Цитата сообщения Ausma В продолжение разговора с Савинием.
Вот раньше - раньше и всегда, до новой эры в России, до становления постсоветского капитализма - театр в нашей стране приравнивался к университету. Так, без ехидства и издевки, называли, в частности, Малый театр. Театр был местом, где пытались говорить о человеке. Показывать о человеке. Думать о человеке. Причем правду.
В советское время это стало аксиомой. Черт знает что писали в газетах, черт знает что показывали по телевизору, хорошее кино складывали на полочку (Хуциева вспомним!) - а хитроумные театральные мэтры протаскивали правду под любыми предлогами. И зритель шел к ним за этим. За товстоноговским занавесом к Горю от ума. За любимовскими солдатами в Десяти днях. За современниковскими отчаянными розовским мальчиками. За пронзительными эфросовскими классическими героинями. За яркими и отважными владимировскими персонажами.
А потом потребность именно в таком театре исчезла. Не у театра - у зрителей. Зритель мог читать что угодно, смотреть что угодно, мог выехать за границу и купить или попросить выехавшего друга купить, или попросить эмигрировавшего друга прислать. У зрителя появились другие источники правды жизни и правды чувства. И заодно - возможность сравнивать степень этой правды. Это совпало по времени с уходом великих мастеров.
Нет, ну нет у нас сейчас Эфроса, Товстоногова, Ефремова, Владимирова. Некому выразить так нынешнюю боль. Да и непонятно, есть ли эта боль. Правду можно и в газетах прочитать. Поэзию можно и в книжках найти. Отчаяние из себя-то не знаешь, как вытравить, какой там Уриэль Акоста. О чем говорить и как говорить со зрителем, который может смотреть многобюджетное кино, читать все новинки мировой литературы, в отпуск кататься по заграничным музеям?
Театр должен бороться за зрителя. Не с другим театром, как ему иногда кажется, а с разнообразными прочими формами времяпрепровождения.
А он этого не понимает.
Гении-творцы-маэстры рвут на себе волосы и орут: "Вот раньше за билетами в театр очередь занимали с ночи!" Так, милые, раньше и люди были другие, и театр другой! Что, простите, вы можете им предложить, чего они не видели, не знают, не думают - и при этом хотят увидеть, узнать, подумать? Вот только не надо надувать щеки. Мы все сами себе гении. На том стоим. И ты почти лучше всех играешь, и я почти лучше всех пишу. Речь о другом. Что ты можешь сыграть, а я написать такого, чего до нас еще не сыграли и не написали? Сигарева? Братьев Пресняковых? Марка Равенсхилла?! Зритель приходит в театр не для того, чтобы его обливали дерьмом. Он согласен получить удар - но по нервам, по душе, а не по желудку. И конструктивный удар - чтоб заплакать и сказать: "Люди, будьте доверчивы!" - а не плюнуть и выматериться.
И еще. Один хороший артист ТЮЗа рассказывал мне однажды:
- Моя дочка к восьми годам собрала коллекцию фильмов Диснея. И каждый вечер она смотрит что-нибудь из Диснея: Бэмби, Белоснежку, Короля-Льва, например. Красивые, добрые, умные фильмы. А потом она приходит в наш театр. И смотрит на нашу сцену. На наши декорации. На наши костюмы. На наши лица. Слушает эти пьесы. Знаете, она больше не хочет ходить в театр. Даже несмотря на то, что там играет ее папа. И я ее понимаю...