Когда за десяток лет до рождения Адриано их семья перебралась из Апулии на север страны, в Ломбардию, мама Джудитта поначалу плакала от тоски по родному захолустному югу. Семья, кстати, была из тех, кого на итальянском севере называют «террони», то есть южане.

А потом мама привыкла к северу, тем более что в нем была своя прелесть, особенно здесь, на тогдашней окраине Милана, где они, наконец, осели. Тогда сразу за последним на улице домом, где жила семья Челентано, начинались поля, откуда по весне летел нежный ветер, из каждой трещины на асфальте вылезали маки – оранжевые шелковые тряпочки на стебельках-ниточках, – а на горизонте стояли ярко-голубые горы. Вся улица была, как длинный коридор коммунальной квартиры: родственники, друзья, у мальчишек – своя компания навек, у Адриано еще и тайная платоническая любовь с третьего этажа... Для него это была райская босоногая жизнь на краю города и детства, потому что скоро не будет не только детства, что естественно, хоть и обидно, но и этого города.

Маму Адриано воспринимал этакой горой: она была большой, полноватой, немолодой – родила Адриано, когда ей было за сорок. За несколько лет до появления младшего сына семья пережила трагедию: на глазах у всей семьи умирала девятилетняя дочь, в память о которой его и назовут. Чувствуя, что уходит, девочка утешала родных. Была какая-то отчаянная жесткость и даже жестокость к самой себе, с которой мать всю жизнь вспоминала эти минуты. Мама Джудитта вообще мало чего боялась: в войну, когда начинала выть сирена воздушной тревоги и папа Леонтино, судорожно натянув брюки, бежал в бомбоубежище, она оставалась дома, не желая прятаться в подвале, как мышь, и полагаясь на Бога. Она прижимала к себе Адриано, говорила: «Если нам суждено погибнуть, погибнем оба», и, обнявшись, они стояли посреди комнаты, пока за окнами рвалось.

Так у него это и осталось где-то в ПАМЯТИ : мама прижимает его, маленького, перепуганного, к себе, а мир вокруг вот-вот разорвется. Он вообще все детство и юность был младшим в окружении больших – родители, сестры, брат, с сестрами у Адриано была разница лет в двадцать, и, когда он бегал босиком по полям позади своего дома, они уже жили взрослой жизнью. Но странное дело: когда сын-подросток увлекся чем-то неслыханным для всей Италии – рок-н-роллом, – мама, всегда певшая песни своей молодости, тоже вдруг стала ходить с ним на концерты и слушать дома новую музыку. Это была еще одна картина, засевшая у Челентано в голове: в их квартире с массивным потертым буфетом, старенькой швейной машинкой и развешанными на стенах бабушкиными вышивками в рамках его пожилая мама слушает рок.

Синьора Джудитта  предоставляла ему полную свободу и не слишком баловала: когда, уже после смерти отца, в семье стало трудно с деньгами, сказала, что Адриано пора работать.

Мама была чем-то вроде последней пристани, в которую приходит побитый бурями корабль. И уже став взрослым, Челентано признавался, что больше всего на свете боится двух вещей – смерти и того, что его оставит любимая женщина.

Tutto da Mia Madre

Я научился всему от моей матери:
Купаться в ванне - от моей матери,
Смеяться и петь - от моей матери,
Но ухаживать - от папы,
Играть в карты - от папы.
В семье нас трое -
Не все счастливы, как я.
Я приобрёл убеждения - от моей матери,
И заправлять постель - от моей матери,
Сплетничать со всеми - от моей матери,
И менять майку - от моей матери,
Но драться - от папы,
Задерживаться на ночь - от папы.
В семье нас трое -
Не все счастливы, как я.

А теперь, когда научился всему, мама,
Представляю тебе Клаудиу,
Мою жену.
Вскоре, как ты,
Она станет мамой,
И ты будешь зваться скоро бабушкой.
Это не сказка - это реальность.
И кто её написал, скажет вам: