Узор отточенный и мелкий,

Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, –

Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.

              О. Мандельштам

А если этот "отточенный и мелкий" узор наносится на тончайший шелк. И полупрозрачный скользящий шелк,  мягкий и блестящий, определяет технику письма. Это уже не совсем живопись, здесь много элементов графики... И уж точно это не совсем традиционный китайский стиль. Скорее он когда-то был взят за основу; техника рисования на шелке была настолько увлекательна, что о соблюдении каких-либо стандартов не могло быть и речи. "В душе рождалось ощущение, что материал отвечает благодарностью на труд, уж не знаю что это, полупрозрачность, мягкость или лёгкий блеск шелка, но изображения выглядели удивительно реалистичными."

Для меня эти удивительные картины ассоциируются с поэзией Серебрянного века

…И вот мне приснилось, что сердце моё не болит,
Оно — колокольчик фарфоровый в жёлтом Китае
На пагоде пёстрой... Висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.

А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая лёгкие, лёгкие звоны.

Н Гумилев

Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И всё твое –
От неизбежного.

От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.

1909

Мой тихий сон, мой сон ежеминутный –
Невидимый, завороженный лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шелковых завес.

В безумных встречах и туманных спорах,
На перекрестке удивленных глаз
Невидимый и непонятный шорох
Под пеплом вспыхнул и уже погас.

И как туманом одевает лица,
И слово замирает на устах,
И кажется – испуганная птица
Метнулась в вечереющих кустах.
1908

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена
Истомой – сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.

Немного красного вина,
Немного солнечного мая –
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
1909