Лирика женской любви: Анна Ахматова.

 Известность поэтов у широкой публики обыкновенно либо хрестоматийная, либо основана на сопутствующих обстоятельствах их жизни и смерти. Я-то вчитывался только в стихи, как и в поэмы Гомера, Данте, Гете, ими жил, интересуясь и всеми обстоятельствами жизни и смерти.

Лирика Анны Ахматовой вошла в мою жизнь в студенческие годы, когда ее стихи стали вновь печатать в газетах (новинки из 10-х годов) и издавать, как полвека назад, и время ее юности и первой молодости приблизилось до яви. При этом удивительно было то, что Анна Андреевна жила где-то совсем близко, по ту сторону Таврического сада, где, прогуливаясь, возможно, я видел ее, не узнавая, ибо в моем представлении она была молода, как Сафо, вечно молода, как в стихах 10-х годов XX века.

Молода и красива, строптива и приветлива, она изнывала от любви женской души и природы, не находя достаточной отдачи у влюбленных и любивших ее, с острым чувством смерти и трагизма бытия. Переживания, вместо слез и тоски, она выплескивала в стихах. (См. "Царскосельские лебеди").

Эта пора трех первых книжек стихов «Вечер» (1912), «Четки» (1914), «Белая стая» (1917). В собрании сочинений состав их изменен. Из последующего времени стихов о любви выделить нелегко, прежде всего потому, что в творчестве поэта проступает тема гражданственности, как было, вероятно, и у Сафо, недаром она была выслана из острова Лесбос. Если еще попадаются стихи о любви, в них нет уже прежней пленительности и безусловности высокой лирики.

№ 4(8) Октябрь-Декабрь 2008 года.

Антон Чехов и Ольга Книппер. История любви.

 Эта история любви известного писателя и молодой актрисы в письмах, лишь малая толика из того, что ими написана, точнее пережита, как пропета, что естественно предстает, как на сцене с видами Москвы, Кавказа, Крыма и других мест. Антон Павлович Чехов и Ольга Леонардовна Книппер постоянно видят друга друга издали, вступая в диалог на расстоянии, лишь изредка встречаются и тут же расстаются, чтобы в разлуке продолжать песнь любви - в полном соответствии с их призванием писателя и актрисы для всех - сейчас и в вечности.

В письме от 21 сентября 1898 года из Ялты Чехов писал Л.С.Мизиновой, Лике, с которой встречался и переписывался почти десять лет, а она за это время из учительницы поддалась  было в актрисы, связавшись с писателем (Потапенко), родив от него дочь, что будет вольно или невольно обыграно в «Чайке»: «У Немировича и Станиславского очень интересный театр. Прекрасные актрисочки. Если бы я остался еще немного, то потерял бы голову. Чем старше я становлюсь, тем чаще и полнее бьется во мне пульс жизни. Намотайте себе это на ус. Но не бойтесь».

В сентябре 1898 года на репетициях спектаклей МХТ «Чайка» и «Царь Федор Иоаннович» Чехов обратил особенное внимание на молодую актрису из учениц Немировича-Данченко - в последней пьесе в роли Ирины, о чем обмолвился с необыкновенной для него откровенностью в письме к А.С.Суворину: «Перед отъездом, кстати сказать, я был на репетиции «Федора Иоанновича». Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность - так хорошо, что даже в горле чешется, - упоминаются и другие. - Но лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину».

Роль Ирины исполняла Ольга Леонардовна Книппер. Она же репетировала в «Чайке» Аркадину. Летом 1899 года Чехов вступает в переписку с актрисой Книппер, как некогда с Ликой, которую Ольга Леонардовна, бывая у Чеховых, видела и, ясно, прослышала как о прототипе Нины Заречной. В то время сестра Чехова Мария Павловна, стало быть, все его окружение, считала, что ее брат оказался в роли Треплева в отношении Лики, то есть он был влюблен и любил ее, а она не ответила на его чувство, но из их переписки выходит все наоборот.

Петр Киле

Женщина эпохи Возрождения

Существует понятие, вполне определенное, «человек эпохи Возрождения». При этом разумеется, как повелось искони, мужчина, ученый муж, поэт, художник, первооткрыватель новых земель, человек разносторонних интересов и великих страстей. Его кредо: человеческая индивидуальность, свободомыслие и слава, в чем бы они ни проявлялись и что в своей основе проступает не иначе, как любовь и красота. Именно любовь, Эрос индивидуального влечения, движет им и к чему бы он ни стремился, предмет его устремлений в самом общем и конкретном виде - это красота.

Поскольку гуманизм по своему первоначальному значению это выдвижение в центр мира, вместо абсолюта, человека, то ему нужна новая опора и предмет его устремлений, что и есть красота и прежде всего в облике женщины, поскольку его с нею связывает Эрос индивидуального влечения, как все вещи и явления Вселенной Эрос космический.

Петр Киле

Женская любовь. Эссе и стихи о женской любви.

 Странно, я никогда не задумывался, что любовь существует как женская любовь и как мужская. Очевидно, воспринимал любовь с мужской точки зрения, как любовь к женщине. А любовь к природе, к Родине - это тоже во мне мужская любовь? Вероятно, и Родину можно любить по-мужски? Но все же иначе, чем природу. И женщину, видимо, любят сугубо по-мужски, это, уж конечно, со стремлением к обладанию ею, но и чуть иначе, чисто по-человечески, когда естественны привязанность и дружба.

Есть доверительная дружба влюбленных, возможно, до времени. Она же естественна в отношениях супругов, когда говорить о женской или мужской любви не приходится, здесь жена может проявлять мужской характер, а муж - женский. Впрочем, мужская любовь как таковая меня не занимает. А вот женская любовь - это действительно феномен, тайна и загадка как женщины, так и любви.

Впервые я задумался о женской любви, проникся ее тайной, прочитав последние две строки в стихотворении Тютчева вчера (17 июня 2010 года), сидя в электричке и поглядывая в светлые небеса и лес.

          *  *  *
Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит.
Еще природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она,
И ей невольно улыбнулась...

Душа, душа, спала и ты...
Но что же вдруг тебя волнует,
Твой сон ласкает и целует
И золотит твои мечты?..
Блестят и тают глыбы снега,
Блестит лазурь, играет кровь...
Или весенняя то нега?..
Или то женская любовь?..

№ 4(8) Октябрь-Декабрь 2008 года.

"... И красавица и чудный человек".

                           I
Мария Федоровна Андреева несомненно одна из самых замечательных русских женщин конца XIX - начала XX столетий. Она долгое время оставалась в тени Станиславского и Горького, а ныне и черных мифов о революции. Между тем Мария Федоровна была более яркой, при ослепительной красоте удивительной актрисы, личностью, чем знаменитые режиссер и писатель.
В книге «Моя жизнь в искусстве» Станиславский практически не упоминает Марии Федоровны, хотя она явилась находкой для него уже в Обществе искусства и литературы, а в становлении Художественного театра сыграла важную роль как актриса сама по себе и через Савву Морозова, который взял на себя строительство здания театра, и через Максима Горького, пьесы которого в условиях брожения в обществе оказались в высшей степени актуальны, но именно события с репрессиями против студенчества вносят ноты непонимания между актрисой и режиссером, что будет лишь усиливаться, вплоть до временного разрыва, а там вмешаются события первой русской революции...

«Обыкновенно говорят и думают, - писала Мария Федоровна на склоне лет, взявшись было за воспоминания, - что в старости человек вспоминает о пройденном им пути без ярких ощущений пережитых чувств и событий, - не знаю, может быть, это так и есть. Но когда я оглядываюсь на длинный путь, близящийся к концу жизни моей, чувства горят в сердце моем и иногда больно жгут, а события встают одно за другим предо мной, как будто вчера только пережитые или виденные».

Именно эта острота восприятия прошлого, как на сцене вновь проступающего, видимо, не дала Марии Федоровне сколько-нибудь последовательно написать мемуары, исключительные по содержанию и лицам и по стилю... Только несколько отрывков - о родителях и детстве, о Станиславском, о Горьком...