С утра опять стоять в углу, Перебирая жизнь в картинках, Одной ногой на дне ботинка, Другой - на каменном полу. Холодном, как вчерашний день, Как ты, когда звонишь ночами И сообщаешь так печально, Что не придешь, что много дел. КАРТИНКА ПЕРВАЯ. Я жду. Внутри психует дикий ящер, И мир такой ненастоящий - Должно быть, скептики в роду. И после длительной войны Любовь поникнет с белым флагом, Пойдет желать другому блага, А мы уже не влюблены... ВТОРАЯ. Я пишу письмо, И слезы в ручке вместо пасты, И сердце бьется слишком часто, И голос скрученный зимой. Пишу, что, вроде, все прошло, Живу как прежде, все нормально. И снимок твой ношу в кармане, Где так забавно хмуришь лоб... КАРТИНКА ТРЕТЬЯ. Я учусь. Хожу на пары (черт бы с ними!) И жду, что сердце бунт поднимет, Что возмутится... Хоть чуть-чуть! Что будет плакать втихаря, Встряхнет измученное тело И крикнет то, что так хотелось, Забив на все, что говорят... А на ЧЕТВЕРТОЙ шесть часов, И ящер чешет на латыни, И кофе с тихим вздохом стынет, Вбирая боль нерусских слов. И если уж пришел, изволь Сидеть неслышно и не трогать. Я помню все, а это много, И ты давно уже не "свой". Давно забыт, да и вообще... Зачем ты снова шлешь букеты? А может, я сдружилась с кем-то? И что, что нет мужских вещей! КАРТИНКА ПЯТАЯ. Ушел. Трюмо опять звенит ключами. Вздохнуть, пойти поставить чайник - Не больно, значит, хорошо. Темно. Мигают фонари. Все, как хотела. Пахнет снегом. И в три утра заняться бегом, Забыв про все под дикий ритм. И я не жалуюсь, отметь! Зачем страдать, когда терпимо, Когда бежишь, а мысли мимо И под тобой земная твердь. ШЕСТАЯ. Кажется, покой. Придти домой, забраться в свитер И пореветь... А вы смотрите! Я слез не прячу под рукой. Я не грущу, таков итог, И в ожиданьи главный принцип - Искать во всех прекрасных принцев, Иначе горестно потом, Иначе все сгорит внутри: И боль, и мир непрочный ветхий... Как на костре сгорают ветки, Как жизнь в агонии горит... КАРТИНКА СЕМЬ. Совсем легко. Хорош курить - бросаю пачку. И ящер мой впадает в спячку На пару лет или веков. И больше некому шипеть, Беситься, пламя изрыгая. Пускай поспит усталый гаер, Ненужный публике теперь. А ЗА ОКНОМ СВЕТЛО УЖЕ. СТОЮ В УГЛУ И РВУ КАРТИНКИ... ОДНОЙ НОГОЙ НА ДНЕ БОТИНКА, ДРУГОЙ - НА СОБСТВЕННОЙ ДУШЕ.

Всем давно безразлично, как и кому ты верила,
как ломалась от боли, как не умела врать...
Эти яркие сны как всегда приходили с севера,
покрывая ресницы искрами серебра.

И неловкие пальцы, путаясь в петлях, пуговках,
замирали на каждом вздохе, скрывая дрожь.
И стоишь посреди дороги смущенным пугалом,
потому что давно забыла, куда идешь.

То ли ложь, проскользнув под ребрами, вышла пламенем,
то ли там, в отражении, снова стоит Она...
Сумасшедшую девочку попросту переплавили,
исправляя дефекты.
Спите? Идет война

между каждым набухшим сердцем, горящим городом,
между всяким, кто приготовился побеждать.
И стоишь посреди заката такая гордая,
потому что в груди звенящая пустота.

Одиночество. Год десятый. Стена разрушена.
Руки сомкнуты. Продержаться бы до утра.
Эти яркие сны через пару часов задушат нас
своим яростным запахом солнца и свежих трав.

То ли брат, то ли враг, то ли просто случайно встреченный
начинает мелодию, пара негромких нот
прорывается в душу. Молча считаешь трещины
на знакомых ладонях.
Спите. Война идет

без вмешательства, без посредников, без свидетелей...
И вплетаешься в музыку, медленно... по струне...
А пока ты поешь, где-то там выживают дети и
перед тем, как открыть глаза, говорят о Ней,

отраженной, забытой, скалящей зубы, правящей
в этих выжженных землях, в пыльных пустых углах.
И звучит колыбельная тише.
Вставайте, нам еще
предстоит просыпаться.
Слышишь? Она ушла.

Просто еще один недопетый слог
вам обо мне, вещающей в пустоту...
Если бы все на свете решало зло,
я бы уже давно перешла на ту
сторону, где встречаются все и вся...
улицу, где не выпадет первый снег,
где много лет тускнеет забытый стяг
с надписью: «Человек».

Если бы каждый день начинался так,
словно не будет больше такого дня,
я бы уже давно говорила в такт
гаснущим по утрам городским огням.
Я бы уже давно разучила гимн,
верила б, как ослепнувший идиот,
что на любое «Господи, помоги»,
кто-нибудь снизойдет.

Это такая пытка — игра в игру -
мне говорят, я делаю, мир стоит.
Если бы мне сейчас не сдавило грудь,
я бы вообще не думала говорить,
Я бы уже не думала о тебе,
если б за снежным красочным витражом
ветер качал бы хрупкую колыбель
с еле живой душой.

Просто с небес на землю крошится мел,
просто сегодня многим не повезло.
Я б обошлась без слова на букву "Л",
если бы мне хватило похожих слов.
Я бы в последний раз затянулась сном,
выдохнула с трудом пережитый год...
"Господи, ты не веришь в такое, но
кто-нибудь снизойдет".

Если бы так легко не сгорала плоть...
Если б не разносилась дурная весть...
Дай же мне слабость сердце не расколоть,
дай же мне силы, чтобы оставить весь
мир в ожидании новых светлейших Будд,
в бледной руке сжимающий оберег...

...а где-то сейчас рождается кто-нибудь...
Может быть, Человек.

не бывает похмелья, бывает нехватка воды
и нехватка тебя, и нехватка во мне обертонов
прогоревшие звезды, удары коленом под дых
и в прокуренных легких какая-то леность и томность
пересчет преступлений, подсчеты бес/смертных грехов
я впадаю в тебя, как впадала вчера в эйфорию
я не буду хорошей и точно не буду плохой,
я останусь ребенком, которым меня сотворили

не бывает болезней, бывает зацикленность снов,
завихренья на почве любви или схожих волнений
я могу рассказать обо всем очень грамотно, но
непечатные фразы, всю ночь прорастая во мне, не
объяснят окружающим вечности и пустоты,
что рождается, стоит к руке прикоснуться рукою
я мечтаю сломаться, оглохнуть, забыться, простыть,
переспать, пережить или выдумать что-то другое

не бывает стихов, но бывают мечты и слова
и моя голова, вне которой они расплодились
и я в тысячный раз прокричу, что была не права,
если в этом осталась какая-то необходимость
и я в тысячный раз попрошу приобнять перед сном
и простить все, что будет не сказано вовремя. возле
твоих губ я отчетливо вижу и знаю одно –
не бывает удушья, бывает исчезнувший воздух