"Я - одно целое с ветром и непогодой, я частица снежной бури, - подумал растроганный Муми-тролль. - Это почти как летом. Борешься с волнами, а потом поворачиваешься, позволяешь швырнуть себя прямо в прибой и отправляешься в плавание, словно бутылочная пробка; в пене морской играют сотни маленьких радуг, а ты, чуть испуганный, смеясь, причаливаешь к пустынному берегу."
Муми-тролль распростер лапы и полетел.
"Пугай себе, зима, сколько влезет, - в восторге думал он.- Теперь я тебя раскусил. Ты не хуже всего остального, только тебя надо узнать. Теперь тебе меня больше не обмануть"
"Медленный переход осени к зиме вовсе не плохая пора. Это пора, когда нужно собрать, привести в порядок и сложить все свои запасы, которые ты накопил за лето. А как прекрасно собирать все, что есть у тебя, и складывать поближе к себе, собрать свое тепло и свои мысли, зарыться в глубокую норку - уверенно и надежное укрытие, защищать его как нечто важное, дорогое, твое собственное."
"Не могу описать, как это скверно, когда твои друзья либо женятся, либо становятся королевскими изобретателями. Сегодня ты принадлежишь беспечной компании любителей приключений, готовых отправиться в путь, как только им наскучит оставаться на одном месте. Отправляйся, куда только захочешь, перед тобой карта всего мира...и вдруг путешествия перестают их интересовать. Им хочется жить в тепле. Они боятся дождя. Они начинают собирать вещи, которые никуда не поместить. Они говорят только о разных пустяках. Ни на что серьезное они уже решиться не могут. Раньше они прилаживали парус, а теперь строгают полочки для фарфоровых безделушек. Ах, кто может говорить об этом без слез?!"
– Папа! – закричал Муми-тролль. – Ты ничего особенного не заметил? У нас лампа!
– Да, я подумала, что теперь, когда вечера становятся длинными, самое время зажечь лампу. Вечером так этого хочется... – сказала Муми-мама.
– Некоторые папы всегда решают сами, настало ли время зажигать лампу, – пробормотал Муми-папа в свою чашку с чаем
Муми-мама подошла к висевшей на стене большой карте, на которой были изображены и Долина муми-троллей, и побережье, и острова в море.
– Вот он, папин остров, – пробормотала Муми-мама. – Вот там мы будем жить, жить прекрасно и переносить невзгоды... Папа позаботится о нас. Мы переедем туда и будем жить там всю жизнь и начнем все сначала.
– А я-то всегда думала, что это просто мушиное дерьмо а никакой не остров, – сказала малышка Мю.
Муми-тролль поглядел на одинокую точку в далеком море и подумал, что в пустынном море бывают вокруг острова буруны, а остров становится одиноким и таинственным. У Муми-тролля перехватило горло и он прошептал:
– Мю! Это же фантастика!
– Пожалуйста! Все – фантастика! – заметила малышка Мю. Самое фантастическое было бы, если бы мы приплыли туда с невероятным шумом и со всеми нашими причиндалами, а остров в самом деле оказался бы мушиным дерьмом.
Можно лежать на мосту и смотреть, как течет вода. Или бегать, или бродить по болоту в красных сапожках, или же свернуться клубочком и слушать, как дождь стучит по крыше.
Быть счастливой очень легко
Он заполз под одеяло, уткнулся носом в подушку и подвинул живот на край кровати, где простыня была прохладная. Потом широко раскинулся, так что занял всю кровать, и ждал, когда к нему придет приятный сон. Но сон не приходил. Тогда он свернулся и стал совсем маленьким, но это тоже не помогло. Он попробовал стать хемулем, которого все любят, потом бедным хемулем, которого никто не любит. Но он по-прежнему оставался хемулем, который, как ни старался, ничего хорошего толком сделать не мог.
Иногда я видел, как мерцает в темноте трубка, и на корму, крадучись и шлепая лапами, перебирался и садился рядом со мной Юксаре.
- Правда, чудесно ничего не делать, - сказал он однажды ночью, выбивая трубку о поручни парохода.
- Но мы же делаем! - удивился я. - Я веду пароход, а ты куришь.
- Куда же ты нас приведешь? - съехидничал Юксаре.
- Это - дело другое, - заметил я, потому что уже тогда был склонен к логическому мышлению. - Но ведь мы говорили о том, чтобы делать какие-то вещи, а не о том, что делают вообще. У тебя что - снова Предчувствия?
- Нет, - зевнул Юксаре. - Хупп-хэфф! Мне совершенно все равно, куда мы приплывем. Все края одинаково хороши. Пока, спокойной ночи!
- Привет, привет! - сказал я.
Когда на рассвете Фредриксон сменил меня у руля, я мельком упомянул об удивительном и полном безразличии Юксаре к окружающему.
- Гм! - хмыкнул себе под нос Фредриксон. - А может, наоборот, его интересует все на свете? Спокойно и в меру? Нас всех интересует только одно. Ты хочешь кем-то стать. Я хочу что-то создавать. Мой племянник хочет что-то иметь. Но только Юксаре, пожалуй, живет по-настоящему.
- Подумаешь, жить! Это всякий может, - обиделся я.
+67)
