Очередная заметка английской журналистки Джульет Батлер (Juliet Butler) для англоязычной публики в газете The Moscow Times примерно 1999 года, когда я тоже был одним из её англоязычных читателей и почитателей. Я перевёл её заголовок дословно - «Стили могут отличаться, но материнская любовь та же.» Моё впечатление, что написано наспех и она тут, как говорят, «расплылась мыслью по древу». Но в тексте есть интересные детали. Читаем.

«Боже, ты ужасная мать!» - воскликнула моя английская подруга по моему возвращению в Москву.

Это не озаботит моих постоянных читателей обсуждением - её здесь возмутило, что, задержавшись в Европе, я лишила моих детей занятий первой недели в школе.

То была нелепица, ведь я, как и дети, отчаянно стремились вернуться - к плохо скрываемому сожалению моего мужа Коли, который провёл долгое жаркое лето, работая в горячих точках стран СНГ (в тексте «CIS» - Commonwealth of Independent States, или СНГ - Содружество Независимых Государств - конфедерация республик бывшего СССР до полного распада, это уже надо объяснять тем, кто помоложе).

На нашем пути на машине обратно в Россию мы с детьми томились в Монте Карло и потом торопили его, проезжая Ниццу и Канны. «Объясни мне» - вымолвил он наконец, «вот просто - чем так привлекательно это место - улица Крупской, дом 5?» Всё это после того, как наш пятилетний Бобби вылез из плавательного бассейна, окружённого пальмами, на юге Франции и, повиснув на краю, сказал просто: «Я бы хотел вернуться в Москву».

Тут так - или вы любите Москву, или её ненавидите, а мои дети её любят. Что до меня, то те два месяца кочевой жизни с моими детьми в палатках, мотелях, или - по блаженному случаю, в домах других людей, не были отпуском.

Сообщение в рассылке «матери в Москве» (название которой я поначалу прочла как «мать грех Москва» - здесь созвучие слов «in - sin» и подписалась!) описывает бытие родителя как «испытывающую способности непрерывную работу в часто хаотической обстановке, требующую долгих часов нудного труда, многочисленных поездок, строгого кризисного управления, навыков в ведении бюджета и кулинарии, плюс умение управлять машиной при сильном шуме и балагане. Всё без оплаты. Это вы платите им.»

Теперь, когда я вернулась в Москву, то могу переложить часть ответственности на муженька, нянечек и школу, а также на свекровь, которая годами долдонит тему «ужасной матери» в мой адрес.

Правда в том, что мы все имеем разные причуды материнства и попрекать меня скудной едой или одеждой ничуть не хуже, чем историей моей свекрови о самой себе:

Купая её младшего сына Максима однажды вечером, она, к своему ужасу, увидела свежие красные волдыри на его спине, как будто его пороли. «Моё дитятко! Мой дорогой! Кто это сделал?» - она воскликнула. «Это твой учитель? Другие ребята? Скажи мне немедленно - я пойду и вырву им руки и ноги!»

«Но ведь это была ты, мамочка!» - сказал он, обернувшись к ней. «Этим утром.»

Впрочем, мне надо бы добавить, что несмотря на регулярную порку, Максим и Коля теперь хорошо воспитанные, счастливые взрослые люди и любящие сыновья. Поэтому, кто мы такие, чтобы судить - кто прав, а кто ошибается? Когда всё сказано и сделано, окончательная награда за все хлопоты это дети, что бросаются к тебе, душат тебя влажными поцелуями и говорят: «Ты самая лучшая мамочка во всём мире!»

Которая и есть я, конечно.

Выяснилось, где жила Джульет с семьёй в Москве, и что у её мужа Коли был ещё младший брат Максим. Опять они едут своим цыганским табором через всю Европу на машине - у неё «пунктик», чтобы дети увидели культурные особенности народов разных стран из окна машины. И опять эта досада - куда бы ни поехать с детьми, они вскоре просятся обратно. В Москву, в Москву!