Не знаю я, когда все это кончится. За окном проливной дождь превращает сугробы в отвратительные грязные разводы, повсюду въерошенные возмущенные птицы и лужи с разноцветными кромками от бензина. Дети в детском саду столпились вокруг площадки, над которой нависли огромные сосульки, медленно превращающиеся в воду. Гидрометцентр лаконично сообщил, что в Москве +6. Мерзкая погода. Сигаретная бумага становится серой от московской сырости, сигареты ломаются. Люди будто бы отказываются меня понимать, хотя делают вид, что слушают внимательно. Я устал от вас, и у меня нет сил продолжать с вами общение. С того момента во мне будто бы остановился противно скрипящий, обреченно работающий механизм, зарождающий во мне нескончаемое беспокойство. Сейчас я словно все понимаю, но не могу ничего предпринять. Дело не в вас, просто мне нужно немного отдыха, и я намеренно абстрагируюсь от каждого, чтобы просто побыть одному.

Вчера посмотрел сразу три фильма, кардинально отличающиеся друг от друга:
"Маргаритки" Веры Хитиловой
"Пианист" Романа Полански
"Завтра была война" Юрия Кары.

Прорыдал весь последний фильм, как полный придурок . Хотя там есть над чем порыдать. Все-таки тоталитарный Советский Союз - ужасная вещь.

А еще я влюбился в песню Девида Боуи и во ВГИК в этом году не поступлю, потому что у них не будет факультета рекламы из-за нехватки народа. Ну ебаный в рот, а.

                                                                   Я прочитал свои посты за 2008 год. Единственный комментарий, который сможет более-менее четко отобразить мое эмоцианальное состояние на данные момент: ахуеть. Апофеоз мировоззренческих изменений человека за столь короткое время - полтора года. Что может сделаться с ним за такой, по своей сути, короткий временной промежуток? Насколько может измениться его характер, пристрастия, поведение, ум? А внешность? Тот человек - не я. Мы с ним ничуть не схожи.
Мне хочется теперь, чтобы всего того, что происходило в то далекое время, не стало. И дело не в воспоминаниях, дело в умении посмотреть на себя со стороны независимого прохожего, которому дарована объективность. Я удалю те посты, наверное. Есть вещи, которые запоминать не нужно, и они почему-то застревают в памяти дольше, нежели что-то приятное. И все же:
... такой приземленности, несерьезности, глупости и поведения второсортного клоуна я никогда за собой не замечал. И лучше бы не заметил сейчас.
Но прошло полтора года - от прежнего меня не осталось и следа. Я не обрел воли, желания к стремлению, перфекционизма, ответственности, ума, в конце концов. Никто и представить себе не может, какие мысли меня посещают в момент прочтения собственных постов. Я читаю их часто, иногда даже вслух, чтобы прикинуть: как можно воспринять данный текст?И что думают люди, когда его читают? Какие мысли выстраиваются у них в голове - каким именно пазлом? И главное: как они читают, с какой интонацией и каким выражением лица. Я не обдумываю, когда пишу. А потом, когда перечитываю, даже редактировать тот написанный бред смысла не имеет. Не хочется.

[На этой неделе я не целуюсь со своим мальчиком-котом. У меня снова то ужасное ощущение, когда горят губы - искусанные, в выдающихся царапинах от зубов. На улице -26, и это уже не сказка. Мальчик-кот меня не согревает, потому что я его не люблю. И не целуюсь не только эту неделю.]

Когда кто-то звонит без предупреждения, это всегда неожиданно - слушать его голос сквозь нечастые телефонные помехи. А он не любит звонить, хотя знает, что меня не прельщает отвечать на длинные смс, в которых непременно таится одно слово - ключевое. Или лаконичная фраза, написанная в его осторожно-небрежном стиле. Например: "надо встретиться". Надо. Такая удачная замена "хочу". У него не хватает смелости, он не готов совершать со мной глупости, когда я редко бываю счастливым. Ему хочется, чтобы ночь.чтобы постель.чтобы...
Он понимает, что принятие решения откладывается на неопределенное время. Крис приезжает в Москву 11 января - он тоже это понимает, когда я перебираю лондонские сувениры. На день с копейками - что-то из документов забрать и опять умотать в Лондон на весь год. Я говорю, что не могу, хотя он улыбается в трубку и мне поскорее хочется, чтобы сел аккумулятор. Потому что под боком - мальчик с кошачьим разрезом глаз и руками, усыпанными синими венозными сетками, который любит называть меня всякими нежно-сладкими именами и лежать на узком диване ночи напролет. Который со мной везде. Которого я оправданно не люблю. И каждый день пытаюсь внушить себе обратное, а если не могу, то говорю, что обязательно сумею.
В человеческих отношениях все всегла слишком сложно. Поэтому 11 января - дата, которую я проигнорирую. А мальчику-коту наконец скажу, что мне скучно. И с ним, и вообще - так. И что от него пахнет Винстоном, а меня от него тошнит. Не буду уточнять - от Винстона или от мальчика.
И вообще, меня смущает, что дневник полнится ненужными разговорами. Конечно, я спокойно живу без человека, который бы оказался панацеей от скуки и лени. А такого нет. Хм, зато полно мальчиков-котов. Как предсказуемо.
Завтра я передавлю свою скуку и выйду наконец-то в свет. Закажу машину и поеду в ресторан. Только без мальчика-кота - от него пахнет Винстоном.
 

Мне бы хотелось наличия у жизни кнопки перемотки: вперед, назад.

Когда мне будет скучно, я буду видеть себя в темно-красном длинном свитере, рядом с детьми, готовящими уроки, ощущая выполненный долг, а потому идиллию. Когда мне будет скучно, я буду смотреть на себе чужими глазами, видеть принципиальные различия, поэтому радоваться. Когда мне захочется изменить прошлое или пережить его еще раз, я буду засыпать под Марка Эрмана, думать о ней. Я буду в 2007, и меня будет душить непередаваемое ощущения наполненности - любви. Я буду любить ее до ежедневных слез, что так несвойственны мне, в прошлом 2007. До легких улыбок - одними уголками. До счастливой безмятежности. И под тяжелыми сугробами.

А когда мне наконец покажутся неправильными и нечестными все мои действия, я вернусь сюда, в этот почти 2010. Встречу город бесснежным. Буду расплачиваться за совершенные ошибки.

Ведь у жизни нет кнопки перемотки. И ее, увы, невозможно изобрести. Поэтому единственная кнопка, которая пока еще существует - это твои мечты.

Всем людям с громкими именами достается немало. Их обсуждают, осуждают, с помощью них кто-то пытается прорубить себе свое собственное "окно в Европу". А я не обладаю громким именем, но имею все те проблемы, присущие подобным людям.

Противоборство и нонконформизм всегда встречается гневно, им пытаются незамедлительно дать отпор, и именно за это я больше всего уважаю революционеров - людей, которые смогли возмутиться в нужное время. Только тех, у которых в последующем хватило нервов на дальнейшие "шаги вперед" и грамотные преобразования. Но революция взаимосвязана и с концепцией моды в том числе: ты должен продать свое виденье.

Но главное, что за каждый наш шаг мы платим - нематериальный эквивалент взаимопонимания с жизнью. Каждая наша революция, каждый наш бунт, каждое слово, которого мы не имели права произносить вслух - все это приводит к результатам/потерям. Как "Морской бой"- ранил корабли противника, но потопил свои. Это не грустно, потому что это жизненное уравнение: ты приобрел, но что-то потерял.

Равноценный обмен. Только вот действительно ли он настолько равноценен?

Что значит быть неправильным? Это когда от тебя ждут чего-то особенного, а в итоге лицезреют твою распущенность, пристрастие к курению, абсурдность громких высказываний, неискоренимую фамильярность. Кому-то это режет слух, для кого-то это в порядке вещей. Для меня, например. Поэтому нет смысла ждать, что я непременно вырасту, выберусь из своей коробки, стану новым, отброшу старую кожу.

В Москве нет снега, которого я жду с особенным нетерпением, зато есть мокрые улицы. Арбат, смятые купюры, улыбки, опьяненные осенней промозглостью - они то по карманам моей куртки, то по карманам воспоминаний. А я не знаю по-прежнему, о чем я пишу и зачем. И вроде бы когда нет желания пускать в ход собственные мысли - время сигарет и тех стихов, что пишутся исключительно под неоновый отблеск включенного телевизора. Только сигареты закончились, да и стихи становятся непозволимой роскошью, как Реми Мартин или Кауфманн по праздникам или тогда, когда настолько хуево, что только спиртные напитки обеспечивают защищенность, обжигая, обволакивают внутренности.

Если моя жизнь и дальше останется минутным антрактом, после которого расходятся все зрители, я ручаюсь, что сойду с ума. Еще бы капельку похуизма к моему бассейну хладнокровной отчужденности и безучастия, и я бы стал - как это там говорил Трумэн?- железным занавесом, вот. Глупо, что в какой-то момент счастливы наркоманы и алкоголики, чувства которых давно притупились, а людей без смертельной зависимости продолжают донимать всяческие проблемы. И так каждый день. Не хочу я быть таким человеком. Предпочтительнее быть заядлым кокаинщиком.