дать ему в морду!

Ничего, я еще покажу этим кобелям, как засматриваться на хорошеньких мальчиков. Я их научу думать башкой, а не хером! Ох, мои наполеоновские планы сейчас может разрушить только формирование  пары десятков  кредитных  досье, оставшихся  так и не сшитыми с уходом Марины  на  больничный.

 

Сергей

Я никогда не понимал, как можно изнасиловать человека. А теперь понимаю. Еще немного - и я бы это сделал. Даже не знаю, как остановился. Никки такой маленький, хрупкий, как былинка в чистом поле. Наверно, я побоялся его задушить. Я ведь его люблю и не хотел делать ему больно. А еще  никогда не думал, что можно кончить от одного поцелуя. Можно, еще как можно! Это смотря кого целовать.

У меня сейчас ощущение, как будто я в сказку попал. Он меня к себе жить позвал. Что-то про рабство говорил. Какое же это рабство? Рабство – в зиндане сидеть, голодать, камни в горах собирать. Нам прапор про пленных это рассказывал. А Никки мне совсем другое предложил: охранять, прихоти его выполнять, жить с ним в одной квартире. Это не рабство. Это - счастье. Я о таком даже мечтать не мог.

До разговора с Никки мне очень хреново было. Ленка рассказала, что он – сын одного из владельцев банка. Если у меня до этого хоть какая-то надежда была, то после Ленкиных слов она пропала. Не станет такой, как он, глядеть на такого, как я. Не ровня я ему. Так, пыль под ногами. Таких, как я, - миллионы, а он – один-единственный. Никки, солнышко.

Когда он ко мне подошел и заговорил, я аж чашку выронил. А когда ухо мне облизал, у меня крыша поехала. Совсем с катушек слетел. Какие у него губы, сладкие! Попка упругая. Руки красивые. У меня опять стоит. Хочу его так, что голова болит.

Рабство? Служить, как собака? Да пожалуйста! Да пусть меня хоть Тузиком назовет, хоть Моськой! Я и есть перед ним дворняга. Да я ботинки его лизать готов, если он захочет.

Была у нас в деревне собака злая, на цепи сидела, на всех бросалась. Мне ее жалко стало, я через забор перелез и ее освободил. Так она меня чуть не загрызла. Я от нее на забор залез, штаны порвал. А батя мне сказал, что ей свобода не нужна. Что привязь у нее не на шее, а в голове. Так вот, мне эта свобода без Никки тоже не нужна. Как в песне поется? «Лучше быть нужным, чем свободным».

Рабство? Ну и пусть. Зато я буду видеть его каждый день. Близко, а не как все остальные. Он мне даже работать разрешил… В общем, голова у меня кругом идет.

Так… От комнаты я, значит, отказываюсь, раз я у Никки жить буду. Родителям скажу, что работаю у него телохранителем. Про рабство не скажу. А то мама меня опять ко врачу потащит, как в детстве.

Она меня к невропатологу постоянно водила, а та ее пугала. Про родовую травму что-то говорила. Таблетки мне выписывала и массажи делала. Массажи – это было приятно, а вот от таблеток спать хотелось. Отец их нашел и выкинул. Он маме тогда еще сказал, что времена голодные, и ее врачиха на деньги разводит. Не знаю, может, так оно и было? Но с тех пор я таблетки больше не ел. Но и массаж мне не делали. А жаль. Это приятно. Если Никки захочет, я массаж ему делать буду. Я для него все, что угодно сделаю. Пусть только намекнет.

Сергей.
Вышел я, значит, из туалета, на рабочее место вернулся. Стою. За посетителями слежу и о своем думаю.
Какие у НЕГО волосы! Длинные, густые, пушистые, рыжие, локонами вьются. И челка синяя. Не волосы, а мечта. Моя, это уж точно! Лицом бы в них зарыться, на пальцы накручивать и целовать. Я такие волосы у бабы одной на картине в учебнике видел. Богиня какая-то. То ли древнегреческая, то ли древнеримская. Стоит в раковине и лобок с грудью руками прикрывает. Нет, ОН на ту богиню не похож. Скорее, на Дюймовочку, она тоже на лепесточке стояла. Потом ее жаба похитила. Я ЕГО бы спас. Жалко, что на принца не похож… Представляете меня с крылышками за спиной, порхающего над цветами? Я вот не представляю. А еще ОН похож на Русалочку из мультика, Ариель. И волосы у него такие же огненно-рыжие. Лапочка моя, Дюймовочка, солнышко ясное. Я вот ЕГО увидел, и думать больше ни о ком не могу и не хочу. А его хочу и даже очень. Так, что, похоже, опять в туалет идти придется.
Только я туда собрался, Рома вошел. Вид у него был, как моя бабушка говорит, «на Мадрид и обратно». Привет с большого Бодуна. Рожа опухшая, небритая, волосы всклокоченные, глаза красные. Рубашка, как из жопы. Мятая, несвежая. Перегаром разит за версту, хоть святых выноси.  
В общем, входит Рома, в руках банка с кофе. Поверить ее содержимое, что ли? Или не надо?.. Он что, рехнулся, на работу в таком виде приходить? Он же водитель шефа, директора банка. Ведь выгнать могут пинком под зад.  
Смотрит Рома на меня, весь такой красивый, ну просто дядя Коля после запоя, а мне нос зажать хочется. Просто газовая атака какая-то. А ведь Игорю Леонидовичу с ним в одной машине сидеть, в замкнутом пространстве. Для этого ему, наверно, противогаз надеть придется. Да, противогаз и костюм хорошо смотрятся! Вот и представил я, как едут Рома и Игорь Леонидович в машине по городу. Рома, значит, за рулем, в трениках с пузырями на коленках, их-то сейчас для полноты картины и не хватает, а Игорь Леонидович в противогазе, на заднем сидении. Их наряд милиции останавливает: «Предъявите документы!» - смотрят на Игоря Леонидовича, затем - на его фотку в паспорте. Нет, говорят. Не похож. Тут Рома из машины вылезает. Ему гаишник говорит: «Дыхни». Тот дыхнул - гаишник упал…  
Я знаю, меня понесло. Мне когда скучно, я всегда себе что-то всегда представляю. А тут что веселого? Стоишь в этом банке, как в карауле. И думаешь о чем-то. Представляешь разное. Задумаешься. Вопрос задают, а я прослушал. Людям повторять приходится. Из-за этого некоторые думают, что я тупой. Нет, я не тупой. Я задумчивый.
В общем, Рома мимо меня прошел, а я решил законным перерывом воспользоваться, посидеть на стуле и кофе попить. Иду, значит, по коридору. Слышу в Димкином, программиста нашего, кабинете (туда дверь не до конца прикрыта была) кто-то разговаривает.

- Никки? Т-ты что здесь делаешь? – это значит, Димка спрашивает, аж заикаться начал. Кому, это я думаю, он так удивился?
 - Ну, дорогие мои коллеги, поздравляю вас! Я с сегодняшнего дня здесь работать буду. Правда, пока только на практике, но там, глядишь, через годик вольюсь в наш дружный любвеобильный коллектив на законных основаниях! – это был ЕГО голос.
Значит, его Никки зовут? Хм… имя какое-то странное… Тут я остановился, встал у косяка так, как нас в армии учили, чтобы противник не заметил, и подслушивать начал. Нехорошо, конечно. Но, как говорят, в любви и на войне все средства хороши. Так что стою под дверью, слушаю. А разговор продолжался, и голос у Димки стал какой-то растерянный. Непонятно, рад он Никки или не рад, но встретить здесь его явно не ожидал. А затем ОН засмеялся. Смех у него красивый, мелодичный. Как колокольчик. У нас возле дачи перед речкой поле есть. Колокольчики там цветут, васильки, ромашки. Красота. А над полем холмы, маленькими соснами поросшие. Мы на них пикники устраиваем, шашлыки жарим. Сеструха, когда малая была, по полю бегала, цветочки собирала и венки себе плела. И вот представил я. Сидит он на расстеленном на траве покрывале с таким веночком из васильков на голове. На поле и речку смотрит. Солнышко светит, птички поют, бабочки летают. А я рядом с НИМ лежу и локоны его на пальцы накручиваю.
– …почему бы и не поработать в месте, где такая толпа красивых мужчин! Особенно, если один из них – твой бывший любовник! – это ЧЕЙ бывший любовник? Я аж кулаки сжал. И тут же услышал ответ на свой вопрос.
- Ну, отчего это ты решил, что бывший? Я думал, мы вчера возобновили наши отношения, - Дима, значит.
И они что, вчера трахались? Я себя таким несчастным почувствовал. Странное ощущение. В жизни никогда ни к кому не ревновал. А тут аж в глазах потемнело.  
Неужели ОН, Русалочка, Дюймовочка и Жар-птица всей моей жизни, прекрасный рыжеволосый Никки, давал этому невзрачному макарону? Этой перешиби-сопле! Ну, чем я хуже него? И представил я себе, как Дима в розетку штепсель вставляет, а его током бьет. Или с отверткой чинить проводку лезет, и его опять же током бьет, ручка от отвертки оплавилась, вся программистова рожа в саже, а сам он на полу валяется. И больше у него после этого не встанет, никогда и ни на кого. Разве что волосы на голове дыбом, те, что останутся.
Пока я себя так накручивал, картины справедливой кары на голову программиста представлял, разговор тем временем продолжался.
Никки язвить зачем-то начал. Как будто доводил кого-то. И довел.
- Да мой отец ни за что, никогда в жизни не притронется к другому мужику, как бы он там не накрасился и не нарядился, понятно тебе, гомик? – взревел Рома. Никогда не слышал, чтобы он так орал. Ну, просто бабуин в зоопарке. Только напрасно он Русалочку гомиком обозвал. Захотелось мне Рому взять за шкирку и с крыльца спустить. Чтобы, как говорил наш прапор, он мог ощутить чувство полета не во сне, а наяву. Я бы так и сделал. Но думаю: дам я ему пика под зад, а меня с работы выгонят. И не увижу я больше свою Жар-Птицу. В общем, пока я так рассуждал, Андрей из комнаты выбежал, как ошпаренный. Чуть по лбу дверью мне не дал. Вот и пришлось мне делать вид, что я ни при делах и кофе идти на кухню пить. А жаль. Подслушивая, оказывается, можно узнать много интересного.


Роман.
Сказать, что я был зол, выходя из кабинета Димы, это ничего не сказать ничего. Более того, слово «вышел», тоже даже близко не отображало тот способ, каким я покинул эту голубую Мекку. Всю дорогу до двери я изо всех сил сдерживал свои чувства, но, когда переступил порог, моя сила воли покинула меня, а рука, уже ничем не сдерживаемая, грохнула со всей дури дверью об косяк. Так, что даже девочки-бухгалтера, явно намылившиеся покурить за угол, отпрянули с моей дороги, как от чумного. Их любопытные взгляды жгли спину. Всё! Теперь слухов и пересудов мне точно не избежать. Я остановился у двери и поёжился, ощущая себя мишенью в перекрестье трёх пар глаз. Во-первых, курильщицы явно решили повременить с тем, чтобы отдаться любимой привычке и усиленно делали вид, что обсуждают какую-то распродажу в «Летуаль». Конечно, главным лотом этой распродажи выступал я. Потому что они буквально поедали меня глазами, подмечая каждую деталь: от мятой рубашки, до синяка на скуле. А вот внимание нашего охранника, Сергея, оказалось неприятной неожиданностью. Итак, куда же мне теперь податься?
Сидеть у порога родного дома без ключей и денег, до тех пор, пока отец не явится с работы (а он мог и задержаться), было не лучшим решением. Но ведь не шататься же по банку в таком виде!
Меня всё ещё потрясывало от ярости. Да, я злился… на Диму, на этого рыжего накрашеного хлыща, но больше всего я сейчас ненавидел себя. Это ж надо было так по-идиотски повестись на провокацию…
Иррациональное желание вернуться и украсить подведённый глаз этого "Никки" ещё одним фиолетовым украшением буквально клокотало в груди, но я понимал, что на самом деле мне просто хочется выместить свою злость на ком-то, кроме себя любимого, а это было нечестно… по отношению к Диме.
Я сделал глубокий вдох и принял решение: нужно успокоиться, привести себя в порядок и поговорить с отцом. У него должны быть запасные ключи и… я поёжился, представив объяснения с ним. Нет, отец не будет на меня орать или ещё что-то в этом роде. Но даже его молчаливое осуждение было для меня, как нож в сердце.
 Девочки шушукались, с интересом поглядывая на меня. Ну, что они, парня с бодуна не видели никогда, что ли? Во взгляде одной из них, Анжелы из первого оперзала, явно было больше жалости, чем любопытства. От этого мне стало ещё хуже. Повернувшись к ним, я выдавил из себя улыбку, надеясь, что она вышла достаточно жизнерадостной, а потом с надеждой повернулся к Сергею, застывшему в дверях кухни.
 - Сергей! Привет! – надеюсь, вышло располагающе и дружелюбно. Хотя, нет… По тому взгляду, которым смерил меня этот человек-шкаф, попытка быть вежливым была с треском провалена. Я оказался зажат между численно превосходящим противником. Шушуканье за спиной стало более интенсивным. Ещё чуть-чуть и плотину любопытства прорвёт и меня просто погребёт под лавиной их вроде бы невинных вопросов. Я содрогнулся при мысли, чем это чревато для меня в будущем. Сделав выбор, я, как камикадзе на цель, бросился в сторону Сергея.
– У тебя есть пара минут свободных? – криво улыбнувшись, уточнил я. Сергей как-то странно посмотрел на меня исподлобья. Наверное, именно так бык смотрит на пляшущего перед ним тореадора с красной тряпкой. «Дурак или самоубийца?» - читается в глазах животного… эээ… в нашем случае охранника банка N. Я уже был готов к тому, что меня в очередной раз за сегодняшний день пошлют… домой, когда Сергей ответил:
- Да, есть… Я кофе хочу выпить. Присоединишься?
 «Вот она, мужская солидарность», - с благодарностью подумал я, слыша перестук каблучков. Дамы явно продолжили свой путь за угол. Пока я думал и сопоставлял наблюдения (а думаю я гораздо быстрее, чем надо… иногда. И делаю, ещё быстрее, чем думаю…), Сергей уже развернулся и пошёл на кухню с таким видом, будто он директор банка. В это мгновение я почувствовал себя крестьянином, удостоенным аудиенции у короля. И скажите, как это понимать?! Может ещё и он желает мне прочитать лекцию о вредном влиянии алкоголя на личную жизнь? Ну, уж нет! Хватит! Достали меня моралисты эти! Как там, у классика: всяк другого мнит уродом, несмотря, что сам урод. Больше поучений и пренебрежения к себе я терпеть не намерен. Решительным шагом я, Роман Игоревич Крамской, направился на кухню.



Сергей
Когда меня в коридоре Рома окликнул, я даже немного испугался, что он застукал меня за подслушиванием.
 – У тебя есть пара свободных минут? – спрашивает. Улыбается, но дается ему это с трудом. Сразу видно, тяжело человеку. Ему бы сейчас сто грамм бы выпить, или аспирину.
- Да, есть, - отвечаю. Боже! Как от него несет! Я этот запах смеси перегара, пота, духов и дезодоранта со школьных лет ненавижу. Кофе его напоить, что ли? Хотя, вдруг ему от него плохо станет? - Я кофе хочу выпить. Присоединишься? – ответа я его дожидаться не стал. Надо поговорить – догонит. Я еще помнил, что он Никки гомиком обозвал. Не стоит так выражаться в нашей голубятне. Развернулся и на кухню пошел. Впереди Романа, чтобы это его амбре не вдыхать. Так мама говорит, когда ей запах не нравится.  
Входим. Он возле стола сел, локти на него поставил и голову руками обхватил. Мне его даже жалко стало. Под душ бы его и спать. А он на работе сидит.
- Сиди, - говорю, - я тебе кофе сам сделаю. Тебе какой? С молоком или без? Сахара сколько класть?

Роман
Кто бы мог подумать, что Сергей может быть понимающим, почти «своим» парнем. Кофе приготовил и, что важно, молчал и никаких вопросов не задавал. Иногда, особенно, когда у тебя в голове «малиновый звон», так важно, чтобы рядом был кто-то вот такой вот молчаливый и понимающий. Только вот про то, добавлять ли молоко в кофе, он зря спросил… Только при мысли об этой маслянистой субстанции у меня чуть желчь горлом не пошла. А вот сахар я отсыпал не меряя, прямо из сахарницы. Говорят, от углеводов голова быстрее проходит.
Вот и поставим эксперимент. Приторно сладкий кофе обжёг моё сухое горло.
Тишина, несмотря на её благостность, начинала на меня физически давить. О чём бы поговорить-то? Нужно задать такой вопрос, чтобы можно было в процессе дальнейшей беседы ограничиться наводящими «угу» и «да?»
- У меня сегодня отгул, но вот решил на работу зайти и… - вот зачем я это сказал? Что ж теперь про ключи и бумажник рассказывать? Какие у меня могут быть общие темы с охранником?
И тут с натугой мои мозги скрипнули и выдали весьма неплохую мысль. Я внезапно вспомнил о своём наполеоновском плане, о том, что хотел посодействовать образованию одной гей-пары в нашем курятнике, занять Андрея весьма полезным для здоровья делом как можно дальше от Димы.
– Знаешь, Сергей, может, мне, конечно, и кажется, но в последнее время в нашем банке творится что-то очень странное! Как будто все геи города решили устроиться к нам на работу. Допустим, к Диме все уже давно привыкли, - рассуждал я, всё более увлекаясь темой… - И тут появляется Андрей… Ни рыба ни мясо. Ни гей, ни натурал. И всё идёт наперекосяк. А теперь ещё и это рыжее нечто… В отличие от Андрея, оно как раз точно знает, чего хочет… – тут я весьма не вовремя вспомнил, кого именно хочет эта крашенное чувырло и в ожесточении грохнул чашкой об стол. – Клеит всех подряд, и Андрея тоже! – подняв глаза на Сергея, чтобы впериться в него многозначительным взглядом, я с изумлением обнаружил в его карих глазах работу мысли. У Сергея ведь чувства к Андрею, надо бы поаккуратнее. Тоже ведь страдает от неразделённой любви. «Кто сказал «тоже»?», - тут же влезло моё заткнувшееся второе «я». Сгинь, нечистый! Чтобы отвлечься от своих внутренних демонов, я решил утешить Сергея. – Сергей, ты меня можешь не стесняться… Я же всё понимаю, потому и заговорил об этом… - я заговорщицки подмигнул. - Тебе ведь тоже мальчики нравятся, правда?


Сергей
Вот тут я покраснел. Голову опустил, чтоб лица поменьше было видно, ладонью шею потёр, будто бы в раздумьях. Да я и правда в раздумьях весь был и в непонятках.
Мдааа… Как же он меня выкупил? Хотя, после того, что я в кабинете с Андреем устроил, ничего удивительного. Наверное, уже весь офис знает. То-то я гляжу, Леночка больше не просит ей дома шкаф починить. Ну и ладно. Собака лает, ветер носит.
Чего-то я ничего не догоняю. Почему Рома меня про это спрашивает? Я же ему не друг. И разве Никки клеит Андрея? Так ведь Никки с Димой вчера был? Может, они с Димой из-за Андрея поссорились, а вчера помирились? Я пытался переварить ту информацию, что обрушилась на меня за пару минут.
- Так вроде Андрей с Димой... общается, - Роме говорю. А по поводу кто мне там нравится, отвечать не стал.


Роман.
А вот это он зря…
Я стиснул зубы до скрипа сахара на зубах. Тут же знакомый перезвон напомнил, что делать этого явно не стоило.
Общается, значит, с Андреем… Даже последний охранник об этом знает! Пока эта шпала монорельсовая мне втирает про вечную любовь, весь банк в курсе того, что…
 Наблюдательная у нас охрана, хоть по виду и не скажешь! Никогда больше не буду судить о людях по внешней дебильности.
Я постарался выкинуть из головы то, как именно вчера на моих глазах Дима «общался» с этим смазливеньким мальчиком-зайчиком.
Конечно, я старался в ту сторону, где эти трое вытанцовывали «танго втроём» лишний раз не смотреть. Но как назло, Ваймер занял вип-зону, откуда весь зал был как на ладони.
В общем, отвести глаза от голубого трио удалось только после бутылки вискаря… А потом была вторая, третья… и понеслась душа в рай. Как моё бесчувственное тело выносили из клуба, я помню уже довольно смутно…
Я сделал над собой усилие и постарался придать лицу как можно больше искренности, а голосу участия и дружелюбия.
- Ну, так он и тому, и другому знаки внимания проявляет! - как будто между прочим обронил я. Вот про то, что рыжий проявлял знаки внимания ко всему, что движется и имеет кое-что между ног, я не сомневался. Теперь побольше энтузиазма и добрых намерений (которые ведут в ад, но надеюсь на этот раз не меня, потому что я и так уже там). – А ты должен бороться за свои чувства! Что ты сидишь и ничего не делаешь? Уведут ведь из-под носа, не успеешь и глазом моргнуть! Действовать надо, а не смотреть, как счастье твоё крадут! – я раздухорился и начал активно жестикулировать перед носом охранника. «Не смотреть, говоришь?», - зашипела гадюка из подсознания, но на этот раз, возможно, благодаря кофе, а может тому, что я стремительно возвращался в нормальное состояние, мне удалось проигнорировать этот ядовитый шепот.- Хотя бы по морде дал! Хотя, опять же… тут, пожалуй, более тонко действовать надо. Как-то… поухаживать, что ли… Как это у вас вообще делается? - я стушевался. Нет, в самом деле, с каких это пор меня волнует, КАК это у них делается?


Сергей.
 Что-то Рому совсем скривило. А Ленка вокруг ходит, жалом водит.
- Лен, - говорю, - у тебя анальгин есть. Я точно знаю.
 То, что у нее есть анальгин или что-то в этом роде, я был уверен на все сто процентов. У таких, как она, в сумках всегда все есть.
- А что мне за это будет? - улыбается. В спине прогнулась. Дойки свои вывесила. Ну и славненько, хоть эрекция спала.
- Что хочешь, Лен, будет. Видишь, человек помирает.
Она хмыкнула, плечами пожала, от чего её сиськи задёргались, как праздничный новогодний холодец в тарелке, но анальгин нам она выдала с королевским видом. Ну и ногти у нее! Как у орла. Их, наверно, еще вместо вилки использовать можно. В мясо втыкать.
- Держи, - таблеточку Роме протягиваю.
Я тяжело вздохнул. Вот тут Роман прав. Уведут его, Дюймовочку мою. Нельзя этого допустить. Никак! Но что мне делать? Поухаживать, говорит. Так я в жизни ни за кем не ухаживал. Нет, я не жлоб какой-нибудь. В кафе там сходить, серьги подарить или цепочку. Я Аньке дарил. Но чтобы на секс уламывать? Не было такого. Мне все сами давали. А морду набить... хм… чтобы Димка в сторону Никки даже смотреть боялся… Нехорошо конечно, но...
- Морду набить, чтобы он с ним не встречался? Думаешь, поможет? - сжал я кулак, смотрю на него и сомневаюсь. Вот дам я Димке в морду, а он дураком станет... Тугодумом, как я. Так математичка в школе говорила. А вот прапор утверждал, что я умный. Но это оттого, что сам был туп, как дерево. Наверно, надо несильно быть. Чтобы челюсть ему не свернуть.
- А ухаживать, - добавляю, - я, Ром, не знаю, как за кем ухаживать... - говорю и разговор с Андреем вспоминаю, как я к нему подкатил, а он меня поцеловал. Классно, конечно, было, но несерьёзно, как у семиклассников. Целуется и не даёт. А потом еще мне нотацию прочитал про первый раз - последний раз. Так что я дураком больше выглядеть не хочу. Особенно перед Никки.

Роман
Увидев таблетку, добытую мне Серёгой (хороший мужик всё-таки, хоть и голубой!), я ещё больше скривился. Но не объяснять же боевому товарищу, что таблеток я сегодня уже тоже перепил? Я аккуратно взял лекарство и сунул его куда-то в карман со словами: «Потом выпью». А Сергей меж тем кулачище свой сжал и задумчиво так на него взирает. Думает, наверно, бить морду этому скользкому Никки или не бить. Ну, если не он, так я набью при случае. И получу от этого незабываемое удовольствие даже. Но, взглянув ещё раз на кулаки Сергея, всё же решил предупредить:
- Ты там не сильно бить старайся. Ещё череп пробьёшь, он же хиляк такой, дунешь – рассыплется! – и опять подсознание подсунуло мне живую картинку того, как я вчера не хило так «дунул» на ещё одного хиляка. Снова стало тошно до чёртиков. Надо что-то делать, но что? - А поухаживать… я сам не знаю… – я стал внимательно рассматривать трещинки и царапины на обеденном столе, делая вид, что это вовсе не меня интересует, как добиться к себе внимания парня. Моё второе «я» измывательски оглушительно хохотало. Я старательно игнорировал все его злорадные «бугага» и «мухаха». Прочистив горло, я заставил себя продолжить разговор. – С девушками проще. Цветы там, конфеты. Ну, парню ведь цветы не подаришь? Или подаришь? – растерянно спросил я, с тоской глядя на Сергея. Тот в ответ точно так же растерянно посмотрел на меня и пожал своими плечищами.




Андрей
Я вылетел из кабинета со звоном в ушах и туманом перед глазами. А в голове, как на заезженной пластинке, повторялась фраза Романа: «Да мой отец ни за что, никогда в жизни не притронется к другому мужику! Никогда! Ни за что! НИКОГДА! НИКОГДА!» Добежав до рабочего места, я упал на стул в своём кабинете и обхватил голову руками, пытаясь заглушить этот голос и унять шум в ушах. За что мне это? Почему? Что я сделал в этой жизни не так? Разве я не слушался любимую маму? Разве не хорошо учился в школе и в институте? Почему первый в моей жизни человек, к которому я начал испытывать какие-то чувства, оказался мужчиной? Почему не женщиной? Почему он натурал? Почему не гей??? Я ведь очень, очень хороший человек!!! Ну, за что мне эта кара на мою красивую голову??? Так, спокойно! Я постарался отдышаться, а затем сделал несколько упражнений на восстановление дыхания и сердцебиения. Немного получилось успокоиться. Постарался рассуждать логично. Эти самые чувства, непонятные ещё мне самому, только обнаружились. И я вполне смогу подавить их в самом зародыше. Да! Я смогу. У меня всё получится. Главное - постоянно помнить, какой он монстр, ледяная глыба, айсберг, чудовище, умеющее только орать и приказывать, совершенно бесчеловечное, злое, недоброжелательное, уродливое. Да, уродливое! Очень уродливое и старое к тому же! Я попытался отогнать от себя видение небесно-голубых глаз и ощущение сильных рук, сжимающих мою талию. Ну, хоть бы раз пережить этот момент наяву! Я больше ничего не прошу, только почувствовать его руки и его губы на виске. Я был бы счастлив до конца жизни от этих переживаний, только вспоминая этот миг наивысшего счастья, это выражение самой большой нежности, какую я только видел! Я зажмурился и потряс своей дурной башкой. Так, всё! Я решил – и я выполню! Я не тряпка. И не размазня. Если Дима может забыть свою любовь, несмотря на всё то время, которое она длится, то и я смогу, ведь у меня никакой любви ещё и в помине нет.
Я придвинулся к компьютеру и следующий час посвятил написанию резюме, заглядывая в предыдущие образцы и пользуясь Димиными подсказками. Совершенно хладнокровно и целеустремлённо. Без всяких мучительных воспоминаний и глупых мечтаний. Да, я - крутой мужик, и я собой доволен!


Игорь
Весь последний час я был как на иголках. Куча работы, документов, которые надо просмотреть, подписать, а у меня в голове этот паршивец мелькает. Туда-сюда, туда-сюда!!! Гадёныш мерзкий! То он с Димой целуется, то стриптиз устраивает на рабочем месте, то практикант наш, сын Макеева, голубее некуда, мать его так растак, на него уже вешается и длинным своим, как помело, языком вылизывает маленькое ушко… беленькое… аккуратное… Да что б его! Я грохнул рукой по столу. Нет, чтоб работать, они там развели… бордель! Сегодня я уже сказал этому чучелу, чтоб одевался прилично и штукатурку с лица смыл. К сожалению, больше ничего позволить себе не могу. Сын учредителя банка, ёп******, к моему великому сожалению. А тут ещё и Роман со своим перепоем! Это ж надо так упиться, что потерять деньги, бумажник, карточку и главное – ключи! Отдал ему свои, карточку заблокировал, к вечеру новая готова будет. И приказал, обвиняющее глядя в глаза, чтобы пока не приведёт себя в порядок и не протрезвеет, в банке не появлялся и меня не позорил! После этих слов и так расстроенный сын ушёл совсем убитый. И незачем так переживать, бумажник купим, всё восстановим… Разве ж это проблемы? Вот у меня действительно проблема! Хуже прыща на заднице! Вспомнив о заднице, я сразу переключил своё раздражение на его главный источник. Интересно, этот стервец на рабочем месте сегодня хотя бы был? Я глянул на часы, висящие на стене. Ещё пятнадцать минут, вернее семнадцать, ну, ладно пару минут скинем, - и можно звать Наталью на переговоры. «Пусть пойдёт сперва ему по голове настучит, за компьютер усадит, дам ей такие полномочия», - усмехнувшись, размышлял я: «А потом уже и помогать будет. А она это сделает с такой презрительно-кислой рожей, что я этому мерзавцу не позавидую!» Я злорадно рассмеялся. Надеюсь, они к вечеру его напишут. Если что, я и задержаться на работе могу, часов до семи-восьми. А что, меня разве кто-то дома ждёт? И до десяти могу, если что… даже и до двенадцати… Я снова глянул на часы. Да что ж это такое? Может, они сломаны? Всего-то минута прошла! Нет, хватит глупостями заниматься. Я нажал кнопку селектора и деловым, очень спокойным и тихим голосом произнёс:
- Катерина! Вызови-ка мне Наталью Владимировну. Срочно! И не вздумай шляться мне по кабинетам, дело очень важное!!!


Катерина
Боже мой! Сегодня не день, а какой-то дурдом прямо с самого утра! Сперва шеф пришёл на работу уже злой и взвинченный до предела, тут же послал за Андрюшкой, этим мелким негодяем, проследить. Ах, как я Игоря понимаю! Я бы на его месте этого эльфёнка паршивого вообще бы в бараний рог скрутила! С самого утра заседает у Димы. Нет, чтобы придти к директору, поинтересоваться самочувствием, спросить его о том, о сём, о погоде поговорить, о курсе валют на сегодня, да хотя бы как писать это чёртово резюме! Да директор сразу бы подобрел, успокоился, орать на всех перестал бы! Ну вот что ему не хватает в Игоре? Такой красавый, сильный, умный, богатый мужчина! Нет, он в этого дылду вцепился руками и ногами! Надо что-то делать, причём срочно! Я уже весь банк оббегала в поисках решения (мне в движении всегда гениальные мысли в голову приходят), со всеми переговорила, видела Романа на бровях, жуть, конечно, но миленький такой!!! Моего Вовку напоминает наутро после свадьбы… А потом пришёл Никита этот, практикант новый. Я как его увидела, сразу поняла: капец пришёл и нашему банку, и железной дисциплине, и традиционной ориентации служащих. Хотя, последнее скончалось на пару дней раньше, когда Андрюшка здесь объявился… Я у Игоря Леонидовича осторожно поинтересовалась, кто такой, и он всего двумя словами и кислым выражением лица прояснил всю картину: сын Макеева. Ну, конечно! Только его нам здесь и не хватало! То-то я смотрю, он меня полностью проигнорировал, когда дверь в кабинет директора с ноги открывал! Хотя макияж красивый, с эстетической точки зрения, конечно…
Пока я бегала по кабинетам, периодически появляясь на рабочем месте и принося шефу очередную чашечку то кофе, то чая, то документик на подпись, у меня в голове начала сформировываться весьма неплохая идея… Но её нужно было обмозговать тщательно и не торопясь, чтоб ничего не перепутать и сделать хуже.
В это сумасшедшее утро я сама даже ни разу чаю не попила, не посидела, не отдохнула! Всё время пробегала в делах и заботах о благополучии нашего банка и, конкретно, его директора. Всё-таки, я - альтруистка, это несомненно! Заваривая чай, я рассматривала свою идею со всех сторон, думая, как преподнести её всем заинтересованным лицам, а особенно, моему мужу… И только я села с чашечкой чая, только откинулась на спинку кресла и вытянула ноги под столом, напомнив себе, что уже нельзя класть ногу на ногу и сидеть, раскачивая туфелькой, в моей любимой позе, как…
- Катерина! – о, наконец-то, про селектор вспомнил! - Вызови-ка мне Наталью Владимировну, - ну, вот, зачем она ему? Я бы намного лучше всё сделала! – Срочно! – зачем так кричать? Чуть со стула не упала! - И не вздумай шляться мне по кабинетам, дело очень важное!!! – мама дорогая, он опять злой, как сто чертей. Орёт так, что у конкурентов в соседнем банке слышно. Да не побегу я за Натальей, делать мне нечего, что ли!
Я набрала номер внутренней связи и приказным тоном велела этой стерве срочно явиться к директору.


Андрей
Мне оставалось доделать совсем немного, как неожиданно, совершенно без стука, в мой кабинет с победным видом ворвалась Наталья, но, сделав два шага, вдруг резко затормозила, лицо её перекосилось, и она проскрипела нечто невразумительное:
- О! Вы здесь? Гхм… работаете?
Вот ведь наглость у некоторых! Она что, надеялась, меня тут нет, значит можно врываться и рыться в моих вещах, вынюхивая и выискивая чужое грязное бельё???
- Наталья Владимировна, а вы думали, пока меня нет, на столе моём пошарить? Так вы не стесняйтесь, можете и при мне заниматься этим без сомнения благородным делом, - начал я речь, напустив в неё побольше яду. – Что только не сделаешь на пользу общества и трудового коллектива! Ради такого дела даже стучаться не надо, зачем же ещё больше утруждать измождённые нелёгким трудом ручки!
Эта стерва покрылась пятнами, выдав этим себя с головой. Да и кому здесь ещё, если не ей, заниматься шпионажем в пользу монстра в директорском кресле? Я усмехнулся, довольный своими мыслями и силой воли.
- Да я… да никогда… что вы говорите? В чём меня обвиняете? – забулькала она.
- Ах, не вы? Ну, тогда приношу свои искренние извинения. Я ошибся. Полагал, в вас больше рвения и старания, но видимо, всё как у всех – полная безынициативность, - я притворно жалостно вздохнул, глядя на неё уже своим победным взглядом. Что, уела?
Наталья поджала губы, чем стала похожа на усохшую воблу. Надо будет сказать ей как-нибудь, чтоб так не делала, а то на старую деву сильно смахивает. Я мысленно захихикал.
- Андрей Николаевич! Вам поручено сегодня резюме составить. Так мне велено проконтролировать его написание, - изрекла вобла, сверкнув от злости глазами.
- Ещё несколько минут, и резюме будет готово. Совершенно нет никакой необходимости меня контролировать, - вот ещё! Я прекрасно помню субординацию в банке, из ума пока не выжил! Этой таранке я никак не подчиняюсь, пусть катится ко всем чертям со своим «велено»!
На секунду её лицо изобразило крайнюю степень удивления, но затем, надо отдать ей должное, она тут же взяла себя в руки и, высокомерно поведя бровью, бросила пренебрежительное:
- Отлично. Положите мне его на стол. Я проверю перед тем, как отнести Игорю Леонидовичу.
Ага, разбежался! Она меня за дурака держит? Положить, то есть, другими словами, подарить ей свою работу, чтоб она все мои заслуги себе присвоила?
- Благодарю за помощь, но моё резюме в проверке не нуждается. Игорю… Леонидовичу я отнесу его сам… лично, - от этой перспективы у меня приятно заныло под ложечкой, а сердце радостно запрыгало, как жеребёнок.
Внезапно дверь приоткрылась и в проёме показалась белокурая головка Леночки.
- Наташ, ты здесь? – увидев свою начальницу, она по-хозяйски распахнула дверь и вошла в кабинет. – Люуудиии, чё расскажу щас! Там Роман пришёл на работу весь синий! Перегаром за три километра несёт! Нет, вы представляете?
Наталья обернулась на тараторящую Леночку, и лицо её преобразилось. Недоумение, обескураженность, растерянность, а потом лёгкая улыбка тронула её губы, глаза засияли, лицо разгладилось и стало даже очень симпатичным, и она мягким (вы можете себе это представить?) тоном стала вычитывать Леночке:
- Лена! Тебе не кажется, что здесь не место и не время?… И вообще, это уже давно не новость! - она подхватила девушку под локоток и стала довольно бережно выпроваживать её из кабинета. Перед тем, как дверь закрылась, я услышал её недовольный шёпот: - И сколько раз тебя можно просить не одевать на работу такое глубокое декольте! Ты же просто ходишь и всех тут соблазняешь! А у нас дресс-код здесь!
На что Леночка кокетливо поправила причёску и весело засмеялась, обернувшись ко мне и подмигивая подкрашенным глазом. Дверь захлопнулась, а я так и остался сидеть в лёгком шоке. Значит, эта тарань сушеная всё-таки может испытывать какие-то добрые человеческие чувства! Так мягко, ненавязчиво, спокойно делает замечание… Умеет руководить, если хочет. Почему же со мной так разговаривает? Хмыкнув, я решил не забивать себе голову дурацкими проблемами, у меня и своих хватает. Опять настроившись на деловой лад, напомнил себе, какой козёл у меня начальник, и с новым приливом сил придвинулся к монитору, желая закончить работу как можно быстрее. Ведь скоро перерыв, Игорь Леонидович может уехать, а, значит, надо успеть!

 

 Рома.
Мама, роди меня обратно! Папа, зачем ты трогал маму!? Ой, болит-то как! Как будто сверлят мозг с трёх сторон до цветных кругов перед глазами. Я предпринял героическую попытку снова открыть глаза. От того, что я буду тут… лежать… да, лежать… и изображать труп, последствия попойки с красивым названием «мигрень» не уменьшатся. А вот аспирин, запитый рассолом, был бы очень кстати. 
Я с трудом разлепил свинцово-тяжёлые веки, и, несмотря на режущую боль в висках, постарался сориентироваться в том, которое из мешанины тел на кровати принадлежит мне. Так… это рука Ваймера. Как-то она подозрительно странно лежит на моём бедре… Хм, слишком уж я подозрительным стал в последнее. С чего бы это? На попытку вспомнить что-то из событий прошлой ночи моя голова взорвалась очередным радужным фейерверком. Отпихнув Сашу и сбросив с себя ногу ещё какого-то странного субъекта, я сполз с кровати и по стеночке направился к кухне Ваймерской квартиры. Благо, уборная была по пути.
Через полчаса я был почти в норме.
Почти. Потому что с рассолом-кофе-аспирином пришли воспоминания. И вот тогда я по-настоящему пожалел, что рациональная часть моего рассудка выбрала банку рассола, а не бутылку пива. 
Сейчас, прихлёбывая третью чашку почти остывшего дрянного кофе, сваренного мной лично, я переваривал случившееся ночью. И конечно, в первую очередь то, что произошло в туалете.
Как я мог так поступить с Димкой?! Как он мог… позволить мне так поступить с собой!? Хотя он-то как раз мог. 
«Ему-то ничего не мешало, хотя бы потому, что он – гей, Рома. А вот ты последний год себя кулаком в грудь бьёшь, что вроде как натурал и мужики для тебя все друзья… Было? Тогда что ты скажешь в свое оправдание?» - на выпад внутреннего «я» ответить было нечего.
Память-прокурор подбросила парочку особо жарких воспоминаний, от которых я почувствовал… почувствовал… почувствовал я… Стыдно признаться, но я почувствовал некое шевеление в штанах и уже от этого чуть было не выблевал весь кофе на стол Ваймеру. 
Мало того, что я, оказывается, скрытый садист, так ещё и извращенец. Пидор-оборотень, маскирующийся под гетеросексуала. Как ещё можно объяснить то, что мне не просто понравилось, а очень понравилось то, что сделал Дима? 
«Да, ладно, Рома, себе-то можно признаться, что ЭТО был лучший минет в твоей грёбаной гетеросексуальной жизни? Ну, скажи это! Скажи, что ты всегда хотел, чтобы именно Дима сделал это с тобой! Когда ты смотрел на него, на то, как он улыбается, как подносит чашку к губам, как разминает мышцы, затёкшие после долгого сидения в кресле… о чём ты думал?» 
Да что это извращенческое «я» с цепи-то сорвалось? Ни о чём таком я никогда не думал!
«Да?»
Да!
«А это?» В памяти появилась картинка того вечера, когда я притащил пьяного Димку к нему домой и уложил на диван. Вот мои пальцы нежно проводят по лбу друга, спускаются ниже, прослеживая линию слишком резко выделяющихся скул, касаются губ… 
О, чёрт!
«То-то, это ты Диме мозг песочь, а мне-то не ври! Я - это ты, забыл? Кстати, мне ли тебе напоминать, что это именно ты, как ревнивый самец, затащил своего «друга» в туалет… Напоминать, что было дальше? Помнишь, о чём ты его ТАК настойчиво «попросил»?»
Муки совести жгли калёным железом, только усиливая головную боль. За полчаса эта капризная дама буквально сгрызла мой мозг, поэтому, я решил, что лучше уж всё-таки пойти в банк. А там… 
Дальше появления пред очи Димыча план сформировываться не желал. С другой стороны, всё равно что-то планировать было бы глупо.
Но хотя бы мини-план составить надо.
По дороге куплю банку кофе. Лучшего.
«А ты уверен, что у тебя деньги остались, после того, как ты вчера весь зал угощал?»
На кофе осталось… Внутренний хмык совсем не радовал. 
Если нет, с карточки сниму. Не отвлекай, - цикнул я. 
Я войду, громко хлопнув дверью.
«И Дима выбежит к тебе навстречу с цветами и кофе? Рома, ты больной!»
Поздороваюсь со всеми, очаровательно улыбнусь девочкам.
«А мальчикам? Я бы на твоём месте обратил внимание на Андрюшу, раз уж с Димой ты, кажется, пролетел…»
  Сделаю комплимент блузке главбуха.
«Правильно, начальство - прежде всего. Хороший маленький карьерист».
Обойду по касательной кабинет отца.
«Ты уверен, что запах перегара позволит твоему папаше проигнорировать внезапное появление отпрыска на рабочем месте?»
Войду к Диме. 
«Угу… Возвращение блудного попугая… Сиквел. Иногда они возвращаются!»
А если закрыто?
«Да… Дима… Андрей… обсуждают годовой отчёт… на компьютерном столе, стуле, окне…»
Всё равно войду. Где есть сила, ум без надобности.
«Да, это явно про тебя, Ромаш».
 И скажу… Что же я ему скажу? 
«Фантазия иссякла? Могу подсказать…» 
Нет. Я сам. Скажу ему… скажу…
«Дима, я хочу повторения банкета!» - влезло второе «я». 
«Отвали», - прикрикнул я на него. Я скажу: «Дим, я люблю тебя…» Эээ… нет, не то!  
«Уверен?» - я проигнорировал игры подсознания и вернулся к формированию Плана.
  «Дима, ставь чайник. Я кофе купил!» 
Да, вот, самое то… 
А он мне скажет: 
«Пошёл на хуй, урод!»… 
«Почему сразу на хуй?» – обиделся я. «Тогда в пиз…» 
Отвали, а? Перебил я… сам себя. Нужно быть оптимистом. Он просто запустит в меня чайником. 
А потом мы со смехом вспомним, как перепили в «Магнетике». Ничего же такого не произошло. Мы всё равно друзья? Ведь так?
«А я отвалило… Сам разбирайся. Гетеросексуал ублюдочный», - выстрелило напоследок моё второе «я» и замолчало.
Конечно, я знал, что всё совсем не так. Что в этом чёртовом клубе случилось кое-что очень важное. Я сорвался. Я унизил своего лучшего друга. Я растоптал его чувство собственного достоинства, потому что пытался наказать его за то, что он… нравился мне. Я хотел доказать себе что-то, используя своего друга, как… 
Но я старался не думать об этом.
Дима – мировой чел. Он поймёт. Он…
«А ты бы понял?» - совесть была тут как тут. «В том клубе, на том грязном заблёванном полу, если бы тебе сказали то, что сказал ты… без нежности, любви и уважения… Ты бы понял, Роман Крамской? Ты бы простил?» 
Нет. Я бы не простил. Но я - это я. А Дима… он замечательный. Он прощал мне слишком много и этим избаловал меня. И… нет, я не мог поверить, что вчера всё между нами кончилось. Что я потерял его дружбу…
«Дружбу?» 
Я выскользнул из квартиры Ваймера и побрёл по направлению к ближайшему супермаркету. Нужно верить, что всё ещё можно исправить. Иначе...
***
 
 
Как и отметило его второе «я» в кошельке денег не оказалось. Вернее, в моей одежде не оказалось кошелька. А, значит, и пластикой карты, и ключей от дома.
Я стоял на пороге супермаркета, пребывая в великой печали. Впереди меня ждало объяснение с отцом по поводу ключей и карточки, а денег не было даже на автобус. Не возвращаться же к Вайнеру, а потом пару лет слушать насмешки по поводу моей неслыханной щедрости и глупости.  
Благо, на кассе обнаружилась подруга дней моих разгульных, которая, оценив мою зелёную морду лица, сжалилась над алкашом и даже ссудила банкой кофе. 50-граммовой, но тут ведь важен сам факт, а также десятью рублями на автобус до работы.
  И вот, медленно, но верно, я ковылял к родному Бельмоматеру. Остановившись у двери, я облегчённо выдохнул. Дошёл! Теперь осталась самая малость…  
Миновал мечтательно вздыхавшего о ком-то Сергея (об Андрее, конечно, уж я-то всё давно понял!), что само по себе выглядело настолько устрашающе, что некоторые клиенты пытались обойти чудовище по дуге.
Первой, кто по всемирному закону подлости мне попался на пути, была Наталья. Повезло, так повезло. Следуя плану, я ощерился в её сторону, за что был награждён взглядом: «Хто эта облезлая скотина?», брезгливым подрагиванием губ и почти различимым «Пф!» в воздух. Вот вам и субординация, замечательные отношения в коллективе и прочая муть, которой нас обычно кормят на корпоративах. Проводив унылым взглядом покачивающую тощим задом Наталью (этот суповой набор, по любому, к отцу жаловаться потащился), я пошёл по выбранной кривой к кабинету Димы. Как назло, по пути мне встретилась главбух. 
- Прекрасная блузка, Тамара Семёновна, она очень вам к лицу, - выдал я заготовленную фразу, только потом заметил, что на главбухе сегодня надето салатно-зелёное платье. 
- Рома, ты пил? - констатировала очевидное эта добрая женщина. Так и хотелось добавить, что я ещё и ел, и… «трахался, трахался…» - взвилось моё второе «я». В этот раз мне его даже затыкать не пришлось, потому что под её пронизывающим взором, я почувствовал себя дошколёнком, которого поймали, когда он зафутболил мяч в соседское окно.
- Я… вчера. Совсем немного… пару… «бутылок ты ещё помнишь»… рюм…
Она как-то уж слишком жалостливо кивнула:
- Шёл бы ты домой, Роман. У тебя же сегодня отгул… - всем своим участливым видом, взглядом и голосом, она говорила: «Чего же ты сюда припёрся, почти на бровях, голубчик, беги, пока на глаза Игорю Леонидовичу не попался». Хоть кто-то меня в этом жутком месте любит… Даже пусть это грымза пятидесяти лет, терроризирующая всю женскую половину банка. Мелочь, а приятно, что ни скажи.
- Э… да, я пойду. Просто возьму запасной ключ и… - начал я оправдываться вслед её обтянутой зелёным трикотажем спине. Да, день явно не складывался по плану.
А впереди был разговор с Димой.
- Можно? - я осторожно поскрёбся в дверь и, не дожидаясь ответа, сделал шаг… 
  Дима, конечно, был не один. С Андреем! Этим патлатым, смазливым гадёнышем, который одним своим появлением разрушил всю мою жизнь! «Драматично-то как, Ром. Самому не смешно?». Я бы, конечно, посмеялся над ситуацией, вместе с язвительным подсознанием, если бы картина, открывшаяся моему взору, не была б настолько… эротична. Они склонились над столом Димы… голова к голове, плечо к плечу, кожа к коже, практически… рука Андрея на плече Димы в очень интимном жесте, губы были в паре сантиметров от уха программиста... 
При моём появлении они синхронно повернулись в мою сторону:
- Нельзя! - в два голоса… вот это единодушие! Не то что у нас с Димой: когда хочет он, я не хочу, когда хочу я… а я хочу?
Конечно, никуда я не ушёл, но и они теперь обращали на меня внимания не больше, чем Наталья на нашего охранника или Сергей на Леночку. В общем, сегодня я был в полном игноре. Хотя с выводами я поспешил: Дима демонстративно поморщился и распахнул окно. Нда… Главное, пили вчера все, но почему-то перегаром несёт только от меня. Где справедливость? А главное, зачем этот широкий жест, лучше бы «Рондо» предложил. Вон у него на столе лежит. Так ведь нет… 
- Если вот здесь добить сравнительную характеристику платёжеспособности клиентов из этого сектора… Добавим сравнительные данные по просрочке… - вещал Дима, показывая Андрею на строчки, высветившиеся на мониторе. 
- А как это сделать? – уточнил Андрей.
- Вот данные из программы… Опять виснет, дрянь! – взгляд из-под ресниц в мою сторону. Вот бы эта программа совсем зависла, и он бы перестал делать вид, что от меня в этой комнате только запах. - Ага, вот… - «сегодня точно не мой день…» - …смотри, по твоему клиенту. Не такая уж и положительная у него кредитная история. Видишь? Просрочки технические, но два раза по одному договору и три раза по другому… Причины? В модуле написано, что был в отъезде по делам бизнеса… Но сам факт… - втолковывал Дима. Пальцы его как бабочки порхали над клавиатурой, Андрей практически лежал на нём, а я, как дурак, стоял с баночкой кофе в дверях и… закипал… 
- Дима, я хочу… 
«…продолжения банкета», - влезло подсознание, но я пнул его подальше и продолжил… - Я хочу выпить с тобой по чашке кофе.
Не поднимая головы, Дима ткнул пальцем в сторону кухни.
- Ты заблудился? Кухня там, - буркнул он. - Появится время, раздам путеводители по банку каждому работнику, а то такое ощущение, что все дороги ведут в мой кабинет.  
Сначала отфутболили, а потом уровняли со всеми. Вот тебе и указали твоё место, Рома. 
- Я хочу выпить кофе с тобой, Дима! Неужели не понятно?
- Я занят…  
Андрей, который всё это время бы просто молчаливым свидетелем нашего «общения», подошёл к двери.
- Я пожалуй, пойду… - и что он на меня смотрит? Бровку приподнял, как будто на меня его чары действуют… да никог… - Рома, может, пропустишь меня, а то ты проход перегородил… - оборвал мои фантазии елейный голосок. 
- Андрей, я прошу тебя остаться. Мы ещё не закончили, - с нажимом сказал Дима. – Рома, уйди. 
- Я подожду, пока ты будешь свободен… - он что думает, что я просто возьму и уйду? 
- Для тебя я всегда занят! – голубые глаза сверкнули как обнажённый клинок. Но я не собирался ему уступать, поэтому мы сверлили друг друга взглядами и, когда я был почти готов сдаться и отдать главный приз в игре «кто кого пересмотрит» Димычу, случилось это…
- Мир, люди! – между мной и Андреем как-то слишком знакомым способом протиснулось рыжее нечто в коротких обтягивающих шортиках, в гадах и шевелюрой до самой задницы. Оно встало в вызывающую позу посреди кабинета и, нахально ухмыляясь, внаглую ощупало всех с ног до головы издевательским взглядом, который задержался на мне, превратившись в брезгливо-презрительный.
- Никки? – у Димы, в принципе, как и у всех в этом кабинете, челюсть с грохотом упала на пол. – Т-ты что здесь делаешь?
Никки сделал по направлению к столу Димы несколько шагов и вольготно расселся на стуле, закинув ногу на ногу. И тут я вспомнил, где я видел эти рыжие патлы. Это же тот самый чмырь, который висел вчера на Диме в клубе!!! И правда, чего он тут делает? Я уж хотел было по-хозяйски разобраться с этим, да он соизволил сам объяснить.
- Ну, дорогие мои коллеги, поздравляю вас! Я с сегодняшнего дня здесь работать буду. Правда, пока только на практике, но там, глядишь, через годик вольюсь в наш дружный любвеобильный коллектив на законных основаниях!
И мне стало плохо… Действительно, очень плохо. Сердце чего-то заколотилось, в глазах потемнело… в ушах шум стоит непонятный. Наверно, с похмелья это. Мне надо сесть. Срочно. Я и сел. Рядом с этим Никки. Просто стулья рядом стояли. Долго рассматривал рисунок линолеума и слушал разговор Димы, белобрысого гадёныша и этого чмыря, чтоб его!
- На практике? Ты, значит, на экономиста учишься? – как-то немного растерянно спрашивал Дима.
- Ага! Не, Дим, вот ты можешь представить меня экономистом? - чмырь заржал. Ну, хорошо, засмеялся… Довольно красивый смех, на девчачий только похож. – Я тоже раньше убивался по этому поводу. А теперь вот смотрю, почему бы и не поработать в месте, где такая толпа красивых мужчин! Особенно, если один из них – твой бывший любовник!
Я с силой сжал несчастную банку кофе в руках, сдерживая себя. Я знал, знал! Любовник! Ёпттваюмать!!! Дима так странно на меня посмотрел и говорит:
- Ну, отчего это ты решил, что бывший? Я думал, мы вчера возобновили наши отношения, - и так на этого рыжего посмотрел… так… как на меня никогда не смотрел! Как-то зазывающее, что ли… Андрей захихикал подозрительно и подошёл ближе к нам, а этот чмырь болотный ухмыльнулся во весь рот и давай глазами подмигивать направо и налево. И Диме, значит, и Андрею. Они что тут, групповуху теперь устроят??? Мне только этого не хватало! Нет, ну почему так не везёт? Сперва этот блондин смазливый, потом этот рыжий, вообще крышесносный какой-то!!! И все на моего Диму, как будто мужиков им мало! Вон Сергей хотя бы стоит там, вздыхает! Я пока сидел, размышляя о превратностях своего бытия и разминая пальцы при помощи банки с кофе, а эти голубые продолжили светскую беседу.
- Дим, а Игорь Леонидович всегда таким отсталым был? - э, что??? Это они про отца моего? – В смысле, темнота такая, старечье дремучее. Он мне переодеться велел по дресс-коду! Ты меня вообще представляешь в белой блузке и юбке-карандаш? Умереть и не встать!
Дима сидел с едкой ухмылочкой на лице, откинувшись в кресле, с удовольствием посматривая на мою перекошенную рожу.  
- А ещё он потребовал, чтобы я косметику смыл. Мой мэйк-ап! Изверг! И он вообще не понимает слэнг, что ли? И как я должен в этом вашем Стрёмбанке с людьми общаться? А без мейк-апа я как без одежды! Ему так хочется меня раздеть, да? – ехидно осведомилась эта сволочь, вздёрнув тонкую девчачью бровку. Небось, выщипывает, тьфу!
Я уже набрал воздуху в лёгкие, чтоб начать вставлять тут кой-кому по самые яйца, но меня вдруг опередил покрасневший Андрей.
- Нет, Никки, ты не понял. Тут дресс-код соблюдать нужно… Костюм там и всё такое… Традиция у них такая, - тут белобрысый вообще смутился и аж пятнами пошёл. А потом резко добавил: - Он что, так и сказал? 
Не понял! Что это мой отец мог сказать??? Воцарилась неловкая пауза. Дима внимательно смотрел на нового кредитника, сузив глаза.
- Ты про одежду, что ли? – спросил наконец Никки, усмехаясь. – Да нет, конечно! Вот это б номер был бы, если бы директор банка на меня запал и предложил бы в кабинете перепихнуться! Это ж бомба водородная, а не новость! Взорвёт всё в нашем городе! Хотя кто б этому городу что рассказал! – ехидно добавил этот подонок, кривя губы и подозрительно щурясь на Андрея. 
Тут я уже не выдержал. Вскочил и, нависая над совершенно невозмутимым рыжим гадом, заорал:
- Да мой отец ни за что, никогда в жизни не притронется к другому мужику, как бы он там не накрасился и не нарядился, понятно тебе, гомик? – уже выкрикнув это, я понял, что натворил. На моём примирении с Димой можно поставить крест. По крайней мере, сегодня. Я медленно перевёл глаза на сжавшего челюсти Диму. – Ээээ… Дим, я вообще не тебя имел в виду… ты нормальный… то есть… нет… ну, гом… то есть гей… - и, набрав воздуху, решительно закончил: - Но ведь не такой же! – с негодованием возгласил я, направив указующий перст на Никки.
Я думал, он мне палец откусит, такое у него было хищное выражение лица. Но обстановка разрядилась неожиданно. Хлопнула дверь, и, обернувшись, я не обнаружил в кабинете Андрея. 
- Чего это он? – воспользовавшись ситуацией, я спрятал палец и заговорил с Димой. 
- Работать пошёл, отчёт писать, - цедя слова по капле, сказал Димыч. – Да и мне работать пора, Роман Игоревич, - добавил он, особенно выделяя моё отчество. 
Да, я понял… понял, что дурак. Хорошо, Дима. Я уйду. Но так этого не оставлю! Смерив рыжего мерзавца уничтожающим презрительным взглядом, сделал два шага к столу и поставил перед носом Димы банку.
- Вот кофе. Если захочешь… выпить и… поговорить… ты только скажи, я приду, - «прибегу, примчусь» - кричало моё сердце, но высказаться я ему так и не дал. Развернулся и медленно покинул кабинет.


 

Сергей.
Для того чтобы влюбиться, мне потребовалась одна секунда. Нет, наверно, даже меньше. Никогда не думал, что это со мной случится. То есть, я надеялся… Но чтоб вот так, как обухом по голове… Бац!
И я уже сам себе не хозяин. А ведь выглядело это чудо очень подозрительно, и по инструкции я должен был попросить предъявить мне документы. Но не смог. Один лишь взгляд - и я навсегда стал рабом этого прекрасного создания.

Вы только не подумайте, что я псих какой-то или сексуальный маньяк. Я рос спокойным, а по словам школьного психолога даже флегматичным ребенком. Меня мама к нему отвела. Еще про меня говорили, что я эмоционально выхолощенный. Это из-за родовой травмы, мама меня долго рожала, говорят, родился я фиолетовым, даже синим, пуповина была два раза вокруг горла обмотана. И семимесячным, к тому же. Ну и что? Вот какой я вымахал, 195 см ростом. Меня еще в школьные годы прозвали «Чёрная скала». Граната, брошенная мной на уроке физкультуры, безвозвратно улетала куда-то за пределы футбольного поля и падала в кусты. Еще мы с ребятами били камнями стекла в кабинете химии, бросали их с крыши противоположного дома. Кидали-то камни все, а долетали только мои. Мне девять лет было. Нас еще тогда поймали, родителей вызвали. Меня к психологу отвели. Она меня картинки какие-то рисовать пыталась заставить. А я не стал. Ну, не умею я рисовать! Сейчас бы, наверно, нарисовал бы, а тогда не стал. Малой был. Вот она про эмоциональную выхолощенность маме и сказала. А лет в 11-12 меня в спортивный лагерь отправили. Мы кроссы бегали по три километра, я всегда первым прибегал. Мне понравилось. Я до этого никогда никуда без родителей не ездил. Мама домохозяйка у меня, я даже в детский сад не ходил. Мне в лагере грамоту дали. Еще там Васька был. Он по ночам у всех сосал. И у меня тоже. Это было классно. А потом я вернулся домой и мы с папой поехали на рыбалку, и я вытащил из воды огромного сома. Он бате на крючок попался, так дернул, что папа чуть удочку не уронил. Говорит: огромный, утащит в воду. Я удочку у него забрал, сома в камыши на мелководье подтащил. Он упирался, зараза. Я даже боялся, что леска порвется. Потом мы с батей в камыши залезли и сома руками вытащили. У нас фотография есть. Сосед сказал, что я человек исключительной физической силы. А химичка, что я в ботву пошел. Но батя сказал, что она - дура, что он тоже у нее учился и также окна бил. А еще батя добавил, что химичка голого мужика последний раз видела лет сорок назад, причем на картинке и поэтому такая злая.  
Батя у меня мировой. Он дальнобойщиком работает, семидесятифутовые фуры из Германии возит. Плитку. Платят там очень хорошо. Гораздо лучше, чем всяким менеджерам. Еще у меня сеструха есть, младшая. Она, когда я в армии был, замуж вышла.
Но обо всем по порядку. После девятого класса я хотел в строительный техникум поступать. Но мама была против. Она вообще всегда боялась, что я переутомлюсь. Маманя у меня очень красивая, батя говорит, что я на нее похож. Только у меня глаза карие, как у папы, а волосы светлые, пепельные, как у мамы. И ресницы длинные, черные. Сестра всегда говорит, что не понимает, зачем мне такие ресницы и предлагает поменяться. Я бы поменялся. Если бы мог. А еще мама очень красивая, я уже говорил это? Не то, что наша соседка. Мы когда квартиру в центре города десять лет назад купили с доплатой, продав свою хрущевку. Дефолт был, а батя две тысячи евро в месяц зарабатывал. Так она своему сыну со мной дружить запретила. Типа, я из простой семьи. А что? Наша семья дружная, получше многих. И вообще, что с этого образования? Вот соседка вкалывает с утра до вечера, как лошадь, на лошадь и похожа. А моя мама, когда папа в рейсе, до двенадцати утра спит. И готовит - пальчики оближешь. Я считаю, что женщины работать не должны. Они от этого стареют.
В общем, пошел я учиться в десятый класс, меня взяли. Я в то время уже КМС по греко-римской борьбе был. И все первые места на спортивных олимпиадах брал. Учился я нормально. Меня на уроках не спрашивали, а контрольные за меня Ленка-отличница решала. Ей учителя так и говорили. Решила свой вариант - теперь Серегин сделай. Так что экзамены за одиннадцатый класс я сдал хорошо, и аттестат у меня без троек.
А потом год я вообще ничего не делал. Ел, спал, на рыбалку ездил и по клубам с друзьями ходил, девчонок снимать. Родители не возражали. Батя говорил, что я должен перед армией нагуляться, чтобы потом не чудить.
И тут вышел облом. У меня член большой, двадцать три сантиметра. Не лезет никуда и стоит плохо. Но девчонки на меня все равно вешались. Потому наверно, что я их в кровать не тащил. А потом у меня Анька появилась. Все говорили, что она блядь. А мне похуй. В бубен такому говорилкину дал - и все заткнулись. Анька сосала хорошо, не хуже Васьки из лагеря. Правда она тощая была и плоская, но зато во все дыры давала, хочешь туда, а хочешь туда. И все лезло. У меня на нее хорошо стояло, особенно когда сзади. Попка у нее была маленькая, крепкая, а не как желе. В общем, погулял я хорошо.
В восемнадцать лет я получил повестку из военкомата и отправился на призывной пункт. На медкомиссии все прошло нормально, только невропатолог карту почитала и начала мне вопросы задавать. Хочу ли я служить. Что значит: хочу - не хочу? Дед служил, отец служил, и я служить буду. Я так и ответил. Тетка тогда спросила, что я буду делать, если мне дадут автомат. Собирать и разбирать на время, а еще по мишеням стрелять. Что с ним еще делать? Врачиха так хитро на меня посмотрела и осведомилась, не собираюсь ли я по людям стрелять. Конечно, нет. Что я, дурак, то ли? Я в школе даже почти не дрался. Правда, никто ко мне и не лез. Я еще в первом классе одним ударом любого одноклассника на пол свалить мог. Слабеньким-то хорошо. Они могут кулаками размахивать. А я один раз дам как следует, а тот и окочурится. Тут и задумаешься, бить кого-нибудь или нет. Я так тетке и сказал. В общем, в армию меня взяли и определили служить в ВДВ.
Когда я садился в автобус, который повез меня и сорок таких же «молодых бойцов» на железнодорожный вокзал, меня провожала Аня. Она плакала и обещала дождаться. Ее щеки были залиты слезами и растекшейся тушью. Я обещал писать и был точно уверен, что когда вернусь, на ней женюсь. А еще я в туалет отпросился, и она мне там отсосала, и не только. Иметь постоянную девушку было приятно.
Потом была «учебка», а затем судьба забросила меня далеко от дома, в Дальневосточный Военный округ на остров Сахалин.  
Природа, сопки, красота. И рыбалка классная. Мы там лосося ловили, я красной икрой обожрался. Но обо всем по порядку.
Служба протекала спокойно. Конечно, деды будили ночами и использовали в качестве «груши», заставляли отжиматься в противогазе, приходилось бегать многокилометровые кроссы, спать на ходу и есть всякую гадость. Никогда не думал, что есть такая дрянь, как комбижир. Кто пробовал, тот меня поймет. Но если в кашу добавить, то ничего. Сытненько. Не с голоду же помирать? Но так относились не ко мне одному, и это было не навсегда. В общем, можно пережить. Где-то на шестом месяце службы я получил залитое слезами и растекшейся тушью полное покаяний письмо. Аня писала, что встретила другого. Стреляться я не стал, как у нас один псих в учебке. Взгрустнулось, конечно. Потом я пожал плечами (я так всегда делаю, когда волнуюсь) и положил исписанную шариковой ручкой бумажку в карман: предстоял марш-бросок на сопках и в случае чего, было чем подтереться. Все лучше, чем лопухом.
А потом девичью измену затмили и более знаменательные события. Церемония посвящения. Нас отхлестали по жопе широким армейским ремнем с тяжелой пряжкой и мы стали «черпаками». Жить стало лучше, жить стало веселей.
Затем и вовсе было счастье. Сеструха выходила замуж и меня в честь этого события отпустили в увольнение на целых две недели. Летел я домой на самолете. Спасибо бате. Погуляв и напившись на свадьбе, поняв, что муж у сестрицы - мировой мужик, я отоспался и с чистой совестью вернулся в родную часть.
И вот такой сюрприз. Не знаю, что натворил тот парень в мое отсутствие, вроде всегда тихий был. То ли украл что-то, то ли с кем-то что-то не поделил, в общем, человека опустили. Был Миша, стала Маша. На пидора надели ночнушку и пользовали в хвост и в гриву. Я вниманием «Маши» тоже не был обделен, не то, чтобы я настаивал, просто деды решили, что я этого достоин. Внешне «Машка» была ничего особенного, именно была, потому что все про сослуживца говорили теперь лишь в женском роде: белесые короткие прямые ресницы, светлые брови, невыразительное лицо с водянистыми голубыми глазами, но сосала она хорошо, замечательно сосала. И, как я заметил, у меня гораздо лучше и с большим удовольствием, чем у остальных. В отличие от других, я «девочку» не чморил, не бил, не унижал и не оскорблял. Бычки об неё не тушил, в качестве столика для ног или пепельницы не использовал. Как-то ночью я оприходовал «Машку» по полной программе. Попка у нее была тугая, узкая и сжималась, когда я кончил. Я тут всерьез задумался о том, как бы получить «девочку» в индивидуальное пользование. По натуре я брезглив и не люблю кушать с другими из одной тарелки. Переговоры с «дедами», подкрепленные ежемесячно присылаемым батей блоком немецких сигарет, принесли положительные результаты. «Машка» с вещами переехала на соседнюю койку. Когда он узнал, что теперь его натягивать буду только я, Миша разрыдался. В общем, до конца службы я имел полноценный секс. Член у меня стоял, как каменный. Трахал я Мишку по нескольку раз на дню, вернее за ночь, но он не возражал.  
Демобилизуясь в звании старшего сержанта, я был обладателем крапового берета и значка «за отличную службу».
Дома, в родной трехкомнатной квартире меня радостно встретили отец, мать, беременная сестра, ее муж и истошно орущий семимесячный племянник. Батя предложил мне пожить на даче. Дача у нас хорошая, зимняя, из бруса, с баней. Мы ее с батей вдвоем построили. Но я город люблю. И на работу устраиваться надо, западло за счет родителей жить.
А тут соседка по лестничной клетке, папа ей постоянно что-то ремонтирует, тетя Ира, Ирина Матвеевна, она в банке аж замдиректором работает, сказала, что их охранному агентству, предоставляющему охранников банку, нужен человек после армии с хорошими физическими данными. Вроде, я по всем статьям похожу. Вот туда я и устроился. А в охранке меня в её-то банк и определили работать.
Батя говорит мне, что это временно. Что года через два его напарник на пенсию уходит, и я вместе с ним буду в Германию фуры гонять. Так я не против.

Банк мне понравился, работа тоже. Зал, где нам закуток был огорожен, был тихим, чистым, красивым, в нем работал кондиционер. Это тебе не на улице на жаре или холоде стоять. Пообщавшись с охранниками и водителями клиентов банка, я понял, что мне повезло. Ни ночью работать не надо, ни за сигаретами для пьяного шефа бегать. Хотя я бы сбегал бы. Чего такого?
Коллектива я сначала не заметил. Мое дело, чтобы у клиентов кошельки не воровали и да всякие подозрительные личности не шлялись. А кто там и кем работает – какая разница?
Потом начал различать.
Игорь Леонидович – шеф, мужик суровый, всех в ежовых рукавицах тут держит. Рома – его сын, вроде как нормальный парень, но мутный какой-то. Дима-программист: говорят, гей он. Ну, не знаю, ко мне не приставал, да и не похож как-то особо… Наташка тут ходит одна, всё подмечает и шефу бежит закладывать. Надя, Лена и остальные вроде нормальные, не такие крысы. Катька, секретарша шефа и вовсе красавица, рыжая такая, худая.
В общем, на гражданке все вроде наладилась. Только с личной жизнью полная засада. Не стоит у меня на баб - и все тут. А как большую грудь голую увижу, так и вовсе блевать хочется. Колышется, как желе, я его с детства ненавижу.  
А вот Андрея Решетникова увидел - и у меня член встал. И в голове всё на места встало. Понял я, что мне не девчонки нравятся, а парни, которые на девчонок похожи. И чем больше похожи, тем больше я хочу их трахнуть. Получается, что я их этих, из пидоров. Батя узнает - с ума сойдет. Поэтому я ему не расскажу.
Эх… Ну, и беспредел я устроил, «попутав рамцы» в кабинете у Димки! Чуть Андрея не завалил. А что делать, если хочется? Надо себе девку найти. Типа Аньки. Чтобы худая была, плоская, и в попу давала.
Только у нее все равно члена не будет… Эх… Я Мишке в армии тоже сосал, когда дедом был и мы с ним на рыбалку в увольнение ходили. Но про это никто не знает. А мне понравилось.
Мне Мишка после этого сказал, что он меня любит. Сдается мне, гнал он… Он мне написал недавно, что поехал потусовать в Питер и встретил там свое счастье в лице сорокалетнего директора школы с углубленным изучением французского языка. Он ему кофе в постель носит. Ну, вот и ладно!
Кстати, о еде: в холодильнике в квартире шаром покати. Родители на ужины зазывают, но как-то неловко их объедать. И комната, которую я снял с первой же получки, находится на другом конце города.

 «Надо в магазин после работы зайти» - именно про еду я и думал, о яичнице с беконом и перцем, когда увидел ЕЁ. Стройная, как тростиночка, кажется, талия в ладонях поместится, с томными, подведенными темным карандашом глазами, пухлыми розовыми губками, очаровательным личиком, роскошными, доходящими до маленьких упругих ягодиц рыжими волосами, синей челкой, длинными стройными ножками, обутыми в дурацкие, похожие на армейские, ботинки на шнурках, она была похожа на фарфоровую куклу. Или на картинку из книжки «Третье правило волшебника». Фэнтези, занятная такая книженция. Всего «Правил волшебников» штук десять, я уже восемь прочитал, так что это неправда, что я читать не люблю.
Тем временем «кукла» пошла по направлению к офисным помещениям.
- Ч-чем могу помочь? - «Здравия желаю!», даже дыхание перехватило. Кровь прилила к голове и не только, и сильно-сильно застучало сердце.
- Ну, допустим, чем бы ты мог мне помочь, Сергей? – «кукла» заговорила человеческим голосом, мужским.
Кадык на тонкой шейке, не прикрытая полоска кожи между короткой майкой и брючным ремнем. Губы девичьи, пухлые, так бы и впился в них, как в ягоды-клубнички, искусать, облизать, распробовать, втянуть в себя и пососать, как чупа-чупсы. Схватить за ягодицы, приподнять, завалить… - я представил, как он лежит на столике для заполнения бланков клиентами, мотая головой из стороны в сторону. Волосы рассыпались по рекламным проспектам, стройные ноги закинуты мне на плечи...
- Эй, Земля – Сергею! – он машет рукой у меня перед лицом. - Как ты мне поможешь?
Как угодно помогу!
- Проведу вас, куда надо, – чтобы сбросить напряжение, я пожал плечами.
Нет, такого не отвести надо, а на руках донести, унести подальше от всех… чтоб никто не видел такую красоту… а там уже можно… разложить аккуратно… уфф! О чём я думаю? Я ж на работе!
- Веди меня к банковскому сейфу, - его дыхание опалило мне ухо, мурашки побежали вдоль позвоночника и яйца болят. И член стоит, как каменный. – И только не шуми.
«Угу, мы все по-тихому сделаем» - я понимаю, что стою и улыбаюсь, глядя на него, как идиот. «Я не смотрю на тебя, я тобою любуюсь», - в голове всплыли строчки из песни. Там еще баба свадебные платья в клипе мерила. Вот бы на него платье одеть, свадебное…
- А, фиг с тобой. Не нужна мне твоя помощь, я тут на практике с сегодняшнего дня, - я смотрю, как шевелятся его губы. Голос у него какой-то не такой. Он что, обиделся? А то, что на практике - так это же здорово.
- Ну, бывай, Сережа, - он хлопнул меня по плечу. Меня словно кипятком окатило, затылок запекло, а яйца просто скрутило. Я смотрел, как он идет по направлению к кабинету шефа.
Ну и походка! Мотает его похлеще Джека Воробья! Вот бы жить вместе с ним, трахать каждую ночь. И днем тоже. Напряжение в штанах стало невыносимым. «Мне надо кончить», - я зашел в туалет.
Пока шёл, представил себе, как помогаю «кукле» в свадебном платье с корсетом, в фате, в туфлях на шпильке и с букетом алых роз в руках выйти из шикарной машины, как подхватываю его на руки, вношу у наш дом где-нибудь на Майорке, заношу в спальню, ставлю на колени на огромной кровати так, чтоб уцепился руками за спинку. А я сзади пристроился, юбку на голову задрал, а там бельё кружевное: чулки и пояс такой, за который их цеплять надо, а трусов и в помине нету, и попка такая тугая, сладкая… И я в неё член вставляю… и трахаю… и наяриваю…
Пара движений рукой и я кончил. Сперму с ладони стер туалетной бумагой. Тут хорошо, она всегда есть, не то, что в армии. Штаны застегнул, подошел к умывальнику, чтобы руки помыть. А они у меня трясутся. Глянул на себя в зеркало. Вид как у наркомана. Губы красные, взгляд шальной, зрачки во всю радужку.
Свадебное платье? Да на хрен ты ему нужен со своей зарплатой охранника и комнатой в спальном районе! Он себе любого мужика найти может, какого захочет. Хоть на Лексусе, хоть директора французской спецшколы.
Конечно, через два года, когда я с батей работать начну, у меня с деньгами все хорошо будет. Но до этого еще дожить надо. А за это время у меня его уведут! Уведут! Все. Мне надо успокоиться. Я плеснул себе холодной водой в лицо, потом еще раз. Успокоиться, успокоиться срочно и потом идти и работать. Хоть головой об стенку бейся. Ну и что? Я в армии об голову бутылки разбивал и руками кирпичи ломал. Я уперся лбом в холодный кафель. Успокоиться срочно. Дышать медленно, а не так, словно плитку у бати на складе из фуры весь день грузил. Вот ведь вляпался. Влюбился. Идиот…  

 

Дима
Новый рабочий день. Я снова первым явился в этот величественный финансовый храм, именуемый тривиальным словом «банк». Традиционный кофе и столь же традиционный парад работников банка. Щебечущие девицы, хихикающие над какими-то вселенскими женскими проблемами типа очередной беременности и покупки симпатичных брюликов. О, женщины!
Вот в стайке девушек мелькнула страдающая мордашка Андрея, держащего курс в свой кабинет. Ммм… Андрюша, Андрюша, да ты совсем не умеешь веселиться. Так недолго нарваться и на неприятности со стороны начальства, для которого внешний вид подчиненных – наипервейшая причина, чтобы придраться.
Хм. Легок на помине. Вот и начальство пожаловало. Ух, ты! Мы мрачнеем не по дням даже, а по часам. Хотя оно и понятно… Если Крамской-старший и в самом деле запал на самого сладкого мальчика нашего банка, то его должен был сильно расстроить бледный вид героя его нетрадиционных мечтаний.
Я бросил взгляд на часы. Да, скоро явится герой и моих «девичьих» грез… господин Крамской-младший. И я закрыл дверь в свой кабинет.
Я не хотел его видеть. Абсолютно не хо-тел! И точка. Больше он мне не герой. И даже не друг. Не бывший. Никто. Вообще никто. Я со злостью нажал на кнопку, включая компьютер. Давно пора уже было перестать встречать его на крылечке каждое утро, как верная жена, преданно и с надеждой заглядывая в синие глаза! Эх, надо было вчера всё-таки… Я вздохнул, вспоминая, как накануне в клубе, глядя на извивавшихся в танце Андрея и Никки, я позволил себе представить этих двух эротических ангелов в своей постели и… не смог. Просто ещё вчера вечером я хотел Ромку. Хотел только его одного. Я с силой сжал кулаки, когда в сознании мелькнуло искажённое от возбуждения лицо Романа, такое, каким я видел его в злосчастном туалете. Хватит! Я просто идиот!
Но сегодня… Сегодня я положу конец всему этому наваждению. Дожидаясь загрузки программы, я с каким-то остервенением открывал и закрывал ящики стола в поисках... А, вот она! Та самая дожидающаяся «всякого случая» в дальнем уголке моего стола визитка с адресом и телефоном Дениса, той самой моей первой любви, с которой мы расстались друзьями. Год назад блистательный программист навещал в своем родном городке любимую матушку, и мы столкнулись с ним абсолютно случайно, посреди улицы. Когда он сразу после института уехал покорять столицу, я не очень-то верил, что у Дениса может что-то получиться, разгильдяем он был почище моего… Но представший передо мной стильный и уверенный в себе парень просто излучал успешность всем своим видом. Случайная встреча перешла в дружескую попойку, плавно перетекшую в чудесную ночь со всеми вытекающими последствиями. Наутро, лениво потягиваясь рядом со мной, Денис посоветовал мне забить на этот долбанный городишко, где «у тебя абсолютно никаких перспектив и мизерная зарплата» и ехать с ним, поскольку в его крутой компьютерной фирме программистов очень уважали и потакали всем капризам. «Хороших программистов, – добавил Денис, – а ты же у нас самым гениальным был, Дим. Так что подумай».
Я подумывал время от времени над предложением Дениса, отбивался от его е-мейлов своими сомнениями и колебаниями, хотя причина на самом деле заключалась в том, что я так глупо втюрился в натурала. А Денис радостно сообщал, что рассказал обо мне в своей крутой фирме, и босс очень заинтересовался мной.
Может быть, мне стоит принять это предложение и рвануть к Денису?.. Новая работа, новые люди, новые знакомства и Москва – рай для геев…
Я все еще вертел в руке визитку Дениса, когда в мой кабинет забрел страдающий похмельем Андрей с самым кислым выражением на симпатичной мордашке.
– Проблемы? – осведомился я бодро, бросая визитку на стол. Позвонить Денису я решил сразу после ухода Андрюши.


Андрей
Нет, плохо после вчерашнего мне не было, скорее, плохо было после сегодняшнего… утреннего. Но зачем об этом кому-то знать? Пить хотелось жутко, и первым делом я пошёл к Димке.
- Проблемы? – не успел я войти, как Дима вскинулся как-то неестественно бодро. Я сразу подумал, что дела у него неважны…
- Ну, во-первых, здравствуй! – начал я совершенно невозмутимо, садясь напротив и закидывая ногу на ногу.
- А, точно… Привет! Страдаешь после вчерашнего? – спросил Дима более спокойным голосом.
Я поморщился. Чёрт! Неужели так по мне заметно? Наверно, выгляжу, как чучело.
- Угу. Чаем угостишь? – не дожидаясь его согласия, я встал, чтоб включить чайник, и заметил на столе чью-то визитку. «Интересно…» Уже возвращаясь на место, я самым наглым образом стащил карточку прямо из-под Димкиного локтя.
- Давыдов Денис Витальевич, - начал вслух читать я. – Старший менеджер компании «ХХХ». Москва. Таааак… Сбежать надумал? В Москву? Как три сестры или всё серьёзней?
Димка скривился, но ответил:
- Серьёзно. Ну, сам подумай, что мне в этом городе светит? А там перспективы большие…
- Ну да, конечно, перспективы большие… Особенно в виде гусар, - я картинно скосил глаза на визитку в руке, намекая на имя и фамилию московского менеджера. – Что, на обычных мужчин тебя уже не тянет?
- Не тянет, - довольно жёстко отрезал Дима. Дааа… дело-то пахнет керосином… Мы несколько секунд молча глядели друг другу в глаза. Я отвёл взгляд первым. А Дима действительно настроен решительно. Интересно, а его любовник Рома уже знает об этом?
- Дима, ну зачем вот так сразу принимать такие скоропалительные решения? – начал я мягко. – Ну, поссорились вчера, с кем не бывает? Зачем сбегать, тем самым показывая, что ты – жалкий трус?
- Я трус? Это я трус? – взвился Димка, как укушенный. – Да это он трус! Самый настоящий! – что ж, с этим поспорить тяжело. – А Денис мне, между прочим, бывший любовник. Может, я с ним хочу отношения возобновить!
- Ну, бывших любовников у тебя и тут хватает. Вот Никки, например, какой чудесный мальчик, - Дима на этих словах скептически усмехнулся, - ну, может, и не чудесный, но Роме-то от этого не легче. Ведь как он вчера ревновал! На пустом месте ТАКОЙ ревности не бывает. Я понимаю, что тебе его видеть больно. Но ведь и ему тебя видеть тоже больно. Воспользуйся этим. Заставь страдать и мучаться, как ты мучаешься, отомсти ему за всё. Тем более, тебе есть с кем мстить…
Дима грустно улыбнулся, поднял на меня глаза и спросил:
- Ты себя имеешь в виду?
Чёрт! Нет, конечно! Вот и выкручивайся теперь, как хочешь, Решетников! Полез, куда не просили…
- Гхм… Дим, я всегда рад помочь… как другу… Но с сексом… нет, не могу. Поиграть на публику – всегда пожалуйста, но этого… не проси, - чёрт, я опять покраснел, как девица на выданье!
Не знаю, к каким выводам после моих слов пришёл Дима, так как я сидел, скромно потупив глазки, но больше мы к этой теме не возвращались. Я постарался быстро выпить чай, помня о том, что у меня в 9 утра визит Рудницкого, а затем написание резюме по приказу начальства… Игоря… Леонидовича…


Игорь
Проснувшись утром, я умер. От стыда. Как я мог вчера уснуть и оставить женщину неудовлетворённой? Стараясь оправдаться в её и своих глазах, я воспользовался утренним стояком и завершил начатое вчера. А ведь всё из-за…
Я сидел в кабинете, попивая чай, и вспоминал виновника всех моих несчастий в последнее время. Он уже и в личную жизнь вмешивается, паршивец! Хотя, судя по виду, Машенька осталась довольна, а когда я ещё принял посильное участие в её монологе фразами: «Люблю», «Конечно, ты одна», «Буду занят», «Позвоню», «Пока, дорогая», она совсем расцвела, да и я успокоился. Только покой мой длился недолго. До тех пор, пока я не увидел кредитника, входящего в здание банка. Вот уж кто ни о чём не беспокоится! Разъезжает себе по клубам, пьёт, трахается!!! Сцепив зубы и сжав кулаки, я шёл позади Решетникова, с ненавистью пялясь на его задницу. Сколько членов там побывало этой ночью? Вон, бледный какой, плохо теперь, небось, и сесть не сможет!
Дойдя в таком гневном состоянии до кабинета, я едва успокоился. Вызвав Катерину, я попросил её разузнать, где сейчас Решетников. Она ничуть не удивилась, не скривила саркастично губы, как это делает Наталья. Наоборот, мне показалось, что она посмотрела с пониманием. Вот хороший человек, которому можно доверять! Тоже понимает, на какого стервеца мы напоролись, об кого теперь свои мозги стачиваю. Вернувшись с чашкой чая, Катерина сообщила, что Андрей у Димы. Ну, конечно! Где же ему ещё быть, как не у своего любовника? А ведь я вчера запретил ему! Наглец!!!
Глотнув чаю, я немного поостыл и задумался, что же теперь делать. Ведь придётся уволить негодяя, если он не положит мне сегодня на стол резюме. Почему меня это волнует, а не его? Почему я бегаю из угла в угол и думаю, как выйти из этой дурацкой ситуации, а он сидит себе спокойно и распивает чай у Димы? Сделав ещё несколько обжигающих глотков, я понял, что без привлечения Натальи не обойтись. Надо поручить ей помочь новенькому. Только не сейчас, подожду до 12 часов. Пусть помучается немного, мозги себе поломает, как я… Приняв решение, я залпом допил оставшийся в чашке чай и принялся, наконец, за работу.



Никита.
Чем хороша жизнь, так это тем, что она не вечна, и весь этот страшный сон под названием «реальность» рано или поздно закончится. Я в очередной раз вздохнул. Нет, ну это надо же было вчера так нажраться, чтобы после всю ночь провести не в постели с каким-нибудь красавчиком, а в обнимку с унитазом? Вот знал же, что пить нельзя, но этот Дима (будь неладен его очаровательный голос и классная задница!) и его дружок Андрей (провались его обалденная внешность и сладкие губы пропадом!) влили в меня спиртное насильно! Ну, может, и не насильно, но не с моего большого желания. Это я просто солидарен с ними был. Один свое разбитое сердце мартини склеивал, а второй, наоборот, пока еще не разбитое утопить пытался. Ну, а чего я-то, собственно, пил?! Потом еще Рома этот все настроение захерил… Весь в своего папашу, который, если что не так, без лопаты закопает. Не люблю таких, как этот Рома, гомосеков латентных, которые сами не знают, чего хотят!
Хотя, если подумать, во всей этой ситуации, что случилась вчера, есть свои плюсы. Димка поведал, что работает вместе с Андрюшей в том же банке, где у меня практика. Значит, я смогу повеселиться. Честно признаться, думал, что я там, среди начитанных теток и заплесневелых ботанов, с ума сойду. Ан нет! Поплету интриги, отомщу этому Ромашке… пока не знаю как, но месть будет жуткой!
В общем, практика будет самой веселой частью моего обучения. Нет, конечно, взглянув на меня, сразу становится понятно, что, в принципе, на хер мне не нужна эта практика в папочкином банке! Я что, банкиром когда-нибудь стану? Кредиты, рассрочки и прочая фигня не заинтересуют меня ни при каких обстоятельствах. Так нет же! Валерию Максимовичу Макееву, учредителю банка, а по случайности (большой, видимо) моему отцу, непременно надо было засунуть свое умненькое, но жутко ленивое чадо в сферу бизнеса и экономики. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти на поводу у родителей хотя бы раз. С тех пор, как я по дурости чуть не расстался с жизнью, предки меня разве что с ложечки не кормят и потакают мне во всем.
Я с какой-то непередаваемой тоской уставился на часы на своем правом запястье. Черная длинная стрелка неумолимо бежала по белому циферблату, давая мне понять, что жизнь продолжается. И, к слову, перевалило уже за 10, а мне на практику к девяти. Я быстро начал зашнуровывать высокие ботинки. Стоп! Будто меня хоть сколько-нибудь волнует, опаздываю я или нет. Пошарив взглядом в поисках ключей, я нарочито медленно сгреб их с тумбочки в прихожей и вышел из квартиры. Я уже давно не живу с предками. На мое шестнадцатилетие отец подарил мне квартиру ближе к универу, чтобы я подолгу не торчал в пробках, когда буду ездить на учебу. На самом деле, был еще один скрытый мотив: отцу просто не хотелось видеть, как ко мне приходят мужчины, да и слышать, как эти самые мужчины удовлетворяют его любимого сынулю.
Стоя в лифте, я уставился на свое отражение в зеркале. Ой, Никита, настучат тебе сегодня по черепушке. Не за опоздание, так за внешний вид точно. Нет, ну где это видано: идти в банк на практику в черной обтягивающей рубашке, такого же цвета коротких шортах и высоких «гадах» на шнуровке? А уж волосы и макияж – мама не горюй! Я злобно ухмыльнулся почище Мефистофеля. Вот сегодня и посмотрим, какие персоны, кроме Димки и Андрея, работают в банке.
Я спустился на подземную стоянку и вприпрыжку помчался на свидание к своему «любимому мужчине». Cadillac «Escalade», подаренный папой на мой восемнадцатый день рождения, был просто совершенством. Черный металлик массивного кузова, блестящий хром двадцатых дисков и темный тон стекол. О, да! Я мог кончить, просто любуясь этим красавцем. Честно признаться, я вообще люблю все большое: огромные автомобили, тяжелые бутсы и высоких широкоплечих мужчин. Может, это признак того, что я слишком ненасытен. Возможно, поэтому мне так не везет в личной жизни.
Я включил зажигание, и мотор моего Cadillac приятно зарычал под капотом - просто музыка для моих ушей. От дома, где я живу, до банка не больше 25 минут езды, если не попасть в пробку. Впрочем, не хочу хвастаться, но я отлично знаю город и водитель я классный, так что в пробки попадаю нечасто.
Я вырулил на главную улицу и под песни “Juda’s Priest” поехал к месту своих новых развлечений. В кармане джинсов завибрировал мобильник, и я с неудовольствием ответил на звонок.
- Никита, ты еще не в банке? – елейным голосом начал отец. Меня просто тошнить уже начинает от этой интонации!
- Я в пробку попал, - без зазрения совести соврал я, хотя мог бы сказать и правду, мне бы все равно ничего за это не было.
- Тогда не задерживайся больше нигде, – увещевал всеми уважаемый Валерий Максимович, которого порой больше огня боялись люди. – Если Игорь что-нибудь тебе скажет, позвони мне, я с ним обо всем поговорю.
Не, ну реально меня сейчас вырвет, нельзя же так со мной разговаривать! Я, конечно, гей, но тоже мужик, как-никак.
- Фух, ну все? - жалобно спросил я.
- Позвони мне вечером и расскажи, как прошел первый день, - попросил отец, и я положил трубку.
- Ага, разбежался, - сам себе ответил я.
Ну, вот и приехали. Нет, ну ни в одном месте во всем мире у меня не было столько проблем с парковкой! На банковской стоянке работает какой-то пьяный узбек, который не в состоянии отличить право от лево, а ведь сейчас разгар рабочего дня! Я с горем, ну и с Джемшудом, пополам, припарковал свой «маленький» джипик и бодрой походкой направился в здание банка. Не знаю, как и кому, но лично мне архитектура казалась абсолютно типичной и серенькой. Да и клиентура, как только я вошел вовнутрь, стала на меня пялиться, как бог на черепаху. Что до меня, то я застрял на самом пороге, как соляной столб. Мои глаза просто приковала высокая статная фигура, широкие плечи, сильные руки, ничем не обремененные, кроме форменной рубашки песочного цвета. Ох, несмотря на то, что у рубашки короткие рукава, она тут явно лишняя! Это было тело греческого бога, Аполлона - и никак не меньше! И именно сейчас я вспомнил, кому еще принадлежала такая стать. Артуру…Все! Не пялься, Ник! На фиг тебе сдался этот здоровый, охрененно красивый мужик? Таких вообще надо кастрировать, а потом отстреливать, как животных… Хотя нет, просто кастрировать, чтобы им до конца жизни хреново было! Пока я строил планы по уничтожению всех не приглянувшихся мне персон, мужчина обернулся, и я встретился взглядом с совсем не серыми холодными глазами Артура, а с теплым взглядом карих, цвета горького шоколада глаз. Парень пристально оглядел меня с ног до головы, и мелькнуло в его взгляде что-то, что заставило меня насторожиться. Ну, конечно, помимо безграничного удивления.
-Ч-чем могу помочь? - заикаясь, промямлило сие кареглазое чудо.
По-моему, ему поплохело маленько, судя по его красным щекам и блестящим глазам. А может он тоже под градусом? Тут, как я посмотрел на стоянке, этим делом даже на работе не брезгуют. Я фыркнул и, демонстративно скрестив руки, спросил:
- Ну, допустим, чем бы ты мог мне помочь, Сергей? – прочитал я его имя на бейджике.
Видимо, такие сложные сочетания слов и смысла были явно не для него, и он предпочел промолчать, давая мне возможность и дальше забавляться.
- Эй, Земля – Сергею! – помахал я рукой перед его лицом. - Как ты мне поможешь?
- Проведу вас куда надо, - пожал плечами Сергей, думая, как мне показалось, о каких-то совершенно запредельных вещах.
Ну-ну, давай-ка я угадаю, о чем может думать такой красивый, здоровый парень, как Сергей, глядя на такого странного мальчонку, как я. Наверное, он борется с желанием выхватить свой пистолет и пристрелить меня с желанием разорвать голыми руками. Скотина! Но скотина, черт возьми, просто офигенно сексуальная!
- Веди меня к банковскому сейфу, - привстав на цыпочки, шепнул я ему на ухо. – И только не шуми.
Сергей на мгновение застыл, переваривая только что услышанное, а потом просто взял и…улыбнулся! Вот так взял и улыбнулся! Такой доброй, теплой и нежной улыбкой, какой мне никто и никогда не улыбался. Почему-то меня это жутко разозлило. Так сильно, что уже я боролся с двумя желаниями: выхватить его пистолет и пристрелить наглеца или закусать до смерти. А еще, мне казалось, что я готов от еще одной такой улыбки возбудиться и, как конченный нимфоман, наброситься на несчастного охранника.
- А, фиг с тобой, - цыкнул я. – Не нужна мне твоя помощь, я тут на практике с сегодняшнего дня, - вот зачем я ему что-то объясняю? Кто он мне такой? Видимо, у меня опять гормоны в мозгах демонстрацию протеста устроили…
Мне показалось, или он опять улыбнулся? Может, он и добивается, чтобы я его изнасиловал, прям тут? Нет, этого выяснять я точно не стану!
- Ну, бывай, Сережа, - хлопнул я его по сильному плечу, чувствуя, как сквозь тонкую ткань рубашки напрягаются сильные мышцы.
У-у-ух, вот это ощущение полного кайфа, какой классный мужик! Я облизнул пересохшие губы и поплелся к офисным помещениям. Надо бы потом вернуться сюда за… кофе, и еще попозже… машину проверить.
Я заплелся в офис с умным видом человека, который, собственно, и придумал всю экономику, а все остальные гуляйте к забору отлить. Сразу же столкнулся с какой-то жабой очкастой, которая пару раз намереваясь что-то квакнуть, открывала и закрывала рот. Кислорода ей на суше мало, что ли? Я пожал плечами и двинулся дальше по коридору, игнорируя злобное пыхтение за моей спиной. Люди, отпустите лягушку обратно в болото! Я усмехнулся. Где находился кабинет директора, я знал. Мы с отцом однажды заваливали к Игорю Леонидовичу. Правда в выходной и с пузырем.
В приемной за столом секретаря сидела рыжая стерва, подпиливая свои ногти пилочкой с таким видом, будто она годовой бюджет страны готовит. Она остановила процесс затачивания когтей и окинула меня цепким взглядом «явсёпротебязнаю». А, точно! Вчера я слышал от Андрея, что секретарша у Игоря просто жесть какая сплетница и потому, как сибирская гончая, весь день снует по банку, вынюхивая чужое «грязное белье». Андрюша еще говорил ее имя… Катя? Катерина! Ни фига себе у меня память! Запомнил имя какой-то левой бабищи после трех коктейлей! 
Проигнорировав её снайперский взгляд, я удостоил дверь директора парой лёгких прикосновений костяшками пальцев и сразу же широко её распахнул.
- Игорь Леонидович? Здрасте! А я к вам на практику! 


 

Игорь
Я уже пару часов находился у Маши и всё никак не мог совершить то, ради чего я, собственно, и пришёл. Я лежал на двуспальной кровати в брюках и расстёгнутой рубашке, а Машенька в очаровательном розовом бикини ползала по моему телу, целуя то здесь, то там, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию. Но реакции всё не было. И вообще, что-то меня подташнивало, наверно, сладкого я переел. Чего мне так резко сегодня захотелось шоколада, я и сам не понимал. Ведь я не любил никаких конфет, тортов и пирожных, просто на дух не переносил! А теперь в спортзал надо сходить, как бы живот не нарастить с такими странными пристрастиями в последнее время. Я покосился на что-то мурлыкающую мне в подмышку Машу. Да уж, лучше бы в спортзал… А ведь ещё сегодня днём мне так дико хотелось секса! Вспомнив, после чего именно внизу живота у меня собиралась приятная тяжесть, я вздохнул. Где сейчас носит этого паршивца? В клуб он собрался! Небось, совращает там всех налево и направо. Стоп! В клуб? Уж не в «Магнетик» ли, куда мой сын поехал с друзьями? Злость медленным клубком сворачивалась у меня в груди. Да как он смеет? Детей совращает, мерзавец! Гомосек драный! В воображении уже предстала картинка, на которой Андрей под медленную, эротическую музыку двигался на сцене в окружении толпы мужчин. Плавные, чувственные движения… Вот он снимает свою майку, на шее болтается его странное украшение на золотой цепочке. Гладкий, белый торс с едва заметными узлами мышц. Я сглотнул. А этот сукин сын уже и штаны с себя стянул. Нет! Ну, невозможно так ведь! Я и не заметил, как Маша переместилась к моему члену и уже вовсю облизывает его. И, кажется, это наконец-то дало неслабый результат. Перед моими глазами маячила шикарная голая задница кредитника, на которого глазели и пускали слюни все окружающие его мужики. Я даже зарычал от такого непотребства. Таких мерзких развратников, как Андрей, надо уничтожать! Ну, хотя бы наказывать, чтоб не повадно было. Я представил себя, обтянутого в тугую кожаную двойку, с цепями в одной руке и плёткой в другой, выходящего на сцену. Сейчас я тебе покажу, как задницей крутить! Я схватил Андрея за белые патлы (так и знал, что они мягкие, как шёлк!), швырнул его к какому-то, чудом появившемуся на сцене, столбу и приковал к нему цепями. Всё получилось проделать почти мгновенно, этот педик даже пискнуть не успел. А вот теперь ты узнаешь, кто здесь господин и хозяин, кого нужно бояться и слушаться! Я широким жестом замахнулся большой плетью и стеганул блондина по спине. Тот взвыл. Таааак! Кричи, кричи громче! Я принялся стегать со всей своей силы, с отмашкой, протягивая кнутом по белой коже спины и соблазнительной задницы в тот момент, когда он прикасался к ней. Моё тяжелое дыхание становилось всё резче и резче, бёдра непроизвольно двигались. Андрей выл и плакал.
- Не… не надддо… не надо… я больше не буду… прости… прости… меня…
Да, настал мой час торжества за все насмешки и унижения, которые я претерпел от этого подонка!
- Ну, скажи мне теперь, кто твой господин?
- Ты… ты… мой господин… Игорь… господин…
Когда его искусанные бледные губы прошептали моё имя, моё сердце сладко сжалось от неясного чувства, тело затрепетало, и я бурно извергнулся обильной струёй прямо Маше в рот. Полежав несколько секунд в полной прострации, я протянул руку, погладил её по белым, мягким волосам и, прошептав: «Вот и умничка!», провалился в сон.





День 3.

Андрей.
Я сидел в своём кабинете, тоскливо выслушивая льстивые речи Рудницкого. Документы я уже принял, ну, что ему ещё надо? Нет, я, конечно, понимал, что ему надо… Да, щас, разбежался! Как бы его выпроводить под благовидным предлогом?
Внезапно дверь без стука распахнулась и на пороге возник… Игорь Леонидович собственной персоной. Зыркнув глазами в сторону кошака Михалыча, он вежливо поинтересовался:
- Андрей Николаевич, вы закончили?
- Д-да, уже всё…
Директор повернулся к Рудницкому:
- Тогда не смею вас задерживать!
Тот вскочил со стула, кивая головой и ловя разлетающиеся бумажки, и, сопровождаемый презрительным взглядом шефа, выскочил за дверь. А Игорь Леонидович повернулся ко мне и… улыбнулся! Опять улыбнулся… Моё сердце растаяло и потекло тёплой лужицей на пол. Как же я люблю его улыбку, его голубые, как небо, глаза! Я встал ему навстречу.
- Андрей, пойдёмте со мной!
- З-зачем? – я так увлёкся созерцанием его лица, что, кажется, совсем отупел. Разве директору задают такие вопросы?
- Надо. Традиция у нас такая, - ответил, тем не менее, Игорь… Леонидович, лаская меня голосом, словно мягчайшим кашемиром.
Я немедленно повиновался. Мы прошли на улицу, сели в машину и буквально через несколько секунд (как быстро время летит!) были уже в торговом центре «Престо». Я шёл за директором, видя перед собой только его широкие плечи, мощную спину, движения мышц которой были скрыты от меня одеждой. А жаль… Не успел я додумать, что же мне жаль, как Игорь внезапно остановился и обернулся. От неожиданности я ткнулся носом ему в грудь и вдохнул тёрпкий аромат его парфюма. Этот запах! Шеф мягко схватил меня за плечи и слегка отстранил, без тени улыбки глядя мне в глаза. Чёрт! Я покраснел, как девица. Как же неудобно получилось!
- Нам сюда, - он кивком головы указал на отдел мужской одежды и, взяв меня за руку, словно ребёнка, повёл туда.
Остановившись перед длинным рядом с костюмами, директор отпустил мою руку и стал внимательно рассматривать представленные образцы. Я стоял рядом в полном отупении. Рука горела огнём. Сжав горячие пальцы другой ладонью, я старался сохранить память о его прикосновении как можно дольше. Навсегда… Игорь остановил свой выбор на красивом тёмно-сером костюме и пошёл в сторону примерочной.
- Андрей, идёмте же! Это ведь ваш костюм, - Игорь ласково улыбался, оттянув рукой занавесь довольно просторной кабинки.
Удивлению моему не было предела. Сам директор банка, лично, выбирает мне костюм? Хотя, он что-то говорил про традицию. Значит, не только мне одному костюм выбирал… Вскипевшая было в душе радость мгновенно потухла, охладившись тёмной глухой тоской, показавшейся мне давней подругой.
Я на ватных ногах прошёл в кабинку и хотел уже задёрнуть шторы, но шеф, проскользнув за мной следом, сделал это сам. Обернувшись ко мне, он успокаивающе улыбнулся и сказал:
- Не стесняйтесь! Мы ведь оба с вами мужчины, чего нам стесняться!
Да уж! Я медленно, словно во сне, снял с себя пиджак и брюки и поднял глаза на директора, боясь прочитать в них презрение, отвращение или брезгливость. Но я ошибся. Игорь жадным, горячим взглядом ощупывал моё тело, и там, где он прошёлся, оставалась жаркая, ноющая, жаждущая прикосновений полоса. Я спрятал пылающие щёки за волосами и стал натягивать на себя брюки от нового костюма. Мне было страшно представить, что было бы, если бы вдруг Игорь смог прочесть мои мысли. Что он мог обо мне подумать? Хотелось почему-то оправдываться и унизительно просить прощения, лишь бы он не выгнал меня… Откуда? Из банка? Да. Но, главное, из этой кабинки. Застегнув ширинку, я потянулся за пиджаком, но Игорь не отдал мне его. Вместо этого он, будто ухаживая за мной, как за своей девушкой, помог его одеть. Когда его руки, расправлявшие складки пиджака, легко скользили по моему телу, я забыл, как дышать. Он остановился позади, глядя на моё отражение во встроенном перед нами зеркале, остановил свои руки на моих плечах и слегка притянул меня к своей груди.
- Изумительно… – его тихий голос вспорол тишину примерочной. – Андрей, вам когда-нибудь говорили, как вы красивы? – Игорь совершенно серьёзно смотрел на меня в зеркале. Я и хотел бы ответить, но был не в силах даже слегка напрячь связки. Его горячие руки медленно двигались вниз по моей спине. - Глаза… волосы… губы… плечи… - широкие, сильные ладони остановились на поясе и обхватили меня, почти смыкаясь кончиками пальцев, - талия… такая узкая… - он ещё сильнее сжал меня так, что кожа под его руками даже сквозь ткань чувствовала каждый бугорок, каждую фалангу его пальцев. Моё сердце переместилось в область талии и трепетало между его ладонями. Я едва мог пропускать в себя слабую струю воздуха и не потому, что он меня сильно сжал, а потому, что был близок к обмороку от охвативших меня чувств и желаний. В накатившей на меня слабости опустил голову ему на плечо. Игорь странно взглянул на меня, наклонился и нежно прикоснулся губами к моему левому виску. Кожу на виске обдало жаром, а жилка запульсировала, отбивая последние секунды моего… сна.
Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на своей кровати. Солнечный луч бил мне куда-то в левый висок, изрядно начиная припекать. Я медленно повернулся на спину, чувствуя сильное возбуждение во всём теле. Член не просто стоял, как обычно по утрам, а пульсировал, налитый горячей кровью, готовый вот-вот взорваться. Взглянув на спящую рядом Вику, я скривился. Нет уж, она и так вчера воспользовалась моим невменяемым состоянием. Секс со мной она теперь только вспоминать будет! Откинув одеяло, я вскочил с кровати и, начиная слегка поглаживать эрегированный член, поспешил в ванную. Я не успел даже встать под душ, чувствуя, что вот-вот, ещё немного… Опираясь левой рукой о зеркало, встроенное в стену, я вспомнил свой чудесный сон, его руки на талии… обжигают… оставляют следы… его лицо, глаза, смотрящие на меня из глубины зеркала… губы, расплывающиеся в нежной улыбке и целующие мой висок… ААААА!!!
Устало прислонившись лбом к прохладной стеклянной поверхности, я смотрел, как вниз стекают молочно-белые капли. До чего же я докатился! Дрочу, как подросток, в ванной! Но, главное, кого я представляю? Красотку из Плэйбоя? Анджелину Джоли? Нет, этого козла! Моего директора! Моего… Я горько усмехнулся, бездумно размазывая пальцем сперму по стеклу. Моим он не будет никогда. Мало того, что директор натурал и имеет двух любовниц, так ведь ещё и ненавидит меня ни за что ни про что! Да что ненавидит, - презирает, брезгует, испытывает отвращение! Почему? Почему??? Я стукнулся лбом о зеркало и тихо застонал. Почему тот единственный мужчина, которого я хочу по-настоящему, с которым бы с удовольствием занялся сексом, меня ненавидит? Почему он предпочитает женщин? Разве я хуже женщины?..
Я вздохнул. По крайней мере, одна вещь мне стала совершенно очевидна. Даже если бы я не поймал Вику на загуле, оставаться ей в моей квартире больше незачем. Я её поселил здесь, чтоб в любое время удовлетворять все свои запросы и желания. Но того, что мне хочется сейчас, она удовлетворить не в силах. Приняв однозначное решение насчёт Вики, я решил всё-таки её не будить в благодарность за то, что она привела меня вчера в порядок, и сегодня из-за её стараний у меня не болит голова.
Я принял душ, сделал комплекс упражнений, выпил две чашки зелёного чая. Одев новый костюм точь-в- точь такой же, как и во сне, я замер перед зеркалом, вглядываясь в себя. Неужели я так безобразен? Всю жизнь думал, что очень красив, а теперь… Там, где во сне на моей талии лежали руки Игоря, потеплела кожа. Он оставил на мне следы, которые я всё время чувствую: ладони на талии, поцелуй в висок, пальцы, сжатые его рукой.
И, уходя на работу, я чувствовал, как ноет кожа в этих местах, желая его прикосновений.
На прикроватной тумбочке осталась записка:
Дорогая!
Поздравь меня с первым моим днём в статусе свободного человека!
Я терпел твои визиты к твоему бывшему любовнику и моему бывшему приятелю Пашке (да! представь себе, я знал!), т.к. полагал, что ты его довольно жестоко бросила, и жалел беднягу. Но твоё вчерашнее поведение я прощать не намерен. Прошу освободить мою жилплощадь к 17.00 по московскому времени. Ключи оставь соседке. Настоятельно рекомендую вывезти ВСЕ свои вещи, иначе в 18.00 ты обнаружишь их под балконом или, в лучшем случае, на грязной лестничной площадке.
P.S. Зная твою алчность и якобы рассеянность, дорогая, напоминаю, что не следует случайно «прихватывать» мои предметы обстановки, деньги, средства личной гигиены и т.п., иначе будешь привлечена к уголовной ответственности.
Уже не твой Андрей.

 

 Андрей

Когда Рома, как дикий зверь, с неподдающимся описанию нечеловеческим рыком бросился на Диму, приложив рыжего незнакомого мне парня об пол, я даже немного струхнул. Ну, до чего же эти Крамские бешеные все! При воспоминании о Крамском-старшем какая-то глухая тоска, поселившаяся во мне ещё при скандале с ним, вновь всплыла из глубин моей тёмной души и попыталась снова обосноваться у меня на сердце. «Нет, мадам, вам не ко мне, вам сюда», - сказал я ей мысленно, запихивая эту незваную гостью ногами в горящую адскую печь и задвигая заслонку. И причём уже не в первый раз! Но эта навязчивая особа просто бесит своей живучестью!!!
Проводив глазами парочку, весело, с гоготом и шипением галопирующую к мужскому туалету, я облегчённо и немного (да, если честно!) завистливо вздохнул и обратил внимание на полулежащего в соблазнительной позе красавчика. А он и правда был очень хорош собой: длинные (даже длиннее, чем у меня) рыжие волосы падали крупными локонами и прядями на плечи и пол, а чёлка чуть ли не до кончика изящного носа была местами выкрашена в вызывающий ярко-синий цвет. Свежо так, однако… Парень удивлённо округлил подкрашенные глаза и, наконец-то, возмутился:
- Он что, офигел? Каааззёл!
- Нет, он не козёл. Он просто больной на голову придурок, - ответил я, протягивая руку и помогая ему встать. – Козёл – это папаша его. Крамской, может, слышал? - продолжал я, одёргивая и отряхивая на поджарой попке коротенькую чёрную джинсовую юбочку, одетую прямо поверх чёрных обтягивающих джинсов.
- Мда? Слышал, слышал… - с какими-то кошачьими интонациями проворковал парень, закидывая руку мне на шею. – А ты кто? – выдохнул он мне прямо в губы, издевательски ухмыляясь.
Я скосил глаза на стоящую в ступоре неподалёку Вику, «девушку моей мечты», видит ли она, как на меня незнакомые красавцы вешаются? Её реакция меня порадовала: глаза вылупила, рот раскрыла, тульский пряник только туда впихнуть остаётся! Она что, мою записку не читала? От подруги, не заходя домой, сразу сюда. И трудиться, трудиться, мужиков снимать! А блондинистый паричок, значит, помогает ей более опытной шлюхой выглядеть. Хотя, попросила бы меня, я бы ей справку выписал: «Секс с предъявительницей сего документа офигенный!» Вот, значит, куда она ходит «к сестре племянничка навестить»! Ой, что сейчас будет! Я злорадно улыбнулся Роминой шлюшке и, повернувшись к парню, обнял его за талию и, как бы невзначай проведя губами по щеке, наклонился к изящному ушку:
- Я – Андрей. А кто ты?
Парень довольно улыбнулся, закинул мне на шею вторую руку и промурлыкал:
- Я – Никки. Ты гей? Я что-то раньше тебя не видел в нашем клубе… - у них (то есть, теперь у нас) свой клуб есть в нашем городе? Не знал…
- Вообще-то, я би только сегодня утром решил стать. На нас сейчас смотрит моя бывшая девушка, вон та, которая с Крамским пришла сюда… Ты не против, если я тебя поцелую?
- Ну, что ты, Анри! Я и сам уже давно хотел напроситься… - с этими словами Никки тут же накрыл мои губы своими. Шустрый какой! Целовались мы хоть и не так долго, как недавно с Димой, но очень нежно и чувственно. Этот парень не напирал на меня, не давил, а предоставлял инициативу в основном мне, так что, казалось, я целую красивую, хрупкую девушку. Насладившись изысканным вкусом сладких, цвета спелых вишен губок, я оторвался и заглянул в его чёрные, как ночь глаза. Обалденно красивые, надо сказать, завораживающие глаза, в которых сейчас отражались цветными искрами огни танцпола.
- Андрей! – а, это Викуля вышла из ступора и дёргает меня за волосы. Ну, как маленькая, честное слово! – Как ты можешь… с этим… это же парень!
- Дорогая, если бы ты не была так сильно занята своим блядством, то увидела бы дома записку, где я тебе в подробностях объяснил своё поведение. А твоих объяснений я уже не жду. Домой сегодня лучше не приходи.  
- Чтоооо? Ты меня выгоняешь? Даже не вздумай, я так этого не оставлю!!!
Мне жуть как не хотелось портить себе вечер этими воплями драной кошки, поэтому, развернув Никки, потянул его к бару. Но оказалось, что у парня уже занят здесь столик, куда мы благополучно и приземлились. Никки заявил, что он угощает, чему я был, конечно, рад, ведь я решил сегодня напиться и оторваться по полной программе. Не успели мы выпить по первому коктейлю, как нас нашёл Дима, пребывающий в каком-то странном состоянии. Посмотрев на нас, он немного грустно улыбнулся и сел между нами. 
- Ну, как, получилось? – спросил я тихонько, наклонившись к нему.
- Да, - ответил Дима и неожиданно впился в мои губы. Не понял… Если у них уже всё нормально, то какого хрена он тут меня целует? Я хотел уж было разобраться с этим вопросом, но Дима сам, оторвавшись, сказал: - Я порвал с ним. И больше, - продолжил он, выцеловывая мне ушко и шею, - на эту тему… разговаривать… не хочу. 
Дааа? А как же Рома? А Дима… ? Я пребывал в лёгком шоке, поэтому и сам не заметил, как его руки забрались мне под водолазку и уже вовсю поглаживают мою спину. Да, определённо ласки мужчины мне очень нравились! Решив не влезать в чужие проблемы со своими советами, я бросил взгляд на Никки. Он, хитро сощурившись, наблюдал за нами, пряча улыбку за стаканом с коктейлем. А потом вдруг поднял ногу, обутую в красивый женский сапог на высоком каблуке и со шнуровкой сзади, и водрузил её на колени Диме. Тот незамедлительно принялся поглаживать стройную ножку, доходя рукой чуть ли не до паха. 
- Андрюш! Ты ведь не ревнивый, правда?
Я откинулся на спинку диванчика, взял недопитый коктейль и внимательно посмотрел на Диму. Это он просто так спросил или с намёком на ненормальную Ромкину ревность?
- С чего бы мне ревновать? Мы ведь и не встречаемся даже. Трахайся с кем хочешь, развлекайся, - я хотел было добавить ещё и «напейся», но подумал, что Дима давно взрослый мальчик, и сам разберётся. Я немного понаблюдал за тем, как Никки уселся верхом на Диму, обняв его за шею и запустив пальцы в короткие волосы, и стал страстно целовать его. Дима принимал ласку так, как жаждущий в пустыне пьёт долгожданную воду: неистово и при этом бережно, боясь пролить хоть каплю. Пока парни на время отключились от реальности, я заказал кучу разной выпивки. Да, нам всем сегодня стоит расслабиться. 
И остаток вечера определённо удался. Мы с Никки не один раз танцевали, чем привели в дикий восторг всех присутствующих, т.к. и он, и я умели это делать отменно. Ну, недаром же мама отдала меня в 6 лет на спортивную гимнастику. Выпив, я решил показать, что может вытворять моё гибкое тело, благо, штаны позволяли садиться на шпагат и немыслимо выкручиваться в различных акробатических трюках. А Никки, молодец, от меня не отставал. 
Уже изрядно напившись, я искал Рому, чтоб набить морду этому гаду, и, конечно, не за Вику, а за Диму, моего самого лучшего друга, которого этот зверь посмел обидеть, но меня не пускали, удерживая с двух сторон. Что было дальше, помню смутно, какими-то обрывками. Помню свою досаду на парней за то, что они никак не могли понять, а я всё пытался донести им простую, элементарную мысль, что если бы все лучшие друзья так хорошо целовались, как мы с Димой, то в мире не было бы войны. Что, если бы я был президентом, то издал указ всех сделать бисексуалами, что Медведеву просто необходимо подружиться с Обамой… Дима ржал (а ещё друг называется!), а Никки доказывал, что войн станет только больше, и почему-то приводил в пример моё рвение набить Роме морду. Ну, при чём тут это? Я же хотел справедливость восстановить! 
Потом, судя по ощущениям, меня доставили домой, где я благополучно упал в объятия Вики, совершенно этому не удивившись. Она, как обычно после редких, но метких моих загулов, привела меня в более вменяемое состояние контрастным душем, серьёзным разговором с унитазом и парой кружек холодного зелёного чая. Уже лёжа пластом в кровати под прыгающей на моём члене Викой, я всё пытался вспомнить, почему решил больше с ней не трахаться, но никак не мог. Чем закончился этот смешной секс, я не помню, так как благополучно провалился в нирвану неизвестно в каком месте.


 

Дима.
Синие глаза Ромки ощутимо поблескивали ярко-красными бликами, навевая удручающие мысли о голодных вампирах, жаждущих моей крови. Когда он одной левой отшвырнул в сторону повисшего на мне Никки, а потом схватил за грудки меня и поволок в сторону туалета, я даже не пытался сопротивляться, только никак не мог сдержать истерический смех. Вот какой я молодец, довел любимого… и, кажется, довел основательно. У меня появилось смутное ощущение, что я своими руками создал монстра.
Втолкнув меня в туалет, Рома так зыркнул на какого-то несчастного, справлявшего свою естественную потребность, что тот вылетел за дверь, по-моему, даже не успев закончить начатое. Ромка решительно запер туалет и повернулся ко мне. Встретив его взгляд, я, подобно предыдущему посетителю туалета, испытал иррациональное желание потихоньку исчезнуть из этого славного помещения. Но… я так добивался хоть какой-нибудь реакции с его стороны, так хотел, чтобы он меня ревновал, да, в конце концов, так страстно жаждал хоть раз ощутить его член в своем рту или хотя бы в заднице – да, ради НЕГО я готов был поступиться всеми своими принципами, – что пути назад для меня просто не существовало. Я не был бы самим собой, если б так просто сдался на милость победителя. Не запугать тебе, Ромочка, меня своими зверскими взглядами. Да и зверь, проснувшийся в Роме, мне… нравился. Ромка ревновал меня, и это было замечательно. Это было сладко. Испытав соблазн помахать перед носом разъяренного Ромы красной тряпкой, я с удовольствием потянулся, разминая косточки, и томно осведомился:
– Мы так уединились или с намёком?
– Дима! – рык, вырвавшийся из его губ, приятно ласкал истосковавшийся по любимому голосу слух. Ах, мой огненный Отелло, как же сильно я люблю тебя!
– Уже двадцать пять лет, между прочим, как ни прискорбно это признавать, – тем же тоном отозвался я. – Итак, чего ты хочешь-то, Ромашка? А то, если у тебя ОПЯТЬ ко мне ничего нет, то я пойду, пожалуй, к…
– Ну, ты сам напросился, сука! – неожиданно Рома уцепился за мои волосы и швырнул на колени. – Вроде кто-то предлагал за девку быть? Было? – расширившимися от изумления глазами я глянул на Ромку, который дрожащими пальцами расстёгивал ширинку. Мда, кажется, вечер переставал быть томным. Дело начало принимать непредвиденный оборот. Видит Бог, я не хотел разъярить Рому до такой степени. Я просто хотел его… Но, похоже, я несколько перестарался, и все же отступать мне по-прежнему было некуда.
– Было, – я с откровенным вызовом уставился на любимого.
– Тогда соси, соска!!! – прорычал Рома, одним резким движением сдергивая с себя штаны. – Докажи, что ты лучше девки, как хвастался на днях… ну, давай же! – перед моим носом покачивался налитый кровью мощный член Ромы. – Или ты боишься, что сравнение будет не в твою пользу?
Соска???? Я??? Я не мог поверить своим ушам. Конечно, он был в ярости, но… СОСКА??!
Горечь расплавленной лавой разливалась в душе, словно кислота, разъедая внутренности. Так значит, вот кто я для тебя, любимый, да? Я-то, глупый человек, надеялся хотя бы на «старшего, все понимающего друга». Это было больно. И обидно. По-настоящему больно и обидно – до такой степени, что темнело в глазах и мурашки величиной с кулак бежали по спине. А может, мурашки бежали от ярости… Рома – МОЙ Рома – сознательно ли, бессознательно ли – опускал меня. Я мог понять его. Черт побери все на свете! Я ЕГО ПОНИМАЛ!!! Его долбаная натуральная натура никак не могла смириться с влечением к представителю своего пола, это пугало его, вызвало бессильную ярость, и он изливал свой гнев на главного виновника своей слабости – меня… Так-так, Дмитрий Анатольевич, приехали… психоанализ во время минета? Вот уж чего мне сейчас не хватало для полного счастья, так это вспоминать, что говорил дедушка Фрейд по поводу бессознательного и подсознательного… Но я, действительно, мог понять Ромку. Понять, что он чувствовал, что им двигало. Понять и посочувствовать его совсем нешуточным душевным терзаниям. Я даже осознавал, что сам вызвал эту реакцию, но… при всем моем понимании и сочувствии горечь от осознания того, кем я для Ромки являюсь и кем я для него никогда не стану, никуда не делась. Это было безнадежно. Я мечтал о несбыточном. Весь этот год я мечтал о несбыточном. Моя афера с Андрюшей показалась мне такой глупой, мелкой и смешной сейчас, когда, стоя на коленях в туалете ночного клуба перед человеком, которого я любил страстно и исступленно, до меня вдруг дошло, что все это было безнадежно…
Я бросил на Рому яростный взгляд. Да, мой милый Ромашка, ЭТОГО я тебе точно не прощу, но если ты так хочешь доказательств… что ж, я тебе их сейчас предоставлю… Смотри только, не пожалей после…
Багровый от напряжения член Ромы нетерпеливо ткнулся мне в губы.
– Ну! – подстегнул меня злобный и возбужденный окрик моего любимого. – Соси! Давай же! Чёртов педик!
Чёртов педик… Двойственность моих чувств пугала меня самого. Я хотел Ромку убить и хотел его… просто хотел его. Наконец-то его получить. Я чувствовал себя грязным мерзким извращенцем… мерзким чёртовым педиком. Да я, собственно, и был им… Хм… снова психоанализ?.. Ну уж нет! Дудки! Сегодня я получу то, что так давно хотел. А об этом я подумаю завтра. Я едва не фыркнул от смеха. Воспоминание о Скарлетт О’Хара в тот момент, когда в мои губы настойчиво тыкался самый вожделенный член на этой земле, было, наверное, не самым уместным. Да пошло оно все!
Мне хотелось взять этот член в рот, такой мощный, такой большой, такой восхитительно твердый, прикоснуться к нему языком, ощутить его вкус. Меня бросило в жар. Я не мог больше сдерживать себя. Мне было плевать, что Ромка смотрел на меня с презрением, что его такое красивое и разгоряченное самыми противоречивыми эмоциями лицо выражало ярость и раздражение. Я хотел его. Я так давно хотел его, что все на свете теряло смысл. Он оскорбил, унизил меня, а я… я подумаю об этом потом… не завтра, нет… сейчас… через пять минут… или сколько там понадобится, чтобы он кончил…
Опустив голову, я вобрал в рот головку Ромкиного члена. Мои губы обхватили упругий ствол, мой язык двинулся навстречу его головке. Наконец-то… Наконец-то я ощутил вкус его члена! Божественный. Он был просто божественный, этот вкус. Как и сам Ромка. Не выпуская свою добычу изо рта, я поднял глаза на любимого. Бедный Ромка… я не знаю, чего он ожидал от меня, стаскивая свои трусы и тыкая мне в нос своим главным оружием, но вид у него был совершенно обалдевший. Моя бедная наивная Ромашка… ты что, правда, думал, что я откажусь от твоего щедрого предложения? Ромка, ты – идиот. Да я целый год мечтал об этом! Хрен с тобой, с твоей грубостью, с твоим хамством, с твоим презрением ко мне! Пусть ты никогда не станешь моим, но я сделаю все, чтобы ты жалел об этом до конца своей жизни.
Неторопливо и настойчиво я принялся облизывать его напряженный член, упругие волосистые шары, сосредоточенно выводя пылавшим языком замысловатые узоры на нежной, чувствительной, покрытой мягкими волосками коже, и услышал, как Ромка начал негромко и хрипло постанывать. Я поднял заинтересованный взгляд наверх. Тело Ромки непроизвольно подергивалось в такт моим движениям, грудь часто вздымалась, синие распахнутые глаза изумлённо смотрели на меня сквозь туман наслаждения.
Удовлетворенный произведенным эффектом, я продолжил свое увлекательное занятие и, обхватив рукой основание члена, принялся заглатывать его. О, я отнюдь не был новичком в этом деле, и вскоре почти весь крупный Ромкин член оказался у меня во рту. Подождав несколько секунд, пока горло расслабится и привыкнет к вторжению, я начал осторожно двигать головой вверх-вниз. Иногда я полностью освобождал член Ромы из плена моих губ, и тогда мой ловкий язычок начинал щекотать яички или облизывать головку.
Это было… черт его знает, как это было… я не хотел анализировать свои чувства в эти мгновения. У меня во рту был член моего любимого, а из самой глубины души, из каких-то потаенных ее уголков, поднималась обида. На жизнь. На себя. На Ромку.
Его стоны становились все громче, он уже совершенно не мог сдерживаться.
– Дима… Дима… – отрывисто повторял он, даже не отдавая себе отчет в том, что твердит мое имя. И это было просто…
Это было просто глупо с моей стороны – придавать хоть какое-то значение бессвязному лепету предоргазменного состояния.
Как в каком-то сладком бреду, я настойчиво и жадно сосал его член, а мои руки, живя собственной жизнью, скользили по его ногам и ощущали, как напрягались его мышцы под моими ласкающими пальцами. Как же мне нравилось гладить его ноги! Такие твердые, стройные, мускулистые…
Я наслаждался каждым своим прикосновением к нему, каждым мгновением, понимая, что это вряд ли когда-нибудь повторится. И совсем не потому, что этого не захочет Ромка. А потому, что этого не захочу я. Может быть, однажды Рома и пожелает повторить свой грязный «голубой» опыт, но я… не хочу быть СОСКОЙ. Я просто не могу позволить ему втоптать меня в грязь. Как бы я ни любил его, как бы ни хотел быть с ним, я не смогу стать его личной туалетной шлюшкой. Но это было невыносимо. Невыносимо сознавать, что все твои мечты рушатся. Нет, так мог влипнуть только я! Влюбиться в натурала – нет худшего наказания для гея.
Движения Ромы становились все резче и интенсивнее. Он почти беспрерывно постанывал, выдыхал сквозь зубы «Ещё!» или моё имя, его ладони жадно ласкали мои волосы, плечи, шею. Я понял, что он скоро кончит. Желание откусить Ромкин член возникло абсолютно спонтанно, но я отпихнул его в сторону. Сейчас я жаждал только его спермы. Я жаждал его оргазма! «Он должен получить удовольствие, должен понять, что я лучше всех», – пронеслась у меня в голове беспомощная мысль. Я был просто жалок.
И вдруг Ромка замер. Мускулы на его ногах напряглись, и я понял, что он на самой грани. Мои пальцы впились в его ягодицы, а голова прижалась к его паху, повинуясь рукам любимого, ухватившим меня за волосы и изо всех сил потянувшим к себе. И тут член его выстрелил мне в глотку мощным потоком спермы. Любимый выгнулся дугой и, запрокинув голову к потолку, хрипло простонал долгое «Аааааа!» Даже если бы я захотел вырваться, то вряд ли смог бы сделать это, настолько крепко держал меня мой Ромашка. И я просто покорно проглотил густую солоноватую жидкость, думая о том, как бы не подавиться или не умереть от совершенно необоснованного счастья.
Наконец, бурный поток иссяк, а Ромка, перестав стонать, отпустил мои волосы и расслабленно выдохнул:
– Дииимааа…
Получив свободу, я поднялся, заглядывая в затуманенные удовольствием синие глаза и злясь на самого себя за то искрящееся чувство восторга, которое просто переполняло меня. ЕМУ понравилось. Ему ПОНРАВИЛОСЬ.
Да!!! У меня получилось! И я получил то, что хотел, то, чего добивался с самого начала… «Физически, – скользнула в мозг предательская мысль. – Ты получил его член, но не его самого». Что ж, это правда. Его я не получу никогда.
К черту все! К черту тебя, Рома!
– Дима, я… – начал Рома, глядя на меня растерянно и беспомощно.
– Ты – полное дерьмо, Ромашка, – отрезал я, с силой толкнув его в грудь, так что он отлетел к стене. – Надеюсь, ты получил то, что хотел. Захочешь повторить, обращайся… к ДРУГОЙ СОСКЕ! Я буду занят в ближайшие лет сто другими членами! Желаю удачи с твоей блондинкой!
Еще раз толкнув его в грудь, я отпер дверь и вышел. Меня ждали мой сладкий мальчик Андрюша, да и рыжее чудо по имени Никита. Я люблю тебя, Ромка. Люблю и готов для тебя на все… кроме одного: я не позволю тебе вытирать об меня ноги.

 

Роман.
Друзья, водочка и девочки… Эх! Что может лучше расслабить и снять стресс с парня в полном расцвете сил и потенции?
Так вот, этот длинноногий блядина всё же умудрился мне и здесь весь кайф поломать! Не заметить Дмитрия в компании нашего нового кредитника мог только слепой. Даже Сашка, что уж парень отличался железной гетеросексуальностью и классовой ненавистью к секс-меньшинствам, и тот языком прицокнул, увидев, как отрывается эта бисексуальная шлюха в компании моего Димки.
- Вот это попка у девки, так бы и взломал целку… - видать, Ваймер был сильно навеселе, так как явно совершил ошибку моего многоуважаемого полуслепого родителя, не распознав в откровенно крутившем жопой Решетникове существо женского пола.
- Хм, боюсь, ты там будешь не первый, - не смог промолчать я.
- О, неужели знаешь девочку? - Сашка похотливо облизал губы и напыжился, сейчас напоминая петуха перед набегом на курятник.
- В какой-то мере… Это наш новый сотрудник - Андрей…
Да уж, бойцовский задор Александра спал (в прямом и переносном смысле) довольно быстро. Вся компания в открытую заржала над мэрским сынком, возжелавшим запретной мужской любви. Учитывая, что предвыборная компания его отца строилась на борьбе за «здоровое общество без гомосятины и прочих современных пороков», ситуация и в самом деле вышла забавной. Я краем уха слышал, как Саша оправдывается, что «сзади-то баба-бабой», а сам, продолжая делать вид, что принимаю активное участие в разговоре нашей компании, внимательно следил за тем, что происходило на танцплощадке, тем более, что вид от нашего удобно расположенного столика открывался великолепный. Кажется, этот Андрей явно решил перепрофилироваться из натурала в гея, так как, уже не стесняясь, вис у Димы на шее, бесстыдно прижимался к нему всем телом, заглядывал в глаза… А Дима ведётся на эти ужимки, как подросток с гормональным штормом в организме! У меня было такое чувство, что кто-то схватил меня за кишки и уверенно тянет к этой парочке. Желание подойти и нарваться на драку, причём с мордобоем, что дало бы мне возможность подправить смазливый фейс Решетникова, стало почти невыносимым. Оставалось только найти повод, а это… Да раз плюнуть, на самом деле! Только нужно, чтобы всё выглядело так, как будто стычка произошла не по моей вине. Например, Андрейка толкнул мою девушку, - я покосился на сидящую рядом.. как её там… а, не важно. Главное, что девушка в наличии есть, теперь нужно поставить её напротив крутящегося, как юла, в очередном ритмичном быстром танце Решетникова - и дело сделано. Я начну, а уж Сашка с Владимиром подхватят. А под шумок… Всё, план достойный Наполеона, был составлен, теперь оставалось воплотить его в жизнь.
- Может, потанцуем? – вынес я предложение, которое тут же было подхвачено компанией. Как назло, в этот момент заиграл медляк и мне, хочу не хочу, но пришлось вести мою сегодняшнюю партнёршу, будущую жертву хамской неосторожности Андрея Решетникова на первый круг. Она сразу же обвила мою шею руками и практически повисла на мне. Так что почти весь танец пришлось тащить её на себе. Пока я занимался внеплановым поднятием тяжестей, эта дура болтала без умолку, то и дело пытаясь заглянуть в глаза, тогда как мне было гораздо интереснее то, что происходило у неё за плечом.
- Ромаааа, ну Рооомааа, ты же не слушаешь, что я говорю. Ну что там…
А там…
Эти два… представителя голубой диаспоры слились в страстном поцелуе. Прилюдно. В общественном месте! Куда люди отдыхать приходят, а не на извращенцев смотреть! Самое обидное, что особо никто не протестовал. Какая-то малолетка, вообще непонятно как прошедшая фейс-контроль, снимала это французский засос на телефон, вторая с глазами по пять копеек бормотала что-то среднее между «круто и кавай», а я… мне хотелось просто схватить за длинную шею этого… (!!!!!) Диму и … Да этот Андрей ему уже язык засунул так глубоко, что скоро из задницы вылезет. Урод!
- Рома? Ром, ты что, а? – нудила над ухом моя спутница, а я стоял как громом поражённый или пришибленный, тут уж кому какая метафора ближе, и машинально сжимал и разжимал пальцы в кулак.
А между тем красавчики, наконец, закончили свои прилюдные вылизывания и соизволили обозреть окрестности. Наверное, всё бы и закончилось банальным мордобоем, но в этот момент Дима улыбнулся мне…. МНЕ! Как довольный натрахавшийся кошак, который пропадал несколько дней подряд, а, вернувшись, обнаружил полную тарелку мясных обрезков, чашку молока и плошку сметаны. Внутреннее чувство протеста не дало мне наброситься на них с кулаками, как они явно ждали.
Думаешь, что поймал меня, Димочка? Думаешь, развёл Ромку? Ну, уж нет! Нацепив на лицо самую доброжелательную улыбку, я подхватил под локоток ничего не понимающую девицу и потащил её по направлению к этим двум ГОЛУБкам.
- О, ты тоже решил сегодня заглянуть в «Магнетик»? - осведомился я у опасливо покосившегося на меня Андрея, при этом игнорируя переминавшегося с ноги на ногу Диму. Думает, раз нацепил черные кожаные шмотки, так я теперь с его задницы глаз не сведу? Нет уж! Сейчас я отплачу тебе, Димочка. - Ну и как?
- Ещё не понял, - сдержанно ответил Решетников. Осторожный, однако. Присматривается. Вон как оценивающе зыркает. Чует, видать, что дело пахнет керосином.
- Познакомьтесь, это… - вытолкнув мою девушку, прятавшуюся почему-то у меня за спиной, я сделал паузу, предоставляя девочке возможность представиться самостоятельно (тем более что, хоть убей, не мог вспомнить её имени)…
- Вика, - я заметил, как она стрельнула глазками в сторону Андрея. Эх, коварные дамы. Хотя, что от вас ещё ждать? Кстати, лицо кредитника при виде девочки как-то слишком уж подозрительно вытянулось.
- Вы знакомы? - уточнил я.
- С ЭТОЙ девушкой я не знаком, - с каким-то мрачными намёком заявил Решетников.
- Точно нет! – решительно подтвердила Виктория. Нда, сегодня, видимо, вечер сюрпризов не у меня одного.
- Тогда приглашаю вас за наш столик. Выпьем, о жизни поговорим…. Только, чур, о работе ни слова… - продолжил я нашу «мирную» беседу, делая вид, будто не замечаю ни воспламеняющих всё живое взглядов, которыми обменивались Викуся и Андрюшка, ни менее горячего взора, коим смерил меня Димыч.
Я уже был готов подхватить добычу Димы и утащить её под белы рученьки к нашему столику, где (если кто думает, что я об этом забыл, то вовсе даже нет) в одиночестве тосковал обделённый после своего промаха женским вниманием Александр Ваймер. Именно в этот момент, как назло, Дима опомнился и, обхватив за пояс своего дружка, притянул его ближе.
- У нас сегодня другие планы, Рома. Но спасибо за приглашение… - сказал, как отрезал. И что теперь делать? Переходим к плану Б и…
- Дииииимааааа!!!!
Нечто рыжее, патлатое и визжащее вклинилось, как штопор в бутылку, в нашу компанию и налетело прямо на… Ну, конечно! На кого же ещё???
Я недоумённо взирал на повисшую… повисшего… повисшее на нашем программисте существо полу неопределённого, возраста непонятного… Пока я пытался осознать, что это творится сегодня в «Магнетике», раз сюда уже инопланетян пропускают, как эта-о-т повис на Димке и присосался к его губам, как вампир к сонной артерии.
И вот, представьте эту картинку из фильма ужасов для натурала. Я стою посреди танцевального зала в кольце заинтересованных зрителей. Напротив меня удобно разместилась этакая помесь каланчи и супового набора в чёрной коже, на которой с одной стороны висит женоподобный блондинчик, а с другой… эээ… маленький паршивец, который, при более внимательном рассмотрении, несмотря на густо подведённые глаза и непонятную юбку, одетую поверх брюк, оказался всё же парнем. Он, как маленькая обезьянка на пальму, взобрался на Диму и явно оттуда в ближайшее время слазить не собирался. А этот… этот, культурно говоря, гомик, обтянутый кожей, одной рукой обнимает за талию белобрысого, а другой крепко подхватил под ягодицы рыжего, чтоб тот, не дай Бог, не свалился и не повредил себе драгоценное мягкое место! Он что, двоих сразу оприходовать собрался??? Многочлен, ёпт!!!
И вот в этот момент у меня просто съехала крыша. Я с большим трудом оторвал от Димки мальчишку, хорошенько приложив его блядской задницей об пол, Андрей поспешил отцепиться сам (какой догадливый!), схватил эту длинноногую казель за шкворник (вернее хотел за шкирку, но из-за разницы в росте пришлось за грудки) и потащил его с собой в сторону мужского туалета. Вслед нам неслось ободряющее:
- Давай, Ромыч, отпизди этого пидораса, чтобы завтра встать не мог! - нет, мои друзья реально идиоты: сами бы прислушались, о чём меня просят. Хотя намерения мои были сейчас очень близки к их пожеланиям.
Как ни странно, Димка совсем не сопротивлялся, наоборот, всю дорогу он ржал, как обкурившаяся лошадь, чем бесил меня ещё больше. Под моим свирепым взглядом засидевшийся на толчке ханурик поспешил ретироваться за дверь. Я запер туалет и, наконец, остался с этим доморощенным провокатором наедине. И знаете, что он мне заявил?
- Мы так уединились или с намёком? - скрипя кожаным прикидом, мой гомосек потянулся с грацией невыспавшейся дикой кошки.
- Дима! – рявкнул я.
- Уже двадцать пять лет, между прочим, как ни прискорбно это признавать. Итак, чего ты хочешь-то, Ромашка? А то если у тебя ОПЯТЬ ко мне ничего нет, то я пойду, пожалуй, к…
- Ну, ты сам напросился, сука! – я схватил его за волосы и, удачно поставив подножку, поставил его на колени. – Вроде кто-то предлагал за девку быть? Было? – прорычал я, расстёгивая ширинку.  
- Было, - голубые глаза с вызовом уставились в мои.
- Тогда соси, соска!!! Докажи, что ты лучше девки, как хвастался на днях… ну, давай же! - я сдёрнул плавки, предоставляя Диме инициативу в выборе дальнейших действий. - Или ты боишься, что сравнение будет не в твою пользу? - забил я последний гвоздь, с удовольствием отметив, как зло сверкнули его глаза.

 

Дима.
До конца рабочего дня оставалось совсем ничего, когда я ре-шил наведаться к нашему сладкому мальчику, новому кредитнику Андрею свет Николаевичу. Ввалившись в его кабинет, я на не-сколько мгновений потерял дар речи, что само по себе было явле-нием чрезвычайным. Речь меня подводила крайне редко и именно в тех случаях, когда была особенно нужна. Ну, например, чтобы объ-яснить Роме… Блин, ну при чем тут Рома?! Больше всего меня сей-час должен интересовать Андрей. Собственно, он и интересовал. Вот только выглядел парень… прямо скажем, не очень. Ну, то есть совсем никак. Нет, с одеждой всё было в порядке: водолазочка без рукавов, штанишки черные в обтяжку, кулончик занятный такой на шее болтается (люблю видеть на своих любовниках всякие укра-шения, особенно во время секса). Для посещения злачных мест Ан-дрейка оделся весьма подобающе. Но вот что касалось его настрое-ния… С таким лучше куда-нибудь на концерт симфонической му-зыки, ну или, в крайнем случае, сразу на похороны. Но уж не в ночной клуб точно. Это чудо сидело, водрузив свои длинные ноги на стол, и задумчиво, с вселенской грустью во взоре, пережевывало одну из напрезентованных ему за два дня работы плиток шоколада.
– Не поведает ли мне глубокоуважаемый сэр, по какой такой причине выглядит, как дьяк на поминках любимой тещи? – поин-тересовался я непринужденно.
Андрей, с трудом оторвавшись от своего увлекательнейшего занятия, взглянул на меня тоскливым взглядом козы небезызвест-ного Сидора, приготовленной в жертву, и горестно вздохнул.
– Так-так, – констатировал я. – Глушим депрессию шоколадом, а вот чем будем лечить ожирение, придумаем позже.
Андрей неопределенно хмыкнул.
– И, кстати, разве тебя в детстве не научили, что нехорошо пе-ребивать перед едой аппетит сладким?
После того, как и этот вопрос был Андреем проигнорирован, я решил пойти другим путем.
– Ну, так что случилось? Кто посмел обидеть моего любимого мальчика?
Так, а вот это, кажется, подействовало. Андрей дернулся и сдавленно прошипел:
– Достало все!
– Все? – изумился я. – Вообще все? – рискнул я уточнить не-сколько секунд спустя.
– Нет! Только директор ваш! – рыкнул Андрей.
– Ага, – обрадовался я оживлению во взоре кредитника, даже не объясняя сладкому мальчику, что директор такой же наш, как и его. Уже два рабочих дня. – Все-таки затрахал?
– Ты представляешь, эта стерва Наталья принесла ему нашу с тобой записку… Сучка! – на его лице чётко, как на карте боевых действий, отобразились все наполеоновские планы мести, угото-ванные несчастной Наталье. Записку? Это тот «важный документ», что ли? О нет! Наш директор не тот человек, которому можно ска-зать в лицо, что он козел и уже затрахал, даже если это так и есть на самом деле.
– И что? – поинтересовался я осторожно.
– Вызвал меня, наорал, обвинил в семидесяти семи грехах, грозился уволить, – тезисно пересказал Андрей содержание своей встречи с начальством.
– Только в семидесяти семи? – забросил я удочку в попытке конкретизировать ситуацию. Но особого успеха это не принесло: Андрей рывком снял ноги со стола и, наклонившись ко мне, про-рычал:
– Он меня вызвал, устроил разнос, как какому-то глупому мальчишке-третьекласснику, допытывался, что я делал с клиентом целый день, чуть ли не шлюхой обозвал. Представляешь? Козёл! Нет! Хуже! – Андрей на секунду замолк, видимо, подыскивая под-ходящие ругательства для шефа. Но вдруг почему-то сник, отки-нувшись назад, зеленые глазки, только что горевшие жаждой мес-ти, снова потухли, а плечи устало опустились. – Он меня ненави-дит… Презирает… – я внимательно посмотрел на кредитника. В его расслабленной на первый взгляд позе только одно выдавало нервное напряжение: побелевшие костяшки тонких пальцев, силь-но сжимающих ручки кресла. – Ну, вот почему он так ко мне отно-сится, словно я ему… словно…
«…словно ты ему не безразличен…» – хотел закончить я фра-зу, но осекся, поняв, что она может означать на самом деле. Так, ну и какова вероятность истинности подобного предположения? В мозгу привычно защелкал калькулятор, подсчитывая процентное соотношение возможности того, что наш директор испытывает к сладкому мальчику нечто большее, чем ненависть или неприязнь, и того, что он и в самом деле относится к Андрею так, как тот дума-ет. Мда… результат впечатлял. Так нашего директора тоже интере-суют представители собственного пола??? Или это реакция на од-ного-единственного представителя, из-за хрупкости телосложения и длинных волос смахивающего порой больше на прелестную де-вицу? Особенно учитывая, что у Крамского плохое зрение. Я мыс-ленно хохотнул. Плохое, но не настолько же, чтобы за два дня не разглядеть, что Андрей все же парень. Ситуация была заниматель-ной, но в данный момент меня больше всего беспокоил убитый вид нового кредитника. И какова же вероятность его интереса к наше-му директору?.. Учитывая его новый статус натурала, решившего попробовать разнообразить сексуальную жизнь, добавив в нее го-лубую нотку?..
– Не обращай внимания, – посоветовал я Андрею от чистого сердца. – У него просто было плохое настроение. Да и кому понра-вится, если его назовут козлом?
Андрей хитро прищурился.
– А в этом мне удалось переубедить его, – заметил он, усмех-нувшись уголком рта. – Он теперь думает, что козёл – это мой кли-ент.
– Рудницкий, что ли? – хмыкнул я. Бедный, бедный Рудниц-кий!..
– А что мне ещё оставалось? – снова вернувшаяся на место ме-ланхолия Андрея начала меня доставать. Ну, нельзя с таким на-строением ехать в клуб и пытаться развести Рому! Лучше сразу остаться дома и не тратить ни время, ни силы.
– Так, все, – решительно взяв Андрея в руки, вернее за руку, я потянул его к дверям. – Едем. Нам нужно перекусить где-нибудь, а мне – еще и переодеться.
Андрей позволил мне вывести себя из кабинета, даже не попы-тавшись оказать сопротивление, и через пять минут мы уже шагали ко мне домой, решив заскочить по дороге в небольшую, но очень уютную кафешку, в которой неплохо кормили и к тому же подава-ли прекрасный кофе. Если быть совсем точным, принимал решение я, основываясь если не на безоговорочном согласии Андрея, то на полном отсутствии возражений оного. В кафешке, однако, переку-сывал я один, мой спутник, все еще расстроенный, лишь вяло по-ковырялся в своей тарелке, не отреагировав даже на мою шуточку о подтвердившейся теории вредности употребления шоколада пе-ред едой. Сладкий мальчик был задумчив и молчалив, оставляя без внимания все мои попытки его расшевелить. Я почувствовал глухую тоску, медленно, но верно поднимавшуюся из недр моего организма. Затея с ночным клубом начинала казаться мне абсолют-но безнадежной. Рома ни за что не поверит в то, что между мной и этим сладким мальчиком что-то есть, если мальчик при этом будет выглядеть как ведомый на Голгофу страдалец.
Дома я быстро переоделся, предложив Андрюше, пока я буду занят разборками с гардеробом, выпить чашечку кофе, от которой тот благополучно отказался, напомнив, что терпеть не может рас-творимый кофе. Зато он с явным интересом изучил коллекцию дисков с фильмами и музыкой в моей небольшой квартирке, уделив при этом внимание и библиотеке. На сем важном занятии я его и прервал, выползя к нему в своих поскрипывающих при каждом движении кожаных штанах и кожаной жилетке. Несколько мгнове-ний он молча пялился на меня, едва ли не раскрыв рот, потом вы-дохнул нечто среднее между «обалдеть» и «кошмар», и я, поль-щенный его почти священным ужасо-восторгом, мирно предложил двигать в «Магнетик».
К злачному местечку, гордо именуемому ночным клубом, мы подкатили на такси. «Магнетик» был мне немного знаком, я бывал здесь пару раз со своими… приятелями. Андрей пялился вокруг с нескрываем любопытством. Ладно, пусть будет хотя бы любопыт-ство, раз на другие эмоции мой сладкий мальчик был сейчас не способен. Хм… С чего это он вдруг «мой»? Мой – Рома. Не забыть бы об этом сегодня вечером…
Народу в клубе было еще не так много. На танцполе обнару-жилось только несколько десятков человек, ближе к ночи здесь бу-дет не протолкнуться, а пока под оглушающие звуки быстрой рит-мичной музыки мы с Андрюшей довольно свободно продефилиро-вали по залу, сверкающему сотней ослепительных огней, и распо-ложились за барной стойкой, расположенной в нижней части ноч-ного клуба, прямо напротив танцпола.
– Что будешь пить? – поинтересовался я у своего спутника.
– Знаешь, пить я буду обязательно, даже напьюсь. Только должен тебя предупредить, что я очень быстро пьянею. А ведь мне надо быть в форме и показать Роме что, где и почём в этой жизни. Так ведь? – Андрей обаятельно улыбнулся, и в этот момент я пове-рил в то, что наша афёра пройдёт с большим успехом.
– Разумеется, – с появившимся из недр моей широкой души оптимизмом отозвался я. – Значит, тебе пока лучше не наливать. А вот я выпью.
Я махнул скучавшему за стойкой бармену, и тот мгновенно переместился к нам, сверкая яркой голливудской улыбкой во все тридцать два зуба. Заказав себе коктейль, я глянул на Андрея, уста-вившегося заинтересованным взглядом на танцпол.
– Хочешь потанцевать? – спросил я с ухмылкой, представив гибкого красавчика с длинными волосами извивающимся в центре ритмично двигающейся толпы. А если еще и водолазочку снять… Надо ли говорить, что представшее внутреннему взору зрелище меня… кхм… вдохновило.
Андрей лукаво улыбнулся, отчего в его зелёных кошачьих гла-зах зажегся шальной огонек, взял со стойки бара МОЙ коктейль, и, потянув красивыми губками напиток через соломинку, соблазни-тельно облизнул их. Что творит, стервец! Знает ведь, как я на такое отреагирую.
– Для куража. Допивай свой коктейль и присоединяйся, – он сунул мне в руки стакан, как бы нечаянно проведя пальцами по тыльной стороне ладони, и танцующей походкой направился в центр зала. Так, мы еще и издеваемся… Издав шипение, достойное средних размеров гюрзы, я высосал остатки коктейля, содержавше-го дивную смесь текилы, ликера и ананасового сока, причем по-следний был в безусловном меньшинстве, и двинул за моим слад-ким мальчиком, пообещав себе, что его первый сексуальный опыт будет со мной, а его «козел»… то бишь наш драгоценный директор пусть пока поразмышляет на досуге, стоит ли издеваться над таким сокровищем.
Сокровище тем временем ввинтилось в толпу танцующих, вышло на середину и… О, это было нечто! Раскаленный смерч и в то же время изящество и легкость каждого движения, отточенная пластичность, полная отдача музыке… Мдаааа. Карьеру финансо-вого гения Андрюша выбрал явно напрасно. Танцовщиком в стрип-тиз-клубе он был бы непревзойденным, и зарплата у него могла быть не ниже, чем в банке. Возможно, даже гораздо выше. Несо-мненно, мальчик имел бы ошеломляющий успех. Да уже имел… всех, кто его заметил. Вокруг многообещающего молодого кредит-ника лучшего в городе банка мгновенно образовался кружок… нет, кружище из заинтересованных лиц. И не только лиц. К Андрюше потянулись жадные ручонки, что вызвало у меня иррациональное желание взять мальчика в охапку, свалить из клуба и… Черт! Я за-был. Забыл, зачем притащил Андрюшку в «Магнетик». Забыл про Рому… Забыл про Рому?!!
А что, сладкий мальчик и в самом деле мог оказаться непло-хим лекарством. Может, он не так уж и увлечен Крамским? Может, и вовсе не увлечен, а я себе все только придумал… Ладно, будет видно, а пока… Я присоединился к Андрею, оттеснив самых на-зойливых его соседей, и по-хозяйски обнял за гибкую талию. Анд-рей позволил мне это сделать, не менее хозяйским жестом обвил мою шею руками и понеслось…
Атмосфера ночного клуба захлестнула нас волной упоительно-го экстаза. Вызывающие телодвижения танца, пламенная страсть двух сплетенных тел… Мы оба кружили на грани реальности и фантазии, и, кажется, оба забыли, где кончается игра и где начина-ется жизнь. Наши губы встретились как-то сами собой и начали свой собственный огненный танец.
Сладкий… какой же все-таки Андрюшка был сладкий… И он умел целоваться. Наши губы и языки схлестнулись в нешуточной битве, то нападая с агрессией завоевателя, то отступая с покорно-стью пленника. Мы, постанывая в унисон, прижимались друг к другу все теснее и теснее, когда мои затуманенные страстью глаза сконцентрировались на удивительно знакомом лице.
На нас с Андреем в упор смотрел Роман Игоревич Крамской. Собственной персоной. Да еще и с висевшей на его широком плече очаровательной блондиночкой. Я закрыл глаза и углубил поцелуй, стиснув Андрея так, что его косточки ощутимо хрустнули, а гром-кий стон получился очень уж правдоподобным.

 

 Игорь. 
- Игорь Леонидович, к вам Роман Игоревич с друзьями! – самым наиофициальнейшим тоном заявила Катя. Она бы ещё каблучками притопнула и честь отдала. Хотя такого богатства у рыжей красавицы ещё при устройстве на работу не было. 
- Пусть войдёт, - я постарался придать своему лицу выражение, присущее деловому человеку за работой: откинулся на кресло, покрутил в руках ручку, даже черкнул в ежедневнике на завтра: «АВАНГАРД!!!!» Наконец, мой непутёвый сын в компании Саши и Володи ввалился в мой кабинет. Вернее, ввалились, весело хохоча и размахивая бутылками пива, его неугомонные дружки, а Рома скорее уж просочился бочком за спинами своих храбрых товарищей. 
- Дядя Игорь, Рома говорит, что не может пойти с нами в клуб, так как он, видите ли, должен отвезти вас домой. Вот, пришли отпрашивать, - с ходу начал главный инициатор всех шалостей троицы Александр Ваймер, сын мэра, в котором отец души не чаял и видел в нём будущего продолжателя своего «дела». - Отпустите его, дядя Игорь, под мою ответственность. Клянусь, верну в целости и сохранности, - Саша приложил правую руку к груди, одновременно убрав левую за спину. По-любому, там фигу показывает. Я внутренне усмехнулся. 
Сашу и Володю я знаю давно. Ребята они были неплохие, но шебутные. Оба были детьми обеспеченных родителей, имевших в городе значительное влияние. То есть в перспективе их дружба с Ромой могла быть выгодна, а вот в текущий момент… Непонятно почему так получалось, но в их компании мой сын вечно умудрялся вляпаться в какую-нибудь неприятность, тогда как эти орлы выходили сухими из воды. Конечно, я бы мог запретить их общение, встать в позу и волевым решением запретить этот очередной поход за приключениями, сославшись на производственную необходимость, срочную поездку, да мало ли можно найти причин! Мог, но не стал. Хотя бы потому, что, судя по кислому выражению на лице сына, если я и на этот раз перекрою ему кислород, то в один прекрасный день могу утром обнаружить у себя на столе заявление на уход, а дома в его комнате как раз не досчитаться личных вещей Романа. Имея взрослого сына, необходимо удерживать баланс и время от времени идти на компромисс. А Роме давно уже пора было расслабиться и погулять с друзьями: ведь он парень молодой, с горячей кровью и бьющими через край желаниями. Стоит себя вспомнить в его возрасте… 
- Ладно, - я по-барски махнул рукой. - Но не дай Бог, как в прошлый раз! 
- Нееее, ну что вы, дядя Игорь! В этот раз Роме мы ничего крепче лимонада не нальём, - вмешался Володя Гутарский, старший сын владельца крупнейшей сети супермаркетов в нашем городе и вип-клиента нашего банка, при этом подмигнув моему сыну, дескать: «Не боись, всё уже заказано, а что не заказано, то в машине: и пивонад, и водколад!» 
Я тяжело вздохнул. Нужно бы внушение напоследок сделать. Конечно, от него толку никакого, но должен же я изъявить отцовскую волю. 
- Подождите пару минут за дверью. Нам с Романом, прежде чем он к вам присоединится, нужно решить пару рабочих вопросов. 
Молодчики ретировались за дверь, и я остался наедине с сыном. 
- А сам попросить не мог? Обязательно эту команду спасения сюда тащить? – проворчал я. 
- Так это чтоб наверняка, - усмехнулся в ответ мой сообразительный сынишка. 
- Как я понимаю, на завтра до обеда тебе нужен отгул? 
- Зачем? – невинно захлопал ресницами Ромка. 
- Про лимонад ты кому другому будешь заливать. Давай уже… - я протянул руку. Обреченно вздохнув, как будто не я, а он мне одолжение делал, Рома вытащил из кармана сложенный в четыре раза листок. Я быстро подмахнул его заявление на отгул и, подняв глаза на переминавшегося с ноги на ногу Рому, уточнил: - Ты ещё здесь? 
- Может, вас домой отвезти… 
- Иди уже, сам доберусь… 
- Может… 
- Рома, ты хочешь со мной о чём-то поговорить? – кажется, я попал в точку, так как сын кивнул и тут же устроился в кресле напротив. 
- Я о новом работнике, Андрее Решетникове… Папа, уволь его, пожалуйста… - да, Рома никогда не любил долго ходить вокруг да около. 
Если бы передо мной разверзлась твердь земная, я бы удивился значительно меньше, чем этому заявлению. Во-первых, Рома обращался ко мне на «ты», а это значит, он просил лично для себя, используя (впервые за год работы!) факт нашего родства в личных целях. И, во-вторых, то, о чём он просил!!!! 
Скотина, блядь пидорасная, да как он посмел клеить моего сына! Да как он… 
- Он приставал к тебе?! – вырвалось у меня. Ещё немного, и я бы направился во второй оперзал бить морду этому растлителю моего ребёнка, но выражение неподдельного удивления на лице Ромы остановило мой искренний душевный порыв. 
- Н-нет! - пробормотал сын. – С чего ты взял?! 
- А что тогда? Что он сделал такого, что ты хочешь, чтобы я его уволил? – а вот теперь мне стало интересно. Очень интересно. Роман пожал плечами и не слишком уверенно сказал:
- Он… неправильно себя ведёт. Одевается не так, флиртует со всеми… Мне он не нравится! – резюмировал Рома, и весь сник, понимая, что его объяснение выглядит, мягко говоря, неубедительно. 
- Это не причина! - про себя я облегченно выдохнул. Ну, наслушался мальчик сплетен, что Андрей не уважает меня, записки оскорбительные пишет, и пытается поддержать меня на свой лад. - Ты же понимаешь, Рома. Я не могу увольнять людей только потому, что они не нравится тебе… - ответил я. 
- Я понял. Тогда я могу идти? - Рома решительно поднялся, явно боясь взглянуть мне в глаза. Видимо, ему самому до сих пор было неловко за свою просьбу. - До завтра, Игорь Леонидович. 
Дверь за сыном закрылась, а я продолжал сидеть, уставившись в одну точку. В этот момент единственный человек, кого я ненавидел по-настоящему, был я сам. Почему я не могу отдать приказ на увольнение этого белобрысого мальчишки с красивой мордашкой, завышенной самооценкой и полным отсутствием чувства самосохранения, внезапно ворвавшегося в жизнь нашего банка? В мою жизнь… Почему!? 


 

 Андрей.
Я выскочил из кабинета в какой-то прострации: ничего не соображая, мало что видя перед собой, пытаясь унять колотящееся сердце. Если так будет каждый раз, я поседею на этой работе! В носу щипало, в горле першило, в глаза будто песку насыпали. Так и заболеть можно! 
- Да как ты посмел?! – на меня из-за закрывшейся двери выскочила, как чёрт из табакерки, Катерина. – Как ты мог так орать на своего директора? – шипела она на меня, уперев кулаки в бока и тряся от злости головой, от чего рыжие колечки её волос норовили куснуть меня, как змеи Медузы-горгоны.
- Ах, так, значит, ему орать … – не менее злобно начал я. Но тут из кабинета послышался грохот чего-то падающего, и мы с Катериной, одновременно вздрогнув, уставились на дверь, - можно! – хотел я закончить, но Катерина, закрыв мне рот ладонью, потащила меня в дальний угол приёмной, шипя на ухо: «Тш-ш-ш!» и оглядываясь.
- Естественно, ему можно! Он твой директор, между прочим! – кричала на меня шёпотом Катерина, постепенно оттирая в угол и тыча пальцем мне в грудь. – Он имеет полное право знать, где ты был в рабочее время и с кем… и что ты делал! 
- Да если бы ему кое-кто не докладывал, что, где и с кем я делаю, - тоже шёпотом закричал я на Катерину и перехватил её наманикюренный палец, пробивающий во мне сквозную дыру, - он бы, может, так и не орал!
- Да, признаю! Я совершила ошибку! Надо было оставить при себе такой секрет как метод давления на особо озабоченных!
Я злорадно усмехнулся. Как же! Шантажировать она меня хотела! Ни фига не выйдет, не боюсь я сплетен! А вот кое-кто чего-то боится!
- А вот я один секрет такой храню до сих пор… как метод давления на некоторых вездесующихсвойнос! 
Катерина шумно засопела, прищурившись и скрестив на груди руки. Затем вскинула голову и театральным жестом указала на дверь.
- Пожалуйста! Иди, рассказывай! Рано или поздно всё равно узнает!
Ну, делать мне нечего, соваться ещё раз в эту пещеру людоеда!
- Но только знай, что не я одна докладываю. Я так, любитель… А вот Наталья твоя регулярно с докладами бегает. Это она бумагу какую-то притащила, - Катерина вцепилась в меня руками и пытливо взглянула в глаза, как на допросе в детской комнате милиции. – Колись, что там было написано! Из-за чего директор так взъелся?
Я раздражённо стряхнул её руки:
- Эта бумажка – моя личная переписка! И никто не имеет права её не то что таскать директору на стол, но даже краем глаза взглянуть!
Катерина сощурила глаза и мстительно продолжила:
- А ещё Наталья сообщила, что ты с Сергеем-охранником целовался!
Я застыл. Вот ведь сука! Убить её мало! Теперь все узнают, и Дима, и Рома… Накрылось наше шоу…
- Ладно, не дрожи! Не скажу я никому. Это не в моих интересах. И Наталья тоже не растреплет, она только перед директором выслуживается. А ты… ты… тоже… нашёл с кем целоваться, ненормальный! – вдруг с неожиданным презрением закончила Катерина.
- Это что же, я целоваться, с кем хочу, права не имею? – возмутился я.
- Нет, не имеешь! Ты! Не! Будешь! Целоваться! С кем! Попало! – снова дырявя мне грудь пальцем, угрожающе зашипела грозная секретарша. Я застыл в глубоком шоке.

Катерина.
Ну почему все мужики такие тупые? Даже самые красивые из них всё равно не могут два и два сложить! Почему я должна буквально на пальцах объяснять ему все премудрости жизни? Этот болван торчал столбом уже полминуты и молча разевал рот. А потом, наконец, разродился:
- Да кто ты такая, чтоб указывать, что и с кем мне делать?
Я скрестила руки на груди и заявила твёрдым, решительным голосом:
- Можешь отныне считать меня своей крёстной феей. И учти, я желаю тебе только добра, любви и счастья! Ты понял? – как мне хотелось постучать ему по лбу! – А теперь иди к себе в кабинет и работай! Завтра поговорим. 
Эльфёнок скривился в ехидной улыбке и не смог уйти без подколки:
- Спасибо, дорогая крёстная!
- Спасибо мне скажешь в счастливой семейной жизни.
Андрей округлил глаза в удивлении, но предпочёл промолчать. Проводив этого паршивца, я тихонько приоткрыла дверь и осторожно заглянула в кабинет шефа. 
То, что я увидела, заставило моё сердце сжаться от боли. Бедный Игорь сидел за столом, в изнеможении опустив голову на сложенные руки. Как же он, бедняжка, страдает! Я тихонько подошла поближе. Хоть директор и был лет на 15 меня старше, мне захотелось прижать его к груди и погладить по голове, качая и приговаривая «тш-тш-тш», как маленького ребёнка. 
А потом мой взгляд упал на бумажку, валяющуюся на полу. Вот же негодяй и мерзавец этот Решетников! И тогда я мысленно дала торжественную клятву Игорю, что любыми путями добуду ему этого злосчастного Андрея! 


 

 
Андрей
Не успел я прийти на работу, не успел сесть за стол и перебрать документы «Авангарда», как в дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, в кабинет влетела Наталья и торжествующим голосом, звучащим аки победный горн, возопила, что меня ждёт САМ директор Игорь Леонидович. Конечно, срочно. Вежливо поблагодарив за приглашение, я окинул уничтожающе-презрительным взглядом эту завистливую сучку и направился на ковёр к шефу. Теперь я уж точно не ждал от него ничего хорошего. Нашёл козла отпущения! Только ничего у тебя, дядя, не выйдет! Так, настраивая себя на воинственный боевой лад, я решительно и громко постучался, как и Наталья, не дождался приглашения, распахнул дверь и вежливо, но с каплей яда, спросил:
- Вы меня хотели видеть, Игорь Леонидович?
Директор сидел за столом, глядя прямо на меня и положив сжатые в кулаки руки на стол. От его жаркого, яростного взгляда я чуть было не воспламенился. Ого! Да за что же он меня так невзлюбил?
Стараясь двигаться как можно более свободно, чтоб не выдать объявшего меня липкого страха, я подошёл к нему, отодвинул стул для посетителей и уселся на него, положив локоть на стол директора. Да, между прочим, нормальные люди предлагают присесть у себя в гостях, а не заставляют стоять и вжиматься в стену!
Директор молча наблюдал за моими манипуляциями. Пока он не сказал ни слова. Пауза начинала затягиваться. Ладно, я тоже помолчу. Мне, вообще-то, и сказать-то нечего! Это ведь не я сам себя пригласил в эту пыточную камеру!

Игорь.
И что это было, позвольте вас спросить?
Во-первых, врывается в мой кабинет, как к себе домой. Во-вторых, практически ноги на стол положил. Ладно, руки, но это сути дела не меняет. В свете последних открытий этот избалованный мальчишка явно нуждается в должном воспитании. А так как он уже давно перешагнул возраст, когда непослушных детишек ставят в угол и дерут им задницу (как бы ни привлекательна была сейчас эта мысль), меры воздействия должны быть соответствующими.
Глядя, как этот нахал нагло и без всякого уважения уставился на меня, моя рука так и чесалась схватить его за волосы и приложить носом об стол.
Что он там профыркал, кошак драный? Хотел ли я его видеть? Ага, щаз, выдрать, высечь, выбить дурь… Не много ли вы о себе возомнили, Задрей Всемдаваевич?
Так, спокойней, Игорь! Не переборщи! Пытки запрещены современной цивилизацией как негуманный метод воздействия. Придётся обойтись более мягкими способами внушения. Унизить. Растоптать. Раздавить… 
- Андрей Николаевич, вы у нас человек молодой… современный, я бы даже сказал… в коллективе новый… - я окинул его облик оценивающим взглядом, и мне даже показалось, что на щеках этого срамника появился нежно-розовый румянец. Да, это вряд ли, такой прожжённый шлюшонок не смутится из-за такой мелочи. Кстати, не так уж он и раздет оказался. Ну что ж, преувеличила Наталья малость, но всё равно… Пусть одежда подобрана хорошо, со вкусом, но вот только этот, с позволения сказать, наряд нашего нового работника и в самом деле навевал далеко не рабочие мысли. А что это он на меня ТАК смотрит? Ах да, я же хотел плавно свести всё к записке. Ну, задумался человек, с кем не бывает? - Так вот, - продолжил я, - думаю, как человек новый, вы сможете подсказать мне, кто автор сего опуса, обнаруженного на вашем рабочем столе? Уверен, что автор - кто-то из ваших недоброжелателей. Скажите его имя, Андрей, - вот и посмотрим, как ты выкрутишься, что у тебя внутри за начинка, мальчишка. Ты же считаешь себя очень умным, гадёныш? – блондинчик передо мной явно занервничал и побледнел. Да, выбор у него был незавидный: признаться в своём авторстве и вылететь с работы или свалить всё на кого-то другого. Можно даже на Диму, который тоже приложил свою костлявую лапку к этому безобразию. 
- Ну же, не стесняйтесь, Андрей Николаевич. Директор должен помогать таким блестящим, многообещающим молодым работникам, как вы, адаптироваться в коллективе. Так что, скажете, кто это написал? Кто видит во мне трахающего всё живое козла? Сами понимаете, я просто обязан удовлетворить этого нуждающегося во мне в данной ипостаси человека всеми доступными мне способами, - а вот теперь уже точно ошибиться было сложно – Андрюша покраснел, рот открылся, то ли воздуха вдохнуть, то ли… ну же? Ну? …

Андрей.
Блииииин! Засада! Документы на стол!
Это кто же меня так подставил? Сергей? Да нет, конечно. Кто же ещё, как не злобная стерва Наталья? Сейчас меня выпрут, а она - на тёпленькое местечко… Что там директор только что сказал? Удовлетворить меня всеми доступными способами? Ой, мне плохо! У меня сейчас будет апоплексический удар… Если этот медведь меня действительно трахнет… Чёрт! От представленной картинки, где директор разложил меня на своём рабочем столе, меня бросило в краску и перехватило дыхание. Это вам не цветочки собирать… Это даже не с Димой целоваться… Это…
- Эээ… Так ведь… - что я лепечу? Спасай свою задницу, Решетников! – А почему вы решили, что эта записка о вас? 
- Значит, не обо мне? – шеф издевательски поднял бровь. – А что же, у нас в этом заведении ещё один директор завёлся? И кто же он? Где скрывается? – насмехался он, обжигая меня язвительной желчью. – Просветите меня, Андрей Николаевич! Вы ведь у нас уже второй день работаете, всё и всех знаете, причём с разнообразных сторон. Даже можно сказать, очень своеобразных сторон! 
Это он на что намекает?
- Нет, это об одном моём клиенте. Он ведь тоже директор… А почему я так написал? Потому что он делает мне грязные, пошлые намёки, понимаете? Хотя, вы ведь не… - я вспомнил, что монстр напротив меня - чистый натурал и вряд ли поймёт такие отношения. - Грубо говоря, домогается меня, как… как какого-то… - воспоминания о сегодняшнем обеде, чёрных усах и масленых глазах придали моему голосу должное отвращение. Я скривился: мне действительно тошно было даже представить себе просто невинный поцелуй с Михалычем.
Лицо Крамского вытянулось и окаменело: 
- Это Рудницкий?
- ДА! – выдохнул я с огромным облегчением. Поверил! Фууух! Поживу ещё немного… - И ведь в чём сложность: я не могу взять и отшить его, он наш постоянный клиент! Приходится мило улыбаться и терпеть все его выходки! – рассказывал я шефу доверительно, как лучшей подружке, в надежде, что он одобрит мои действия. Но не тут-то было! Директор почему-то заскрипел зубами (о, боже! от этого звука страх мурашками пробежал у меня от макушки до пяток), покраснел пятнами и привстал с кресла, всё также опираясь на стол кулаками.
- Так вот чем вы сегодня занимались полдня!?! Где же вы были? Где вы терпели, так сказать, его выходки? – Крамской, как полоумный орал на меня, а я, вжавшись в спинку стула, даже не мог вставить хоть слово в своё оправдание. - У него дома? А вы знаете, что у него жена и двое детей? Вы соблазняете мне клиента, трахаетесь с ним прямо среди рабочего дня! Если вас не волнует ваша репутация, позаботились бы о репутации нашего банка!
Тут я не выдержал. Я трахаюсь? Моя репутация? Он меня за шлюху принимает? Да я вообще девственник с одной стороны! Я тоже вскочил и заорал:
- Да с чего вы взяли, что я с ним трахался?!
Директор нашарил на столе записку и сунул мне её прямо под нос.
- Вот! Здесь написано, чем вы занимались! И этот важный документ я подошью в ваше личное дело!

Игорь.
Красная пелена застила мне глаза. Вот уже несколько минут я орал на новенького. В голове навязчиво мерещилась картина, как я хлещу стоящего передо мной на коленях Андрея, а тот не сопротивляется, только, подняв ко мне лицо, плачет и умоляет: «Да, хозяин! Простите, хозяин! Я буду только с вами рядом! Всегда!» Струйки крови стекают из разбитого носа и губ, разбрызгиваются на белые пряди волос, а мне всё мало. Мне хочется раздавить этого молокососа! Да как он смеет использовать клиентов для удовлетворения своих амбиций! И как использовать! Мало ему было охранника и программиста, так он теперь ещё и за Рудницкого взялся! Андрея срочно нужно изолировать. В прямом смысле. Запереть в подсобку, где хранится хозяйственный инвентарь. Окон нет, дверь на ключ запирается. Ключ у меня и у дворника… Дворник! С этого станется и дворника соблазнить! Картинка сменилась на другую: все мужчины нашего банка смотрят, как кредитник, по-блядски изгибаясь, раздевается и призывно качает задницей. Вот уж и руку кто-то тянет. Вот уже его ставят на колени. Вот… Чёрт! Да что же это! Надо прийти в себя.
Что он там лопочет? Я прислушался:
- Где написано? – он что, ещё и слепой?  
- Да вот же! – я ткнул пальцем в обличающую фразу.
«Что, уже затрахал?»
Кажется, эта мечта гомосеков заметно повеселел. Он улыбается?! 
  - Но, Игорь Николаевич, это совсем не то, что вы думаете. Во-первых, это сленг, просто сленг. Затрахал - значит достал, докопался, прицепился… Во-вторых, эта записка написана до ресторана… ээээ… моего выезда на бизнес…
- Ресторан? Какой ещё ресторан? – красная муть перед глазами и не думала отступать.
- Это был просто деловой обед! Я там принял копии документов. Я могу завтра свидетельство официанта принести!
Нафиг мне твой официант?
- Значит, мало того, что вы ходите по ресторанам, так ещё и сидите там полдня? Я вам не верю! Вы были дома у Рудницкого? Отвечайте! – как же хотелось сгрести этого подлеца в кулаки и трощить его головой стену!
- Не был я у него дома! Не трахались мы! Я ездил в торговый центр, у меня чеки есть! – этот паршивец, стоящий передо мной и орущий во всю глотку, совсем не похож на того Андрея, которого я вижу в моих фантазиях. И у меня от этого совсем крышу рвёт. Хочется его подчинить, унизить, сделать жалким рабом, заставить валяться в пыли у моих ног… Я перевёл дыхание и взглянул на протянутые мне чеки. Он ещё и алиби себе приготовил, стервец! 
- Вы же сами сказали, что я должен соблюдать дресс-код. Даже деньги дали… - продолжал он уже тише дрожащим от напряжения голосом. Или от страха? Хотелось бы на это надеяться, но, заглянув Андрею в глаза, понял, что вряд ли… 
Я принял из рук Андрея чеки и, стараясь придать голосу омерзение, спросил:
- Хотите сказать, то, что на вас надето в данный момент, соответствует дресс-коду банка?
Мальчишке хватило совести покраснеть.
- Н-нет! Но уже конец дня, и я подумал…
- А вы умеете?! – презрительно хлестнул я и увидел, что этому наглецу так и не терпится огрызнуться, но, видимо, чувство самосохранения всё же взяло верх, и он проглотил всё, что хотел сказать. Правильно, мальчик. Терпи.
Чувствуя, что начинаю успокаиваться, я мысленно усмехнулся и опустил глаза на чек:
- Костюм… рубашка… 4 штуки… хм… Запонки, галстуки… постельное бельё? Шёлк? «Голубая мечта»??? Может, поясните, каким образом данная вещь вписывается в банковский дресс-код?!
 



Андрей.
Ну, сколько уже можно обвинять меня чёрт знает в чём? Так и хотелось прокричать в небеса: «Не виноватая я!» Я едва смог сунуть под нос директору чеки из магазина и напомнить ему в своё оправдание, что он сам велел…
- Хотите сказать, то, что на вас надето в данный момент, соответствует дресс-коду банка?
То, каким тоном была сказана эта фраза, повергло меня в шок. Он не просто меня ненавидит, он… презирает, я даже… отвратителен ему! Обида захлестнула меня с головой. Я сам не понимал, что пытался ответить. Сердце мучительно сжалось и не хотело нормально работать. Это больно… Ещё никто и никогда не отвергал меня так, будто я был последним бомжом, грязной тряпкой. Все меня всегда любили, я всем нравился, девушки вешались мне на шею. А теперь даже и мужчины жаждали моего неоднозначного внимания… А этот… зверь… Гнев из-за такой чудовищной несправедливости поднимался во мне горячей волной. А он ещё и съязвил по поводу моего ума. Козёл! Скотина! Крепко сжав зубы, я не позволил вырваться ругательствам на волю.
- «Голубая мечта»??? Может, поясните, каким образом данная вещь вписывается в банковский дресс-код?! – он опять орал на меня, как на какую-то профурсетку.
- Никак не вписывается. Просто понравилось мне это бельё, вот и купил, - я цедил слова сквозь зубы, словно пропускал через цензуру. - А вы можете просто вычесть эту сумму из моей заработной платы. Или, если угодно, вот, держите… - я принялся доставать из кармана деньги, мучительно пытаясь вспомнить, сколько же стоит этот злосчастный комплект. 
- Не нужно, - в голосе директора было не меньше презрения, чем в моём. – Уберите ваши бумажки, я отдам приказ в бухгалтерию!
Да пожалуйста! Мне всё равно!
- Это вы для своего любовника купили? – издевательски прищурившись, спросил директор, будто яду впрыснул. Змей подколодный!
- Ну почему же для любовника? – я выдержал эффектную паузу. – Для любовников! Знаете, как это офигительно - трахаться сразу с несколькими? Да откуда вам… - я со злорадством наблюдал, как его глаза стали размером с блюдца. – И вообще, Игорь Леонидович, моя личная жизнь - это моё личное дело! 
Директор тяжело дышал, с ненавистью глядя на меня. Ну, всё! Сейчас меня попрут!
- Если завтра на моём столе не будет лежать резюме по «Авангарду», вам придётся покинуть это учреждение.
У меня есть шанс. И очень хороший. Я немного успокоился.
- Хорошо, Игорь Леонидович! Не волнуйтесь, я уже начал над этим работать, - моя улыбка была призвана растопить все льды Арктики. Но ледяному взгляду директора это не помогло.
- И чтоб я вас больше не видел в подобной одежде!
- Я понял. Всё понял, - обида вновь напомнила о себе. Я крепко сжал губы, сглотнул комок в горле, развернулся и отправился к выходу. 


Игорь.
Этот сучёнок, эта мелкая шваль посмела спорить со мной, пререкаться и дерзить!!! Убил бы!!! Трахаться ему офигительно с несколькими! Да каким тоном снисходительным сказал! Смилостивился поделиться со мной опытом! Ненавижу! И его любовников всех, и самого мерзавца! А я опять уставился на эту задницу, когда он выходил! Да что же это такое? Я с остервенением стукнул кулаками по столешнице, а затем резким движением смёл на пол все документы. Плюхнувшись в кресло, задумался, что мне делать, если он так и не сможет написать резюме. Всё-таки второй день работает, откуда ему знать, как они пишутся. И Марины нет… Я, конечно, погорячился, когда пригрозил увольнением. Не хотел бы я увольнять новенького. Но что мне было сказать тогда, в тот момент? Что мне хочется заковать его в кандалы и цепями приковать к сырой стене в тёмном подземелье? Чтоб ни один человек, кроме меня, на него не смотрел! Чтоб никто не смел прикоснуться! А я бы навещал его в хорошем настроении и стегал кнутом, выбивая дурь из этой шлюхи. Может, тогда и был бы толк… Вздохнув, я опустил голову на скрещённые на столе руки и закрыл глаза.


 

 Игорь

- Наталья Владимировна, что-то случилось? – у неё на лице было написано, что случилось нечто экстраординарное. И уж конечно, это не было связано с её подчинёнными, так как в отношении них Наталья вела себя подобно курице-наседке, позволяя гнобить и издеваться над своими девочками только себе любимой. Впрочем, эта вертикаль власти меня вполне устраивала и сейчас, кажется, наш зав. оперзалом №2 решительно пыталась включить в неё нового экономиста. 
- Андрей Николаевич… я даже не знаю, как сказать… - она притворно замялась.
«Да уж не тяни кота за причинные места, что там этот нарушитель спокойствия устроил?» - подумал я, а в голове уже проносились картинки, одна хуже другой. Вот он целуется взасос с клиентом на пороге оперзала, или запирается с ним в кабинете и не выходит час… А может, опять Дима? Секс на рабочем месте, а Наталья их застала… 
Видимо, решив, что эффектная пауза выдержана, Наталья жестом Яго, обличающего Дездемону, протянула мне листок. Первой мыслью было, что Андрей написал заявление по собственному желанию. Самое странное, что при этом я не испытал ожидаемой радости. Наталья стояла передо мной по стойке смирно и явно ожидала реакции. Я медленно опустил взгляд на листок и…
«Директор козёл», - почерк изящный, даже красивый, но незнакомый. А вот каракули ниже были мне знакомы достаточно хорошо… Я? Затрахал? Я - козёл?!!! Да я самый замечательный, великодушный и понимающий начальник на свете! Я им… премию выбивал в Головном. Целых 30 % от оклада! Все филиалы получили 15, а мои орлы…ицы, вернее… Три дня пил
с начальником Правления не просыхая, лишь бы тот им прибавку к окладам подписал! А они… И кто зачинщик, кто главный смутьян!? 
- Вы в порядке, Игорь Леонидович? Честное слово, я тут ни при чём, - кажется, зверский взгляд, предназначенный для блондинистой неприятности, окончательно сбил Наталью с намеченного маршрута донесения правды жизни до руководства. 
- Нет, что вы, Наталья Владимировна, я знаю, что такой дисциплинированный работник, как вы, просто не мог допустить нарушений устава банка на вверенном участке. Так что же всё-таки случилось? – процедил я сквозь зубы.
- Эгхм, ну да… Этот листок лежал на столе у Андрея Николаевича. Могу предположить, что как минимум одна из надписей его авторства, - «Да уж и без тебя понял, кто вредитель!» - И ещё… - «ЕЩЁ! Какое после этого может быть «ещё»?» Я налил воды в стакан и сделал судорожный глоток.
- Что ещё поспел наш пострел? 
- Понимаете, Игорь Леонидович… Сегодня к Андрею Николаевичу заходил охранник Сергей. Они провели в его кабинете около получаса. А когда я туда вошла – с большим трудом, между прочим, – они… у них такой вид был, будто…
- Ну! Договаривайте!
- Я уверена процентов на 90, что они развратничали на рабочем месте, то есть целовались, а может, - Наталья нагнулась ко мне, демонстрируя грудь и шепча таинственным голосом, - и чего ещё делали. У охранника, по-моему, была ЭРЕКЦИЯ! – закончила она страшным шёпотом прямо мне в ухо. 
Он что, решил всех мужиков перебрать в этом банке? С такими темпами он и до моего сына доберётся! Я изо всех сил стиснул в руках карандаш, стараясь успокоиться и не разораться при подчинённых. Перспектива всыпать этому местечковому
Дон Жуану по первое число становилась всё более привлекательной. Наталья мялась на месте и, кажется, в запаснике у неё явно осталось что-то ещё.
«Да выкладывай уже!» - хотелось мне прикрикнуть на неё, но я взял себя в руки и, не повышая голоса, уточнил:
- Это всё? Тогда я вас не задерживаю, Наталья Владимировна.
 - Э… нет. 
«Так уже рожай свою сплетню века, вряд ли меня уже чем-то можно удивить!»
- Я вас слушаю…
- Новый экономист… он пришёл на работу просто в непотребном виде! – «Это в шортах, что ли?» - воображение тут же подкинуло соблазнительную картинку, но я волевым усилием обуздал разыгравшееся подсознание и только поднятием левой брови выдал терзавшее меня любопытство.
- Майка до пупа, - Наталья жестом продемонстрировала что-то на уровне груди, - и штаны… облегающие! Да всё его нижнее бельё при желании рассмотреть можно, только мне кажется, он или стринги носит, или вообще… - Наталья снова понизила голос до таинственного шёпота, - … неглиже. Клиенты шеи себе свернули. Может, наш Андрей Николаевич подрабатывает в стриптиз-баре? А то они с Дмитрием Анатольевичем про какой-то «Магнетик» разговаривали… 
И до этого не особо радужное настроение было испорчено окончательно и бесповоротно. О, этот вертеп разврата был знаком мне достаточно хорошо! Сколько раз приходилось оплачивать ущерб, нанесённый Ромкой этому заведению… Значит, мы уже и на свидание намылились? И где они его закончить собираются, как не у Димы дома? Карандаш хрустнул в моих руках и рассыпался мелкими щепками. Да что этот мальчишка себе позволяет?! Сначала пропадал полдня где-то у чёрта на рогах. Да за это время можно было не только бизнес, но и дома у клиента побывать! А теперь на работу мы пришли черт знает в чём! Нужно обязательно самому убедиться! 
- Спасибо за то, что контролируете не только работу, но и моральный облик ваших сослуживцев, Наталья Владимировна, - совершенно спокойно вещал я, сметая остатки карандаша в урну. - В конце месяца, думаю, вас порадует премиальная надбавка в двадцать процентов от оклада… - так, поощрили кого нужно, теперь пора наказывать. Ужасно хотелось растянуть губы в злорадной ухмылке. Ух, я сейчас ему устрою! За козла он у меня отдельно ответит! Затрахал я его?! Малыш ещё не понял, с кем он связался! - Прошу вас, пригласите ко мне Решетникова…
- Конечно, Игорь Леонидович, - прощебетала женщина, практически на крыльях счастья вылетая из моего кабинета. Причина её радости была ясна и прозрачна: когда ещё удастся сделать гадость ближнему и руки нагреть на этом? Что поделать, без таких людей мне было бы довольно тяжело контролировать настроения в коллективе. Оставалось только не забывать, что
при удобном случае Наталья обязательно подсидит и меня. Поэтому, уже пять лет сама она сидит во втором оперзале и не выше…


 

 Андрей
Оказалось, что клиенты, с которыми я должен встречаться на предмет проверки бизнеса и залога, обязаны доставлять меня туда и обратно на своём транспорте. Я даже не удивляюсь, почему мне об этом никто не сообщил!
- Иван Михайлович, наша встреча назначена на два часа. Вы приехали слишком рано. К тому же, у меня скоро обеденный перерыв, - обратился я к Рудницкому, директору не слишком большого, но успешного и довольно известного в нашем городе предприятия «Авангард».
- Именно поэтому я и прибыл заранее. Мне бы хотелось обсудить с вами некоторые нюансы в более приватной обстановке, а заодно и пообедать. Приглашаю вас на деловой обед в «Старую мельницу», небольшой ресторанчик недалеко от моей работы. Я постоянно там бываю, у них очень хорошая кухня и уютный зал. Там мы сможем спокойно поговорить и решить все наши вопросы. 
Хм, предложение было очень заманчивым. Кто бы знал, как мне надоела жуткая стряпня Вики! К маме же я захаживал нечасто, всего лишь раз-два в неделю, а с новой работой это будет получаться и того реже. Я внимательно взглянул на Рудницкого. Щеголеватый, примерно одного возраста с Игорем Леонидовичем, с тёмно-русыми волосами и почти чёрными, аккуратно подстриженными усами, он стоял в небрежной позе, радушно улыбаясь во все 32 зуба. Он думает, что я лох? Что меня можно купить рестораном, навешать лапши и выторговать выгодные условия кредита? Ну что ж, посмотрим, кто кем воспользуется.
- Конечно, Иван Михайлович, с удовольствием, - я улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, - только придётся подождать несколько минут. 
Я собрал всё необходимое, в том числе список того, что мне нужно для составления резюме кредитному комитету. Всё-таки, это мой первый выезд на осмотр бизнеса, и я немного волновался. Заглянув на минутку к Диме, я предупредил, чтоб не ждал меня к обеду, и направился вместе с Рудницким к его машине. Он сам сидел за рулём, всю дорогу старательно заполняя паузы в разговоре и изредка поглядывая на меня каким-то странным взглядом. В ресторане я сразу жёстко поставил условие: сперва работа, потом обед. Рудницкий разочарованно хмыкнул, но вынужден был согласиться. Да, знаю, что сытый я добрее, мягче и пушистее, поэтому разговаривать с клиентом отныне буду только на голодный желудок. В принципе, его просьба не была неожиданной. Конечно, он запросил на 5% снизить кредитную ставку, но и сам понимал, что загнул нереальную цифру. Я торговался с отчаяньем бабки на базаре, продающей последнюю забитую синюшную курицу, и в результате мы сошлись на той цифре, которую я и сам готов был ему предложить – 2%, учитывая, что это уже второй его кредит в нашем банке, а значит, он стал нашим постоянным клиентом. В ожидании заказа я принял под расписку почти все необходимые мне копии с документов, тщательно сличив их с оригиналом. За недостающими решено было заехать после ресторана.
Довольные друг другом, мы сытно пообедали жареными перепелами и форелью с гарниром из тушеных овощей под лимонным соусом. Жизнь прекрасна! Откинувшись в удобном кресле, я благодушно взирал на сотрапезника. Тот почему-то опять занервничал.
- Андрей Николаевич, если не секрет, как давно вы работаете в банке? – спросил Рудницкий, комкая в руках бумажную салфетку и поминутно вытирая ею свои чёрные усы.
- Скрывать мне нечего. Я в этом году, чуть больше недели назад, получил красный диплом экономического факультета нашего вуза. В банке работаю второй день.
Рудницкий округлил глаза и шокированно замер.
- И что же, вам уже дают работать с клиентами?
Тут уже нервничать пришлось мне.
- А почему бы и нет? Да, я не скрываю: вы – мой первый, но не единственный клиент. И хоть опыта у меня почти нет, но теоретически я подкован великолепно, тем более, что практику мы проходили в хорошем банке, под руководством квалифицированного специалиста… - с неким апломбом стал оправдываться я.
- Кхм-кхм, вы не волнуйтесь, Андрей Николаевич, - Рудницкий успокоительно накрыл своей ладонью мою руку, - я абсолютно не имею к вам ни малейших претензий. Наоборот, хочу сказать, что с такой деловой хваткой вы далеко пойдёте. Я, признаться, подумал сперва, что вы… что такой красивый молодой человек… наверняка окажетесь… ну, вы понимаете…
- Нет, не понимаю! Договаривайте, - резко прервал я это блеянье.
- Вы уж простите меня. Я знал, что вы новенький, хотел было уговорить вас… с оглядкой на вашу неопытность… - продолжал мямлить Рудницкий, пряча глаза, - но вы… оказались не только красивым, но и чрезвычайно умным, способным, даже талантливым человеком.
Эх! Как я ждал этих слов от… не буду вспоминать этого придурка! И дождался! Сон в руку! Весь преисполненный горьким сарказмом и сочувствием к самому себе, я опустил взгляд на стол. Да что же это такое? На пике самых разнообразных эмоций я как-то и не заметил, что ладонь Рудницкого, лежавшая на моей руке, теперь беспрерывно, но нежно и ласково поглаживает мои пальцы. А сам Иван Михайлович робко, с надеждой заглядывает мне в глаза. Что за напасть на мою голову? Сколько же вас развелось тут, геев мракобесных? Высыпать соль и перец ему за пазуху, треснуть соусницей по лбу, вмазать, в конце концов, кулаком по этой довольной роже, прямо по усам – все эти дикие желания огромным усилием воли были благополучно подавлены. «Клиент, клиент, он – клиент», - мысленно пел я мантру. Но уж не думай, Михалыч, всё равно найду, как тебе отомстить! Наметив несколько путей для удовлетворения своей жажды мести, я сладко улыбнулся и аккуратно вернул себе свою бесценную руку.  
- Благодарю за комплимент, Иван Михалыч (да, теперь только так!), но скажите, как вы собирались уговаривать целый кредитный комитет? У вас такие мощные рычаги воздействия? Или слишком много свободных денег? – я заломил бровь, прозрачно намекая на дачу взятки. – Тогда зачем вам кредит?
Михалыч нервно хохотнул и схватил на растерзание новую салфетку.
- Нет-нет, что вы! Никаких глобальных планов у меня и в мыслях не было!
Угу, знаю, что у тебя сейчас в мыслях – моя задница! Ещё больше растянув губы, как я надеялся, в чарующей улыбке, я выдал медовым голосом:
- Вот как? Поверьте, я очень счастлив, что моим первым клиентом оказался такой приятный человек, как вы, - тёмные глаза Михалыча радостно распахнулись и подёрнулись маслянистой нефтяной плёнкой. – Вы ведь угостите меня десертом? – и, не ожидая от него ответа (а куда он теперь денется, голубь сизокрылый), крикнул официантке: - Девушка! Мороженое с ананасами, будьте добры!
Директор предприятия «Авангард» расплылся в счастливой улыбке и открыл рот, чтобы, видимо, продолжить свою экспансию, но я решил остановить его в самом начале. Так и хотелось воскликнуть «Минуточку!» и вскинуть руку в приветственном нацистском жесте ему под носом. 
- Я думаю, Иван Михалыч, что сегодня мне незачем ехать к вам на предприятие. Недостающие документы (я подал короткий список на вырванном из блокнота листке) вы подвезёте мне завтра, в 9 часов утра. Я подготовлюсь и вскоре назначу вам время мониторинга вашего залога и бизнеса. Скорее всего, на этой неделе, - подавая информацию быстро и сжато, я надеялся, что он хоть на какое-то время перестанет посылать мне страстные флюиды неудовлетворённого сексуального желания. - А сейчас не могли бы вы оказать мне услугу? – Михалыч растерянно кивнул и я безапелляционно продолжил: – Мне необходимо заехать в парочку хороших магазинов, и, надеюсь, вы мне поможете туда добраться на вашей машине.
Наслаждаясь мороженым, я вполуха слушал неуверенную, заикающуюся речь директора предприятия о его дальнейших планах в бизнесе. Кажется, он пытался себя нахваливать, но у него плохо получалось. Куда делся тот уверенный бизнесмен, который вальяжно сидел в кресле моего кабинета?
Узнав, что именно мне нужно приобрести, Михалыч посоветовал трёхэтажный магазин «Престо», где раньше в советское время находился убогий универсам, а сейчас располагался красивый и современный торговый центр. Я согласился и не прогадал. Там смог подобрать себе и красивый дорогой костюм, и пару подходящих рубашек, и туфли в тон костюму, и ненавистные мне галстуки, и даже носки. Уже расплачиваясь в кассе, я вдруг увидел комплект шёлкового постельного белья нежнейшего голубого цвета для двуспальной кровати. Не дав себе додумать мысль, что именно мне напоминает этот цвет, я, поддавшись порыву, быстро заплатил и за постель тоже.
Михалыч подвёз меня со всеми покупками прямо к подъезду, и, поблагодарив его, я менторским тоном напомнил о завтрашней встрече в 9 утра.
Дома, взглянув на часы (четыре часа, ничего себе!), я набрал номер мобильного Димы, чтобы посоветоваться, стоит ли ехать на работу или можно продолжать прикидываться, что до сих пор «мониторю» клиента. Оказалось, что лучше не рисковать: директор рвёт и мечет, неизвестно по какой причине. А ещё Дима жалобно-трагическим голосом попросил меня как друга поехать с ним в «Магнетик». Роман (сволочь!) собрался сегодня в этот клуб с какой-то девицей. Надо будет устроить там ему шоу. Мы договорились после работы вместе зайти куда-то перекусить, а затем двинуть к намеченной цели. Значит, надо сразу одеться подобающим образом. Я натянул любимую водолазку малахитового цвета без рукавов, с воротником-стоечкой и чёрные штаны почти в обтяжку, с широким ремнём на бёдрах. На шею нацепил мамин подарок на восемнадцатилетие: довольно крупный «кошачий глаз» в золотом кулоне, выполненном в форме капли, на золотой же цепочке. Мама считала этот тёмный камень с зелёным кошачьим зрачком посредине оберегом, призванным принести мне большую и страстную любовь. Вспомнив об этом, я грустно улыбнулся. Пока что никакой любви мне в жизни не встретилось, и я очень сомневался, что встретится.
Так как Вики не было дома, я благополучно припрятал подальше комплект постельного белья и, глумливо ухмыляясь, начертал записку «любимой» девушке:
«Дорогая! У меня хорошая новость – я стал бисексуалом. Иду сегодня с геем Димой в ночной клуб. Не скучай! 
P.S. И не жди меня, буду поздно!»