Андрей.
Я выскочил из кабинета в какой-то прострации: ничего не соображая, мало что видя перед собой, пытаясь унять колотящееся сердце. Если так будет каждый раз, я поседею на этой работе! В носу щипало, в горле першило, в глаза будто песку насыпали. Так и заболеть можно! 
- Да как ты посмел?! – на меня из-за закрывшейся двери выскочила, как чёрт из табакерки, Катерина. – Как ты мог так орать на своего директора? – шипела она на меня, уперев кулаки в бока и тряся от злости головой, от чего рыжие колечки её волос норовили куснуть меня, как змеи Медузы-горгоны.
- Ах, так, значит, ему орать … – не менее злобно начал я. Но тут из кабинета послышался грохот чего-то падающего, и мы с Катериной, одновременно вздрогнув, уставились на дверь, - можно! – хотел я закончить, но Катерина, закрыв мне рот ладонью, потащила меня в дальний угол приёмной, шипя на ухо: «Тш-ш-ш!» и оглядываясь.
- Естественно, ему можно! Он твой директор, между прочим! – кричала на меня шёпотом Катерина, постепенно оттирая в угол и тыча пальцем мне в грудь. – Он имеет полное право знать, где ты был в рабочее время и с кем… и что ты делал! 
- Да если бы ему кое-кто не докладывал, что, где и с кем я делаю, - тоже шёпотом закричал я на Катерину и перехватил её наманикюренный палец, пробивающий во мне сквозную дыру, - он бы, может, так и не орал!
- Да, признаю! Я совершила ошибку! Надо было оставить при себе такой секрет как метод давления на особо озабоченных!
Я злорадно усмехнулся. Как же! Шантажировать она меня хотела! Ни фига не выйдет, не боюсь я сплетен! А вот кое-кто чего-то боится!
- А вот я один секрет такой храню до сих пор… как метод давления на некоторых вездесующихсвойнос! 
Катерина шумно засопела, прищурившись и скрестив на груди руки. Затем вскинула голову и театральным жестом указала на дверь.
- Пожалуйста! Иди, рассказывай! Рано или поздно всё равно узнает!
Ну, делать мне нечего, соваться ещё раз в эту пещеру людоеда!
- Но только знай, что не я одна докладываю. Я так, любитель… А вот Наталья твоя регулярно с докладами бегает. Это она бумагу какую-то притащила, - Катерина вцепилась в меня руками и пытливо взглянула в глаза, как на допросе в детской комнате милиции. – Колись, что там было написано! Из-за чего директор так взъелся?
Я раздражённо стряхнул её руки:
- Эта бумажка – моя личная переписка! И никто не имеет права её не то что таскать директору на стол, но даже краем глаза взглянуть!
Катерина сощурила глаза и мстительно продолжила:
- А ещё Наталья сообщила, что ты с Сергеем-охранником целовался!
Я застыл. Вот ведь сука! Убить её мало! Теперь все узнают, и Дима, и Рома… Накрылось наше шоу…
- Ладно, не дрожи! Не скажу я никому. Это не в моих интересах. И Наталья тоже не растреплет, она только перед директором выслуживается. А ты… ты… тоже… нашёл с кем целоваться, ненормальный! – вдруг с неожиданным презрением закончила Катерина.
- Это что же, я целоваться, с кем хочу, права не имею? – возмутился я.
- Нет, не имеешь! Ты! Не! Будешь! Целоваться! С кем! Попало! – снова дырявя мне грудь пальцем, угрожающе зашипела грозная секретарша. Я застыл в глубоком шоке.

Катерина.
Ну почему все мужики такие тупые? Даже самые красивые из них всё равно не могут два и два сложить! Почему я должна буквально на пальцах объяснять ему все премудрости жизни? Этот болван торчал столбом уже полминуты и молча разевал рот. А потом, наконец, разродился:
- Да кто ты такая, чтоб указывать, что и с кем мне делать?
Я скрестила руки на груди и заявила твёрдым, решительным голосом:
- Можешь отныне считать меня своей крёстной феей. И учти, я желаю тебе только добра, любви и счастья! Ты понял? – как мне хотелось постучать ему по лбу! – А теперь иди к себе в кабинет и работай! Завтра поговорим. 
Эльфёнок скривился в ехидной улыбке и не смог уйти без подколки:
- Спасибо, дорогая крёстная!
- Спасибо мне скажешь в счастливой семейной жизни.
Андрей округлил глаза в удивлении, но предпочёл промолчать. Проводив этого паршивца, я тихонько приоткрыла дверь и осторожно заглянула в кабинет шефа. 
То, что я увидела, заставило моё сердце сжаться от боли. Бедный Игорь сидел за столом, в изнеможении опустив голову на сложенные руки. Как же он, бедняжка, страдает! Я тихонько подошла поближе. Хоть директор и был лет на 15 меня старше, мне захотелось прижать его к груди и погладить по голове, качая и приговаривая «тш-тш-тш», как маленького ребёнка. 
А потом мой взгляд упал на бумажку, валяющуюся на полу. Вот же негодяй и мерзавец этот Решетников! И тогда я мысленно дала торжественную клятву Игорю, что любыми путями добуду ему этого злосчастного Андрея!