Спасибо, Лиля!

В час ночной в дому семейном я сидел с моим портвейном

В настроении питейном, отдыхая от труда.

Вдруг в порыве тиховейном черный ворон -- звать Маккейном --

Прилетел с шипеньем змейным вместо певчего дрозда.

Он прокаркал: «Мистер Путин этой ночью духом смутен.

Липкий страх, ежеминутен, отравил его года.

Он за башнею Кутафьей, насмотревшись фотографий,

Бредит участью Каддафьей -- истребленьем без суда.

Я ответил: «Никогда!».



-- То есть как?! -- прокаркал ворон, увлекаясь разговором.

-- Был тиран, а нынче -- вон он, от величья ни следа,

Непреклонный и отважный, он погиб в трубе дренажной,

Сдав дворец многоэтажный и родные города.

И у вашего вельможи может выйти точно то же,

Как ни лезет вон из кожи вся охранная орда.

Я воскликнул: «Никогда!»



Я сказал: «Владельца Баффи трудно сравнивать с Каддафи

В плане лиц и биографий, в плане пользы и вреда.

Да, Каддафи был злодеем, но привержен был идеям,

Ну а то, что мы имеем, разве помнит вкус стыда?

Разве есть у их бригады хоть какие-либо взгляды,

Кроме мысли, что айпады лучше гейтсова винда?

Ворон каркнул: «Никогда!»



Я сказал: «Ты знаешь, ворон, что назвать Каддафи вором

Могут все, и даже хором, -- тырил щедро, это да.

Но зарплата у ливийца не могла остановиться,

То есть он умел делиться, как сказал бы Джигурда!

В самомнении обидном, свой народ считая быдлом,

Он кормил его повидлом. Ну, а эти господа?

Ворон каркнул: «Никогда!»



Я сказал: «Пускай фуфло он, но по крайности не клоун.

И льстецами расцелован сами знаете куда,

Но чтоб он, как кум в бараке, появлялся на журфаке,

Сотню «Наших» из клоаки привозя с собой туда,

Сотню хрюш с единоросом с заготовленным вопросом,

Как воспитанная чесом охамевшая звезда?!»

Ворон каркнул: «Никогда!»



Я сказал: «Представь, о птаха, что народ, не зная страха,

Поднимается из праха, набухая, как елда,

Низвергается дубиной на режим, вчера любимый,

Всею дикостью глубинной -- джип, «калаш» и борода, --

И свергает президента, сбросив маску импотента,

За какой-то ун моменто, как сказал бы Фарада!»

Ворон каркнул: «Никогда!»



-- Вот теперь, -- сказал я, -- птица, понимаешь, чем гордится

Наша жирная столица обезжиренной Руси?

Почему у нас внезапно стало так тепло и затхло,

Почему о нас назавтра не расскажет Би-Би-Си?

Верь: за наш утихший ропот, за ползучий полушепот

И за весь российский опыт вертикали и оси

Штаты, Чайна и Европа скоро скажут нам мерси!»

Ворон каркнул: «Отсоси».