Вся опустела, легла кратчайшим путём на его ладонь,
линией Жизни ли, Смерти ли - все одно.
Дождь как расплата за нутряную боль,
скомканной памятью брошенной на перрон.
Время, где одиночество, не течёт, время
становится просто густой смолой.
Хочется крикнуть в небо:
Несите счёт.
И вызывайте такси, я хочу домой

Слышишь, Древний, мой голос хрупок, еле-еле
сквозь толщу взглядов, суету и чужие руки,
сквозь дороги и сквозь преграды... Пробивается,
не умолкнет, за больных молясь, за усталых, плачет чайкою,
воет волком, лишь бы только Любовь держалась..
В их сердцах. Лишь бы кровь кипела, лишь бы только
дышалось легче... Забери их печали, Древний,
а мои пусть пребудут вечно.
Я не плачу. Я не сгибаюсь. Я пишу и тому лишь рада.
И стихами я горько каюсь, что я камень, а не награда.
Что Любви такой не достойна, что все дни наши стали пыткой,
что слова его, словно войны, выжигают мои улыбки.
Бледным-бледным февральским утром..
я готова пасть на колени.
Пусть обходит их зло и Смута.
Пусть в их дом ступит счастье, Древний.

Моя боль - это самое страшное
из всех внутренних
кровотечений.

Но вот я смотрю на стихи тебе - и в лёгких бушует пепел,
Следы твоих рук заметает снег, как раньше мы были слепы...
Когда тебя бьют по одной щеке, немедля подставь вторую -
Теперь время лишь ускоряет бег, стирает вкус поцелуев.

Когда тебя предали, ты лежишь, от ненависти пылая,
И стонешь семью голосами, что от любви, конечно, не умирают.
Да, Господи, разве о ней здесь речь? Была ли она меж нами?
Я помню часы наших редких встреч и это сизифов камень -

Тащу, волочу его за собой, на каждом углу вопросы...
А эти стихи? В них ты мой герой.
Люблю в них,
Живу в них.
Осень.
И ночь. Мы сожгли мосты. Стихи же я сжечь не в силах.
Они - доказательство той любви,
Которую я забыла.

Среди всех моих многоточий скрывается слово "очень".
Ты ночами ворочаешься,
Никак не уснёшь.
Ты хочешь,
Чтобы память не мучала, не текла раскалённым ядом.
Всё закончится. Мне это тоже надо.
Наградой
Будет каждый твой выдох вдали
От моих маяков,
От моей земли.
В километрах пустых твои снов скрыто слово "Любовь".
Пойми
Я останусь теплом, сладким ветром, дождём весенним.
Я останусь твоим спасеньем.
Тем, что люди зовут жизни линией -
На ладошке.
Отпусти меня.

От-пус-ти меня.

(понарошку)

Жизненный опыт приходит с потерями,
С каждым сожжённым письмом.
Не оступаются те, в кого верят. И
Те, кто обласкан теплом.

Жизненный опыт с заплатками прошлого,
Вдруг обнажит свой оскал.
Думала, что это сказка, хорошая?
Что же, давай,
привыкай.

До тех пор пока мы любим, мы умеем прощать. Франсуа де Ларошфуко

У тебя не будет других причин раздаваться эхом в его ночи. Твоя робкая нежность ему горчит. Уезжай. Положи на столе ключи.
И письмо. Красной лентой перевяжи. Расскажи, как зовёшь его Моя Жизнь, как прощаешь, зная о каждой лжи, и как сердце в тебе дрожит.
Ничего не оставь, только аромат тех духов, что дарил тебе год назад. Да, оставь, за окном снеготочит март, и, поверь мне, он будет рад. Что ушла, что оставила всё как есть, не испортив слёзами, печатью "месть", и, поверь, если Бог в самом деле есть, то он где-то здесь.
Он поможет тебе, если ты смогла, распустить свои чувства и сжечь дотла. Всё оставить, чем тысячи раз жила, всё, что берегла. У тебя не будет других причин прозвучать в Нём. Да ты уже звучишь.
Напиши ему, что не держишь зла.
И оставь ключи.

Мне не нужно читать чужое. На любви, как и на войне, слово каждое - пулевое. Между рёбрами. Где больней. Где уже не достать - не выдрать. Где исчерпаны все слова. И усталость, как Божья милость, дарит краткие ноты сна.
Вот мой мир - зарифмован насмерть. Слишком туго и горячо. Аве, милый. И будь же счастлив. Не жалей больше ни о чём.
Пропадаю без вести - молча. Пуля - дура, а смерть - тоска.
Вот мой мир - ты туда не хочешь.
И не ходишь меня искать.

Там, где должно быть сердце - сплошная боль. Боль поражений, страхов. Внутри пустыня. Здесь я одна - свернулась в тугой комок, мои глаза горячие и сухие.
Нет больше слёз. Нет сил. Нет попыток встать. Холод ночной своё дело прекрасно знает. Только с тобой я пытаюсь ещё дышать. Но тебя нет - меня опять накрывает. Я умещаю в тебя последние из надежд - я безотчётно вверяю себя на милость. Что со мной станет, когда тебе надоест? Если внутри давно уже всё разбилось. Если привычен и жар, и холод - и два в одном, если теряю доверие - сбилась с счёта. Я жмусь к тебе всем своим существом. И прошлое в сотый раз посылаю к чёрту.
Я сочиняю молитвы и их пою, словно словесную дань всё видавшим стенам. Я снюсь тебе? Я которую ночь не сплю. И думаю, думаю, думаю... Я, наверно, совсем одичала, глупая, без тепла, и не было б твоих глаз - я бы не вставала, я выслушала бы молчание музык и тишина нашла меня на согнутой спине дивана.
Я выдумала себе оправданье ждать, и чем-то заполнить пустую душу. До нового утра ещё остаётся пять часов... Я выживу снова. Слушай. Такой тишины больше нет нигде, такой перманентно-чёрной, густой и вязкой.
Я кутаюсь в воспоминания о тебе,
И снова пытаюсь поверить в сказки.

Странно, когда я пробую холодность комнат - на вкус,
когда упиваюсь чужими стихами, до дрожи и воя.
Ты вдруг начинаешь болеть во мне, тихая грусть,
осенние листья и шум ледяного прибоя.

Ты вдруг вырастаешь таким настоящим за моей спиной,
я чувствую шёпот горячий, твои поцелуи в макушку.
Ты знаешь, от этого горько и странно бывает порой,
и, кстати, за это людей забирают в психушку.

Я режу на дольки проспекты, театры, кафе,
и нашу любимую лавочку в тени акаций.
Ты снишься мне в синей футболке в родном сентябре
и просишь. И просишь меня не сдаваться.

Я пробую всю безысходность пространства - на вкус,
я пробую время, которое будто сечёт меня плетью.
Я все наши песни запомнила наизусть.
Чтоб снова их спеть тебе.
Снова тебе их спеть...

Хватит пить кофе глотками нервными.
Самые близкие - уходят первыми.
Как эта фраза тебе не нравится...
Самые лучшие - не возращаются.

Хватит бить стёкла, звонить без устали.
Если предательство - то искусное.
Если случайно столкнётесь взглядами,
Ты себя спросишь: "Оно мне надо ли?"

Хватит снотворного, боли, ярости.
Самые близкие - так безжалостны.
Хватит лелеять свою бессонницу.
Самые лучшие - слишком помнятся...