Когда-то искусство, в том числе и изобразительное, существовало только в виде сакральных практик, направленных как на познание окружающего мира, так и на общение с мирами параллельными. Наскальные рисунки, пляски у костра, шаманские камлания, волшебная дудочка и гусли-самогуды - всё это неспроста располагается в области легенд, преданий и сказок.
Человек 21-го века утратил прямоту в языке, в констатации увиденного и осознанного. Мы, выйдя за пределы магической деятельности, считаем, что объективная реальность живёт сама по себе и вне нашего сознания. Мрачно и субъективно взирая на яркий волшебный мир снаружи, мы не торопимся восстановить своё участие в этом волшебстве и довольствуемся обозначением первичных понятий с помощью вторичных символов.
Наверное, художник наиболее подходит на роль связующего звена подлинной живой реальности с воспринимающей стороной. Там, куда творец стремится и увлекает за собой зрителя, скорее всего, ничего нет, и стремиться некуда, и достигать нечего... Но вот это постоянное устремление к недостижимому пределу, возле которого обязательно собрано всё необходимое для души и духа... - вот это и есть способность к магии и способность таковую воспринимать.
Сам по себе мир - ничто, и он будет оставаться ничем, если не прилагать усилий для его мистификации. Настойчиво, изо дня в день, в самых обыденных ситуациях, среди самых обычных действующих лиц...

Фрагменты лекций Сергея Гришунова ПСИХОЛОГИЯ И МАГИЯ ТВОРЧЕСТВА

Вспоминая древнегреческий афоризм о человеке, как мере всех вещей, уместно поразмышлять о человеке-художнике. В силу особенностей своей душевной организации художник проявляет искренний интерес к природному магическому свойству человека наделять всевозможными качествами всё, что его окружает. Духовная сущность людей, а художников - тем более, раскрывается именно в связи с божественной внутренней возможностью делать живое живым. Там, в пространстве человеческого сознания, всё сущее начинает действовать согласно присущим ему свойствам и законам. Но, прежде в сознании художника появляются образы, лежащие в основе всего.
Создавая произведение искусства, человек не просто даёт жизнь и обоснование своему собственному варианту мироустройства. Где-то глубоко внутри сознания несомненно существует некая область, насквозь пронизанная магией, которая при соприкосновении с творчеством даёт возможность художнику, а затем и его зрителю, двигаться к осознанию своей божественности. Сосредоточившись на этой сакральной составляющей любого творчества вообще, мы концентрируемся на Тайне. Она подсознательно ведёт нас к цели. Каждого к своей. В своём обыденном существовании мы стремимся увеличить широту своего внимания, по кусочкам схватить те и эти клочки информации, впечатлений... Но мир искусства не позволяет разбрасываться, он фокусирует нас, настраивает на стремление попасть в тот Центр, где всё становится одним целым.

Фрагменты лекций Сергея Гришунова ПСИХОЛОГИЯ И МАГИЯ ТВОРЧЕСТВА

Как бы усердно ни избегал художник встреч с реальностью, она всё равно когда-нибудь настигнет его, явится во сне, неожиданно выскочит из-за угла. Погружаясь в заботы по сохранению своего мира, автор вполне оправданно избирает в творчестве жанр молчания, не вступая отныне в дискуссии о добре и зле, правде и лжи. За исключением, наверное, тех случаев, когда именно слово будет являться единственным средством построения образных систем, молчание необходимо в качестве аккумулятора внутренней наполненности. Иногда что-то невыразимое можно выразить именно молчанием, особенно, если оно органично включит в себя те же самые основы поиска Истины, что и в прочих, более традиционных методах. Творческий потенциал молчания более чем достаточен, это средоточие не сделанного и невысказанного. Молчание - то же одиночество, только более внутреннее, более психологичное.
В атмосфере молчания, молчания, уже превратившегося в синтез ремесла и внутренней душевной потребности, художник вновь невольно вспоминает о магии. Точнее, это понятие само приходит ему на ум. Точнее, всё меньше и меньше шагов к искомым образам можно объяснить и оправдать без примешивания магических действий. Уже и вполне обыденные манипуляции неизбежно приобретают черты ритуала. Ритуал становится образом жизни. Жизнь становится ритуалом.

Фрагменты лекций Сергея Гришунова ПСИХОЛОГИЯ И МАГИЯ ТВОРЧЕСТВА

...Чем непонятнее произведение искусства, тем больше желание понять его, осмыслить, стать, в некотором роде, совладельцем тайны творения. Этот подход всегда содержит в себе иллюзию, позволяющую думать, что картина, к примеру, реально обладает суховатым доходчивым смыслом, не особо беспокоящим и будоражащим зрителя. Взять и истолковать искусство по-своему - что может быть привлекательнее?
Нередко, вместо познания процесса творчества и его психологической составляющей, характер искусства легко и просто провозглашается скрытым, запечатлевающим какие-то личные импрессии автора и подвергается совсем уж элементарной интерпретации, что не так и сложно. Палитра тем в искусстве остаётся довольно ограниченной и представляет собой проверенный набор краеугольных камней строения человеческой сущности: рождение и смерть, любовь и ненависть, мужчина и женщина... Как бы оправдывая существование искусства, неосмотрительно забывая о его самоценности, можно утверждать, что оно, всего-навсего - подражание действительности. И тогда интерпретировать становится ещё проще.
Но, всё же, любое искусство выделяется искренним желанием оставаться таким, каково оно есть, не принимая во внимание притязания разного рода интерпретаторов. Это тем более верно в отношении творчества, ни на минуту не забывающего о своём магическом, ритуальном предназначении...

Фрагменты лекций С.Гришунова ПСИХОЛОГИЯ И МАГИЯ ТВОРЧЕСТВА

...Пытливый зритель всегда успевает заметить и отметить, что немало творческих вопросов упорно располагается в сфере необъяснимого. Искусство и личность художника неизбежно сопровождаются флёром таинственности и некоей избранности. Ремесло, подразумевающее создание вариантов мироздания, так или иначе оценивается публикой по-особенному, не так, как, скажем, рукоделие плотника или сапожника. Вероятно, различия всё же существуют и различия эти столь значительны, на сколько людям это угодно. Эдакая "надмирность" искусства и внешнее безразличие натур художественных к окружающему быту заставляют наблюдателя задуматься - а не параллельный ли это мир вообще, не магическое ли отражение действительности в волшебном зеркале животворчества? Понятие "магия" наиболее органично подходит к обсуждаемому вопросу и к пониманию необходимости осмысления роли и места творчества в человеческой жизни.
Скорее всего, осознание себя, как художника, уже в значительной степени пробуждает в человеке мага. Ведь всякое действие человека, раз уж он "венец творения", магично, стоит ему лишь осознать себя участником такого ритуала, каким, вне всяких сомнений, может явиться создание картины. Осознавая себя в таком качестве и, конечно, принимая на себя всю полноту ответственности за совершаемое действие, художник заставляет непредсказуемое происходить не помимо его и вопреки его воле, но только в согласии с ней.
Надо сказать, что магия творчества представляется одним из самых безобидных способов осмысления чего бы то ни было вообще. С виду абсолютно бесполезная штуковина, искусство надёжно скрывает в своих глубинах великую пользу. Оно учит как своего автора, так и зрителя, бережному отношению к мелочам, поскольку само таковой мелочью и является...

Фрагменты лекций Сергея Гришунова "Психология и магия творчества"

Нередко художник бывает очень близок к успеху, но не замечает этой близости, не замечает самого успеха. Порой он проводит линии и кладёт мазки, явно повинуясь каким-то внутренним эмоциональным течениям. Ему бы так это и оставить, довериться порыву... Но... Он начинает рассуждать. Опрометчиво сменив подход с чувственного на рассудочный, автор меняет и строй всего произведения, нарушает обратную связь, а с ней и спонтанно схваченную свежесть. Старым мастерам, по-видимому, было свойственно более бережное отношение к креативным самопроявлениям своего гения. Они охотно мистифицировали события в творческой лаборатории, придавая ремеслу налёт ирреальности. Они прислушивались к внутренним голосам, позволяли образам выплёскиваться на холст и не мешали им, не прерывали их движения.
Путей к выразительности множество. Давайте просто доверимся руке. Мне кажется, она знает, что нужно делать. Позволим руке свободно работать, не отвлекая её на обслуживание логически строгих мыслей. И тогда, вероятно, мы получим драгоценную возможность наблюдать за собой как бы со стороны, наблюдать за созданием произведения и за его дальнейшим самостоятельным существованием.

(Фрагменты лекций С.Гришунова "Психология и магия творчества")