Она — почти художница… И рисовала солнышко, 

Траву, деревья, облачко, и дождика штрихи. 

А Он шарфом укутывал ей худенькое горлышко, 
И вслух скрипучим голосом читал свои стихи. 
Она, с короткой стрижечкой, похожая на мальчика, 
С серьёзным видом слушала, как он любил и жил. 
А Он, ее баюкая, дыханьем грел ей пальчики, 
И милые художества заботливо хранил. 
Знакомы меньше месяца. Старик, сиротка-девочка, 
В больнице сельской простенькой вдруг судьбами срослись. 
Два грустных одиночества, связав болезнью-ленточкой — 
Такие вот случайности порой нам дарит жизнь. 
Старик частенько сетовал, что жизнь прожил нелепую, 
Не обзавелся детками, не повезло в любви. 
Теперь же дни наполнились смешным девчачьим лепетом, 
И шепчет голос внутренний: «Судьбе назло — живи!» 
И рад бы жить тот дедушка, чтоб воспитать ту лапочку, 
Но слово есть ужасное, жестокое — «порок». 
Придя однажды к девочке, увидел только тапочки 
Под опустевшей коечкой… и рухнул на порог. 
Катились слёзы чистые по бороздам морщинистым… 
Смотрели люди с горечью, как плачет ветеран. 
Все думали, ну надо же, как по родной, кручинится, 
Знать, боль души израненной страшней телесных ран. 
В большое сердце старое воткнулось горе колышком: 
«Уж лучше б Ты меня забрал за прошлые грехи» 
… Лежит листок на тумбочке, на нём — всё то же солнышко, 
Трава, деревья, облачко, и дождика штрихи…

Зульнора Бурхан

Мой смысл жизни хочет большой камаз, 
чтобы в него помещался большой кирпич, 
мой смысл жизни улыбчив и кареглаз, 
он любит конфеты, конструкторы и ключи, 
он любит стихи, которые я пишу, 
холодную воду и льва со значка Пежо. 
Я расскажу ему позже, когда решусь, 
чего мне стоил каждый его шажок, 
я расскажу ему позже, когда пойму, 
когда подействует в венах актовегин, 
что я могла быть другой вопреки всему, 
но только тогда он тоже бы был другим, 
я расскажу ему позже… пожалуй, нет, 
он есть – и не важно, в общем, какой ценой, 
он проживет и больше, и лучше лет, 
и тем неразрывно свяжет себя со мной. 
Он будет главным лекарством – укол, разряд, 
пронзительный вопль: «Мама, пора вставать!», 

он поднимал меня тысячи раз подряд, 
значит, и в этот сумеет меня поднять. 
И я не ропщу на судьбу – ну за что мне так, 
рубцы заживут, время возьмет свое. 
Солнце, сопя, спит на моих руках 
и ровно в 9 в мире моем встает. 
И с каждой минутой время скрепляет нас,
все так и случилось, до мелочей сбылось…

Мой смысл жизни хочет большой камаз, 
ест запеканку и весело морщит нос.

Кот Басё

Пальцы бездумно терзали спички.
Спички ломались. Срывался голос.
Не уходить, не закрыв кавычки, —
Это такая мужская гордость?

Мне монотонно стучались в уши
Доводы, сложные, как оригами.
Я ничего не хотела слушать,
Я закрывала лицо руками.

Я вспоминала промокший Питер,
Где захотела в тебя влюбиться.
Я бы не стала, но подлый свитер
Так замечательно пах корицей.

Да, целовал, целовал с избытком,
Было заметно: вот-вот устанешь.
Каждый не наш поцелуй как пытка —
Что ты об этом, мой милый, знаешь?

И расплывались слова без смысла
В чашке с остывшим ненужным чаем.
Ты понимал, оттого и злился.
Звякала ложечка. Ночь кончалась.

Палец по скатерти мазал слякоть,
Кашу из горьких ночных открытий.
Мне так банально хотелось плакать
И целовать твой дурацкий свитер.

  Ирина Рубанова

Жизнь без боли — как шашлык без соли…
К тридцати годам я поняла:
Не взломав отчаянья пароли,
Распознать бы счастье не смогла…

Я уже авансом отрыдала
За свои возможные грехи.
Если бы я боль не испытала,
Не такими были бы стихи…

Только чем сегодня жизнь темнее,
Тем светлее завтра будет ночь…
Будет счастье ярче и нужнее.
Будет шанс кому-нибудь помочь…

Мне давно знакомо зло людское,
Только не могу его понять…
Почему другим не даст покоя
Мысль, что я могу счастливой стать?

Всех, кто мне хоть раз желал плохого,
Хочется сейчас благодарить…
Я, пройдя сквозь боль, теперь готова
Доверять, прощать, ценить, любить…

Всем, кто не даёт за злобу сдачи,
Всем, кто не злорадствуя, живёт,
Я желаю искренне удачи!
Жизнь пусть будет сладкою как мёд…

Состраданью нас учили в школе…
Не у всех экзамен, видно, сдан…
Жизнь без боли — как шашлык без соли…
Пусть на сердце будет меньше ран…

А давай, ты расскажешь мне сказку,

Ну, а я, как будто, поверю…

Что вчера, в заснеженном августе,

Ты дежурный был, по апрелю.

Что весной собирал ты яблоки...

Сине-жёлтые,с хрусткой кожицей,

В бирюзово-оранжевом шарфике строил людям смешные рожицы…

а потом, жаркой мартовской полночью,

Соловьиных трелей наслушавшись,

Встретил чёрно-белую радугу,

и испачкался, к ней прикоснувшись…

Дальше ,в быстром ручье, отмываясь,ты кормил дельфинов, горстями

Собирая жемчужные бусы, что рассыпались под ногами…

Я тебя обниму тихонько, подоткну под тебя одеяло,

и сотру со щеки помаду, что русалка поцеловала…

Кто?Русалка?Ага,я помню, вы дельфинов же с ней кормили…

Лифчик…Лифчик???Так это… точно, гномы…-шапки свои забыли…

Близнецы,близнецы…конечно… с головой третьего размера…

А русалка, наверно Даша… ну, а если припомнить…-Вера!!!

Ну, а завтра проснувшись утром,

Превратившись в ручного зверя,

Сочинишь мне новую сказку… ну, а я, конечно,поверю…

© Copyright: Роза Марина, 2012
Свидетельство о публикации №11207099385

Говорят, что рыжие не плачут,
Говорят, душа у них — огонь.
Если влюблены, то любят значит,
Если ненавидят — их не тронь!
Ах, как они летом расцветают
Россыпью веснушек озорных!
С осенью сливаются и тают
В разноцветьи скверов золотых.
Лишь зима ворчит — на платье белом
Посадила рыжее пятно.
Ждет весну, а свахе той нет дела —
Рыжий иль не рыжий — все равно.
Огненные, жаркие, шальные —
Еще много можно говорить.
Говорят, что рыжие не злые,
Если только рыжих не дразнить.

 Владислав Шадрин 

Продавалась душа...И хорошего качества, вроде...
Там, со скидкой цена получалась нелепо смешной
 Только вот не нашлось покупателя,-души не в моде...
Их, бывает используют...редко..И только весной...

И валялась она на прилавке ненужным товаром,
Но какой-то чудак продавца равнодушно спросил:
-Как насчёт пол-цены? Тот ответил, разя перегаром:
-Приходите весной. Души нынче заразно больны.

Вторoпях человек отошёл от лихого прилавка
И уняв, ниоткуда возникшую странную дрожь,
Он рванул в тот отдел, где царили веселье и давка
покупать, как и все внесезонную чистую ложь.

© Copyright: Александр Коровин, 2009
Свидетельство о публикации №1912271638

Не обрекай меня на пустоту!
Где каждый день тепла прошедший мимо
Больное сердце будет жечь крапивой,
Где льдом навек покроет слово «милый»…
Не обрекай меня на пустоту!

Не обрекай меня на немоту!
Сомкну уста, и не родятся строки.
Ты знаешь: сколько в мире одиноких,
Живущих рядом, но таких далеких?
Не обрекай меня на немоту!

Не обрекай меня на тишину!
Пускай двоих внезапною волною
Любовь накроет снова с головою…
Пока еще мы властны над судьбою.
Не обрекай меня на тишину!

Души молящей не порви струну!
Она к тебе летит, подобно птице,
Отринув все запреты и границы
Ты знаешь? — дважды это не случится.
Ведь я живу, пока тобой дышу!

Не обрекай на пустоту и тишину!
 
 Анжелика Веденеева 

А я сплету тебе… другую жизнь,

Меня не будет в ней… и в этом ее прелесть…

А я сплету тебе… нежнейшую постель…

Ты будешь в ней… ласкать, другую женщину…

А я сплету тебе… счастливую любовь…

Она как ты… вы с нею так похожи…

Вы будите к друг другу так нежны…

А я останусь лишь… случайною прохожей…

А я сплету тебе… улыбки по утрам…

И нежные прикосновения по коже…

Я жизнь свою… тебе отдам…

Чтоб счастлив был мой милый и хороший.

А я сплету тебе… прекрасную весну,

Чтоб вы по парку, за руки… прогулки…

И после поцелуи до утра…

Вы вместе будете плутать по переулкам…

Я улыбнусь… ты счастлив и мне легче…

Я не грущу… тебе же хорошо…

А я сплету тебе… другую женщину…

Но сердце ей, вошью свое…

Я больше не звоню ему. Не стоит…
Он дал мне столько холода тем летом,
Что можно было Арктику надстроить,
Что можно было заморозить всю планету.

Я больше не пишу ему. Не надо…
Он научил меня как стать циничнее.
Он показал на дверь чужого ада,
И я брожу там. Мега-безразлична.

Я больше не ищу его. Зачем мне…
Так и не понял слов — ни шепота, ни крика…
Я даже не ищу ему замену.
Я стоптана… исчерпана… безлика.

Мир умер. Я брожу по парапету.
В попытках рвать саму себя на части…
И сжавшись в ком, вдруг крикнуть всему свету:
«Я больше не ищу тебя! Ты счастлив?»

Хмельная Лу

Мальчики, мужчины, джентльмены,
женихи, мужья и супермены,
домоседы, фермеры, отцы,
воины, гусары, молодцы,
подчиненные, руководители,
боссы, пуритане, соблазнители,
умники, красавцы, шутники,
рыцари, друзья, весельчаки,
гении, поэты, сумасброды,
автомобилисты, пешеходы,
работяги, женских душ кумиры,
тамады, ковбои, заводилы,
кавалеры, лорды, паладины,
спонсоры, смутьяны, гражданины,
сладкоежки, игроки, партнеры,
лирики, творцы и мушкетеры,
гордецы, танцоры, демократы,
мудрецы, певцы и дипломаты,
жизнелюбы, интеллектуалы,
удальцы, джигиты, запевалы,
чародеи и авантюристы,
рыбаки, охотники, артисты
и богатыри, и балагуры,
ангелочки, черти и амуры,
фантазеры и здоровяки,
ДОРОГИЕ НАШИ МУЖИКИ!
Мы вас поздравляем в праздник этот.
Приведенный перечень достоинств
Объясняет, что на этом свете
Вас любить, поверьте, все же стоит!
 

Есть две меня. Одна смеётся солнцу,
Вторая зло хохочет в темноту.
Одна глядит с улыбкою в оконце,
Вторая рвёт травинки на ходу.
Одна с друзьями счастлива безмерно,
И рада всем, и с каждым весела.
Вторая — одинокая, и верно,
Что мать её не утром родила.

Есть две меня. Одна в брусничном платье
С заколкой в виде птицы в волосах,
Готова целый свет сжимать в объятьях
И улыбаться, слыша голоса.
Вторая в серо-чёрном, цвет печали,
Но яростно горит тяжёлый взгляд.
Она толкает встречных ей плечами
И обернутся не спешит назад.

Есть две меня. Одна рисует сказки,
Вторая — василисков и ножи.
Одной печально в людях видеть маски,
Вторая — виртуозный мастер лжи.
Одна хотела б жить в хрустальной башне,
Мечты второй жестоки, нечисты.
Одна нежна, второй ничто не страшно.
Есть две меня. Какую знаешь ты?

Дарья Тырданова

Я не вписываюсь в рамки,
не укладываюсь в гроб.
Я летаю выше планки —
ниже планки падать чтоб.
То легко иду по нитке,
то вишу на волоске.
То коплю свои обидки,
то безумствую в тоске.
Слишком много понимаю,
слишком редко я молчу
и нахально обнимаю
всё не тех, кого хочу.
Я воспитанно-порочна.
Я до глупости умна.
Я рассветна, я полночна —
и не выпита до дна!

Наталья Воронцова-Юрьева
 

Мне сорваться бы в счастье
Вот так,
С размаху,
Чтобы искры из глаз,
В небесах алмазы.
Что потом — ерунда:
Хоть сума,
Хоть плаха.
Лишь бы все и сейчас —
Целиком и сразу.
Не хочу по частям,
По секундам,
Крохам.
Или пан, иль пропал —
Я ва-банк играю.
Кто-то скажет: «Не много ль тебе, дурёха?»,
Им отвечу: «Хватает».
Иду по краю.
На себя уповаю — не милость Божью,
Получая сполна и кнутом и златом.
Я шагаю за счастьем, отбросив лонжу,
Чтоб успеть до сгорающего заката.
Суждено мне, меняясь, собой остаться,
Как бы ни был затейлив судьбы орнамент.
Я хотела б с размаху сорваться в счастье.
Кто осудит меня?
Я сама дам камень…

Тамара Петровская

Обниму любовь похолодевшую.
Помолчу… и вовсе — отпущу.
Мысленно, прошу, как онемевшая —
подари мне спичку, пусть сгоревшую,
я ее в стакане проращу…
Эти мне — зароки, обещания —
шелуха лишь… пепел, дым и сор,
только в лихорадке расставания —
подари мне встречу на прощание,
я ее поставлю на повтор…
Горько, без обманно-райской сладости,
как когда-то, в пламенном бреду
и у всех прохожих на виду —
подари мне две минуты радости,
я их на твой счёт переведу…
Согласись, пусть будет — не бесплатное,
липовое… мертвенное… ватное,
с дарственной на выцветшем боку —
подари мне небо, хоть плакатное,
я его приклею к потолку…

Мы же сильные девочки, что нам плакать и голосить?!

На свято место всегда претендентов найдётся уйма.

Не хочет? Не надо! Бери пальто, вызывай такси.

Подрастём и напишем о нём в мемуарах: «Три вялых дюйма».

Мы большие девочки. Больше всех этих помещений.

Пусть стучатся в трубу. И наш адрес отныне таков:

Город стёртых и неотвеченных сообщений,

Улица длинных, не принятых нами звонков.

Мы бродящие девочки из дрожжевого теста.

Мы любой январь проживаем сочным густым июнем.

Ну, полежим под его квартирою в знак протеста,

Зато потом встанем, поправим чёлку и гордо сплюнем.

Мы же сильные девочки. Где хотим, там и плачем.

От кого хотим, от того и рожаем детей.

Мы стольких людей послали к чертям собачьим,

Что теперь даже как-то боязно за чертей.

Мы же взрослые девочки. Мы познаёмся в воинстве.

Проигравший, как водится, ловит с окна манатки.

Если мы говорим о каком-то твоём достоинстве,

Значит, мы уже знаем о каждом твоём недостатке.

Мы хорошие девочки. Мы не гордимся победами.

Мы не строим гробниц в чужих душах, не жаждем Голгоф.

Наши враги всегда с нами делятся бедами.

Потому что нам нравится быть причастными к бедам врагов.

Я звучащая девочка. Я мелодия всех гармоник.

Я сама себе друг, сослуживец, кумир и обитель.

Я маленький, бедный, замёрзший слоник.

Пожалей меня, мальчик, пока никто не увидел.

Марьяна Высоцкая

Пусть пройдена страница,

и крови пролито пол литра,

Любовь — когда хотят жениться!

 Всё остальное -виды флирта,

Пусть лучше рвётся там, где тонко,

Пусть будет больно и не кстати,

Любовь — когда хотят ребёнка!

 Всё остальное -мир симпатий,

Пусть много зависти и лести,

На каждой жизненной страничке,

Любовь — когда хотят быть вместе!

Всё остальное лишь привычка,

Пусть плохо, пусть всё не на месте,

Идти по жизни дальше нужно,

Любовь — когда два сердца вместе!

 Всё остальное -это дружба!

Кому из нас по жребию придётся

Сухим щелчком курок судьбы взвести,

И в сердце, что тобою только бьется

Ударить первым, выстрелив: прости???

Кому из нас, бледнея тонкой кожей,

Учиться вновь умению дышать,

И падать с неба, но при этом всё же

Во что-то верить и чего-то ждать?

Вернётся эхо, снег с ветвей сбивая;

Какая мука палачей любить!

…он мне чужой… она теперь чужая…-

Кому из нас придётся с этим жить?

И звать весну, но так и не дозваться,

Вмерзая в снег расстрелянной душой,

И иногда счастливым притворяться

Тебе с другим…, а может мне с другой?

Кому из нас, стирая память снова,

Гнать чей-то голос: что ты натворил!

И ни звонка полгода, ни полслова,

Как будто кто-то тоже всё забыл.

Следы укроют белые метели;

Кому из нас пробьет навылет грудь?

Пора и нам по правилам дуэли

По очереди жребий свой тянуть…

Рука в перчатке — скручены бумажки;

С пяти шагов… и чей-то ствол пустой…

Мой номер — два. Последних две затяжки.

— Похоже… первый выстрел за тобой.

Сказоч-Ник