Официально это звучит так: "Под псевдонимом Макс Фрай пишет талантливый и непредсказуемый художник Светлана Мартынчик (р. 1965). Прозаик, публицист, критик, беллетрист. Автор ряда литературных проектов, в числе которых цикл фантастических бестселлеров, большой цикл эссе о литературе и искусстве, популярный словарь-справочник «Азбука современного искусства», тематические литературные антологии, составленные из произведений классиков мировой литературы и современных российских авторов. Иногда псевдоним используется для создания совместных литературных проектов художников Светланы Мартынчик и Игоря Степина. Количество книг написанных и составленных Максом Фраем уже перевалило за шестой десяток".
Неофициально и по всему интернету - так:
- Родилась в Одессе в 1965-ом году
- Училась на филологическом факультете Одесского Государственного Университета
- Работала учителем в сельской школе
- Художник, менеджер художественных проектов
- Фрагменты их с Игорем Степиным пластилинового проекта "Мир Хомана" демонстрировались на выставках в Европе и США
- Уже несколько лет живёт в Вильнюсе
Ну, и самое важное:
- Светлана Мартынчик пишет книги левой ногой
- Игорь Степин не пишет, но зато придумывает все имена и названия

Любая женщина - сумасшедшая птица. Любая - запомни это, сэр Макс! Проблема в том, что большинство женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда.

Справедливость как таковая вообще не является одним из непреложных законов вселенной: это понятие - всего лишь порождение великой потаенной мечты каждого человека получить хоть какую-то награду за свои истинные и мнимые достоинства, не оцененные ближними...

Старость заразна, и смерть заразна. Судьба заразна. Все мы больны старостью и смертью – с рождения, тут уж ничего не попишешь...

Просто невозможно заставить себя сделать некоторые вещи, пока тебя не припрут к стенке!

Несложно смириться, что бедняку не светит жизнь во дворце: хвала Магистрам, не в этом счастье... Но шанс на бессмертие должен быть бесплатным, иначе свинство какое-то получается!

Если падаешь со скалы в пропасть, почему бы не попробовать полететь? Что ты теряешь?

Не могу простить моему прошлому, что оно у меня было.

Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее! В отчаянных поисках этой дурацкой несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться, в том числе и мимо настоящих чудес. Но нам не до них: мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит...

– Что касается обещания прекрасной леди по имени Смерть... Думаю, тебе я мог бы рассказать о нашем свидании. Кажется, ты специально создан для таких историй.
– Лучше не надо, – улыбнулся я. – Боюсь, что об этом действительно не следует говорить вслух. Кроме того, я, наверное, и так знаю, что это было за обещание. Иногда смерть смотрит на мир твоими глазами, правда? Одного такого взгляда вполне достаточно, чтобы убедить собеседника согласиться с твоим предложением, каким бы оно ни было. Кто может устоять перед обаянием смерти?
– Откуда ты знаешь? – Анчифа смотрел на меня с почти суеверным ужасом.
– Однажды мне довелось услышать твои шаги в темноте. Ты здорово напугал меня тогда, сэр капитан. А теперь мне понятно, почему я так испугался. Тот, кому доводилось умирать, не может не узнать тяжелую походку смерти. Вот и мне она знакома...

Иногда ты рассуждаешь так прямолинейно, что это можно принять за тонко продуманное издевательство над собеседником.

Всяк находится там, где находится, и имеет те внешние обстоятельства, которые он имеет. Все претензии - к себе.

Жизнь наглядно доказывает, что почти всякую хорошую девочку можно сбить с Пути Истинного глупым словосочетанием: «Я без тебя сдохну». И почти всякого хорошего мальчика можно сбить все с того же П. И. не менее глупым словосочетанием: «Да тебе слабо!» Граждане с противоположной реакцией (девочки, гибнущие на «слабо», мальчики, которые не допустят, чтобы без них кто-то сдох) — соль земли, как мне кажется. Возможно даже, йодированная соль земли с пониженным содержанием натрия. Очень полезная для здоровья.

Человек, которому нечего терять, способен на все.

Если встречу на улице свою судьбу, непременно набью морду этой гадине...

Все уже так хреново, что хуже быть не может. Следовательно, может быть только лучше. Логично?

Человек просто не может страдать дольше, чем он может страдать: исчерпав свои возможности, мы вольно или невольно переключаемся на другие дела, и это - величайшее из благ!

Интриги – это же самое интересное! Одной магии недостаточно, чтобы развлекаться по высшему классу...

Человеческая жизнь – это вообще одна сплошная непрерывная несправедливость.

Если ты устал и хочешь спать, к твоим услугам целая вселенная, до краёв наполненная одеялами и одиночеством.

Да здравствует раздвоение личности – кратчайший путь к душевному равновесию!

Обычно люди начинают обращать внимание на красоты окружающего мира только в том случае, когда дела совсем плохи. Недаром столько народу становится поэтами в юности. Обычно созданию очередного ритмически организованного шедевра предшествует размолвка с хорошенькой девушкой или, того хуже, - временное отсутствие девушки, с которой можно было бы ссориться всласть. Впрочем, некоторым особо чувствительным натурам хватает «двойки» по химии или скандала с родителями…

Теперь ты понимаешь, почему самураи делали себе харакири? Не демонстративный героизм средневековых психов, а жест милосердия: иногда жить становится так больно, что меч, раздирающий внутренности, приносит облегчение… Но у тебя ни меча, ни даже мужества, дружок, только боль, так уж ты нелепо устроен!

Ложь – пагубная привычка: стоит однажды научиться, и тут же начинаешь лукавить даже наедине с самим собой.

Правда часто выглядит недостоверно, в отличие от умело сконструированного вымысла.

Иногда врешь так вдохновенно, что сам начинаешь верить собственным словам, а потом какое-то время не можешь вспомнить, как обстоят дела в действительности.

Счастье не является нормальным состоянием для человеческого существования.

Ты мертвой хваткой цеплялся за каждого человека, который давал понять, что испытывает к тебе хотя бы минимальную симпатию. Глупо, сэр Макс! Пора смириться с очевидным: тебе никто не нужен. Да и ты никому не нужен, если быть честным до конца. У тебя нет ничего общего с этими людьми, кроме твоего нелепого желания видеть вокруг себя улыбающиеся знакомые лица...

Великодушие — единственная стоящая приправа к могуществу.

Некоторые события начинаются как комедия, а заканчиваются катастрофой. Зато некоторые катастрофы, казалось бы, почти не оставляют шансов выжить, завершаются если не смехом, то хотя бы улыбкой. Потому что, пока человек жив, ничего не пропало - даже если пропало абсолютно все.

Стоит человеку решить, что он пришел к согласию с самим собой и окружающим миром, как тут же лучшие друзья начинают делать все, чтобы лишить его этой иллюзии.

Когда знаешь, о чём поговорить с человеком, это - признак взаимной симпатии. Когда вам есть о чём вместе помолчать, это - начало настоящей дружбы.

Видите ли, Джуффин, я с рождения абсолютно уверен, что совершенно замечателен сам по себе и никакая дурная репутация мне не повредит! То есть я слишком самовлюблен, чтобы утруждать себя попытками самоутвердиться, если вы понимаете, что я имею ввиду...

Когда рассказываешь о себе «правду и только правду», стараясь при этом быть увлекательным или хотя бы забавным, эффект поразительный: собственные горести начинают казаться старым анекдотом, который ты сам уже когда-то от кого-то слышал.

Я предпочитаю прозвища именам: по крайней мере, прозвища дают более-менее осмысленно, а имена - как бог на душу положит.

Люди делятся на тех, кто любит рассказывать о чувствах, тех, кто предпочитает истории с моралью, и тех, кто всегда умудряется говорить о чудесах, - даже если повествует о том, как следует чистить картошку.

Отпустить на свободу кого-то гораздо проще, чем сделать то же самое для себя самого.

Мир делится не тех, кто все понимает, и на всех остальных. Остальные, при всех своих гипотетических достоинствах, — неинтересны.

Любить стоит только тех, кто в данный момент находится рядом, и только до тех пор, пока за ними не закроется дверь.

Надо, чтобы ни один из дней твоей жизни не был похож на прочие – рецепт вечной молодости.

Я слушал ее и чувствовал, что еще немного – и я могу расплакаться от обиды. Именно то, что требовалось! За этим я к ней и шел, зная за собой давнюю слабость: я люблю нравиться, мое глупое сердечко жаждет восхищенных вздохов, моя голова идет кругом после пары-тройки второстепенных комплиментов. Я знал, что самый деликатный упрек из чужих уст встряхнет меня гораздо эффективнее, чем длительный сеанс самоедства.

– Ну что, нашел я на тебя управу? – ехидно спросил я своего зазеркального двойника. – Вот то-то. Живи, скотина! Вой от тоски, рычи от боли, если сильно припечет, но живи.

Меня просто пугала легкость, с какой я опустился, размяк, расслабился, превратился в зануду, по-стариковски разглагольствующего о своих былых подвигах. Я не раз слышал, что солдат, публично уличенный в трусости, нередко становится самым отчаянным героем: его подстегивает страстное желание доказать миру, что он не так уж безнадежен.

Если напряженно смотреть в глаза чуду, оно может смутиться и не произойти - просто потому, что человеческие глаза не так уж привычны к чудесам.

Если учесть, что все мы в той или иной степени подвержены заблуждениям, следует выбирать для себя убеждения, которые доставляют максимальное удовольствие.

Когда появляется близкий человек — это прекрасное событие, драгоценный подарок судьбы, желанная передышка в пути, но одиночество было, есть и остается естественным состоянием всякого живого существа.

Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение – это и есть первый шаг навстречу одиночеству, таковы правила игры, в которую нас всех втянули, не спросив; жалобы не принимаются.

Почему-то принято считать, будто любовь – это непременно светлое и прекрасное чувство, а уж быть объектом чьей-то любви – сплошное удовольствие. Увы, это почти всегда не так. Перекроить по своей мерке и оставить при себе – вот чего обычно хотят любящие – супруги или родители, без разницы.

Bозиться с людьми, которые всегда рады принять чужую помощь, — занятие, по большому счету, бессмысленное.

Непоследовательность и отсутствие любознательности – скорее беда для ученого, чем преступление.

Опыт – единственная драгоценность, ради которой живет человек, даже если сам об этом не знает.

Сознание далеко не всегда воспринимает и обрабатывает информацию, полученную телом. Но информация от этого никуда не исчезает.

– И кто виноват? – сердито сказал я.
– Никто, конечно же. Все, что взрослый человек делает с собой, со своей жизнью и смертью, он делает сам.
– Зато расхлебывать все это обычно приходится большой компанией.

Стоит решить, что достиг в чем-то совершенства, и тут же выясняется, что это только начало большого, сложного и, ясное дело, бесконечного пути.

После того как человек единожды преодолел границу своей реальности, никаких границ для него больше не существует, разве что воспоминания о том, что они были.