Один богатый, гордый человек
Верхом осматривал свои владенья.
Его лошадка, чуть замедлив бег,
Прогуливалась с явным наслажденьем.

Крестьянин на обочине стоял,
Угадывая всадника фигуру.
Вдруг – взмах кнута. Мужик чуть не упал,
Но за свою не испугался шкуру.

– Будь счастлив! – он вдогонку произнес.
Неподалеку нищий это видел,
Идет к крестьянину и задает вопрос:
– Ты что? Или тебя он не обидел?

– Да будь он счастлив, стал бы он хлестать
Меня, кто возмутиться не посмеет?
Вот и хотел ему я пожелать
Того, что он – богатый, не имеет!

"Благословляйте гонителей ваших..."

Проходя мимо нищих… - делись…

Проходя мимо памяти… - вспомни…

Проходя мимо юных… - не злись…

Проходя мимо павших… - запомни…

Проходя мимо старых… - склонись…

Проходя мимо родичей… - помни…

Проходя мимо траты… - смирись

Проходя мимо лености… - вздрогни

Проходя мимо знаний… - возьми…

Проходя мимо мудрых… - постой…

Проходя мимо праздных… - твори…

Находясь рядом с дракой – не стой…

Проходя мимо чести… - храни…

Проходя мимо долга… - не прячься…

Проходя мимо слова… - держи…

Проходя мимо чувств… - не стесняйся…

Проходя мимо женщин… - не льсти…

Проходя мимо славы… - не тешься…

Проходя мимо правды… - не лги…

Проходя мимо грешных… - надейся…

Проходя мимо ссоры… - не ссорься…

Проходя мимо страсти… - уйди…

Проходя мимо совести… - бойся…

Проходя мимо лести… - молчи…

Проходя мимо горя… - всплакни…

Проходя мимо гнева… - смиряйся …

Проходя мимо лжи… - не молчи…

Проходя мимо боли… - мужайся…

Проходя мимо наглых… - скажи…

Проходя мимо сирот… - потраться…

Проходя на свет Божий… - живи…

И стремись никого не бояться…

Нос в чужие проблемы не суй,

Проходя мимо глупых… - не слушай

Проходя мимо счастья… - ликуй…

Проходя мимо щедрых… - откушай…

Проходя мимо вора… - скажи…

Проходя мимо кладбища… - вспомни…

Ты ребёнку пример покажи,

Ну, а матушку – сердцем запомни.

Проходя мимо власти… - не верь…

Проходя мимо смерти… - не бойся…

Проходя мимо пьянства… - не пей …

Проходя мимо Бога… - откройся...

Лишь добрыми словами боль отводят

А тёплые слова для всех важны

Отзывчивость, как помощь к нам приходит

Благие чувства лекари души

Мы разные но Богом мы хранимы

У каждого свой Ангел и судьба

Обидчивы бываем и ранимы

От грубых слов от зависти и зла

Случается,что чувства пропадают

Душа пуста и только боль утрат

От добрых слов все чувства оживают

Боль затихает - снова жизни рад.

А жизнь идёт, всё по местам расставив

Но жить нельзя, нахохлившись всегда

Пусть нас благие чувства не оставят

Пусть добротой - наполнится душа!

автора не знаю

Спасибо всем, кто нам мешает,
Кто нам намерено вредит,
Кто наши планы разрушает,
И нас обидеть норовит!

О, если б только эти люди
Могли понять, какую роль
Они играют в наших судьбах,
Нам, причиняя эту боль!

Душа, не знавшая потери,
Душа, не знавшая обид,
Чем счастье в жизни будет мерить?
Прощенья радость, с чем сравнит?

Ну, как мудрить и развиваться
Без этих добрых злых людей?
Из ими созданных препятствий
Возникнут тысячи идей,
Наполненных добром и светом!
И повторю я им сто раз:

"СПАСИБО ВАМ за всё за ЭТО"

Я ВСЕХ БЛАГОСЛОВЛЯЮ ВАС!

Автора не знаю. А последняя строчка моя.

Звездный патруль

Аргентинский астроном Серхио Тоскано предположил, что комета Набиру, которая в сентябре подойдет к Земле, "подвезет" к ней инопланетную цивилизацию, что грозит Земле величайшими катастрофами. Леонид Каганов не мог оставить эту благодатную тему без внимания.

Чудо-весть по мировому эфиру пронеслась как водосток в санузле:

Приближается комета Набиру к теплой ламповой уютной Земле. 

У кометы на капоте сирена, и она сигналит нам с высоты.

Мы не знали, что у нас во Вселенной существуют и спецназ, и менты.

Нам приказано прижаться к забору, сбросить скорость, а затем бросить руль,

заглушить по всей планете моторы и идти встречать ментовский патруль.

Из неведомых глубин звездной дали прилетели к нам они, как в кино.

Мы, земляне, их, конечно, не ждали. Но, признаться, заслужили давно.

Мы по космосу водили антенной, в телескопы изучали огни

и считали, что одни во Вселенной. И вели себя, как будто одни.

Мы творили непотребства веками, не по-детски тусовались и жгли,

словно нету ни радаров, ни камер на пути у нашей грешной Земли.

Мы катались мимо Солнца по встречке, полагая, что дорога пуста,

и у нас огнетушитель с аптечкой был просрочен от рожденья Христа.

Мы кидали из окошка объедки, мы бибикали и ночью и днем,

никогда не соблюдали разметки и совсем пренебрегали ремнем.

Мы веками разоряли планету. Мы нигде не страховали ее.

Да и прав у нас, конечно же, нету. И сидело у руля мудачье.

Мы повадились болтать по мобиле — всей планетой, на дорогу насрав.

И уже две тыщи лет, как забыли оплатить когда-то выданный штраф.

Вдоль дороги каждый знак зодиака нам велел себя прилично вести.

Но плевали мы на действие знаков, что расставлены у нас на пути.

Мы загадили все реки и горы, перебили столько древних культур.

Расцвели у нас Содом и Гоморра, а затем еще Москва — Петербург.

Всю дорогу мы дрались как собаки, мы измазали в крови весь салон.

И сожрали весь бензин в бензобаке, и почти уже закончился он.

И при этом мы надеялись тупо, будто нас не остановят менты.

А у нас еще в багажнике трупы и на глобусе поля наркоты.

Что Америку возьми, что Европу, что Россию — все по локоть в крови.

Да вдобавок все обдолбаны в жопу — что заметно по программам ти-ви.

И соседи столько лет наблюдали, морща складчатый чешуйчатый нос,

как земляне регулярно скандалят и проносятся кругами в занос.

Но терпели. Только фыркали гневно и шептались меж собой

— типа ох, мол, провинция, подростки, деревня, Млечный путь у них еще не обсох...

Но у всех, увы, кончаются нервы. И в созвездии Весов, где-то там,

пожилая раздраженная стерва вдруг пошла и позвонила ментам.

Выезжать в такую даль было лень им. Но как только посмотрели в радар,

то по всем членистоногим коленям словно током получили удар.

И с планеты Гончих Псов в жопу мира, там где светит наше Солнце-звезда,

сразу выслали комету Набиру и спецназ еще послали сюда.

И начальник с позолоченным рогом ложноножкой бил по крышке стола:

"Этих солнцевских давить будем строго! Если дернутся — пальнуть из ствола!"

Отжимая на обочину мира, подрезая нас на полном ходу,

приближается комета Нибиру. И по слухам — прямо в этом году.

Но пока у нас не связаны руки, но пока еще не сцапали нас...

Жги, планета! Не догоните, суки! Грабь! Воруй! Лови гусей! Жми на газ!

http://f5.ru/kaganov/post/355854

Диалог в начале века

– Что осталось от любви
К этим рощам, этим рекам,
Осквернённым человеком?
– Брось, на совесть не дави!

– Что осталось от любви
К птицам в перелетном клине,
«Птичий грипп» несущим ныне?
– Хватит, душу не трави!

– Что осталось от любви
К победительной державе,
В широте её и славе?
– Вспомни: слава – на крови…

– Что осталось от любви
К землякам, к соседям, к людям?
– Замолчи, давай не будем,
Ворот попусту не рви…

– Что осталось от любви
К благодетельной идее?
– Где идеи – там злодеи,
Подлипалы… Се ля ви!

– Что осталось от любви
К слову, к дивной русской речи?
– В сквернословье мы по плечи,
Прёт – поди останови!

– Что осталось от любви,
Клятв и нежностей взаимных?
– В магазин услуг интимных
Заглянул бы – визави…

– Что осталось от любви?
– Память всё-таки осталась,
Не такая это малость:
Верь, надейся и живи!..

Автор: Илья Фоняков

– Здравствуй, Дедушка Мороз,
Борода из ваты,
Что ты нам в мешке принёс?
– Новую квартплату!

Пусть подскочит каждый дом,
Каждая квартира,
Мы квитанции несём
В виде сувениров.

Достижения у нас
На границе мифов,
Мы подняли в 20 раз
За жильё тарифы

И всего за 10 лет,
Как два пальца, просто.
Ни в каких Европах нет
Нашего приросту.

За тепло берём втройне
И круглогодично.
Всё смешнее жить в стране,
От других отличной.

Нет причины вешать нос
Думкою богатым.
– Здравствуй, Дедушка Мороз!..
Где наш калькулятор?

khizir-amkhadov 

Гимн тем, кто должен ЖКХ

Трещат дрова, кипит уха
В тиши вечерней под горой.
Тот, кто не платит ЖКХ –
Достоин звания «Герой».
Он с бюрократами вступил
В неравный трудный бой.
Жаль, сил немного накопил
Наш доблестный герой.
Отключен свет, отрезан газ,
По трубам не бежит вода,
Загажен старый унитаз,
Герою это – ерунда!
Пусть дорожают все услуги
День ото дня и год от года.
Пускай пока жируют слуги
Простого русского народа.
Растут, растут ряды героев,
Отчётливей реформ изъян.
И «слуг народных» скоро смоют
Всех в Ледовитый океан.
Уж слышен голос петуха
Предутренней порой:
- тот, кто не платит ЖКХ,
достоин звания «Герой!»

Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит,
На тех, кто вас не любит и не ждёт,
На тех, кто без сомнений, вам изменит,
Кто вдруг пойдёт на "новый поворот".
Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит,
На тех, кому вы просто не нужны,
На тех, кто, извинившись, вновь обидит,
Кто видит жизнь с обратной стороны.
Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен,
На пыль в глаза и благородный понт,
На тех, кто дикой ревностью простужен,
На тех, кто без ума в себя влюблён.
Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит,
На мелочь, не достойную обид,
На тех, кто рядом с вами ровно дышит,
Чьё сердце вашей болью не болит.
Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна,
Цените каждый вдох, момент и час,
Ведь в этом мире, пусть не безупречном,
Есть тот, кто молит небо лишь о вас!
 Любовь Козырь

 Итак, читатель уже имеет представление о выводах консенсуса международной группы и заключениях Библейской школы, выраженных на страницах издаваемых ею журналов, а также о методах, посредством которых эти выводы были получены. Теперь самое время обратиться к самим свидетельствам и попытаться выяснить, нельзя ли на их основе сделать альтернативные выводы. Для этого необходимо рассмотреть некоторые основные вопросы. Например, кто были эти неуловимые и загадочные обитатели Кумрана, которые создали свою знаменитую общину, написали и спрятали в тайниках свои сакральные тексты, а затем попросту исчезли с арены истории? Действительно ли они были ессеями? А если да, то что конкретно означает этот термин?

Наши традиционные представления о ессеях восходят к трудам Плиния, Филона Александрийского и Иосифа Флавия, которые описывали их как секту или раскольников I в., отколовшихся от иудаизма.[84] Плиний, как мы знаем, изображал ессеев этакими отшельниками, избегавшими брака; людьми, «единственные друзья которых – пальмы», поселившимися в местности, которая сегодня носит название Кумран. Иосиф Флавий, чей рассказ впоследствии повторил Филон, несколько расширил образ ессеев. По словам Иосифа Флавия, ессеи придерживались безбрачия, хотя, добавляет он, «есть и другой род ессеев, которые вступают в брак». Ессеи отвергали наслаждения и богатство. Все свое имущество они вносили в общину, и всякий, кто хотел вступить в их ряды, должен был отказаться от личной собственности. Своих иерархов они выбирали из числа членов общины. Ессеи жили практически в каждом крупном городе Палестины, а также в изолированных от внешнего мира общинах. Если даже им случалось селиться в городах, они сторонились окружающих и держались отдельной общиной.

Иосиф Флавий изображает общину ессеев чем-то вроде монашеского ордена или древней эзотерической школы. Желающие вступить в их ряды проходили трехгодичный испытательный срок, напоминающий монастырское послушание. Полноправным членом общины становился лишь «кандидат», успешно выдержавший испытание. Члены общины ессеев молились перед рассветом, затем в течение пяти часов выполняли различные работы, после чего надевали чистую набедренную повязку и совершали омовения, то есть ритуал очищения, который полагалось совершать каждый день. Исполнив обряд очищения, они собирались в особой «общей» трапезной и все вместе вкушали простую соборную трапезу. Вопреки позднейшим заблуждениям, Иосиф Флавий не утверждает, что ессеи были вегетарианцами. По его свидетельству, они ели мясо.

Ессеи, пишет Иосиф, были хорошо знакомы с текстами Ветхого Завета и прекрасно знали учения пророков. Они сами стремились овладеть искусством пророчества и могли предсказывать будущее на основе внимательного изучения священных текстов и непременно пройдя обряд очищения. По утверждению того же Иосифа Флавия, их учение гласило, что душа бессмертна, однако заключена в темницу смертной и тленной плоти. В акте смерти душа освобождается и взмывает ввысь, ликуя и радуясь. Далее Иосиф Флавий сравнивает учение ессеев со взглядами греков. В другом месте он высказывается более определенно, указывая на сходство их учения с принципами пифагорейской школы.

Флавий особо подчеркивает приверженность ессеев соблюдению Моисеева Закона: «После Бога они более всего почитают законодателя Моисея, и святотатство против него карается у них смертной казнью». Однако в целом ессеи изображены у него миролюбиво настроенными пацифистами, умеющими ладить с любыми властями. Так, они, по его словам, пользовались особым расположением Ирода Великого, который «постоянно оказывал ессеям всяческие почести, считая их существами более высокого плана, чем простые смертные…».[85] Но в одном месте Иосиф неожиданно противоречит сам себе или, возможно, просто проговаривается. Ессеи, говорит он,

«презирают опасности и преодолевают боль усилием воли; смерть с честью они ценят гораздо выше, чем бесконечную жизнь. Их дух закален в битвах с римлянами, которые преследовали и мучили их, жгли и разрушали их жилища, подвергая ессеев всем мыслимым пыткам, которые только можно выдумать, чтобы заставить их произнести хулу на Законодателя или вкусить запрещенную Законом пищу».

В этом отрывке, который явно расходится со всем вышесказанным у Иосифа Флавия, ессеи предстают отважными, как зилоты или сикарии, воинственными защитниками крепости Масада.

За исключением этого единственного фрагмента, рассказ Иосифа Флавия во многом способствовал формированию популярного образа ессеев, сохранявшегося на протяжении почти 2000 лет. И когда началась так называемая эпоха Просвещения, поощрявшая «свободное» изучение христианских священных преданий, комментаторы стали все чаще говорить о связях между ранним христианством и ессеями, описанными у Иосифа. Так, например, такая известная историческая личность, как Фридрих Великий, с полной определенностью писал, что «Иисус на самом деле был ессеем; Он весь пропитан этикой ессеев». Подобные откровенно скандальные заявления стали приобретать все более широкое распространение во второй половине следующего, XIX в., и в 1864 г. вышла в свет нашумевшая книга Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса», в которой автор утверждал, что христианство «во многом явилось преемником и наследником учения ессеев».

В конце XIX в. возрождение интереса к эзотерическим течениям мысли еще более актуализировало утверждение о близости христианства к ессеям. Теософия, и прежде всего – учение Е. П. Блаватской, постулировала, что Иисус был магом, или адептом, проповедь которого впитала элементы учения ессеев и гностическую традицию. Одна из учениц Блаватской, Анна Кингсфорд, развивала концепцию «эзотерического христианства». Это нашло свое выражении в стремлении представить Иисуса гностическим тавматургом,[86] который, прежде чем выступить со своей проповедью, жил среди ессеев и учился у них. В 1889 г. подобные идеи получили широкое распространение в Европе благодаря выходу в свет книги «Великие посвященные», принадлежавшей перу французского теософа Эдуарда Шюре. Ореол мистики, окружавший ессеев, способствовал тому, что им начали Приписывать дар исцеления, обладание особыми познаниями в медицине, так что они стали восприниматься как своего рода иудейский аналог греческих терапевтов. Другая заметная книга, «Распятие свидетеля», вышедшая на немецком языке в конце XIX в. и опубликованная в переводе на английский в 1907 г., ссылается на некий таинственный ессейский текст, якобы созданный анонимным ессейским писцом. В этом тексте Иисус изображен сыном Марии[87] и неназванного ессейского учителя, который владел тайными медицинскими знаниями ессеев, что и позволило ему не просто пережить распятие и крестную смерть, но и являться своим ученикам после «воскресения из мертвых». Джордж Мур,[88] несомненно, был знаком с этой книгой, когда в 1916 г. опубликовал свой роман «Ручей Керит», который вызвал форменный скандал во всем англоязычном мире. Мур также изображает Иисуса продолжателем учения ессеев, который сумел пережить распятие и возвратился в общину ессеев, находившуюся в непосредственной близости от Кумра-на. Там спустя несколько лет его и посетил религиозный фанатик по имени Павел, который непонятным образом тайно распространял сильно мифологизированное повествование о его чудесах и побудил его признать свою Божественность.

Ессеи, изображенные в романе «Ручей Керит», вне всякого сомнения, восходят к «стереотипным» образам ессеев, описанным еще Плинием, Иосифом и Филоном, но теперь их образы пропитаны мистическими настроениями, типичными для взглядов писателей конца XIX – начала XX в., придерживавшихся эзотерических воззрений. Это был типичный образ, характерный для образованных читателей того времени, знакомых – хотя бы отчасти – с ессеями. Подобный взгляд на ессеев был свойственен даже комментаторам, критически настроенным к роману «Ручей Керит», таким, как Роберт Грейвс, который в других случаях был склонен к развенчанию мистического ореола, которым были окружены истоки христианства.

Когда были открыты свитки Мертвого моря, оказалось, что они, по крайней мере – на поверхностный взгляд, не содержат ничего такого, что противоречило бы устоявшимся представлениям о ессеях. Таким образом, было вполне естественно, что эти готовые образы были вписаны и в новые концепции.

Еще в 1947 г., впервые увидев тексты кумранских свитков, профессор Сукеник сразу же признал их ессей-ское происхождение. Отец де Во и его международная группа тоже с готовностью подхватили традиционное представление о ессеях. Как мы уже говорили, де Во поспешил поставить знак равенства между кумранскими руинами и поселением ессеев, о котором говорится у Плиния. «Кумранская община, – заявил профессор Кросс, – была поселением ессеев». А вскоре стали считать доказанным и общепризнанным фактом, что авторами свитков Мертвого моря были ессееи и что они вполне соответствовали традиционному образу, будучи пацифистами, аскетами, сторонниками безбрачия, жившими в полной изоляции от общественной и – особенно – от политической жизни той эпохи.

Согласно точке зрения консенсуса, Кумранская община была возведена на развалинах гораздо более ранней еврейской крепости, давно заброшенной и датируемой VI в. до н.э. По этой версии, авторы свитков прибыли в эти места ок. 134 г. до н.э., а наиболее крупные постройки были возведены ок. 100 г. до н.э. Другими словами, предлагается хронология, совершенно безопасная для церкви и относящаяся к дохристианской эпохе. Согласно консенсусу, община процветала вплоть до сильного землетрясения, вызвавшего разрушительный пожар. Случилось это в 31 г. до н.э., в царствование Ирода Великого (37– 4 гг. до н.э.) Кумран был покинут обитателями и опустел, но затем, в правление преемников Ирода, на его развалинах поселились новые люди, возродившие селение заново. По мнению международной группы, Кумранская община процветала, будучи миролюбивым, политически нейтральным и изолированным анклавом, до нового разрушения, которое последовало в 68 г. н.э., в ходе войны, в которой был захвачен и стерт с лица земли Иерусалим. После этого в Кумране обосновался римский гарнизон, остававшийся там до конца I в. н.э. Когда в Палестине в 132 –135 гг. н.э. разгорелось восстание, Кумран стал пристанищем мятежников.[89] Короче, был создан спокойный и вполне правдоподобный сценарий событий, который начисто лишал свитки Мертвого моря их взрывоопасного потенциала. При этом многие факты попросту игнорировались, если это было продиктовано интересами стабильности и христианского богословия.

Помимо географического несоответствия, в утверждении де Во о том, что фрагмент из Плиния, процитированный нами выше, относится к Кумрану, имеется и другое противоречие, связанное уже с датировкой свитков. Плиний в приведенном фрагменте говорит о ситуации, сложившейся после разрушения Иерусалима. В том же фрагменте говорится, что был разрушен и Энгеди, как оно и было на самом деле. Что же касается ессейской общины, то она упомянута как действующая и сказано даже, что она принимала «толпы беженцев». Тем не менее де Во утверждает, что Кумран, как и Иерусалим и Энгеди, был разрушен в ходе восстания 66–73 гг. н.э. Однако представляется крайне маловероятным, что община ессеев, упоминаемая у Плиния, находилась в Кумране. Более того, в общине, описанной у Плиния, не было женщин, тогда как в Кумране обнаружено немало женских захоронений. Таким образом, вполне возможно, что жителями Кумрана были ессеи, но только не общины, описанной у Плиния, а какой-то другой. А если это так, то свитки Мертвого моря показывают, сколь недостоверной информацией о ессеях располагал Плиний.

Сам термин «ессеи» – греческого происхождения. Он встречается у авторов классической античности – Иосифа Флавия, Филона и Плиния и пишется по-гречески essenoi или essaioi. Таким образом, если обитатели Кумрана действительно были ессеями, мы вправе ожидать, что слово «ессеи» представляет собой греческий перевод или транслитерацию некого исходного еврейского или арамейского слова, которым называли себя обитатели Кумранской общины.

Между тем рассказы классических авторов о ессеях не вполне согласуются с образом жизни и взглядами общины, выявленными благодаря таким внешним свидетельствам, как археология, и с внутренним содержанием самих текстов. Иосиф Флавий, Филон и Плиний оставили портреты ессеев, которые часто не имеют ничего общего со свидетельствами кумранских развалин и свитков Мертвого моря. При этом свидетельства Кумрана, будь то внешние или внутренние, упорно противоречат их рассказам. Некоторые из этих противоречий уже упоминались выше. Здесь имеет смысл остановиться на наиболее важных из них.

1. Иосиф Флавий отмечет, что существует и «другой род» ессеев, которые признают брак, но это, как он сам подчеркивает, нетипичный случай. В целом, пишет Иосиф, повторяя свидетельства Филона и Плиния, ессеи были сторонниками безбрачия. Между тем среди захоронений, найденных во время археологических раскопок в Кумране, были обнаружены могилы женщин и детей. Да и в Уставе общины содержатся положения, касающиеся брака и воспитания детей.

2. Никто из классических авторов не приводит никаких упоминаний о том, что ессеи пользовались особым календарем. Между тем обитатели Кумранской общины имели такой календарь – уникальный солнечный календарь, а не обычный иудейский, основанный на лунных циклах. Если бы обитателями Кумранской общины действительно были ессеи, столь важный момент наверняка был бы упомянут хотя бы в некоторых источниках.

3. По свидетельству Филона, ессеи отличались от всех прочих течений древнего иудаизма тем, что у них не существовало культа жертвоприношений животных. Между тем Храмовый свиток приводит подробные инструкции по совершению подобных жертвоприношений. Да и в руинах Кумрана найдены кости жертвенных животных, бережно сложенные в керамические сосуды или накрытые горшками и захороненные неглубоко в земле. Де Во высказал предположение, что эти кости могут быть остатками ритуальных трапез. Но столь же вероятно, что они могут быть и останками жертвенных животных, закланных согласно ритуалу, упомянутому в Храмовом свитке.

4. Классические авторы использовали термин «ессеи» применительно к приверженцам направления, которое они считали крупнейшим, наряду с фарисеями и саддукеями, ответвлением иудаизма. Между тем в самих свитках Мертвого моря термин «ессеи» нигде не встречается.

5. Иосиф Флавий говорит, что ессеи находились в прекрасных отношениях с Иродом Великим, который, по его словам, «постоянно оказывал ессеям всяческие почести, считая их существами более высокого плана, чем простые смертные». Между тем кумранская литература постоянно подчеркивает воинствующую враждебность обитателей общины к любым неиудейским властям вообще и к Ироду и его династии в частности. Более того, Кумран был покинут жителями и пустовал на протяжении нескольких десятилетий именно в результате гонений со стороны Ирода.

6. По свидетельству классических авторов, ессеи были кроткими пацифистами. В частности, Филон подчеркивает, что среди них не было ни оружейников, ни мастеров, делавших доспехи. Иосиф Флавий постоянно подчеркивает различие между ессеями, противниками насилия, и воинственными мессианцами и националистами – зилотами. А между тем среди руин Кумрана найдена внушительная оборонительная башня явно военного назначения и то самое «сооружение, напоминающее кузницу». Что касается кумранских текстов, то многие из них отличаются крайней воинственностью, примером чего могут считаться такие тексты, как Свиток Войны. Действительно, воинственный характер таких текстов, мягко говоря, значительно дальше от всего того, что Иосиф рассказывает о ессеях, чем от того, что он и другие авторы сообщают о так называемых зилотах. Зато это в точности совпадает с тем, что Рот и Драйвер сообщали о Кумранской общине, вызвав неистовый гнев де Во и международной группы.

Члены Кумранской общины по большей части писали не по-гречески, а по-арамейски и по-еврейски. Что касается лексики арамейского и еврейского языка, то в них не удалось обнаружить никакой убедительной этимологии слова «ессеи». Даже классические авторы заблуждались в вопросе о его истинном значении. Например, Филон утверждал, что, по его мнению, это слово происходит от греческого «осеос», что означает «святой», а ессеи, таким образом, – это «осеоты», то есть «святые».

Одну из таких гипотез о происхождении слова «ессеи» выдвинул Геза Вермес – видный ученый из Оксфрдско-го университета. По мнению Вермеса, термин «ессеи» происходит от арамейского слова «ассайа», что означает «целители». Это подтверждает бытующий в определенных кругах взгляд на ессеев как выдающихся медиков, а само понятие представляет собой иудейский аналог александрийских аскетов, именовавшихся терапевтами. Однако слово «ассайа» не встречается нигде в корпусе кумранской литературы; нет там также никаких упоминаний ни о целительстве, ни о медицине, ни о традиционной практике терапевтов. Таким образом, попытка вывести происхождение слова «ессеи» от «ассайа» носит чисто спекулятивный характер; нет никаких оснований принимать ее, если не появятся другие, более веские основания.

Такие основания действительно есть, и притом они не просто возможны, но и весьма вероятны. Хотя члены Кумранской общины никогда не именовали себя ни ес-сеями, ни «ассайа», они использовали целый ряд других еврейских и арамейских слов. Судя по этим терминам, совершенно ясно, что община никогда не имела какого-то одного, универсального самоназвания для своих членов. В то же время они имели достаточно высокое и иерархичное представление о самих себе. Эта точка зрения подтверждается целым рядом фактов и доказательств. Она базируется прежде всего на важнейшем понятии «Завет», который в данном случае означает формальную клятву о полном и всецелом соблюдении всех предписаний Моисеева Закона. Создатели свитков Мертвого моря могли считать себя, к примеру, «хранителями Завета». В качестве синонимов слов «Завет» и «Закон» они могли часто использовать те же метафоры, что и последователи даосизма, – «путь», «труд» или «деяния» (по-древнееврейски «ма'аскм»). Поэтому они могли говорить о «совершенстве пути» или «пути совершенной праведноети».[90] «Путь» в данном случае означает «дело Закона», «путь, на котором действует Закон» или «путь исполнения Закона». Варианты подобных определений постоянно встречаются в текстах свитков Мертвого моря применительно к обозначению Кумранской общины и ее членов.

Следуя своей логике рассуждений, Эйзенман обнаружил в Толковании на Аввакума один особенно примечательный вариант – «Осей га-Тора», что можно перевести как «ДелателиЗакона».[91] По всей видимости, эта формула и послужила основой для возникновения слова «ессеи», ибо множественное число от «осей» – «осим» иногда произносилось как «осеем». Таким образом, вся Кумранская община, взятая в целом, в этом смысле представляла собой сообщество осим, то есть делателей Закона. И ее члены были известны именно в этом качестве. Так, раннехристианский автор Епифаний говорит о некоей «еретической» иудейской секте, которая некогда обитала в окрестностях Мертвого моря. Члены этой секты, сообщает он, именовались «оссеями». Таким образом, это позволяет сделать вывод, что уже известные нам ессеи, «оссеи» Епифания и «осим» Кумранской общины – это разные названия одного и того же явления.

Поэтому авторы свитков Мертвого моря могут называться ессеями, но не в том смысле, какой вкладывали в этот термин Иосиф Флавий, Филон и Плиний. Рассказы хронистов классической античности отличаются чрезмерной ограниченностью. Они не позволяют многим современным ученым проводить необходимые параллели между этими понятиями; в некоторых случаях это объясняется нежеланием поступать подобным образом. Ибо, если провести подобные параллели, возникает иная, более широкая панорама, – панорама, в которой такие термины, как «ессеи» и «Кумранская община», окажутся взаимозаменяемыми с рядом других. Эйзенман весьма выразительно сформулировал эту ситуацию:

«К сожалению для гипотез многих современных ученых, такие термины, как эвиониты, назареи, хасиды, цадики… на поверку оказываются лишь вариантами одного и того же понятия. Неспособность воспринимать взаимозаменяемые метафорические обороты… является важным недостатком критического метода».

По сути, это именно то, с чем мы имеем дело, – взаимозаменяемые метафоры, широкий спектр названий, используемых для обозначения одних и тех же групп или явлений. Одним из первых, еще в 1969 г., этот факт признал весьма авторитетный специалист в этой области, профессор Мэттью Блэк из университета Святого апостола Андрея в Шотландии. Термин «ессеи», писал профессор Блэк, может считаться приемлемым

«при условии, что мы не будем толковать понятие „ессейство“ слишком узко, ставя знак равенства между ним и группой создателей свитков Мертвого моря, а условимся понимать этот термин для описания широкого движения антииерусалимской и антифарисейской оппозиции. Именно от такого „ессейского“ типа иудаизма и развилось впоследствии христианство».

Подтверждение гипотезы профессора Блэка можно найти в труде того же преподобного Епифания, раннехристианского автора, который говорит об «оссеях». Епифаний утверждает, что первоначальные христиане в Иудее, обычно именовавшиеся назареями (как сказано, например, в Книге Деяний святых апостолов), назывались йессаи. Эти «христиане», или «йессаи», как нельзя лучше соответствуют общему определению профессора Блэка – «широкое движение антииерусалимской и антифарисейской оппозиции». Но, оказывается, между ними существовала и еще более тесная связь.

Среди терминов, которыми называли своих единомышленников члены Кумранской общины, была и формула «хранители Завета», звучавшая по-древнееврейски как «ноцрей гаБрит». От нее произошло слово «ноц-рим», одно из наиболее ранних еврейских определений той секты, которая впоследствии получила широкую известность под названием «христиане». Любопытно, что к тому же источнику восходит и современное арабское название христиан – «Назрани». То же самое можно сказать и о слове «назореи», или «назаряне», которое представляет собой термин, коим ранние христиане называли самих себя и в Евангелиях, и в Книге Деяний святых апостолов. Вопреки мнению позднейшей традиции, оно не имеет ничего общего с предполагаемым воспитанием Иисуса в Назарете, который, согласно ряду свидетельств, в те времена еще просто не существовал. Действительно, у многих ранних комментаторов незнакомый термин «назорей» вызывал недоумение, что побуждало их высказать версию, будто семейство Иисуса происходило из Назарета, успевшего к тому времени появиться на карте Палестины.

Подводя итог сказанному, надо заметить, что «ессеи», фигурирующие в сочинениях классических авторов, «оссеи», упоминаемые у Епифания, и «осим» Кумранской общины суть разные названия одного и того же понятия.

То же самое относится и к йессаям, как называет Епифаний первоначальных христиан. Более того, то же самое можно сказать и о «ноцрей га-Брит», и о «ноцрим», и о «Назрани», и, наконец, о «назарянах». На базе анализа этимологии становится очевидно, что мы действительно, по определению профессора Блэка, имеем дело с «широким движением», для которого, как заметил Эйзенман, были характерны метафорические обороты – широкий спектр слегка варьирующихся названий для одной и той же группы, меняющихся в зависимости от времени, перевода или транслитерации, подобно тому, как имя Цезарь превратилось в немецкое «кайзер» и русское «царь».

Таким образом, получается, что Кумранская община представляла собой аналог «ранней церкви», находившейся в Иерусалиме, – организованной так называемыми «назореями», последователями Иакова, «брата Господня». Действительно, Толкование на Аввакума недвусмысленно сообщает, что правящий орган Кумрана, «Совет общины», находился в те времена в Иерусалиме. А в Деян. 9, 2 члены «ранней церкви» прямо названы «последующими сему учению» – оборот, типичный для стиля кумранских текстов.
 

Серия сообщений "Свитки Мёртвого моря":
Часть 1 - Секреты свитков Мёртвого моря
Часть 2 - Прообраз Иисуса - УЧИТЕЛЬ ПРАВЕДНОСТИ
...
Часть 21 - Павел: римский агент или осведомитель?
Часть 22 - Подпольная торговля свиткам
Часть 23 - Свет и Тьма, менора и Сатана, Судный День

«Знай, что цель каждого человека – совершенствовать себя и становиться лучше; неизменно старайся пробуждать в себе и проявлять вовне добродетели души, живущей в тебе. Так ты будешь эволюционировать и служить человечеству».

Я разделяю этот идеал. Цель любого человека состоит в духовной эволюции, его совершенствование происходит в контакте с другими людьми из жизни в жизнь. Это требует постоянной работы над собой, состоящей в том, чтобы постепенно заменить недостатки противоположными им добродетелями. Помню, как один мой знакомы предлагал всем взаймы. Я спросила его, почему он это делает с завидной регулярностью. Он ответил, что жаден и таким образом борется с этим своим недостатком, развивая такое достоинство, как щедрость.

В самом деле, такова духовная алхимия, которой следовало бы заниматься в повседневной жизни. Для начала надо понять, каковы же твои недостатки. Об этом можно спросить друга, члена семьи и т.п. Иногда мы думаем про себя то, чего не находят в нас наши близкие и знакомые. Только проведя диагностику, можно найти противоположное недостатку достоинство и начать его развивать. Например, победить гордыню можно пробуждая смирение, а излишний эгоизм – совершая альтруистические поступки.

Это долгий и трудный процесс. Даже одну из своих слабостей сублимировать не так уж и просто. Поэтому не надо тратить время и силы на перевоспитание своих близких (не имею в виду малых детей). За одну жизнь не справиться, поэтому понятно, что живём мы не одну жизнь. От жизни к жизни мы работаем над собой, даже и не осознавая этого. Но осознающий движется быстрее.  Когда человек достигает совершенства – он достиг мудрости, мастерства. Поэтому ему уже не надо воплощаться вновь на этом уровне.

Действительно, если мы живём на Земле, то именно потому, что мы ещё не совершенны и что нам предстоит получить ещё много уроков.

Необходимость совершенствоваться отвечает не только нашей духовной задаче, но также имеет гуманный смысл. Проявляя свои достоинства, мы облегчаем жизнь своим близким., содействуем благу и счастью других.

Я признаю, что всякий человек обладает душой, которая вписывается в коллективную душу человечества в его совокупности. Пламя одной свечи всё же приносит некоторый свет в глубокую тьму. Исходя из того, каждый из нас содействует улучшению мира всякий раз, когда выражает лучшее, что имеет в себе.

Представляется очевидным, что ждоступ к Познанию не есть плод пассивной установки. Подразумевается активное, и душой и телом, вовлечение в жизнь, в контакте с другими людьми. Мир является лабораторией нашей духовной эволюции. Вот почему надо мобилизовать физические и интеллектуальные способности с тем, чтобы воздействовать на повседневные события и больше не позволять им господствовать над нами. Это также предполагает обладание способностью сделать шаг назад по отношению к обстоятельствам и путём трезвого анализа положительно реагировать на них, чтобы превратить их в желаемые для нас. Персидский филосов Саади писал:"Тот, кто приобретает Познание и не применяет его на практике, подобен человеку, который обрабатывает своё поле и не засеивает его. Насколько бы ни были важны его теоретические чтения, если он их не применяет, он невежда, он не философ и не мудрец, но вьючное животное с грузом книг."

Повседневная жизнь не всегда легка. Она постоянно испытывает нас. Она действует в соответствии с незыблемыми законами, управляющими человеческой жизнью. Наш выбор ограничивается тем, чтобы жить в полной гармонии с ними или же противиться им. В первом случае мы продвигаемся вперёд, во втором - топчемся на месте.  Как бы мы не определяли противоположные силы - положительное и отрицательное, добро и зло, свет и тьма - эти два оспекта одного из многочисленных космических законов, управляют существованием человека. Однако, выбор всегда за нами.

Когда мы подвергаемя бедствиям, испытаниям, болезням, бесполезно бунтовать или думать о несправедливости происходящего. Лучше понять происхождение несчастных событий и обстоятельств, с которыми мы столкнулись. Познание причин помогает легче перенести последствия. Все опыты полезны в школе бедствий, ибо через них мы учимся правильно сеять и лучше собирать урожай. 

В значительной мере полное осознание того, что мы думаем, говорим и делаем, находится в основании Познания, к которому мы стремимся. 

Являясь эманацией Божественной Души, нам ничего не надо узнавать. Нам лишь надо снова открыть для себя Свет, который есть в нас, и распознать его существование в других.

Мы можем заменить отрицательные мысли положительными. Такое замещение создаст привычку думать конструктивно и приблизит к Космической Гармонии. Нельзя осветить тёмную комнату, изгнав из неё темноту, но можно, внеся в неё свет.

В моих руках свеча,

Я разгоняю тьму,

Пусть хоть и не спеша,

Но я вперёд иду.

И вот, вокруг светло,

И солнышка лучи,

Но что случилось вдруг?

Не виден свет свечи!

Ах, как он слаб, слеза...

На месте я стою,

Хоть режет свет глаза,

Но всё же не ропщу,

И не вернусь назад,

Хоть счастлива была,

Туда не брошу взгляд,

Ведь там осталась тьма.

Укоры, обвиненья,

Я с радостью приму

И наберусь терпенья,

И...даже промолчу!

Елена Владиславовна
пишет:
Мы разучились радоваться сути.
По детски удивляться по утрам.
Улыбкою встречать людей идущих.
Прислушиваясь к новым голосам.
И лень решать насущные проблемы,
Надеемся все чаще на авось
В домах непробиваемые стены,
В которые не лезет даже гвоздь.
Зато мы научились умиляться
Чужим успехам, зависть затая,
Сверхдорого и модно одеваться,
Поругивать привычно и всех и вся.
С иронией громить авторитеты, карьерой и всезнайством козырять.
Доказывать свои авторитеты,
Которые ничем не доказать.
Доверчивость считается пороком, отзывчивость и добрета – грехом.
О, как еще, спохватимся потом мы…
Как больно нас ударит… Но – потом!!!!!

Я пишу:

Старайтесь не завидовать другим,

Уймите страсти, не стремитесь к ссоре.

То, что доступно с легкостью одним,

Вам ни к чему, ни в радости, ни в горе.

Противьтесь злу, и злоба убежит,

Молитесь Богу, и Господь поддержит,

И перестаньте ближнего винить,

Тщеславие покоя не содержит.

Старайтесь не судить других людей,

Чтоб за проступки вас не осудили.

Судья остановился у дверей,

Любите ближних, как себя любили.

Не воздавайте людям злом за зло.

Просите Бога пощадить того,

Кто не способен удержать язык

И к доброте по жизни не привык.

Старайтесь людям совершать добро,

Старайтесь вашим недругам назло.

И если вам придется пострадать,

Не позволяйте злу вас запугать.

Марина пишет:

Эх,бегут-летят года – нет на них морилки!
И подалась я тогда в русскую парилку.
Вот,где можно отдохнуть и душой и телом,
Жарким воздухом дохнуть,чай хлебнуть меж делом.
Тельце ласково побить веничком душистым,
И почувствовать себя гладенькой,пушистой.
Размечталась… и беру тазик,милый сердцу,
В предвкушении толкаю я в парилку дверцу…
Пар пахучий,жар приятный – красота какая!
«Двэр платнее,не стэсняйся, здэсь сваи, радная!»
Что такое? И откуда тут акцент кавказский?!
А меж тем прям с верхней полки глаз сверлит армянский.
Разомлела,Шаганэ,дышит жарким паром!
Нашу баньку любят все, ценят – и недаром!
Где ж еще так отдохнешь и душой и телом,
От проблем всех убежишь,чай попьешь меж делом!

 Я пишу: 

 Души прекрасные стремленья,

Всегда законные вполне.

Не нужно много вдохновенья,

Чтоб съесть варенье на столе.

Оно прекраснее заката,

И лучше моря может быть,

Коль позваляет мне зарплата

Варенья баночку купить.

К чертям все сердца огорченья,

И больше может жизнь нам дать,

Чем миг святого наслажденья,

Варенье с чаем поедать!
 

Мой рыжий, ты невероятно красив, твои зелёными глазами мудры, а облик благороден.

Мой любимый, мне приятно чувствовать твоё тёплое тело рядом.

Мне нравятся твои скупые ласки.

Твой довольный баритон на одной ноте - то что помогает уснуть.

Ты будишь меня по утрам прохладным прикосновением к щеке и сразу же я слышу твой переливчатый баритон, ты рад моему пробуждению.

Ты слышишь мои шаги, кагда я поднимаюсь по лестнице, ты встречаешь меня у порога.

Ты сыт, но готов попробовать что угодно из моей руки. Твоё доверие ко мне безгранично.

Когда я уезжаю, у тебя пропадает аппетит.

Как здорово, что мы любим друг друга!

 ***

"Неповторимы кошки и красивы-

Что с чердака, что с шелковых перин.

Шипящие, фырчащие лениво,

С прыжками тонконогих балерин,

Хитрющие, степенные, шальные,

С глазами, где насмешливость и грусть.

Не знаем мы их помыслы иные,

Зато они нас знают наизусть.

Мы можем тискать маленькое тельце,

Подлизываться к кошке, даже льстить,

По праву доброго рабовладельца

Купить или на волю отпустить.

И за неблагодарность разозлиться,

И отшвырнуть строптивую подчас...

Но кошка знает, что она -Тигрица,

По праву сильного она прощает нас."

Автор стихотворения
натали


 

По шелку зелени весной,

По голубеющим просторам

Плыл аромат густо-густой,

 Который пили мы все хором.

И каждой стрункою Души,

Как каждой клеткой тела, порой,

Мы выходили из глуши

На необъятные просторы.

И пела чистая Душа

Свои сверкающие Гимны

Величьем полнясь, не спеша,

В разрывах молнии и ливня.

И аромат густо-густой

Плыл по-над нами и дурманил –

Озерный, луговой, лесной –

Нас очищал, как будто ранил.

И душу саднило тогда

Не по отвергнутым плевелам.

А потому - как долго!  да -

Все черное казалось белым.

По шелку зелени весной

По соловьиным трелям в мае

Плыл аромат густой-густой,

Всю слепоту с Души смывая.

И в шорох трав, и в птичий свист,

И в птичьих перелетных стаях,

В хвою сосны, березы лист

Запутавшись, свой след оставил.

В песке озерном, ручейке,

В цветах весенних первых, ранних,

На ошалелом мотыльке

Нектар медовый свой оплавил.

По шелку зелени весной

На клине журавлиной стаи

Плыл аромат густой-густой…

Он мартом пах, апрелем, маем.

Вера Базарова 

Не спится. Дым и гарь. Кругом пожарища

В Москве дымит, и под Москвой - горит.

"Такого не случалось при "товарищах"

В противном нас никто не убедит!"

"На всех воды не хватит у правительства

Пруды зарыты, в кранах- только пар!"

"Не обошлось здесь явно без вредительства!"

"Американцы нанесли удар

С Аляски климатическим оружием!"

"Сейчас жарой пальнули - а потом

Запустят в нас январской лютой стужею

И вся страна застынет подо льдом."

Вчера я в баре пил с одним приятелем

И он серьёзно уверял меня:

"На десять лет вперёд воды истратили!

Век не видать спасенья от огня!"

Он знает - снег заказан в Эфиопии

Чтобы воды восполнить дефицит:

"Ведь нефть и воду мы давно уж пропили

В болотах - только  торф сухой лежит."

Мы не одни в тот день про воду думали

Хотя - ну кто ж предвидит наперёд,

Что москвичи опять всех переплюнули

И стали к рынде призывать народ.

Ну впрямь как Чернышевский на пожарище:

"Бери топор, и, запасясь песком,

Дуй к рынде. Венедиктов, сотоварищи

Тебя там ждут, с  елейным матерком.

Спросил вдруг блоггер: "Ну а где правительство?

И почему молчит премьер-министр?

Блин, это не иначе, как вредительство,

Он должен быть как рында голосист!

Отрыть пруды, достать огнетушители

И лично населению раздать!

Ах, вечно наши русские правители…

Без мата о них нечего сказать!"

"Ну, а вы сами?"  "Что? Я сам? Засыпали

Пожарные Пруды. Там всё, пустырь.

Царь-рынды нет - и все из жизни выпали,

А я ушел в ЖЖ, как в монастырь.

Я в блог пишу вам... Что сказать мне более?

И так всё ясно, нефига сказать!

Вы можете, монаршей вашей волею

Дать рынду или по рынде дать.

Слова простые, в интернет заброшены,

Как бумеранг, по темечку дадут:

Губернский чин, с улыбкой перекошенной

Несется с рельсой! Вот он, тут как тут.

Народный гнев, как "Эхо", отзывается

В Живых Журналах - копоть, дым, пожар.

Как непонятно образ раз-два-яется ;) :

Был либерал - а стал вдруг комиссар...

.........................

Как время года, Дума поменяется,

Мороз врасплох застанет нас опять

Планиду нашу: чтоб не жить, а маяться,

Когда-нибудь суметь бы поменять!

Из инета