Трогательная история о мальчике, которому после разлуки в Гетто приснилась мама, и пообещала послать ему ангела… Но откуда в концлагерях ангелы?!
Август 1942 года. Петроков, Польша.

Тем утром небо было мрачное, мы ждали с тревогой. Все мужчины, женщины и дети из еврейского гетто Петроков были собраны на площади. Ходили слухи, что нас перевозят. Мой отец лишь недавно умер от тифа, который ранее быстро распространился в переполненном людьми гетто. Больше всего я боюсь, что наши семья разлучат друг с другом. «Что бы ни произошло», - Исидор, мой старший брат, шепнул: «не говори им свой возраст. Говори, что тебе шестнадцать лет». Я был высок для мальчика 11 лет, так что вполне мог так сказать. Так я мог бы быть ценным рабочим. Эсэсовец подошел ко мне, щелкнув сапогами о булыжники. Он осмотрел меня с головы до ног, а затем спросил мой возраст. "Шестнадцать", сказал я. Он направил меня влево, где уже стояли трое моих братьев и другие здоровые молодые люди. Моя мать была направлена вправо с другими женщинами, детьми, больными и пожилыми людьми. Я прошептал Исидору, «Почему?".Он не ответил. Я побежал в сторону, где стояла мама и сказал, что хочу остаться с ней. "Нет", строго сказала она. «Уходи. Не будь помехой. Иди со своими братьями.» Никогда раньше она не говорила так резко. Но я понял: этим она защищала меня. Она любила меня так сильно, и только этот единственный раз она сделала вид, будто не любит. Это был последний раз, когда я видел ее.

Мои братья и я были направлены в вагон для скота в поезде, который направлялся в Германию. Мы приехали в концентрационный лагерь Бухенвальд ночью, несколькими неделями позже. Нас отвели в переполненный барак. На следующий день нам были выданы форма и номера. "Не называйте меня больше Герман", сказал я своим братьям, "Зовите меня 94983". Я попал на работу в крематорий лагеря, она заключалась в погрузке мертвых в подъемник. Я тоже чувствовал себя мертвым. Я стал номером.

Вскоре, нас с братьями отправили в Шлибен, один из подчиненных лагерей Бухенвальда к югу от него и неподалеку от Берлина. Однажды утром мне показалось, что я услышал голос мамы. «Сын», - сказала она тихо, но отчетливо - «Я посылаю тебе ангела». Потом я проснулся… Это был просто сон. Красивый сон. Ведь в этом месте не могли находиться ангелы. Была только работа. И голод. И страх.

Несколько дней спустя, я ходил по территории лагеря, за бараками, рядом с колючей проволокой, где бы охранники не могли легко меня увидеть. Я был один. По другую сторону забора я кого-то увидел: девушку с легкими, блестящими кудрями. Она была наполовину скрыта за деревом. Я обернулся вокруг, чтоб убедиться, что меня никто не видит. Я тихо обратился к ней на немецком языке: «У вас есть что-нибудь поесть?». Она не поняла меня. Я подошел ближе к забору и повторил вопрос по-польски.

Она шагнула вперед. Я был худой, и выглядел очень голодным, на моем теле вместо одежды были тряпки, обернутые вокруг ног, но похоже, девушка не испугалась. В ее глазах я увидел жизнь. Она вытянула яблоко из своей шерстяной шали и бросила его через забор. Я схватил фрукт, и уже едва взялся бежать, когда услышал, как она сказала тихо: «Увидимся завтра». Я возвращался на то же место у забора и в то же время каждый день. У нее всегда была для меня какая-то еда: кусок хлеба, или, еще лучше, яблоко. Мы не смели разговаривать, или долго задерживаться там. Если нас кто-то поймает, это будет означать смерть для нас обоих. Я ничего не знал о ней, кроме того, что она была доброй девушкой с фермы, и что она понимала польский. Как ее звали? Почему она рискует своей жизнью ради меня? Надежды оставалось так мало, но эта девушка по другую сторону забора каждый день давала мне моральные силы, в своем роде, как питательные силы, полученные от хлеба и яблок.

Почти семь месяцев спустя, мои братья и я были брошены в вагон с углями и направлены в лагерь Терезинштадт в Чехословакии. "Не возвращайся", я сказал девушке в тот день, - "Мы уезжаем". Я повернулся в сторону бараков и не оглядывался назад, я даже не попрощался с девочкой, имя которой так не узнал, девочкой с яблоками. Мы пробыли в Терезинштадте три месяца.

Война шла на спад, союзные войска продвигались, но моя судьба, как казалось, запечатана печатью смерти. 10 мая 1945 года я должен был умереть в газовой камере в 10:00 утра. В тишине рассвета, я пытался подготовить себя к этому. Сколько раз смерть, казалось, была готовы принять меня, но я всегда как-то выходил из этого. Теперь все закончилось… Я подумал о родителях. «По крайней мере», думал я, - «мы будем вместе». В 8 утра раздался шум. Я слышал крики и видел людей, бегущих по всему лагерю в разные стороны. Я догнал моих братьев. Русские войска освободили лагерь! Ворота распахнулись - все бежали, и я тоже. Удивительно, но все мои братья выжили, страшно представить, как они выжили. Но я знал, что девушка с яблоками имела ключевое значение в моей жизни, в моем выживании. В месте, где, казалось, полностью выиграло зло, доброта одного человека спасла мне жизнь, дала мне надежду в месте, где ее совсем не было. Мама обещала прислать мне ангела, и ангел появился…

В конце концов я добрался до Англии, где меня поддержали еврейские благотворительные организации - меня поселили в пансионе с другими мальчиками, которые пережили Холокост,, и дали образование в области электроники. Потом я приехал в Америку, куда мой брат Сэм уже переехал. Я служил в армии США во время корейской войны, и вернулся в Нью-Йорке спустя два года. Я начинал обустраиваться, - к августу 1957 я уже открыл свою мастерскую электроники.

Однажды, друг мой Сид, которого я знал из Англии, позвонил: «У меня свидание, и у моей девушки есть польская подруга. Давай сделаем двойное свидание». Свидание вслепую? Нет, это не для меня. Но Сид продолжал уговаривать, и несколько дней спустя мы направились в Бронкс, чтобы забрать его девушку и ее подругу Рома. Мне пришлось признаться, для свидания вслепую, это было не так уж плохо. Рома была медсестрой в больнице Бронкс, доброй и умной девушкой. Она была красивой - на голове резвились коричневые кудри, а лице сияли и горели жизнью зеленые миндалевидные глаза.

Мы вчетвером поехали на Кони-Айленд. С Рома было легко говорить, легко проводить время. Оказалось, она тоже не слишком любила свидания вслепую! Мы оба были просто захотели сделать нашим друзьям приятно. Мы гуляли по берегу, наслаждаясь соленым ветром Атлантики, а затем пообедали на берегу. Я не помню лучшего времени в моей жизни. Мы сели обратно в машину Сида, Рома и я вместе сидели на заднем сидении.

Как европейские евреи, которые пережили войну, мы оба понимали, что многое недоговорено между нами. Она первая подняла этот вопрос, тихо спросив: «Где ты был во время войны?».

«В лагерях», сказал я: те ужасные воспоминания все еще были четкими, меня одолело чувство невосполнимых потерь. Я старался забыть. Но мы никогда не сможем такое забыть. Она кивнула: «Моя семья пряталась на ферме в Германии, недалеко от Берлина», - сказала она мне. "Мой отец знал одного священника, и тот получил для нас арийские бумаги. Я представил себе, как она, должно быть, страдала, постоянно испытывая страх. И все же, в момент нашего разговора в Нью Йорке, мы оба были живы и здоровы, твердо стояли на ногах.«Рядом с фермой был лагерь», Рома продолжала, - «Я увидела там за забором мальчика, и каждый день бросала ему яблоки». Какое удивительное совпадение, что она тоже помогала какому-то мальчику. «Как он выглядел?», - спросил я. Она ответила: «Он был высоким и очень голодным. Наверное, я видела его каждый день в течение шести месяцев ". Мое сердце сильно билось. Я не мог поверить, это просто невозможно… "Он не сказал тебе в один день, что больше не вернется, потому что покидает Шлибен?». Рома смотрела на меня с изумлением: «Да, сказал…».

«Я был этим мальчиком!», - я был готов сойти с ума от радости и благоговения, весь переполненный эмоциями!

Я едва могу в это поверить - это был мой ангел! Мама послала ее мне, моего ангела.

«Я не дам тебе уйти», - я сказал Рома. На заднем сидении автомобиля, на свидании вслепую, я сделал ей предложение. Я не хотел ждать. «Ты с ума сошел!», - она сказала. Но сразу пригласила меня встретиться с ее родителями в вечер Шаббата на следующей неделе. Я многое хотел бы узнать о Рома, но самое главное я уже знал: ее доброту, готовность помочь, даже когда она была в опасности.

В течение многих месяцев, в худших из возможных обстоятельств, она приходила к забору и давала мне надежду. Теперь, когда я нашел ее снова, я не мог отпустить ее. В тот же день она ответила «да». И я сдержал свое слово.

После почти пятидесяти лет брака, двоих детей и трех внуков, я так никогда и не отпускал ее.

Герман Розенблат
Майами Бич, Флорида
https://www.breslev.co.il/articles/
**********************************
По этой истории снимается фильм «Забор».