Андрей
Не успел я прийти на работу, не успел сесть за стол и перебрать документы «Авангарда», как в дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, в кабинет влетела Наталья и торжествующим голосом, звучащим аки победный горн, возопила, что меня ждёт САМ директор Игорь Леонидович. Конечно, срочно. Вежливо поблагодарив за приглашение, я окинул уничтожающе-презрительным взглядом эту завистливую сучку и направился на ковёр к шефу. Теперь я уж точно не ждал от него ничего хорошего. Нашёл козла отпущения! Только ничего у тебя, дядя, не выйдет! Так, настраивая себя на воинственный боевой лад, я решительно и громко постучался, как и Наталья, не дождался приглашения, распахнул дверь и вежливо, но с каплей яда, спросил:
- Вы меня хотели видеть, Игорь Леонидович?
Директор сидел за столом, глядя прямо на меня и положив сжатые в кулаки руки на стол. От его жаркого, яростного взгляда я чуть было не воспламенился. Ого! Да за что же он меня так невзлюбил?
Стараясь двигаться как можно более свободно, чтоб не выдать объявшего меня липкого страха, я подошёл к нему, отодвинул стул для посетителей и уселся на него, положив локоть на стол директора. Да, между прочим, нормальные люди предлагают присесть у себя в гостях, а не заставляют стоять и вжиматься в стену!
Директор молча наблюдал за моими манипуляциями. Пока он не сказал ни слова. Пауза начинала затягиваться. Ладно, я тоже помолчу. Мне, вообще-то, и сказать-то нечего! Это ведь не я сам себя пригласил в эту пыточную камеру!

Игорь.
И что это было, позвольте вас спросить?
Во-первых, врывается в мой кабинет, как к себе домой. Во-вторых, практически ноги на стол положил. Ладно, руки, но это сути дела не меняет. В свете последних открытий этот избалованный мальчишка явно нуждается в должном воспитании. А так как он уже давно перешагнул возраст, когда непослушных детишек ставят в угол и дерут им задницу (как бы ни привлекательна была сейчас эта мысль), меры воздействия должны быть соответствующими.
Глядя, как этот нахал нагло и без всякого уважения уставился на меня, моя рука так и чесалась схватить его за волосы и приложить носом об стол.
Что он там профыркал, кошак драный? Хотел ли я его видеть? Ага, щаз, выдрать, высечь, выбить дурь… Не много ли вы о себе возомнили, Задрей Всемдаваевич?
Так, спокойней, Игорь! Не переборщи! Пытки запрещены современной цивилизацией как негуманный метод воздействия. Придётся обойтись более мягкими способами внушения. Унизить. Растоптать. Раздавить… 
- Андрей Николаевич, вы у нас человек молодой… современный, я бы даже сказал… в коллективе новый… - я окинул его облик оценивающим взглядом, и мне даже показалось, что на щеках этого срамника появился нежно-розовый румянец. Да, это вряд ли, такой прожжённый шлюшонок не смутится из-за такой мелочи. Кстати, не так уж он и раздет оказался. Ну что ж, преувеличила Наталья малость, но всё равно… Пусть одежда подобрана хорошо, со вкусом, но вот только этот, с позволения сказать, наряд нашего нового работника и в самом деле навевал далеко не рабочие мысли. А что это он на меня ТАК смотрит? Ах да, я же хотел плавно свести всё к записке. Ну, задумался человек, с кем не бывает? - Так вот, - продолжил я, - думаю, как человек новый, вы сможете подсказать мне, кто автор сего опуса, обнаруженного на вашем рабочем столе? Уверен, что автор - кто-то из ваших недоброжелателей. Скажите его имя, Андрей, - вот и посмотрим, как ты выкрутишься, что у тебя внутри за начинка, мальчишка. Ты же считаешь себя очень умным, гадёныш? – блондинчик передо мной явно занервничал и побледнел. Да, выбор у него был незавидный: признаться в своём авторстве и вылететь с работы или свалить всё на кого-то другого. Можно даже на Диму, который тоже приложил свою костлявую лапку к этому безобразию. 
- Ну же, не стесняйтесь, Андрей Николаевич. Директор должен помогать таким блестящим, многообещающим молодым работникам, как вы, адаптироваться в коллективе. Так что, скажете, кто это написал? Кто видит во мне трахающего всё живое козла? Сами понимаете, я просто обязан удовлетворить этого нуждающегося во мне в данной ипостаси человека всеми доступными мне способами, - а вот теперь уже точно ошибиться было сложно – Андрюша покраснел, рот открылся, то ли воздуха вдохнуть, то ли… ну же? Ну? …

Андрей.
Блииииин! Засада! Документы на стол!
Это кто же меня так подставил? Сергей? Да нет, конечно. Кто же ещё, как не злобная стерва Наталья? Сейчас меня выпрут, а она - на тёпленькое местечко… Что там директор только что сказал? Удовлетворить меня всеми доступными способами? Ой, мне плохо! У меня сейчас будет апоплексический удар… Если этот медведь меня действительно трахнет… Чёрт! От представленной картинки, где директор разложил меня на своём рабочем столе, меня бросило в краску и перехватило дыхание. Это вам не цветочки собирать… Это даже не с Димой целоваться… Это…
- Эээ… Так ведь… - что я лепечу? Спасай свою задницу, Решетников! – А почему вы решили, что эта записка о вас? 
- Значит, не обо мне? – шеф издевательски поднял бровь. – А что же, у нас в этом заведении ещё один директор завёлся? И кто же он? Где скрывается? – насмехался он, обжигая меня язвительной желчью. – Просветите меня, Андрей Николаевич! Вы ведь у нас уже второй день работаете, всё и всех знаете, причём с разнообразных сторон. Даже можно сказать, очень своеобразных сторон! 
Это он на что намекает?
- Нет, это об одном моём клиенте. Он ведь тоже директор… А почему я так написал? Потому что он делает мне грязные, пошлые намёки, понимаете? Хотя, вы ведь не… - я вспомнил, что монстр напротив меня - чистый натурал и вряд ли поймёт такие отношения. - Грубо говоря, домогается меня, как… как какого-то… - воспоминания о сегодняшнем обеде, чёрных усах и масленых глазах придали моему голосу должное отвращение. Я скривился: мне действительно тошно было даже представить себе просто невинный поцелуй с Михалычем.
Лицо Крамского вытянулось и окаменело: 
- Это Рудницкий?
- ДА! – выдохнул я с огромным облегчением. Поверил! Фууух! Поживу ещё немного… - И ведь в чём сложность: я не могу взять и отшить его, он наш постоянный клиент! Приходится мило улыбаться и терпеть все его выходки! – рассказывал я шефу доверительно, как лучшей подружке, в надежде, что он одобрит мои действия. Но не тут-то было! Директор почему-то заскрипел зубами (о, боже! от этого звука страх мурашками пробежал у меня от макушки до пяток), покраснел пятнами и привстал с кресла, всё также опираясь на стол кулаками.
- Так вот чем вы сегодня занимались полдня!?! Где же вы были? Где вы терпели, так сказать, его выходки? – Крамской, как полоумный орал на меня, а я, вжавшись в спинку стула, даже не мог вставить хоть слово в своё оправдание. - У него дома? А вы знаете, что у него жена и двое детей? Вы соблазняете мне клиента, трахаетесь с ним прямо среди рабочего дня! Если вас не волнует ваша репутация, позаботились бы о репутации нашего банка!
Тут я не выдержал. Я трахаюсь? Моя репутация? Он меня за шлюху принимает? Да я вообще девственник с одной стороны! Я тоже вскочил и заорал:
- Да с чего вы взяли, что я с ним трахался?!
Директор нашарил на столе записку и сунул мне её прямо под нос.
- Вот! Здесь написано, чем вы занимались! И этот важный документ я подошью в ваше личное дело!

Игорь.
Красная пелена застила мне глаза. Вот уже несколько минут я орал на новенького. В голове навязчиво мерещилась картина, как я хлещу стоящего передо мной на коленях Андрея, а тот не сопротивляется, только, подняв ко мне лицо, плачет и умоляет: «Да, хозяин! Простите, хозяин! Я буду только с вами рядом! Всегда!» Струйки крови стекают из разбитого носа и губ, разбрызгиваются на белые пряди волос, а мне всё мало. Мне хочется раздавить этого молокососа! Да как он смеет использовать клиентов для удовлетворения своих амбиций! И как использовать! Мало ему было охранника и программиста, так он теперь ещё и за Рудницкого взялся! Андрея срочно нужно изолировать. В прямом смысле. Запереть в подсобку, где хранится хозяйственный инвентарь. Окон нет, дверь на ключ запирается. Ключ у меня и у дворника… Дворник! С этого станется и дворника соблазнить! Картинка сменилась на другую: все мужчины нашего банка смотрят, как кредитник, по-блядски изгибаясь, раздевается и призывно качает задницей. Вот уж и руку кто-то тянет. Вот уже его ставят на колени. Вот… Чёрт! Да что же это! Надо прийти в себя.
Что он там лопочет? Я прислушался:
- Где написано? – он что, ещё и слепой?  
- Да вот же! – я ткнул пальцем в обличающую фразу.
«Что, уже затрахал?»
Кажется, эта мечта гомосеков заметно повеселел. Он улыбается?! 
  - Но, Игорь Николаевич, это совсем не то, что вы думаете. Во-первых, это сленг, просто сленг. Затрахал - значит достал, докопался, прицепился… Во-вторых, эта записка написана до ресторана… ээээ… моего выезда на бизнес…
- Ресторан? Какой ещё ресторан? – красная муть перед глазами и не думала отступать.
- Это был просто деловой обед! Я там принял копии документов. Я могу завтра свидетельство официанта принести!
Нафиг мне твой официант?
- Значит, мало того, что вы ходите по ресторанам, так ещё и сидите там полдня? Я вам не верю! Вы были дома у Рудницкого? Отвечайте! – как же хотелось сгрести этого подлеца в кулаки и трощить его головой стену!
- Не был я у него дома! Не трахались мы! Я ездил в торговый центр, у меня чеки есть! – этот паршивец, стоящий передо мной и орущий во всю глотку, совсем не похож на того Андрея, которого я вижу в моих фантазиях. И у меня от этого совсем крышу рвёт. Хочется его подчинить, унизить, сделать жалким рабом, заставить валяться в пыли у моих ног… Я перевёл дыхание и взглянул на протянутые мне чеки. Он ещё и алиби себе приготовил, стервец! 
- Вы же сами сказали, что я должен соблюдать дресс-код. Даже деньги дали… - продолжал он уже тише дрожащим от напряжения голосом. Или от страха? Хотелось бы на это надеяться, но, заглянув Андрею в глаза, понял, что вряд ли… 
Я принял из рук Андрея чеки и, стараясь придать голосу омерзение, спросил:
- Хотите сказать, то, что на вас надето в данный момент, соответствует дресс-коду банка?
Мальчишке хватило совести покраснеть.
- Н-нет! Но уже конец дня, и я подумал…
- А вы умеете?! – презрительно хлестнул я и увидел, что этому наглецу так и не терпится огрызнуться, но, видимо, чувство самосохранения всё же взяло верх, и он проглотил всё, что хотел сказать. Правильно, мальчик. Терпи.
Чувствуя, что начинаю успокаиваться, я мысленно усмехнулся и опустил глаза на чек:
- Костюм… рубашка… 4 штуки… хм… Запонки, галстуки… постельное бельё? Шёлк? «Голубая мечта»??? Может, поясните, каким образом данная вещь вписывается в банковский дресс-код?!
 



Андрей.
Ну, сколько уже можно обвинять меня чёрт знает в чём? Так и хотелось прокричать в небеса: «Не виноватая я!» Я едва смог сунуть под нос директору чеки из магазина и напомнить ему в своё оправдание, что он сам велел…
- Хотите сказать, то, что на вас надето в данный момент, соответствует дресс-коду банка?
То, каким тоном была сказана эта фраза, повергло меня в шок. Он не просто меня ненавидит, он… презирает, я даже… отвратителен ему! Обида захлестнула меня с головой. Я сам не понимал, что пытался ответить. Сердце мучительно сжалось и не хотело нормально работать. Это больно… Ещё никто и никогда не отвергал меня так, будто я был последним бомжом, грязной тряпкой. Все меня всегда любили, я всем нравился, девушки вешались мне на шею. А теперь даже и мужчины жаждали моего неоднозначного внимания… А этот… зверь… Гнев из-за такой чудовищной несправедливости поднимался во мне горячей волной. А он ещё и съязвил по поводу моего ума. Козёл! Скотина! Крепко сжав зубы, я не позволил вырваться ругательствам на волю.
- «Голубая мечта»??? Может, поясните, каким образом данная вещь вписывается в банковский дресс-код?! – он опять орал на меня, как на какую-то профурсетку.
- Никак не вписывается. Просто понравилось мне это бельё, вот и купил, - я цедил слова сквозь зубы, словно пропускал через цензуру. - А вы можете просто вычесть эту сумму из моей заработной платы. Или, если угодно, вот, держите… - я принялся доставать из кармана деньги, мучительно пытаясь вспомнить, сколько же стоит этот злосчастный комплект. 
- Не нужно, - в голосе директора было не меньше презрения, чем в моём. – Уберите ваши бумажки, я отдам приказ в бухгалтерию!
Да пожалуйста! Мне всё равно!
- Это вы для своего любовника купили? – издевательски прищурившись, спросил директор, будто яду впрыснул. Змей подколодный!
- Ну почему же для любовника? – я выдержал эффектную паузу. – Для любовников! Знаете, как это офигительно - трахаться сразу с несколькими? Да откуда вам… - я со злорадством наблюдал, как его глаза стали размером с блюдца. – И вообще, Игорь Леонидович, моя личная жизнь - это моё личное дело! 
Директор тяжело дышал, с ненавистью глядя на меня. Ну, всё! Сейчас меня попрут!
- Если завтра на моём столе не будет лежать резюме по «Авангарду», вам придётся покинуть это учреждение.
У меня есть шанс. И очень хороший. Я немного успокоился.
- Хорошо, Игорь Леонидович! Не волнуйтесь, я уже начал над этим работать, - моя улыбка была призвана растопить все льды Арктики. Но ледяному взгляду директора это не помогло.
- И чтоб я вас больше не видел в подобной одежде!
- Я понял. Всё понял, - обида вновь напомнила о себе. Я крепко сжал губы, сглотнул комок в горле, развернулся и отправился к выходу. 


Игорь.
Этот сучёнок, эта мелкая шваль посмела спорить со мной, пререкаться и дерзить!!! Убил бы!!! Трахаться ему офигительно с несколькими! Да каким тоном снисходительным сказал! Смилостивился поделиться со мной опытом! Ненавижу! И его любовников всех, и самого мерзавца! А я опять уставился на эту задницу, когда он выходил! Да что же это такое? Я с остервенением стукнул кулаками по столешнице, а затем резким движением смёл на пол все документы. Плюхнувшись в кресло, задумался, что мне делать, если он так и не сможет написать резюме. Всё-таки второй день работает, откуда ему знать, как они пишутся. И Марины нет… Я, конечно, погорячился, когда пригрозил увольнением. Не хотел бы я увольнять новенького. Но что мне было сказать тогда, в тот момент? Что мне хочется заковать его в кандалы и цепями приковать к сырой стене в тёмном подземелье? Чтоб ни один человек, кроме меня, на него не смотрел! Чтоб никто не смел прикоснуться! А я бы навещал его в хорошем настроении и стегал кнутом, выбивая дурь из этой шлюхи. Может, тогда и был бы толк… Вздохнув, я опустил голову на скрещённые на столе руки и закрыл глаза.