7 мая 2010 г. rg.ru
Понятно, что военная Победа добывалась на полях сражений. Однако общее оружие Победы ковал весь советский народ: и на передовой, и в глубоком тылу, и на оккупированной врагом территории. Исход войны, наверное, был предопределен уже летом 1941-го года, когда Красная Армия отступала, но не бежала, и когда удалось провести беспрецедентную в мировой истории эвакуацию с Запада на Восток. Необратимое наступление уже Советской Армии началось после Курской битвы, когда привычными кадрами кинохроники стали ряды мощных пушек, своим огнем взламывающие оборону врага.
Между тем, артиллерию Победы мы должны были потерять к осени 1941 года. Но не потеряли. Почему? Когда началась Великая Отечественная, именно в западных военных округах была сосредоточена практически вся артиллерия большого калибра и особой мощности - 152-мм и выше. Пушки и мортиры были тяжелыми, неповоротливыми, в обороне, которая оказалась не позиционной, а отступательной, никакой роли они сыграть не могли. Их, конечно, можно было бросить. Но пушки большого калибра трудоемки в изготовлении, быстро утраченное количество не восстановишь. А когда придет время наступать - они как раз и пригодятся. Но их не будет. Что делать?
И тогда (в июле 1941 года!) начальник Главного артиллерийского управления, генерал-полковник артиллерии, Николай Дмитриевич Яковлев отдает приказ о немедленной эвакуации всех орудий крупного калибра с Запада на Восток, в глубокий тыл страны. Всю ответственность при этом он брал на себя.
Это было не просто смелое, а смертельно опасное в тех условиях решение. Ведь тогда все имевшиеся силы бросались как раз на Запад, чтобы хоть как-то остановить врага. И эшелоны с пушками, идущие прочь от фронта, могли вызвать естественное подозрение в том, что отдавший такой приказ - работает на врага.
Но факт остался фактом. Летом 1941 года практически все орудия особой мощности смогли эвакуировать и перевести в резерв Главного командования. Переброску этих пушек удалось организовать настолько скрытно, что ни немецкая разведка, ни советская контрразведка оказались тогда просто не в курсе. И когда пришло время наступлений, именно снаряды этих огромных пушек стали взламывать оборону врага и прокладывать Красной, а затем и Советской Армии путь к Победе.
В 1941 году на Восток эвакуировались не только орудия главного калибра, но и многие промышленные предприятия. Эвакуация шла по железной дороге, которая постоянно подвергалась бомбардировкам. И все-таки она удалась. Каким образом?
Можно утверждать - лишь потому, что Управлением военных сообщений (УПВОСО) руководил гениальный и внешне очень красивый человек - полковник Иван Владимирович Ковалев. Именно он помог генерал-полковнику Яковлеву осуществить скрытную переброску сверхмощной артиллерии.
Всего несколько забытых цифр. Объем эвакуационных перевозок в начальный период войны составил 1 миллион 600 тысяч вагонов и военных перевозок - 1 миллион 280 тысяч вагонов, то есть почти три миллиона вагонов.
А ведь в первые две недели железнодорожное сообщение на Западе страны было полностью парализовано. Немцы разбомбили все узловые станции, а наши военные еще умудрились потерять следы всех вагонов с боеприпасами и стрелковым вооружением, отправленных на фронт. Причиной этой потери была довоенная оптимизация железнодорожных перевозок и борьба с бюрократизмом.
И в царской России, и в СССР каждый вагон, перевозивший военный груз, был на особом учете, он литеровался, его передвижение по железным дорогам страны контролировалось каждые шесть часов. Незадолго до начала войны нарком путей сообщения Лазарь Каганович усмотрел в этом архаизм и жуткую бюрократию. Он приказал литеровать только железнодорожные составы, а интервал контроля за их передвижением значительно увеличил. В мирное время нововведение многим показалось очень прогрессивным. А в конце июня 41-го такая борьба с бюрократией обернулась катастрофой.
Вагоны с боеприпасами и оружием цепляли к любым составам, идущим в западном направлении, которые зачастую не имели военного обозначения и особо не контролировались. Через две недели в снабжении воюющей Красной Армии наступил хаос. Начались скоропалительные поиски виновных и быстрые расправы. Про борца с бюрократией почему-то не вспомнили.
И тогда начальник Управления военных сообщений полковник Ковалев сумел организовать перепись всех вагонов, имевшихся в стране, с обязательной проверкой их содержимого. Он же настоял на возврате к старой системе литерования и контроля. Порядок в снабжении войск был восстановлен.
Кстати, о Кагановиче. О нем все знают, как о деспоте и разрушителе старой Москвы. Однако мало кому известно, что "сталинский тиран" спас от расстрела того же Ивана Ковалева и будущего героя-партизана Константина Заслонова.
Руководитель НКВД Ежов успел раскрыть крупную вредительскую организацию на транспорте. Одним из руководителей "диверсантов и террористов" был работник Западной железной дороги, которой тогда руководил Ковалев, - Константин Заслонов. Его арестовали. И Ковалев поднял страшный скандал, обвинив самого Ежова в развале транспорта на западном направлении. Нарком Внутренних дел обратился к Сталину и заявил, что выявил главного врага народа в системе железных дорог СССР - Ивана Ковалева. Тут уже вмешался Каганович, который отстоял и Ковалева, и Заслонова.
В начальный период войны положение на железнодорожном транспорте казалось безнадежным. Движение в прифронтовых районах было фактически парализовано. И никто не представлял, каким образом именно железная дорога может играть хоть какую-то роль в эвакуации мирного населения и промышленности, в переброске подкреплений на передовую. А роль оказалась решающей, и заслуга в этом - Ивана Владимировича Ковалева.
Начальник Управления военных сообщений выяснил, что немцы, как правило, не расстреливают с воздуха движущиеся составы. Стреляли по поездам отдельные свободные охотники люфтваффе. Целевой задачи по уничтожению подвижного состава у немцев не было. Паровозы, вагоны, тем более пути в 1941 году немцы берегли для себя. Они методично разрушали лишь узловые станции, причем налеты совершались с истинно германской педантичностью - ровно в 21.00.
Полковник Ковалев отдал приказ: к девяти вечера ни на одной станции, находящейся в пределах досягаемости вражеских бомбардировщиков, не должно находиться ни одного вагона, тем более - паровозов. Все составы растягивались цепочкой по магистрали, отводились на запасные пути. И случилось невероятное. Немецкие бомбардировщики спокойно пролетали над стоящими под парами десятками составов, растянутыми на подходах к станциям, и обрушивали весь бомбовый запас на пустые железнодорожные узлы.
Сразу после окончания бомбардировок восстанавливались станционные пути, необходимые для маневрирования, и движение возобновлялось с прежней интенсивностью. Таким образом, была достигнута невероятная в условиях войны интенсивность железнодорожного сообщения и эвакуационных перевозок. Все очень просто! Но это была поистине гениальная простота. Удивительно, но немцы так и не смогли перестроиться и начать бомбить саму железную дорогу и следовавшие по ней составы, хотя, конечно, поняли, как русские буквально обводят их вокруг пальца.
Когда началась битва за Москву, Генштаб предложил ликвидировать железнодорожные войска, а весь личный состав бросить пехотинцами на фронт. Сталин идею подержал, так как ситуация и ему казалась безвыходной. Создали ликвидационную комиссию во главе с Львом Мехлисом. Однако на последнем заседании ликвидационной комиссии, когда вопрос поставили на голосование, начальник Управления военных сообщений Иван Ковалев в категоричной форме заявил, что положить всех военных железнодорожников в боях за Москву - ума много не надо. А вот подготовить им смену в условиях войны не удастся. И что делать, когда отступления наши завершатся и армия пойдет на Запад? Кто будет восстанавливать железнодорожные коммуникации, кто поведет составы с техникой и войсками? Кто, наконец, будет перебрасывать резервы из Сибири под Москву? Фактически полковник Ковалев обвинил самого Мехлиса и даже начальника Генштаба в пораженческих настроениях.
Естественно, оба тут же доложили Сталину о том, что полковник Ковалев саботирует реализацию указания Верховного главнокомандующего. Сталин вызвал его к себе и в грубой форме потребовал объяснений. Иван Владимирович не спасовал, повторил все свои доводы. Иосиф Виссарионович, хоть и не имел высших образований, в сути проблемы разобрался сразу. Тогда уже досталось и Мехлису и Шапошникову. Ликвидационная комиссия была распущена, железнодорожные войска сохранили. И свою огромную роль в будущей Победе они сыграли. В период битвы под Москвой переброска резервов из Сибири шла со средней скоростью 1000 километров в сутки! Только потому, что руководило этой переброской УПВОСО, а обеспечивали ее железнодорожные войска.
Следует отметить, что во время Великой Отечественной перевозками по железной дороге управляли две структуры - Народный комиссариат путей сообщения и Управление военных сообщений. Так вот, где всю власть в свои руки брало УПВОСО, там дела шли прекрасно. Там, где приоритет оказывался за НКПС, зачастую случались грандиозные провалы. Именно по вине руководства НКПС была сорвана переброска войск Донского фронта из-под Сталинграда на Курскую дугу. Сталину в итоге надоело смотреть на постоянные "соревнования" УПВОСО и НКПС. В 1944 году наркомом путей сообщения СССР с сохранением приоритетного права в управлении военными сообщениями назначается уже генерал-лейтенант Иван Владимирович Ковалев.
О создателях советского оружия материалов в открытом доступе более чем достаточно. Казалось бы, известно все и обо всех. И тем не менее.
О Шашмурине Николае Федоровиче знают лишь очень дотошные исследователи истории советского танкостроения. А ведь именно он, ни много ни мало, помог выиграть Курскую битву. Да и вообще его вклад в мировое танкостроение неоценим, хотя совершенно недооценен.
На Кировский завод выходец из интеллигентной и почти буржуазной семьи пришел в возрасте 27 лет, и сразу включился в конструкторскую работу. Первое, что сделал Шашмурин - добился, чтобы на тяжелых танках, проектировавшихся и выпускавшихся в Ленинграде, устанавливалась только торсионная подвеска. Сегодня такое решение кажется естественным, но тогда даже именитые танкостроители были уверены, что торсион не выдержит веса КВ и сломается в самый критический момент. Как оказалось, только торсион и был способен держать десятки тонн брони. К тридцати годам конструктор уже поседел в битвах с титанами танковой мысли, вроде Жозефа Котина. Но авторитет на Кировском заводе заработал непререкаемый, и, в общем-то, молодым еще человеком заслужил уважительное прозвище "дед".
КВ-1, спроектированный Котиным, был лучшим тяжелым танком своего времени. Правда, был у него один недостаток - танк не мог ездить. Из-за слабой коробки переключения передач тяжелая машина намертво клинилась, пройдя своим ходом всего несколько километров. Буквально чудесное стечение обстоятельств позволяло этому танку оказываться на поле боя не в качестве неподвижной мишени, а как полноценной боевой машине. И тогда происходило то, что и должно было происходить: КВ-1 громил врага так, что немцы в панике разбегались, только заслышав рев его дизеля. Увы, случалось это очень редко.
Кировский завод с началом войны эвакуировали в Челябинск, где продолжился массовый выпуск совершенно бесполезных КВ-1. И к лету 1942 года Красная Армия оказалась обеспечена танками даже хуже, чем летом 1941-го. Трагедия Харькова и поражение в Крыму - в немалой степени были связаны с отсутствием в Красной Армии бронетехники, так как массовый выпуск Т-34 еще не наладили.
Только тогда Николаю Шашмурину поручили "разобраться" с капризной коробкой. И он спроектировал совершенно оригинальный механизм, который придал неповоротливому КВ новые качества. Танк стал очень надежным и даже скоростным. Он получил название КВ-1с (скоростной). Именно эти танки, а не Т-34, стали основой советской броневой армады в битве за Курск. При передислокации 5-й танковой армии в район Курской дуги сотни КВ-1с прошли своим ходом 400 километров без единой поломки и с марша вступили в бой.
Николай Федорович нашел ряд поистине революционных решений в совершенствовании технологии машиностроительного производства. В результате его нововведений суммарная трудоемкость производства тяжелого ИС-2 оказалась такой же, как при производстве среднего Т-34.
Во всех справочниках говорится о том, что ИС-2 спроектировал Николай Духов. Это не совсем верно. Николай Леонидович действительно исполнял обязанности Главного конструктора Челябинского Кировского завода, но работу над ИС-2 полностью поручил Шашмурину, а сам занялся созданием ИС-3. В итоге, грубоватый ИС-2 стал настоящим и очень грозным стальным бойцом, а красивый ИС-3, что обидно, - ни на что не годным произведением танкового искусства. В 1944 году было выпущено несколько сот ИС-3 и даже ИС-4, но… И тот и другой опять имели проблемную коробку передач и ломались даже чаще, чем приснопамятный КВ-1. Тяжелые танки новейшей конструкции, так нужные фронту, до фронта не дошли.
А ИС-2 отвоевал окончательный период войны более чем достойно. Он был на 11 тонн легче "Королевского тигра", а по эффективной бронезащите превосходил его в полтора раза. Видимо, не случайно именно эту машину Сталин назвал "танком Победы". И в Карлсхорсте, где была принята капитуляция Германии, вечным памятником нашей бронетанковой мощи стоит и будет стоять ИС-2. Стоит повторить, что спроектировал его скромный и очень интеллигентный русский инженер - Николай Федорович Шашмурин.
Он же еще в годы войны разработал концепцию проектирования танков по предельным параметрам. Этой концепцией стали пользоваться во всех танковых КБ мира. Вскоре после Победы Шашмурин создал лучший тяжелый танк в мире - ИС-7. Он имел полуавтоматическую пушку калибра 130-мм, двигатель мощностью 1000 л.с, полуавтоматическую коробку передач и много других новаций. По всем своим действительно предельным параметрам ИС-7 опередил время на десятилетия. Даже современнейший Т-90 кое в чем уступает ИС-7. И ведь тяжелый танк Шашмурина был построен, испытан, получил прекрасные отзывы, но… В серию не пошел. Он так и остался уникальным экспонатом уникального музея в Кубинке.
Примеров того, что в Советском Союзе умели делать не только что-то самое большое и несуразное, но еще и умели очень хорошо работать даже в самое тяжелое время, приводить можно бесконечно много. А разговоры о том, будто и воевали мы неправильно, и техника у нас была хуже немецкой, тем более, американской, идут зачастую от незнания, а то и от лукавства.
И в год 65-летия Великой Победы вспомним настоящих ее творцов. Ими были не рабы и винтики системы, а гордые, мужественные и очень умные люди. Они не выпячивали свои заслуги. Они просто работали и служили. Честь им и хвала!
