1. Линия жизни
2. Фаза программирования
3. Семейное дерево

Исписала уже один блокнот полностью, а второй на треть. Так как информации много, нужно время, чтобы она усвоилась и я могла ей оперировать. Всё же такие занятия нонстопом требуют много сил и внимания. Сейчас сижу перелистываю блокноты и думаю, как хорошо, что я в них фиксировала основные мысли, так как без них я бы уже процентов 80 просто бы забыла.

Попутно, слушая лекцию, заполняла свою табличку эксель со значимыми датами жизни — это я так свою линию жизни проясняю, не отходя от кассы. С каждым днём табличка всё прирастает и прирастает. Сначала кажется, что про какие-то периоды жизни вообще ничего не помнишь. Но стоит потянуть за ниточку, как одно воспоминание, рождает другое, а оно следующее. И так потихоньку отдельные пазлы воспоминаний того периода начинают складываться в цельную картинку. Вспоминается то, о чем казалось давным-давно забыла.

Особо повезло, что больше 10 лет веду различные проекты в интернете и информации об этом периоде навалом. Могу сказать чем я занималась последние 10 лет с точностью до недели, а иногда и до дня. Сейчас с днями календарь гугла помогает, туда вбиваю всю текущие планы и события, поэтому когда надо вспомнить а чем я занималась в такой-то день год назад, то достаточно открыть календарь и там всё как на ладони.

Обнаружила у себя еще один цикл — цикл автономности, о котором говорил Жильбер. Он начинается, когда мы отделяемся от родителей и становимся независимыми в плане жилья, питания, денег. И обнаружила я его благодаря ЖЖ и архиву своих рассылок.

У меня пять с половиной лет назад был период, когда я вдруг начала подводить итоги своей жизни, как будто некую черту проводила, даже стихотворение на эту тему написала. Подведение итогов заняло тогда не один день, но если ориентироваться на день написания стихотворения и посчитать количество дней от моего рождения, а потом поделить их пополам, то там окажется дата, когда мы с мужем собрались подавать заявление в ЗАГС, что и можно зачесть за начало автономной жизни, так как по большому счету ни в питании, ни в деньгах, я от родителей тогда уже не зависела, а с жильём мы как раз тогда с мужем вопрос и решили.

Фазу программирования (период в 30 месяцев: 9 месяцев до зачатия, 9 месяцев до рождения и первые 12 месяцев жизни) прояснить гораздо труднее — родителей, которые бы могли ответить на мои вопросы, уже нет в живых. Поэтому приходится ориентироваться на свои воспоминания о разговорах с мамой, когда я её «пытала» насчет своего детства и того, что было до него. Какие-то моменты прояснили разговоры с моей тётей, родной сестрой отца, которая была свидетелем на свадьбе родителей. Но всё это крохи. Поэтому для своих детей нужно этот вопрос осветить более подробно и начать писать историю их фазы программирования уже сейчас, пока ещё что-то помнится.

У себя в этой фазе я никаких особо травматичных событий не обнаружила, если не считать тяжёлую болезнь моей бабушки, которая жила в нашей семье и умерла через два месяца когда мне исполнился год от рака желудка. Жильбер говорит, что выбор профессии часто зависит от того, что происходит в фазе программирования и в семейном дереве. Может и врачом я решила стать как раз потому, что во мне была заложена программа — разобраться в причине её болезни и найти от неё лекарство — ведь всё, что происходит в фазе программирования наше подсознание воспринимает как то, что происходит лично со мной.

При разборе темы семейного дерева у меня было одно озарение. Как говорит Жильбер в переводе Олега: «Нас связывают незримые семейные узы, когда о событии забыли, но сам сценарий продолжает воспроизводиться в последующих поколениях».

Озарение меня настигло по поводу старшей дочери Ольги. Её зовут также, как звали её прабабушку по отцу, которая умерла за две недели до Ольгиного рождения и она также как Ольга была первым ребёнком в семье (номер ребёнка в семье, включая все аборты и выкидыши, а также его имя, совпадающее с именем родственника, играют большую роль при анализе семейной истории — а тут у нас даже двойное совпадение). Когда прабабушка закончила церковно-приходскую школу ей было около 13 лет. И её отец категорически отказался продолжать дальше её образование, хотя учительница слёзно просила его не делать этого — ведь Олю, у которой обнаружились большие способности к учёбе, брали в гимназию без оплаты. Но отец посчитал, что раз девочка умеет читать, считать и писать, то этого уже достаточно для жизни в деревне, к тому же она нужна в доме, где растут младшие братья и сёстры, за которыми нужно ухаживать.

Наша же Ольга сама решила завершить своё образование, когда ей исполнилось 13 лет. Она сначала перешла на экстернат, а потом вообще ушла из школы. Видимо именно таким образом правнучка решила проблему прабабушки, которую не пустили учиться дальше «чтобы не попасть в эту ситуацию, когда меня не пускают учиться, я лучше сама откажусь от учёбы!»

Помимо этих трёх больших тем разбирали пути развития болезни. Тут я тоже кое-что про себя вспомнила. Когда я была подростком я за собой часто замечала, что вечером, лёжа в кровати, я никак не могла заснуть, прокручивая раз за разом свой день и особенно какое-то неприятное событие, которое бы мне хотелось изменить. Это событие вставало у меня перед глазами и я всё пыталась найти какие-то правильные слова, которые мне нужно было сказать, вместо тех, что я говорила. Это было мучительно, ведь я понимала, что сейчас уже ничего не изменить, всё уже произошло, и искать другие слова глупо. Но я всё равно продолжала это делать, надеясь, что когда подобная ситуация возникнет в будущем, я сумею выйти из неё с честью. Прекратилось это моё «прокручивание неприятностей» когда я пошла в кружок «Художественное слово», где нас учили выступать перед публикой и не тушеваться когда что-то не получается. Там у меня развился «здоровый пофигизм» — если уже и случалось что-то неприятное, то мыслей, что всё могло бы быть иначе, если бы я сказала другие слова, меня уже не преследовали.

К чему я это всё? На эти воспоминания меня натолкнули слова Жильбера о причинах возникновения болезни, когда конфликт перестаёт быть психологическим и переходит на тело: «Я помню о проблеме, но забываю о страданиях». Вот это со мной и произошло с точностью до наоборот — я помнила о своих страданиях, но какую именно проблему они иллюстрировали, начисто забыла. Могу только предположить, что она как-то была связана с публичными выступлениями и страхом потери лица, раз моё обучение этому искусству помогло решить этот волнующий меня вопрос.

Длительный психологический конфликт, которому не находится решение, может перейти на тело. На тело может перейти и острый конфликт, возникший совершенно неожиданно и затронувший глубинные ценности, особенно когда решить его не представляется возможным, а обсудить его не с кем. Также, если человек находится длительное время в состоянии стресса, то у него могут активироваться все старые неразрешенные конфликты из его линии жизни, фазы программирования и семейного дерева.

Интересно было на примере Валерия (вымышленный персонаж) узнать 8 сценариев реакции людей на одну и ту же ситуацию в зависимости от их личных особенностей восприятия. Ситуация была такая: Валера неожиданно вернулся с работы и увидел, что его жена изменяет ему с другим мужчиной.

Валера в зависимости от черт своего характера мог получить:

• инфаркт миокарда (потерял свою территорию),
• рак кишечника (вот так дерьмо со мной произошло),
• тяжелую депрессию (я сам во всём виноват),
• рак мочевого пузыря (не смог пометить свою территорию),
• затяжной бронхит (какой же я дурак, теперь все об этом узнают),
• рассеянный склероз (лучше бы я сюда не приходил),
• меланому (я не ожидал такой подлости по отношению ко мне),
• и наверное много чего ещё, включая разбитую морду, обвинение в убийстве в состоянии аффекта, облегчение от того, что оказывается не он один в семье изменяет — жена тоже и т.д.

Идея такая, что неважно какая именно ситуация произошла, главное — какие именно чувства и эмоции ты ощутил в момент её возникновения, как их пережил и пережил ли.

Понравились какие рекомендации дал Жильбер по работе с детьми. Дети — это особая тема. Мало того, что на их развитие влияет фаза программирования, в которую закладывается программа всей их будущей жизни, но дети к тому же являются решением проблем своих родителей. То, что скрывают родители, открывают их дети. У Жильбера на эту тему есть масса историй.

Особо запомнились истории про проблемы с математикой. Неумение решать уравнение и находить неизвестное может быть следствием того, что в семье табуирована тема отца ребёнка. Раскрыть имя отца означает подвергнуть его жизнь, а значит и жизнь ребёнка, опасности. А биологическая программа, направленная на выживание индивида любой ценой, не может этого допустить, и потому не решаются уравнения, где нужно найти Х. Вообще проблемы с математикой, по мнению Жильбера, чаще всего бывают у тех, кто не знает своих отцов. Вспоминая некоторых своих знакомых, росших без отца, не могу с этим не согласиться.

Жильбер дал три способа информирования ребёнка о разрешении конфликта родителей и предков (во время сна, перед фото и в момент игры ребёнка в комнате), а также дал аффирмацию Клода Саба «Маленький домик» для гармонизации отношений родителей, предков. По его словам, Саба отказывался работать с теми родителями, которые не хотели произносить слова аффирмации: «раз вы не хотите такой малостью помочь себе и ребёнку, то я вам точно не помогу».

Под конец второго дня занятий разбирали теорию Германской Новой Медицины Хамера: двухфазную схему протекания болезни, места локализации очагов Хамера в мозге, разные ответы 4-х мозговых и 4-х телесных тканей (компас ГНМ). А также Жильбер дал рекомендации как нужно себя вести с пациентом в фазе восстановления и отдельно — при эпилептоидном кризисе.

Ну а теперь общие впечатления об организации и ведущих. В конце первого дня были небольшие технические проблемы, но во второй день техника работала безупречно.

Мне было иногда тяжеловато слушать длинные истории Жильбера, сдобренные массой деталей. Но я понимаю, что нельзя всё время давать концентрированную информацию, так как мозг её просто не усвоит, обязательно нужны такие неспешные рассказы, дающие время немного отдохнуть и отвлечься.

Не зная языка, тяжело воспринимать презентации на английском. Конечно, тут имело смысл продублировать их на русском, так как зрительная память у многих работает в разы лучше слуховой, и при понятных слайдах запомнится больше.

Олег и Жильбер оба были на высоте. Если мне было тяжело активно слушать 16 часов — к концу занятий я уже частенько отвлекалась, то представляю как тяжело было им всё это время говорить.

Подводя итог этих двух дней, могу сказать, что занятия мне понравились своей информативной насыщенностью (за кадром моего описания осталась масса историй и рекомендаций Жильбера, которые ещё нужно осмыслить), появилось несколько идей, которые ждут своего воплощения и это в первую очередь работа над семейным деревом, которая чувствую принесёт мне немало открытий. В общем я довольна и жду продолжения