Я ходила трогать осень
За оранжевые ветки .

Мне под ноги ветер бросил
Листьев желтые монетки .

Покупай мол впечатленья
Я тебе ещё подброшу .
Красных ягод на варенье
Из рябиновых горошин.

Поднимая парусину
Цвета алого с бордовым .
Уплывают вдаль осины
В море замшево - еловом .

В паутиновые тюли
В эту хрупкую завесу .
Ветры северные дули
И качали кромку леса .

К.Розова

И смотреть на первый снег за окном… 

Дни летят, за ними годы,
Не догнать их не вернуть.
Не от этого ль невзгоды
Вновь волнуют твою грудь?

Может, в снах своих летая,
Зря ты вырасти спешил,
И, из детства убегая,
Что-то все же позабыл.

Что же ,что, мой друг печальный,
Ты хотел себе вернуть
Из родной сторонки дальней,
Осветившей тебе путь?

Может юность жаркой искрой
Твою душу стала греть
И тебе вновь птицей быстрой
Захотелось улететь?

Ну, а, может, ты случайно
Вспомнил первую любовь?
Как желанья страсти тайной
Волновали твою кровь.

Или молодости ветер,
Непутевый и шальной,
Чувств раздул горячий пепел,
Но не взял тебя с собой?

Не грусти, мой друг, не надо.
Знаешь сам ты, что всегда
У судьбы одна награда -
Быстротечные года!

Убегающие от отчаянья,
Спотыкающиеся о сомнения,
Как вам верится в обещания,
Как вам холодно от забвения.
В отражениях прежней чуткости
Все надежды - о возвращении,
Беззащитна душа до хрупкости
Если молится о прощении.
Улетающие в предрассветное
Стать звездой на одно желание -
Вдруг рассеется безответное?
Вдруг отыщется понимание?
На ступенечках в уходящее
Всё слабее вниз освещение,
Растворяется настоящее
Если прошлое – утешение.
А планете чертить окружности,
Исполняя предназначение,
Даже если в своей ненужности
Вы решаетесь на падение.
Ведь в ответ - всё равно молчание,
Разве ночи темнее тёмного?
Вашей звёздочки угасание
Незаметно для неба огромного.
Не спешите гасить свечение,
Сохраните в сердцах хорошее,
И прощая за невозвращение,
Отпустите любимых в прошлое…

 

Дождь с утра и до вечера… мокнет Апрель,
Бьётся каплями в окна тоска и простуда,
Над зачёркнутой строчкой “если любишь – не верь!”
Плачет маленький ангел, курносое чудо.
Ничего не вернуть, ничего не спасти,
Не услышать теперь ни звонка, ни словечка,
И стирая с листа “если любишь – прости!”,
Поневоле от боли взрослеет сердечко.
Нужен воздух, да только никак не вдохнуть,
А от слёз на губах раскалённая горечь,
Под дрожащей рукой: “если любишь – забудь!”,
И чуть ниже в три слова – “любовь – это сволочь!!!”
Как легко послезимье смывают дожди,
А вот смоют ли память о нём – неизвестно,
И выводит перо: “разлюбил? – отпусти!
Отпусти и не мучай, ведь это не честно!”
Победила разлука, и кто виноват
Не имеет значенья… на улицах лужи –
Горько плачет Апрель от ненужных утрат,
Но любить без надежды, наверное, хуже.
Растянулись как вечность ненастные дни,
Холода всю неделю – не выйти из комы,
Разбиваются капли стеклом “позвони! "…
Отвечаешь: зачем? мы теперь не знакомы.
Пусть молчанье страшнее, чем правда и ложь,
Потому что молчанье созвучно надежде,
Но и ангелы знают - если что-то вернёшь,
Оно вряд ли вернётся таким же, как прежде…

Неужто белая зима – фата венчальная
Для двух сердец, что невпопад из ритма выпали,
Лишь до весны,… не от того ли ты печальная,
Что эти мысли из тебя всю душу выпили…
Что это счастье для двоих, пускай украдкою,
Когда дрожит звезда в глазах, и рук касание
Читает с кожи, как с листа признанье сладкое,
Обречено, в конце концов, на угасание…?
И что у неба не в чести мечты заветные,
Что проще вовсе не мечтать и жить обыденно,
Любовь, она как огонек – всегда заметная,
И для кого-то счастье двух так ненавидимо…
Нет в этом мире ничего навеки вечного,
И все костры, когда-нибудь, золой покроются,
Возьмет с собою тень любви полоска млечная,
Когда открытые сердца, в свой срок, закроются.
Не от того ли все сильней твои объятия,
А взгляд твоих красивых глаз все беззащитнее,
Что караулят нас с тобой ложь и проклятия -
Чем горячей в душе любовь, тем тело скрытнее…
Но мы придумаем себе другие правила,
Где бесконечен стук сердец, а небо – синее,
Где ты страной моей любви одна бы правила,
Где горизонты впереди – не просто линия.
Не будем мы с тобой просить, как подаяние,
Нелепых милостей к себе у мира странного,
Вся моя жизнь давно в одном – в твоем дыхании,
Давай попробуем в любовь поверить заново…

Третий день не видно птиц…
Спрятались.
Ох, и злится Королева Снежная,
Все рядились к красоте белой –
Сватались,
Мол, и ладная она, мол, и нежная!
Не дразнили бы гусей,
Не замерзли бы -
Бровью тонкой повела:
Обезумели?
Вы - живые во плоти, да со звездами
Породниться и подняться
Надумали?
И согретыми сердцами
И душами
Лед любви моей расплавить пытаетесь?
До чего же вы бываете скучными,
Когда, выдумав любовь,
Мукой маетесь!
Да не справиться вам, слабым
С морозами,
Не угнаться на ветру за снежинками,
И улыбку не купить даже розами,
Я сожгу вас поцелуями-
Льдинками!
И не смейте ни мечтать
Ни загадывать,
Что назвать меня своею получится!
Мне приданого себе не откладывать,
И в объятиях горячих
Не мучиться!
Я же белая внутри,
Я же стылая!
Стужа синих моих глаз
Необъятная…
Что же шепчешь, замерзая мне –
Милая?
Я гублю тебя, а ты: ненаглядная?
Подожди! Не умирай,…Что ты делаешь!
Я уйду весной, тогда отогреешься…
Ты же сам не понимаешь,
Не ведаешь,
Как я счастлива, что ты
Всё надеешься…

Листает зимний вечер сны
В пушистой мгле,
Что видишь в них сегодня ты,
Расскажешь мне?

Ладошку сложишь в кулачок,
Прижмешь к плечу,
Не бойся! Добрый светлячок
Зажжет свечу.

Он поведет тебя по снам,
Где звезды – вот!
К твоим спускается рукам
Полночный свод…

Посмотришь в зеркало Луны,
Поправишь прядь,
А я с обратной стороны
Останусь ждать.

На черном небе облака,
Как легкий пух,
Жаль, что не пустят никогда
В твой сон нас двух…

Ложатся ландыши у ног,
И лебедь бел,
А утром вспомнишь, что сверчок
Так грустно пел?

И ароматами цветов,
Ах, как знаком,
Стихает звук твоих шагов –
Хрустальный звон…

Так вот они, твои мечты!
А я не знал –
Сегодня Золушкою ты
Спешишь на бал.

Танцуй, мой заспанный малыш,
Кружись и пой –
Пока рассвет не тронул крыш,
Я здесь, с тобой.

 

Снег раскрашен тенью в синий,
Слепит солнышко до слёз,
И хрустально-хрупкий иней
Белит кончики берёз.
Небо вымерзло до льдинки –
На стекле ни туч, ни птиц…
И спускаются снежинки
На пушистый взмах ресниц.
Лес вдали полоской серой
То ли дремлет, то ли спит,
А за бархатной портьерой
Рыжий кот в углу сидит.
Он гостей намоет лапой,
Он налижет их приход,
Чтобы встретить бородатый,
Краснощёкий Новый год.
Мы с тобой нарядим ёлку –
Звёзд на лапы наметём,
А на верхнюю иголку
Месяц сахарный воткнём.
Пусть мороз скребётся в двери,
Пусть метель стучится в дом…
Заходите! В самом деле,
Места хватит за столом!
Ночь опустится на крышу…
Будет счёт под звонкий бой…
Загадай, и я услышу:
- и весь этот год – с тобой…

Листает зимний вечер сны
В пушистой мгле,
Что видишь в них сегодня ты,
Расскажешь мне?

Ладошку сложишь в кулачок,
Прижмешь к плечу,
Не бойся! Добрый светлячок
Зажжет свечу.

Он поведет тебя по снам,
Где звезды – вот!
К твоим спускается рукам
Полночный свод…

Посмотришь в зеркало Луны,
Поправишь прядь,
А я с обратной стороны
Останусь ждать.

На черном небе облака,
Как легкий пух,
Жаль, что не пустят никогда
В твой сон нас двух…

Ложатся ландыши у ног,
И лебедь бел,
А утром вспомнишь, что сверчок
Так грустно пел?

И ароматами цветов,
Ах, как знаком,
Стихает звук твоих шагов –
Хрустальный звон…

Так вот они, твои мечты!
А я не знал –
Сегодня Золушкою ты
Спешишь на бал.

Танцуй, мой заспанный малыш,
Кружись и пой –
Пока рассвет не тронул крыш,
Я здесь, с тобой.


 

Падал снег все утро – белым-белым,
Накрывая ветви и дома,
Я смотрел в окно и между делом
Рисовал на инее тебя.
Здесь стекло промерзло возле рамы,
Видимо гуляли сквозняки,
Блоковский портрет Прекрасной Дамы
Графикой ложился на стихи.
Утро прорывалось сквозь полоски,
В комнату просачивая свет,
И от шпилек до твоей прически
Тонким получался силуэт.
Матовая призрачность основы,
Словно белый грунт на полотне,
И хотя мы даже не знакомы –
Я тебя рисую на окне.
Так изящны контуры движенья,
Будто в танце взмыли два крыла,
И волос твоих густых скольженье
Поймано касанием тепла.
Пойманы запястья мимолетно,
Взяты в плен ресницы этих глаз…
Как же звонко ты и беззаботно
Рассмеялась со стекла сейчас!
Я любуюсь, ничего не правлю,
И мечтаю, что тобой любим,
Я тебя одну здесь не оставлю –
Растоплю дыханием своим…

El talismаn de tu piel me ha dicho,
que soy la reina de tus caprichos...
Rosana Arbelo, "El talismаn"

Твой талисман рассказал о многом -
Червовый туз на горящей коже
Мы так похожи... Так не похожи...
Для королевы ты станешь Богом.
И ночь взовьётся огнём соблазна,
Нас не щадя и не обжигая,
Из бездны ада к высотам рая
Нас вознося в этом танце страстном.

И ты забудешь законы притяженья,
Под жаром рук будет петь нагое тело,
Во властных ритмах дыханья и движений,
Когда мы станем с тобой единым целым...
Когда мы станем свободны и беспечны -
Уже неважно, что будет, есть и было,
С тобой мне вечности мало, слышишь, милый?!
А без тебя, ты скажи, зачем мне вечность?..

Нам от судьбы никуда не деться:
Твой талисман - это я, любимый.
Всё остальное уходит дымом,
Не оставляя следа на сердце.
И поцелуя клеймо на коже
Мне не позволит дышать иначе -
Лишь тем, кто Богом мне предназначен,
Кого на свете мне нет дороже.

Мы позабыли законы притяженья -
Мы просто стали с тобой единым целым.
Кто победил в самом сладком из сражений,
проиграл - милый, разве в этом дело?
И я бегу одному тебе навстречу,
Как есть - по жарким углям костра, босая.
И воскресать на руках твоих, сгорая,
Я не боюсь - ведь у нас в запасе вечность...

 

Когда-нибудь, поймав закат
В ладони жидким золотом,
Забыть про боль своих утрат,
Что жгли мне душу холодом.

Под синью неба, над рекой,
В тиши, где плен забвения,
Наедине с самим собой
Похоронить сомнения.

Перелистать, где был не прав –
Не злом, скорей - нечаянно,
И в изумрудном море трав
Тонуть, тонуть отчаянно!

И, может, крикнуть, разорвав,
Звенящий парус воздуха,
Чтоб тромбы кровью оторвав,
По сердцу бить без промаха…

Не каясь – каялся уже,
Смотреться в высь глубокую,
Прощая собственной душе
Слепое и жестокое.

Взлететь бумажным журавлем
На крыльях одиночества,
Чтобы потом упасть дождем
Без имени и отчества…

И, заказав себе гордыню - тишину,
Заменой музыки послужит звон в ушах,
Коктейль воспоминаний я себе плесну,
Бессонницу и одиночество смешав.

И сервирован стол из мыслей разных,
Я истину открыла, что ты мне не нужен,
Пусть непривычным вышел праздник,
И в завершении я разум позвала на ужин.

В глазах моих ты утолитель жажды,
Моя ты нежность без конца, без края,
Не допускаю мысли, что однажды
Не захочу тебя я, засыпая.

Прикосновением к тебе я руки жгу,
И плавится усталость пройденного дня,
Не допускаю мысли, что когда-нибудь смогу
Я отказаться от желанного огня.

От губ слияния теряется дар речи,
И под ногами тает снег, Январский лед...
Мне истину открыло сердце, завершая вечер,
И разум, приглашенный, с ужина уйдет...

Бессмертный, обожаемый любовник!
Любовник ты для губ моих и глаз, и рук,
И необычного ты праздника виновник.
Но сердцу ты - незаменимый, верный друг...

Лязгнул люк…
Осторожно Тишину изучая,
Копоть узкой полоской скользнула сквозь щель,
И расплавленным Солнцем глаза застилая,
Сладким запахом в ноздри ударил Апрель.

Еще теплая сталь под ладонью шершавой -
Изгибаясь змеей, заскользил по броне,
Пыль, безмолвно вальсируя осыпью ржавой,
Расстилала постель на сожженной земле…

Справа жмется всем телом к руинам пехота,
Слева в доме пожар, там теперь никого,
Значит – чисто…

а то помирать неохота,
Если тут до Победы километр всего!

Не за тем я к Берлину шел четыре столетья,
Стольких близких теряя, их жизнью живя,
Эта “тридцать четверка” у меня уже третья,
Два ранения, “Гвардия” и ордена…

Так, посмотрим в чем дело…?
- Ну, вот же зараза!
Есть - достал таки “фаустник” правый каток…
- Старшина, лезь сюда! Остальным – в оба глаза!
- Ну, что скажешь, механик?
– Покурим, Сашок…

Тут крути - не крути, командир - передышка.
Здесь работы на день! Вот такие дела…
На, курни… и без нас, говорю – немцу крышка!
…Тишина-то какая! Может, наша взяла?

- Сань, чего самоходку не с первого раза?
Она сколько попала! Хорошо – рикошет…
- Ну а ты, почему тормознул без приказа?
Чтобы целиться лучше? Струхнул, что ли, дед?

- Это брось, лейтенант, у меня же три “Славы”!
Я, считай, отбоялся на Курской дуге,
Впрочем… помнишь - “Пантера” у самой Варшавы
Нас достала? А я, уж… Спасибо тебе.

Грохнул выстрел. Упали…
– Ты глянь, снайпер – сука!
Вон он, метров за двести, бликует в окне…
Нет, ну ты посмотри, ведь какая подлюка –
Огрызается, мать твою!
… Саня… ты где?!

Башня плавно качнулась в смертельном движеньи,
В панораме прицела - оконный проем.
Громом плюнуло дуло по створу мишени,
Раскололо этаж… Полыхнуло огнем…

А потом был бросок страшным, быстрым приливом,
Полусогнуто скалясь, пехота пошла…
И неслось в эти спины по-волчьи, с надрывом –
Сашка! Сашенька... Ну-у, почему не М-Е-Н-Я!

Плакал старый танкист, и от боли немея,
Прижимая к груди синь распахнутых глаз,
Отпускал в тишину ароматов Апреля
За полдня до Победы…
А может – за час…*
 

* - 30 апреля 1945 года , в 14 часов 25 минут, войсками 3-й ударной армии (командующий генерал В. И. Кузнецов, член Военного совета генерал А. И. Литвинов) была взята основная часть здания рейхстага.

За рейхстаг была кровопролитная борьба. Подступы к нему прикрывались крепкими зданиями, входящими в систему девятого центрального сектора обороны Берлина. Район рейхстага обороняли отборные эсэсовские части общей численностью около шести тысяч человек, оснащённые танками, штурмовыми орудиями и многочисленной артиллерией.

Непосредственный штурм здания рейхстага осуществляла усиленная 150-я стрелковая Идрицкая дивизия (3-й ударной армии), во главе которой стоял генерал Герой Советского Союза В. М. Шатилов. 150-ю дивизию поддерживали 23-я танковая бригада и другие части армии.

К концу дня 1 мая гитлеровские части общим числом около 1500 человек, не выдержав борьбы, сдались. Рейхстаг был полностью очищен от противника.

За порогом оставив сомнения,
Я рванулся по краю беды.
Между светом и тенью мгновения
Своей жизни ловлю у судьбы.

Из мгновений тех соткана ниточка,
За которую, в жизни держусь.
И моя путеводная звездочка
Освещает непройденный путь.

Не сорваться бы в пропасть кромешную.
Равновесие мне удержать.
Потеряю в паденье надежду я,
Не смогу вновь подняться опять.

Не взлететь мне и в высь поднебесную.
И не ждет там меня благодать,
Где душою уже безмятежною,
О тебе мои мысли качать.

Быть не может душа моя чистою -
Сколько рвали ее, не сказать.
Но судьба все заштопала мыслями,
Еще рано мне душу терять.

И по жизни идя неприкаянно,
Чтоб найти в этой жизни себя.
И вернуться туда, где с отчаянья
Я оставил однажды тебя.

Знаю лишь одержимый волнением,
Пусть судьба закусит удила,
Что к тебе я приду за прощением -
Ты меня днем и ночью ждала.


 

Холодает, и руки озябли немножко.
Вот опять я, растяпа, перчатки забыла!
На запястье - цепочка с моим скорпиошкой,
А на шее - лишь крестик, как будто так было.
Вновь секундная стрелка несётся по кругу -
Вот ещё бы чуть-чуть - и уже опоздала.
Планы на день - прогулка с любимой подругой,
Пара-тройка часов - непростительно мало.
Быстрым шагом по скверу, знакомой тропинкой -
Ну не ехать же право, одну остановку!
Задержалась слегка, и смахнула слезинку -
Хоть от холода - всё же, немного неловко...
Ведь увидит - расстроится, будут расспросы,
А бежать от ответов - последнее средство.
Что поделать - у глаз на такие морозы
Однозначна реакция, с самого детства.
Прогуляемся с ней, поболтаем о личном,
О дочурке, о жизни, о книгах - неважно.
Эта степень доверия стала привычной -
С ней о самом безумном и глупом - не страшно.
Все печали разделит на равные части,
Всё поймёт, как никто никогда бы не понял.
Вот такое оно, перелётное счастье,
Что пригрелось синицей на тёплой ладони...
 

Всё время спорю с тишиной, почти воюю -
То сам с собою говорю, то вслух читаю...
И незаметно для себя её целую,
И незаметно для себя к ней привыкаю.
Она незванна и тиха, но неотступна,
Качнётся воздух у щеки - ловлю дыханье,
Её приход неотвратим, и поминутно
Расписан ходиками час её молчанья.
И бесполезно запирать входные двери,
И окна наглухо забить - пустое дело -
Она прорвётся, чтоб опять, по крайней мере,
От невозможной тишины в ушах звенело.
Свернётся в кресле и глядит в глаза покорно,
(У вас во взглядах как назло - такое сходство!)
И, как и ты, она всегда немногословна,
И на двоих - одна душа. И в ней - сиротство.
А следом тихо входят ночь и ностальгия,
Проектор крутит старый фильм, немой и грустный,
И в сотый раз его смотреть - шизофрения,
Под чёрный кофе, что остыл и стал невкусный.
Сюжет растянут в сериал на два актёра -
Тебя зовёт своей женой другой мужчина,
И хоть бы раз какой скандал, да просто ссора...
Но ты болеешь тишиной неизлечимо.
 

Я рисую мелком на асфальте небесную высь,
Старый замок у быстрой реки и тебя на коне.
Закрываю глаза и шепчу: "Появись! Появись..."
И ночами холодными греюсь тобою во сне.
Я рисую суровых баронов, весёлых пажей,
Лошадей и кареты, фонтаны и мост над рекой...
Я рисую скучающих жён и постылых мужей
И ту женщину, что эту ночь проводила с тобой...
Пара белых штрихов, пара линий - эскиз завершён.
Отойду на полшага и новый начну, не дыша:
У бетонного дома, дрожащий на холоде, клён,
А под клёном девчонка. И люди куда-то спешат...
Лишь она не спешит. Ей ведь некуда, в общем, спешить...
Жизнь ее не торопит, наивную юность щадя.
Она верит в любовь и, наверное, учится жить,
Молча смотрит на листья и слушает песню дождя...
Вот и этот набросок окончен. И крошится мел.
Пару жизней из разных времён разделяет асфальт...
Юный принц получился красив и отчаянно смел,
А девчонка печальна... и мне ее чуточку жаль...
Небо выдохнет громом, обрушится теплым дождём,
В мелких лужах засветится радужным блеском бензин...

Может быть, мы когда-нибудь будем с тобою вдвоём,
И эскизы на мокром асфальте сольются в один?..
 

Но это лучше, конечно лучше -
На дно свалиться подводной лодкой,
Под нос фальшивить "Besame mucho...",
Сжигая мысли палёной водкой.
Потом проснуться в чужой квартире
С тоской смертельной больного зверя,
Лезть, как под пули (на три-четыре)
Холодным душем лечить похмелье.
И это проще, намного проще -
Назвать былое дешёвой пьесой,
Считать не меньше (да и не больше)
Любую шлюшку своей принцессой.
И в парке ночью под фонарями
Читать стихи ей до исступленья,
Изрезать души насквозь телами,
А утром выгнать, купив прощенье.
Ведь это больно, ты знаешь, больно -
Жить, понимая, что ты не нужен,
Не отрекаясь и добровольно
Благославляя на счастье с мужем.
Который больше имеет права,
Да что там больше... просто имеет,
И мне налево, раз вам - направо,
Здесь выживает кто как умеет.
И хоть ослепни, и хоть оглохни,
Но где-то в самом подвздошном месте
Иглой калёной свербит мне: сдохни!
Зачем всё это, раз вы не вместе?
Но всё сложнее, куда сложнее -
Ведь есть там сверху, кто это судит...
И нет кого-то тебя нужнее,
И нет другого, кто так же любит.
Так значит пьеса - наполовину?
Антракт закончен, суфлёр проснулся...
Не ты вчера мне смотрела в спину,
Моля о чуде - чтоб обернулся?

Вот так всегда...
Твой звонок. Мелодия мобильника - Sasha project "Очень нужен ты"...
В сердце начинают звенеть колокольчики...
Какие?
Не валдайские. И уж точно не металлические уродцы, оставшиеся на память с выпускного вечера...

Хрупкий хрустальный звон под аккомпанемент лихорадочно бьющегося сердца.
Я заранее знаю, что говорить мы будем ни о чем.
Ну, какие, право, серьезные темы по мобильному?
Дежурное: "Привет"... Возможно не менее дежурное: "Привет, Солнышко"...

Волшебное чувство - "ты рядом", периодически разбивается об трезвую мысль - "ты чертовски далеко"...
И так все три с половиной месяца нашего знакомства...

...А потом всего несколько слов - и рвущая на части боль. И от любви остается только пульсирующая рана в области сердца.
Нет, любовь никуда не исчезла...
Она осталась со мной - тихо умирать в моей душе.

Тихо... Тихо?!!
Хочется кричать во весь голос: "Ну что же ты натворил?!!! Что же ты..."
Но кричать не получается. Всякий звук переходит в глухие рыдания. Отчаянные. Без слез.

А ты даже не понял, ЧТО сказал...
И не понял, что меня не вернуть. Оттуда не возвращаются прежними...
С похорон Любви. Настоящей. Той, которая раз в жизни - да и то не всем, а если очень-очень повезет...
Нам повезло когда-то...
Не уберегли...
Жаль...
 

Как тихо снег летит с небес -
Почти на строчки,
Ловлю поштучно и в развес,
Леплю комочки.
Мир побелел до немоты,
Почти до звона,
И в этом белом мире ты -
Моя икона.
Январь - раздача покрывал,
Набитых пухом,
Тем, кто так долго замерзал,
И падал духом.
Тем, кто так долго был в пути,
Идя по кругу,
И грел на собственной груди
Как птицу - вьюгу...
Но вот искристый снегопад
Принёс надежду,
Пусть не ко дню и невпопад,
Не в масть, а между,
И я ловлю её в ладонь,
Леплю комочки,
И жжётся холод как огонь
В последней строчке.
Пускай вымарывает век
Мечты построчно,
Но за твоим окошком снег
Такой же точно...


 

Тебя очищает, сгорая, свеча,
От прошлых ошибок и будущих бед.
Твой Ангел свернулся клубком у плеча -
По сути, его у тебя уже нет...
Уснул, убаюканный сонной травой,
Чужими речами, потоком вранья.
И этот туман над твоей головой,
Не облако радости - бред забытья.
А помнишь - мы были свободнее птиц,
Ты счастье на коже моей рисовал...
И я отрицаю дрожаньем ресниц,
Что ты этот Свет на покой променял.
Стою у иконы - опять не до сна -
И тьму заклинаю: исчезни, не тронь!
Мне сила любви этой свыше дана.

...молюсь за тебя и гляжу на огонь.
 

Я не грущу, просто снова теряюсь во времени,
Кутаясь в серый халатик ненастного дня...
Дождик бормочет, что где-то в другом измерении
Счастье моё... как живёшь ты теперь без меня?
Так же окно непогодой весь день занавешено,
Долгие сумерки, слякоть, и с ветром дожди?
Так невозможно серьёзно, печально и сдержано
Куришь и смотришь как светят внизу фонари.
Ходики тикают, бьются дождинки на улице,
Осень считает прохожих по звонким зонтам,
Как там живётся моей неулыбчивой умнице,
Если я здесь так скучаю по этим глазам?
В парке промокшем дорожки листвою засыпаны,
В парке, без птиц улетевших, сезон тишины,
Помнят скамейки как тут, под цветущими липами,
Первым касанием рук были мы смущены...
Жизнь умещается часто в одном лишь мгновении,
В том, что когда-то сбылось и куда-то ушло,
Если б дала ты мне шанс (хоть один!) на прощение,
Может, у нас до сих пор было б всё хорошо.
Всё, что осталось - на стенах твои фотографии,
Старые письма вразброс, пожелтевший конверт.
Вот бы однажды ( да хоть на краю географии!)
Встретить тебя и услышать твой голос: привет...

 

[br] 

Разошлись незаметно дороги,
И небес затуманилась высь.
Приутихли и боль, и тревоги;
Продолжения требует жизнь.

Я о прошлом жалею не очень,
Об ушедшем поплачут дожди.
Провожает меня моя осень,
Шепчет тихо прощальное - «жди».

Я надеюсь, всё сбудется, знаю,
Ухожу, обо мне не грусти.
Не виню и не каюсь – прощаю.
Ты меня, моя осень, прости.

От разлуки не радостно – горько,
Я зимы холодов не боюсь.
Отчего-то вот, кажется только,
Что к тебе я уже не вернусь…

 

Снова тянет к окну,
За которым пролился закат,
И спускаются тени
С продавленных тучами крыш,
Я конечно шагну
В этот воздух последних утрат,
Оставляя сомненья,
Что вдруг ты меня не простишь.
Я ведь знаю – там есть
То, что здесь мне найти не сбылось,
Там уютней и ближе
Судьбы переулки надежд,
Где смогу я прочесть
Все, что здесь написать не пришлось,
Где все чище и выше
От шороха белых одежд.
Не под этой звездой –
Просто я залетел не туда,
Перепутал пути
И поэтому так одинок,
Только жаль, что с тобой
Я не встречусь уже никогда,
И тебе не найти
След моих потерявшихся строк.
Я хотел бы взглянуть
С высоты уходящих комет
В этот мир, что меня
Попытался однажды согреть,
Я хотел бы вернуть
Нерастраченный солнечный свет,
Что берег для тебя,
И уже ни о чем не жалеть.
Меня есть, кому ждать
Там, за высью немой синевы,
Не меня ли звала
Разноцветная россыпь Стожар?
Если станут ругать,
Заступись за меня и скажи,
Что нашел два крыла
Непослушный мальчишка Икар…

Под кленом, последний листок обронившим,
Горячие губы – к холодным плечам.
Развей меня по ветру пеплом остывшим,
Я стану к тебе приходить по ночам…
Почти не касаясь, на кончиках пальцев…
Твой сон не тревожа, а нежно храня…
Чтоб не привиденьем, холодным скитальцем,
А плотью и кровью ты помнил меня.
Я буду входить в твои сны осторожно,
Я ангелом буду за правым плечом…
Так жаль, что коснуться тебя невозможно,
Почувствовать сердце. Сказать: «Горячо!..»
Однажды, устав тебе сниться ночами,
Устав от ненужных, непрошенных слез,
Я преодолею земными путями
Мое расстояние в тысячи верст.
Мне будет тепло на холодном вокзале.
И к черту приличия! Пусть не права!
Лишь только бы губы твои прошептали:
«Ты здесь…», и ненужными стали слова.
 

Я не грущу, просто снова теряюсь во времени,
Кутаясь в серый халатик ненастного дня...
Дождик бормочет, что где-то в другом измерении
Счастье моё... как живёшь ты теперь без меня?
Так же окно непогодой весь день занавешено,
Долгие сумерки, слякоть, и с ветром дожди?
Так невозможно серьёзно, печально и сдержано
Куришь и смотришь, как светят внизу фонари.
Ходики тикают, бьются дождинки на улице,
Осень считает прохожих по звонким зонтам,
Как там живётся моей неулыбчивой умнице,
Если я здесь так скучаю по этим глазам?
В парке промокшем дорожки листвою засыпаны,
В парке, без птиц улетевших, сезон тишины,
Помнят скамейки, как тут, под цветущими липами,
Первым касанием рук были мы смущены...
Жизнь умещается часто в одном лишь мгновении,
В том, что когда-то сбылось и куда-то ушло,
Если б дала ты мне шанс (хоть один!) на прощение,
Может у нас до сих пор было б всё хорошо.
Всё, что осталось - на стенах твои фотографии,
Старые письма вразброс, пожелтевший конверт.
Вот бы однажды (да хоть на краю географии!)
Встретить тебя и услышать твой голос: привет...

 

Я буду вспоминать Вас иногда...
Теперь все реже - для меня вы в прошлом.
Сверкнув, погасла яркая звезда,
Исчез в тумане долгожданный остров.

Наивные желанья... безрассудство...
О, как мне не хватало вас тогда!
Все позади: утихла боль, а чувства
Развеют сожаления года.

Другому вы печаль свою дарили,
Вздыхая одиноко при луне.
Но только знайте, вы меня любили,
Хотя совсем не знали обо мне...

Ты прости меня, слышишь, родная,
За души мой больной непокой.
Верь и знай, не нужна мне другая,
Только твой я, пойми, только твой.

Были в жизни не раз испытания,
Помнишь? Радость была не всегда.
За безумные сердца терзанья,
Ты прости - это все ерунда.

Все пройдет, как болезнь, что от роста.
Попрошу я тебя еще раз,
Извини, что ценил слишком просто
Ласку рук и тепло твоих глаз.

И на солнце бывают затменья,
Только после дороже нам свет.
Ты прости за сомнений мученья,
Знай, что лучше тебя в мире нет!

 

Жизнь сквозь пальцы - жалеть не время,
Время пить её залпом, жадно,
И без боли прощаться с теми
Кто поддался инстинктам стадным,
Кто поверил, что смерть за дверью
И дрожит, или ждёт отсрочку.
Я иная. Я просто верю.
Нет, не в Бога. В себя, и точка.
Ты стучишься? Входи, родная.
Двадцать два - это тоже много.
Я налью тебе чашку чая,
Посидим, а потом - в дорогу.
Передумаешь - буду рада
Каплям солнца в часах песочных.
Убаюкаешь - значит, надо.
Не прошедшим твой тест на прочность,
Ты закроешь глаза руками,
Нежно-белыми, ледяными.
Ты невидимой ходишь с нами,
Между грешными и святыми.
Столько граней. Всё слишком тонко...
Я останусь на этом свете
Звёздной искрой в глазах ребёнка
(Ведь меня так любили дети),
Воробьиным звенящим эхом -
Прикормила, и стала частью...
Я бы шла за тобой со смехом -
Холод твой над добром не властен.
Что ты смотришь? Уходишь? Странно...
Я ждала тебя, в чём же дело?
Обернёшься и скажешь: "Рано...
Я взглянуть на тебя хотела"…"

 

У этой женщины в глазах осенний блюз -
Немного грусти под насмешливостью взгляда...
В её годах - всё многоцветье листопада,
Пьянящее и терпкое на вкус.
Всё в этой женщине - неповторимый мир,
Задумчивый, глубокий до предела,
В нём по своим законам правит королева,
Но я бы всё на свете ей простил.
Мне с этой женщиной так нравится молчать,
Ей чьи-то мысли по глазам читать не ново,
Чтит по поступкам человека, ценит слово...
Но душу любит молча изучать.
С ней даже влажность проливных дождей
Отнюдь не кажется унылостью безликой,
Иду за нею, как Орфей за Эвридикой
По золоту осенних нот и дней.
Как с этой женщиною тянет говорить!
Нет-нет, не глупости - она их не приемлет...
В её ладони лучик солнца кошкой дремлет,
И как её за это не любить?
 

Ты просишь спеть... А я не знаю, что...
Мир кружится, как после карусели...
Спою тебе, наверное, про то,
Как дам своих любили менестрели.
Гитара... У меня с ней нелады...
Она горда и дико непослушна.
Лишь только пальцы лягут на лады -
Гитара звуком выжигает душу...
Она лишь отзвук сердца моего,
Для голоса изящная оправа...
А я горю от взгляда твоего!
В груди кипит клокочущая лава...
Я буду петь о том, как за любовь,
За смутное желание быть рядом,
Совсем мальчишки, проливали кровь!..
За взгляд... Ведь им довольно было взгляда...
Сорвется голос... Оборвется звук...
И сердце мигом превратится в льдинку.
Но отогреет шепот милых губ:
"Люблю тебя! За каждую слезинку!"

Ах, как много забот на сегодняшний вечер
У курносых девчушек в весёлых пижамах -
Выпить чаю с печеньем, и папе навстречу
На крыльцо побежать вслед за радостной мамой,
А потом поделить на диване подушку,
В ожидании сказки с волшебным сюжетом,
И, обнявшись, друг другу тихонько, на ушко,
Нашептать целый ворох девчачьих секретов...
Пахнет в доме едва уловимо сиренью,
А от маминых рук - молоком и корицей.
И так сладко, свернувшись на тёплых коленях,
Засыпать под рассказ о драконах и принцах,
О колдуньях из тёмного-тёмного леса,
В самой чаще живущих без всякой опаски,
Об отважных пиратах, прекрасных принцессах,
И о добрых волшебниках, пишущих сказки...
А когда подкрадётся сквозь ставни резные,
Вслед за вечером, дрёма на бархатных лапах,
Будут сниться им сны - непременно цветные,
Где король с королевой - их мама и папа.

Так получилось - я неопытный стекольщик...
И смех мой радужный (от счастья до тоски) -
Разбитый вдребезги хрустальный колокольчик -
Вгрызется мелкими осколками в виски...

Так получилось - я сама себя разбила
Не собирай - обрежешь руки. Ни к чему...
Ну, что с того, что я тебя, как жизнь, любила?
Не собирай любви осколки, я пойму.

Так получилось. И дела не так уж плохи -
Ведь мы сумели от иллюзий убежать...

Морозный воздух жжет на выдохе и вдохе,
Но без тебя совсем не хочется дышать...


 

[br]
Эта осень должна непременно прийти,
Нам не раз с ней придется встречаться;
Где бы ни были вы, хоть в начале пути,
Научитесь сначала прощаться.
Не застанут тогда вас врасплох холода,
И дожди затяжные – не мука,
Если кто-то вам скажет, что иногда
Потерять могут люди друг друга.
Как бы вам ни хотелось по небу летать
И крылами любимой касаться,
Прежде, чем в этой жизни любовь отыскать,
Научитесь сначала прощаться.
Даже если вы знаете – все навсегда! –
Пригодится и эта наука,
Чтоб не сделала больно вам как никогда
Осень вашего счастья – разлука.
Нет, не надо бояться любить и мечтать –
Этой жизни не надо бояться,
Но затем, чтобы вам научиться прощать,
Научитесь сначала прощаться…
 

[br]

Я искала ключи среди тысяч ключей,
Я царапала руки холодным металлом!
Ты – ни мой, ни её... Ты же просто – ничей!
Так зачем начинать разговоры сначала?
Я искала ключи.… И, похоже, нашла
Эту связку от двери, ведущей на волю.
Только выхода нет.… Вот такие дела…
И пройти этот путь мне придется с тобою.
До единой все двери ведут никуда,
В беспросветную ночь, в утешение снами…
Разум шепчет что сказка, увы, никогда
В этой «правильной» жизни не сбудется с нами.

Полыхнёт, не пожалеет,
Не обманет, не спасёт,
Скоро золотом аллеи
Осень сердце обожжёт.

Ну и пусть горит, сгорая,
От холодной красоты.
В танце ветреном, играя,
Заметут метель листы.

Где же, где ты, моё лето?
Не подарены цветы.
Не зову, не жду ответа
От мечты и до мечты.

[br]
Не рисуйте грозу – все равно не получится
Эти сполохи кистью поймать,
Да и гром на холсте никогда не озвучится,
Да и капель не сосчитать.
Краски высохнут в срок, и уйдет озарение,
Ветер в рамке устанет кружить,
Нарисованность - просто потеря движения
И попытка искусственно жить.
А гроза – это кони, по небу летящие,
Дробь дождя – будто звуки копыт,
Обуздать не получится настоящее,
А из прошлого гром не гремит.
Лишь мгновенье зарницами небо продавлено,
Нам не справиться с этой грозой,
И не надо смотреть друг на друга подавленно –
Восхищайтесь ее красотой!
Можно выйти под дождь, словно под неизбежное,
Где разряды слепящих плетей;
Не найдете вы красок под это – мятежное,
Не бывает таких у людей.
Не рисуйте… оставьте, хоть что-то, запретное
На душе или над головой,
Все равно не добиться вам сходства портретного
С сумасшедшей июньской грозой.
Ну, а если с собою кому-то не справиться,
Потерпите хотя бы до дня,
Когда, чтобы не дать до конца мне состариться,
Заберут эти кони меня.
 

[br]

Штриховка тени... Ты в малых дозах течёшь по вене, въедаясь в кожу - до сладкой дрожи...
До боли в легких и хрипа: "хватит!" под стон кровати и шелест шёлка под телом волка...
Смешные штампы - но зверски тянет коснуться плоти.
Любовь в цейтноте - до первых стонов а-ля "мне мало"...
Под блеск металла в глазах влюблённых.
Губами ниже - не остановишь... Напрасно ловишь мои ладони. Чуть-чуть поближе...
Ещё немного... Ты, правда, думал, что недотрога?.. Был прав. С чужими...
С тобою - сладко. Гляжу украдкой в твои шальные, тебя смакуя неторопливо.
Я говорила, что ты красивый?.. Ну да, раз двести... а, может, больше..
Нет слаще мести, чем власть... И это ты тоже знаешь...
Когда и как - только ты решаешь, мне остаётся лишь подчиниться...
Ты слишком часто мне начал сниться!

Пусть всё будет так, а не иначе,
Сердце пусть горит, но не сгорает.
Пусть душа навзрыд одна поплачет
И покоя на земле не знает.

Нам любви мгновения - награда.
Тот, кто не любил - счастливым не был.
Ни о чём жалеть, судить не надо,
В этой жизни всё по воле неба.

У моей цыганки очи жгучи,
У моей цыганки ласка-руки.
И всегда ей другом верный случай,
Что меняет встречи на разлуки.

Знаю, что дороже ей просторы,
И свобода, что в крови горячей,
Что под семиструнной переборы
Доверяет, как себе - удаче...

Молчишь... Так ссутулился - крыльев не видно,
И перья седые от пепла и пыли...
Ты знаешь, сначала мне было обидно,
По-детски и глупо: вы, что там, слепые?..
Куда вы глядели, творцы-самоучки,
Зачем не давали разбиться надежде,
Зачем превращали разлуки в "разлучки",
И Свет возвращали таким же, как прежде -
Зачем? В чём был замысел высшего Эго?
Не спорь, среди ваших полно эгоистов...
Вы все белоснежны, а качество снега -
Лишь в лютый мороз быть сияюще-чистым,
А стоит подтаять - весь мусор наружу,
Чем больше тепла, тем изнанка чернее.
Без повода страшно заглядывать в душу?
По поводу, честное слово, страшнее...
А ты всё безмолвствуешь, бедный хранитель.
Поверишь ли, мне и не надо ответов,
Я рву потихонечку струнки и нити
Разбитых на строчки знакомых сюжетов,
Где он был моим... остававшимся с нею...
Где в небе не таяла лунная долька...
Давай, помогай, я одна не сумею,
Дрожащие пальцы израню, и только...
Не рвётся? Я, видимо, крепко врастала.
Ну, что тут поделаешь - режь по живому.
Во мне, понимаешь, немного осталось -
Две пригоршни слёз на чернеющий омут,
Дурацкое детство, да шрам на коленке...
И спину, как ты, по привычке сутулю...
Меня изначально поставили к стенке,
А я всё не верила в первую пулю.
Поэтому режь, крылья выбелит снегом.
И... только не плачь, будь сильнее и выше.
А я попрошу тебя, Светом и Небом,
Всегда и везде ты храни его, слышишь...

Неба глубина в твоих глазах не отпускает,
И не лечит никотин, чужие губы, время...
Девочка-мелодия по городу шагает,
Чтобы нервный блюз любви наигрывать не с теми,
Ей бы разглядеть тебя среди чужих, постылых,
Звонкой нотой мая среди шумного проспекта...
Но она идёт вперёд, глаза поднять не в силах,
Да и ни к чему - в них нет пока ни капли света.
Слишком давит прошлое - сомнения, потери,
Грузом осознания январь упал на плечи.
Кто отравлен будет нежной девочкой-Сальери,
В этот, без любви твоей прошедший, зимний вечер?
С кем она подумает, что о тебе забыла?
Кто сегодня станет новой болью и ошибкой?
Удержи её. Ты можешь. Только ты и в силах
С губ её минор стереть одной своей улыбкой...

Шаг навстречу. Еле слышный оклик: "Не узнала?"
И её ответ: "О, Боже... Ты... Мне это снится?"
Знаешь, сколько лет она в толпе тебя искала,
Девочка-романтик с ноткой грусти на ресницах?
Сердце закричало от прикосновений первых,
Два глотка любви - и плачут струны, так некстати.
Девочка, игравшая этюд на чьих-то нервах,
Лишь в твоих руках запела скрипкою Амати...