Один античный мудрец (всегда приписывайте мудрые мысли какому-нибудь античному автору — тому уже не отвертеться), так вот, один античный мудрец очень тонко подметил: «Танцы — это вертикальное воплощение горизонтального желания». А поскольку желание у человечества никогда не проходило, то оно всегда крутило девушкам голову, а для отвода глаз строгих мамаш крутило и самими девушками. Для этого были придуманы под влиянием вдохновения балы, под влиянием Петра І – ассамблеи и под влиянием экстази – дискотеки.

Там, где брошка, там пирод


Но азы танцев где-то надо было постигать. Это очень хорошо понимали одесситы (хотя и не понимали, что такое «азы»), и, недолго думая, стали в огромном количестве открывать Школы танцев.

Школы бальных танцев были абсолютно верным делом. Особых затрат они не требовали. Нужны были просторное помещение, стулья под стенами, чтобы дать отдых утомлённому культурой организму, какое-никакое пианино и тапёр. Эта профессия стала в Одессе престижной. Все спившиеся пианисты шли в тапёры.

Дело в том, что эпоха школ бальных танцев совпала с эпохой зарождения кинематографа. Кино было столь феерическим изобретением, что на первых порах всех лишало, а само лишилось дара речи. Но иллюзию, будто на экране в иллюзионе рвутся в куски подлинные страсти, как-то надо было поддерживать. Вот это и делал тапёр. Он изо всех сил рвал сердца зрителей, потому что порвать струны на своём кошмарном пианино ни в жизни не смог бы — они давно были порваны.

Так вот, если пианино в иллюзионе доживало до того благословенного возраста, когда его уже надо было хоронить, никто в Одессе так варварски не поступал — пианино везли в Школу танцев, где его ждали признание и вторая молодость.

Особого слова заслуживают люди, которые шли на отчаянный шаг и открыли Школы танцев. Их шаг объясняет тот факт, что танцклассы были весьма доходным делом. Поэтому их открывали спившиеся музыканты, престарелые коммивояжёры, недоучившиеся курсистки и разорившиеся маклера. «Как же они учили божественному искусству Терпсихоры?», — спросит наивный читатель. Ох, всё надо вам объяснять! Они руководствовались великим педагогическим принципом: «Учить надо так, чтобы потом не было мучительно больно…». В общем, чтобы потом не побили.


Тётя Сарра, не крутите задом

Техника этого педагогического феномена не просто была раскрыта, но и воспета в популярной одесской песне начала прошлого века «Школа бальных танцев», которую по сей день можно услышать на престижных одесских свадьбах, так что, наверное, мы её напрасно здесь потихоньку цитируем. Так вот, та воспетая Школа танцев не вымысел. Первые поэтические строчки песни просто документальны — «Это школа Соломона Пляра». В Одессе действительно был такой Соломон Пляр, который трудился парикмахером. Очевидно, как и его коллега Свирид Петрович Голохвастов из бессмертной пьесы «За двома зайцями», цирюльником он был никаким, но ногу «бросал» выше головы. Вот господин Пляр и придумал новацию: с утра он стриг бороды, а вечером стриг червонцы, превращая свою парикмахерскую в танцкласс.

Прони Прокоповны косяком шли к Пляру, ощущая тягу в настоящей танцевальной культуре. Плюс надежда найти там себе вторую половину, хотя та, скажем тактично, половина, что была дана девушке природой, давно требовала корректировки, потому что ни в какие ворота, не говоря уже о том, чтобы втиснуться в кресло.

Тапёром у Пляра был некий Адик Таллис, бывший виолончелист из ресторана «Неаполь», что процветал на Спиридоновской улице. Говорят Адик сбежал оттуда, потому что повздорил с тамошним скрипачом, однажды на него замахнувшимся скрипкой. В это мало верится, потому что куда там скрипке до удара хорошей виолончелью. Но так говорят, а верить или не верить — решать тебе, читатель.


Кавалеры приглашают дамов

Честно говоря, в особой рекламе Школы танцев не нуждались. Ну, могло появиться в «Одесском листке» объявление: «Танцкласс мадам Шмуэльсон на Пантелеймоновской (выйти с »Привоза« сразу видно) — интеллигентно и недорого». То есть дешевле, чем на «Привозе», хотя не так интеллигентно. Но лучше всего завлекала на танцпол такая приписка: «Самые престижные танцы». Интересно, что же считалось тогда лучшим и престижным?

Первым стоял венский вальс. Он родился в Германии, был усовершенствован в Англии, поэтому и получил название «венский». Многие такой парадокс видят в том, что уроженец Вены Иоганн Штраус, король вальсов, щёлкал их, как семечки, и также бойко ими торговал. Вы, конечно, поняли, что торговал Штраус вальсами (не семечками же ему торговать в императорской Вене — это было монополией императора).

Вальс сразу полюбился, потому что имел ряд привлекающих особенностей. Например, партнёр держал партнёршу за талию. Талию мужчина искал, как Колумб Америку, не пропуская ни одного притягательного островка по пути следования руки. В это время дама клала правую руку на плечо джентльмену, то ли чтобы подчеркнуть интимность момента, но скорее, чтобы он не сбежал.


Вслед за вальсом по популярности шёл фокстрот, подаренный миру неким Гарри Фоксом. Это был абсолютно революционный танец. В фокстроте появилась комбинация шагов, когда левая нога танцора могла двигаться в противоположном направлении от правой, что было неожиданно эффектно. Вернее, приводило к неожиданному эффекту, для чего на танцевальных мероприятиях обязательно присутствовал врач-травматолог, не без труда распутывавший ноги партнёров.

Но в учебной программе Школы танцев был ещё один, который грех не упомянуть, — это танго. Слово «грех» здесь уместно хотя бы потому, что церковь сразу назвала танго «греховным танцем». Она осудила чувственный характер этого танца, ибо «чрезмерное прижимание партнёров, лишает человека святого причастия». И действительно, танцующие так тесно прижимались друг к другу, что священнику было не протиснуться между ними для причастия.

Танго придумали в Аргентине, но в своё время оно было завезено в Европу из Америки, как картошка и табак, хотя по эмоциональности танго сильно превосходит картошку, а по воздействию на женщин — табак. Танго любили и осуждали одновременно. Особо старались его очернить политики. В 1915 г. газеты пестрели такими заголовками: «Обнажённые женские ноги в танго опаснее, чем немецкий милитаризм». Вы представляете, какие надо было иметь ноги, чтобы немецкий милитаризм отдыхал?!

Стой! Ни с места! Руки вверх!

Но, ясное дело, коронкой учебной программы танцевальных школ был фрейлехс. И хотя у фрейлехса есть свои каноны, в Одессе, благодаря дару одесситов чувствовать дыхание времени, фрейлехс максимально был приближен к реалиям времени. Так появился фирменный фрейлехс одесских налётчиков с простым и, главное, понятным названием «Стой! Ни с места! Руки вверх!». Полагают, что таково было любимое выражение грозы Молдаванки Лёвки Гробовщика. Причём, вскоре Лёвку стали цитировать все одесские авторитеты, хотя Гробовцик был мелким, даже не общегородским, а молдаванским, то есть региональным, лидером с убогими слоганами, которые по примеру нынешней кинорекламы можно отнести к категории «ужасы, мистика, триллер, криминал».


Вы скажете: жаль, что ушли те времена, и нет уже тех танцклассов, куда можно было пойти и хоть чему-то полезному поучиться, например, жизни. Пусть учили там одесситов представители неконкретных профессий — недоучившиеся курсистки, проворовавшиеся официанты, прогоревшие дельцы. Но, если полистать нынешние газеты, почитать объявления, возникает подозрение:, а не переквалифицировались ли все перечисленные наставники? Что-то очень знакомое веет от реклам типа: «Мадам Шмуэльсон. Тренинг »Как стать миллионером за сутки«. Недорого и интеллигентно».

Вот вам очередная панацея в очередной школе? Главное, что мечтающих обрести миллион за сутки, не меньше, чем желающих изучить всю европейскую танцевальную программу за те же сутки. Но нет, не стать вам миллионером, даже если грабанёте банк. Нет в наших банках миллиона наличными — кризис. Так давайте просто закроем на очередной блеф глаза, как господин Пляр закрывал их, успокаивая особо разгорячившихся учеников: «Танцуйте-танцуйте, я не смотрю!».

Валентин КРАПИВА.