к картине Эндрю Конклина

 АРТЕМИДА
В кресло сброшен халат небрежно.
Я эгидой слегка прикрыта.
Красок мало в твоей палитре,
Чтоб раскрылась под кистью нежность.

Пред тобою сидит богиня.
Скольким жертвам свернуло шею!
Все готовы слагать мне гимны,
Лишь бы выстрелить по мишени.

Я - охотница, не добыча.
Говорят, что я - дочь Зевеса.
Не нашелся еще повеса,
Чтобы смял меня страстью бычьей.

Щек твоих неприступен мрамор.
Истуканом глядишь гранитным.
Одного мы, похоже, храма
Обитатели - плоть Кронида.

Я блудница в оковах чести
Нераспаханных океанов.
Разве может стрелка винчестер
Обнаружить во мне изъяны?

АПОЛЛОН
Не дразни своей нежной кожей,
Язычком влаготканных мидий,
Бугорком прикапканным ложа,
Страстью хищною Артемиды.

И сосками не целься хитро.
Мы с тобою - лишь чет и нечет.
Ты прикрыта моей палитрой,
Что меня и влечет и лечит.

Ты считаешь себя богиней.
Жаль мне жертвенных дурократов,
Храма девственного... Другими
Тебя вижу глазами - брата.

Я рисую морей сиянье
Обнаженной натуры вместо.
Мы похожи с тобой, Диана.
Ты мне этим лишь интересна.

Впрочем, я не сказал о главном.
Я влюбился. Теперь, представь, мне
Недосуг почивать на лаврах.
Одевайся. Спешу я к Дафне.
 

Темур Варки

На улице слякоть, на душе мороз,
Ты не придешь – она не уйдет…
Вы как две стрелки в часах на стене
Встретитесь словно в сказочном сне.

Высохнут слезы, станешь на путь,
Трудно дышать и боль превозмочь,
Так нестабильно все в жизни идет
И несерьезна беспросветная ночь.

Мысли в голове переплетаются в крест.
Сходишь с ума и это понятно,
В душе оживает дьявольский бес
И ты умираешь просто бесследно.

Она как цветок и ей нужно расти.
Хозяин оставил ее лишь одну.
К солнцу она наклоняет листы,
Прижавшись легко к голубому стеклу

Вместе не будете вы никогда,
Ты как огонь – она как рассвет,
Вы как две стрелки в часах на стене
И никто никогда не даст вам ответ…
 


 

 СОНЕТ XVI

Еще огнем сквозят твои черты,
Еще твое лобзанье неутомно,
Но ты уже полна своей огромной,
Отягчена прозрачной тайной ты.
В доверчивом бесстыдстве наготы,
В порыве ласки, бурной и нескромной,
Ты вдруг замрешь, и точно облак темный
Тебя овеет тенью с высоты.
Мгновенный след заботливо стирая,
Ты снова льнешь, сплетаясь и лобзая,
Но в очи мне мерцает мир иной:
Глухая ночь, светильник, и спросонка
Ты, брызнувшая млечною струей
На розовое личико ребенка.

Абрам Эфрос

     СОНЕТ XXIV

Не волен я над плотию моею,
Ее закон владычествует мной,
Мою дневную, легкую Психею
Он приковал к безмерности ночной.
Вершу свой труд; раб неленивый, - сею
В назначенные борозды свой зной,
И всходы неизбежные лелею
Неласковой, но верною рукой.
Я не ропщу. Меня освобожденье
Уж не манит. То бедное ль смиренье
Пред поступим рока, иль дано
Мне обрести благое безразличье, -
Не знаю я: в душе шумит одно
Стихов священное косноязычье.
 

Абрам Эфрос

       СОНЕТ XI

Когда в толпе нечаянно встречаю
Чужие, но прекрасные черты,
Хладеет сердце, точно бы у края
Разверзшейся мгновенно пустоты.
Я трепещу, я смутно поникаю,
И чуют ноздри запах наготы,
Я роковую встречу отклоняю,
Но нет, уже неотвратима ты.
Ты подошла и кто-то волю вынул,
И кровь сгустил, и духоту надвинул,
И мысль, и слух, и зренье оковал:
О встречная! Я ласк твоих не знал,
Так отчего ж стою опустошенный,
Как если б истощил свой пыл влюбленный?

Абрам Эфрос

 СОНЕТ Х

Когда б я смел с самим собой лукавить,
Когда бы в недрах памяти моей
Я мог невозвращаемо расплавить
Все, что любовь запечатлела в ней, -
Вослед другим тогда б и я стал славить
Блистательное марево страстей,
И слух людской наследственно забавить
Многолюбовной повестью своей.
Но прошлого душа не забывает,
Она письмен упорных не стирает,
Печальная, она следит за мной,
Как я влекусь стезей своей двойной, -
От сладострастья бурно отрекаюсь,
И вновь к нему неистово бросаюсь.

Абрам Эфрос