Настроение сейчас - Улыбка через слёзы и грусть, через боль потери...

Утро началось с будильника в шесть часов, который я забыла отключить. Найдя его в развалинах своей комнаты и заставив умолкнуть, я заползла опять под одеяло, но не успела моя голова коснуться подушки как меня разбудил голос мамы, которая жутко возмущалась по поводу того, что я не желаю вставать. Открыв наконец глаза я сразу посмотрела на часы. Восемь с чем то. Ну и как это называется? Не успела я заснуть, как меня разбудили. Но чашка свеже-растворимого кофе быстро привела меня в форму. Потом я долго думала, что одеть на похороны? Остановилась на чёрных брюках, чёрной блузки и красных сапогах. Где то через пол/полтора часа мы пошли на метро. Когда я спросила, а зачем нам собственно метро? Мне рассказали просто превосходную вещь, что нам до Тульской ехать на метро, а потом до больницы на маршрутке. Доехали мы нормально поговорили, поспали...
Найдя морг подождали пока там оформят все документы и узнав что перед нами ещё одно семейство, продолжили стоять. Где то в 12 нас позвали на отпевание. Хоть и не все уже доехали мы вошли в зал для отпевания. Нам раздали свечи и священник начал службу. Я смотрела на лицо дяди Бори и не могла поверить что это он, мозг отказался воспринимать информацию... Когда отпевание закончилось нас спросил священник, будим ли мы прощаться. Меньше секунды я думала что это значит, память услужливо подкинула пару картинок из просмотренных мной фильмов где были похороны: "Родственники подходят и целуют усопшего в лоб." Я сразу выкинула картинку из головы... А когда тётя Люба (моя крёстная и жена дяди Бори) подошла и поцеловала его в лоб, я ощутила такой сильный и не объяснимый страх... Поэтому спросила, а можно мне этого не делать, мне сказали можно и я облегчённо вздохнула.
Когда всё закончилось мы стали разбредаться по машинам кто на автобусе вместе с гробом, кто на Форде моего папы, а кто на машине моего троюродного брата Руслана. Я решила ехать с братом, сестрой Аней и их бабушкой. Конечный пункт назначения: Хованское кладбище.
На кладбище мы ждали своей очереди и жутко замёрзли, ветер дул очень холодный. Когда подошла наша очередь я встала рядом с Русланом и взяв его под руку стала наблюдать за подготовкой к кремации. Когда женщина, которая проводит обряд кремации, в конце предложила попрощаться, я внутренне сжалась, и поняла что не смогу подойти к гробу, потому что страшно и в тоже время понимала не сделай я это никогда себя не прощу. Поэтому я подошла к гробу и коснувшись стенки гроба беззвучно прошептала: "Спасибо..."
Когда я сделала шаг назад, то почувствовала, что если я сейчас не до коснусь до кого то живого и близкого, то скорей всего зарыдаю. Руслан, когда я оказалась около него, сразу предложил взять его под руку. Я вцепилась в его руку и замерла, не сводя глаз с дяди Бори. Я боролось со слезами пока моя бабушка и тётя Люба закрывали ему лицо, пока грузчики закрывали крышку и стаскивали гроб с повозки на движущийся стол на котором и увозит на кремацию. А когда гроб поехал я начала беззвучно плакать, пока за гробом, в котором лежал мой дорогой дядя, закрывалась металлическая панель я не сводила с него глаз. И всё это время, с того момента когда я отошла от гроба, я повторяла про себя: "Спасибо, спасибо вам дядя Боря... Спасибо вам за всё... Спасибо вам дядя Боря - Серый Волк." Когда дверца закрылась нам предложили поставить свечи, которые будут гореть пока идёт кремация. Мы с Русланом направились к выходу когда я наткнулась взглядом на горящие свечи. Попросив Руслана поставить свечи тоже, он показал мне на тётю Любу которая как раз покупала их, сказал: "Иди, конечно, поставь." Поставила свечу я последний и выходила из зала тоже одна и последняя. На поминки я ехала в машине Руслана.
Весь оставшийся день мы вспоминали дядю Борю, а я заставляла себя ничего не вспоминать, просто слушать воспоминания других... Теперь воспоминания нахлынули волной и слёзы которые никто не видит катятся из глаз...
Покойся с миром. Аминь...

(слова чуть изменены)Игорь Древлянский
Ты уходишь...

Ты уходишь в свой светлый ирий,
Улетаешь на легких крылах,
И вся радуга междумирий
Расцвела в голубых глазах…

Ты оставил нас, погрязших
В нашей скорби и нашей вине.
Окровавленные повязки
Будут вечно гореть в огне

Нашей памяти! Гневно, страшно
Бродит эхо прощальных слов
Среди приступов слез и кашля,
Среди голых стен, потолков.

Так лети же, лети же, выше,
Здесь тебя мы не сберегли…
И хоть изредка – но о бывших,
О родных вспоминай вдали…