Юпитер – главный из богов-олимпийцев, между прочим, женатый на Юноне, – парит над своими владениями. И вдруг его – громовержца – как будто пронзает молния:
Вот поражен...
Девушкой, встреченной им, – и огонь разгорается в жилах.

(Здесь и далее – цитаты из «Метаморфоз» Овидия.)

Эта девица – нимфа Каллисто из свиты Дианы – богини охоты.

Не занималась она чесанием шерсти для тканей,
Разнообразить своей не умела прически. Одежду
Пряжка держала на ней, а волосы – белая повязь.

Такая простушка, без претензий. Ну очень ленивая! Что в ней нашел Юпитер?

Девушка в рощу вошла, что порублена век не бывала.
Скинула тотчас колчан с плеча и лук отложила
Гибкий, сама же легла на травою покрытую землю;
Так, свой расписанный тул подложив под затылок, дремала.
Только Юпитер узрел отдыхавшую, вовсе без стража...

Даже Юпитер предпочитал легкую добычу: без охраны.

«Эту проделку жена не узнает, наверно, – промолвил, –
Если ж узнает, то пусть! Это ль ругани женской не стоит?»

Логика настоящего бога: миг с молодушкой стоит небольшого семейного скандала!

Вмиг одеяние он и лицо принимает Дианы
И говорит: «Не одна ль ты из спутниц моих?»

(Юпитер менял свою внешность не один раз, для него это было проще пареной репы.)

Вопрос мнимой Дианы «Не одна ль ты из спутниц моих?» не удивил Каллисто – и это удивительно! Неужели у Дианы был настолько сильный склероз, что она не помнила своих нимф и регулярно спрашивала: «Не одна ль ты из спутниц моих?»

И дева с лужайки
Встала. «Привет, – говорит, – божеству, что в моем рассужденьи
Больше Юпитера, пусть хоть услышит!» Смеется Юпитер,
Рад, что себе самому предпочтен, и дарит поцелуи;
Он неумерен, не так другие целуются девы.

Рубенс изобразил момент, если можно так выразиться, сближения: Юпитер на подступах. Обнаженная нимфа еще сидит, опираясь на колчан со стрелами, на ее лице – какое-то недоверие. А Юпитер как бы нависает над ней (чуть поодаль – орел, символ Юпитера).

Она принимает его поцелуи, потому что думает, что перед ним Диана. (Но из этого же следует, что она целовалась с Дианой и с другими девами – и неоднократно, для нее это было привычно. Что бы это могло значить?)

Есть одна деталь в этом рассказе, которая не вяжется с представлениями о Диане и ее свите: нимфа как бы не должна гулять в одиночку, не должна охотиться в одиночку. Почему вдруг Каллисто приспичило оторваться от массы? За каким лешим ее понесло в другой лес?

В лес направлялась какой, рассказать готовую деву
Стиснул в объятиях он, – и себя объявил не безвинно.

Каллисто хотела ответить на вопрос, но не успела: Юпитер ее начал тискать, а потом – вот очень интересный оборот! – «себя объявил не безвинно». Иначе говоря, его подлая мужская сущность выдала его с головой!

Сопротивляясь, она – насколько женщина может –
С ним вступает в борьбу, но Юпитера дева какая
Может осилить...?

Прощай, невинность! А что соблазнитель (если не сказать – насильник)?

Победитель Юпитер
Взмыл в небеса.

Что называется, ни «спасибо», ни «до свидания»! Каллисто чувствует себя раздавленной, опустошенной, она обесчещена:

Опостылел ей лес – достоверный свидетель –
Чуть не забыла она, удаляясь оттуда, колчан свой
Взять и стрелы, и лук, на ветку повешенный рядом.

Но жизнь продолжается, она охотится, как прежде. Встречает своих подруг, Диану:

Вот с хороводом своим Диктинна, по высям Менала
Шествуя, диких зверей удачным горда убиеньем,
Видит ее и, увидев, зовет; но в испуге сначала
Та убегает, боясь, не Юпитер ли вновь перед нею.

(«Диктинна по высям Менала шествуя» – Диана проходит по горному хребту Менал в Греции.)

Диана зовет нимфу, а Каллисто напугана, боится снова оказаться наедине с Юпитером:

Но, увидав, что идут с ней вместе и нимфы, решила
Дева, что козней тут нет, и к легкой толпе их примкнула.
Как преступленья – увы! – лицом не выказать трудно!
Очи едва подняла, пошла, но не рядом с богиней,
Как то бывало; теперь из целого строя не первой.

Видимо, Каллисто за какие-то заслуги занимала высокое место среди нимф.

Молча идет и свое выдает поруганье румянцем.
Девой когда б не была, могла бы по тысяче знаков
Видеть Диана вину; говорят, и увидели нимфы!

«Девой когда б не была, могла бы по тысяче знаков видеть Диана вину» – Диана была девственницей, поэтому она не смогла увидеть грех Каллисто. Но что интересно: «увидели нимфы»! Значит, нимфы не сохраняли себя! А как же их обеты девственности?

Лунные в небе рога возникали уж кругом девятым,
Как, от охоты устав, истомленная пламенем брата,
В свежую рощу придя, откуда струился с журчаньем
Светлый ручей и катил волною песок перетертый,
Местность одобрив, к воде стопою она прикоснулась
И, похваливши ручей, – «Далеко, – говорит, – соглядатай
Всякий; нагие тела струею бегущей омоем!»
...Все сняли одежды...

(«Лунные в небе рога возникали уж кругом девятым» – прошло 9 месяцев со дня падения Каллисто. «Истомленная пламенем брата» – пламя брата – это лучи солнца, олицетворением которого является Феб – Аполлон, брат Дианы. Сама Диана – олицетворение луны, поэтому в ее диадеме есть луна. Иными словами, Диана перегрелась на солнце.)

За 9 месяцев только раз обмыться в чистом ручье? Представьте себе, как вся эта толпа почти год носится по лесу немытая!

На картине Рубенса «Диана и Каллисто» – купание Дианы и ее свиты. Ручей слева, Диана только что вышла из воды, ее отирает Келено (в переводе с греческого – мрак, темнота). Все уже выкупались, а Каллисто оттягивала до последнего свое разоблачение, и вся голая команда помогает ей снять хитон. Каллисто потупилась, еще секунда – и ее грех обнажится. Две нимфы раздевают ее, еще три наблюдают за этим (видимо, в предвкушении чего-то необычного).

А справа еще одна, Майя (в переводе с греческого – кормилица), которая смотрит на все это с состраданием, сочувствием. По легенде, она выкормила сына Каллисто. Она тоже понесла от Зевса, ее сын – Гермес. Очень может быть, что Майя кормила своим молоком одновременно сына Каллисто и своего сына Гермеса.

Остальных назвать невозможно, потому что общее число нимф 19, а показано только 8, включая Каллисто. Все они были любовницами Юпитера и рожали от него детей.

...Медлит она лишь одна. Со смутившейся платье снимают.
Только лишь спало оно, наготою был грех обнаружен.
Остолбеневшей, закрыть пытавшейся лоно руками, –
«Прочь, – сказала, – иди, родника не скверни мне святого!» –
Кинтия и отойти от своих приказала ей спутниц.

Заметим, что нимфа с животом до самого последнего месяца беременности бегала по горам вместе со всеми, охотилась – и ни разу не попалась на глаза Диане! Может быть, ее покрывали товарки, прятали в толпе?

Грех обнаружен. Диана прогнала Каллисто из своей свиты, лишила ее своего покровительства. Кончилось это печально: ревнивая Юнона не хотела повторения связи своего супруга Зевса с нимфой. Она обратила Каллисто в медведицу, которую спустя почти пятнадцать лет чуть не убил ее собственный сын.

А вся вина несчастной нимфы в том, что она понравилась властителю мира...

P.S. Если сравнить обе картины, то бросается в глаза различие в изображении тел: Юпитер и Каллисто выглядят как юноши с подрисованной грудью и прической. Как будто нарисованы женщины, но выглядят слишком по-мужски. Это наводит на мысль, что картина написана не Рубенсом. Скорее всего, это полотно написал кто-то из учеников по его замыслу.

Может быть, Рубенс сделал набросок, этюд, а потом прошелся своей кистью по уже готовой картине, но не более того.


Борис Рохленко