Иосиф Аримафейский, собирающий в Чашу кровь Христа.

Именно Иосиф просил у Понтия Пилата позволения снять тело казнённого Иисуса с креста. Получив разрешение, он отнес тело в вырубленную в скале гробницу, где обернул его в плащаницу которая, по одной из версий, находится сейчас в Турине

Среди святынь христианства Чаша Тайной Вечери — Священный Грааль — занимает особенное место. Он не дается в руки, не хранится в музее, не умещается в голове. В то же время он заслуженно венчает величественный ряд христианских реликвий, к которым относятся Гроб Господень, Кровь Христова, фрагменты Креста, Терновый венец, Копье римского сотника Лонгина и Туринская плащаница.
Поиск и обретение Чаши, так же как и постижение философского смысла, заложенного в ее образ, волнуют европейского человека в течение как минимум восьми веков, служа общим знаменателем западной культуры.
Даже в наше время история Грааля смогла стать бестселлером, успешно конкурируя с фильмами Тарантино (Quentin Jerome Tarantino) или Спилберга (Steven Allan Spielberg). И тем не менее в Библии о Чаше почти ничего не сказано.

Этот прекрасный символ вечного духовного поиска произрастает из средневековых легенд, а не из Нового Завета.

Самый главный квест
Споры по поводу того, чем был Грааль — чашей или блюдом — длились веками. Тем не менее чаще всего его изображают как кубок значительных размеров и несказанной красоты.
Впервые он появляется в сцене Тайной Вечери: согласно средневековым преданиям, из него пил Христос.
 

Второй раз мы встречаем Грааль, когда речь заходит о казни Иисуса. Иосиф Аримафейский — член синедриона и тайный сторонник Христа — принес его на Голгофу для того, чтобы собрать кровь умирающего на кресте Бога. Позже Иосиф стал хранителем не только Чаши, но и Копья Лонгина, пронзившего бок Иисуса. Говорят, он увез эти реликвии в некую отдаленную страну, а его потомки, по одной из версий, перевезли священные артефакты в аббатство Гластонбери в Англии.

По другим поверьям, местом хранения Грааля стал построенный ангелами за одну ночь волшебный замок Монсальват в Пиренеях, между Францией и Испанией. Уже оттуда фантазия рассказчиков уносит Священную Чашу в Индию, и на некоторое время она исчезает из западного мира.
Зато с тех пор поиски Грааля становятся источником бесконечных легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, да и не только о них.

А вот для эзотериков, в частности алхимиков, священная Чаша была скорее чем-то нематериальным. Для них поиск символического Кубка — это поиск собственного Я, обретение которого знаменует завершение Великого Делания и создание философского камня. Этот Грааль может быть открыт только теми, кто поднял себя над чувственным существованием. Но даже если герметики начинают вести разговор о Граале, как о чем-то осязаемом, его историю они рассказывают в своей версии: Грааль был якобы сделан из изумруда, выпавшего из короны Люцифера в тот момент, когда он был повержен на землю архангелом Михаилом.

Обратим внимание: чем бы нам ни представлялся Грааль, начав о нем разговор, мы неизбежно сталкиваемся с специфическим явлением европейской культуры, которое можно обозначить с помощью современного английского слова «квест» (quest, по-русски — «поиск»), хотя у него были эквиваленты и в более древних европейских языках.

 

Речь идет о возвышенном поиске, которому посвящается вся жизнь, о поиске-предназначении. Его формы могут сильно различаться: поиск и служение даме сердца, борьба с врагом или погоня за «зверем квеста» — полукрокодилом-полудраконом. Освобождение города от колдовских чар, извлечение меча из камня, победа над злым великаном — все это достойные рыцарские квесты, так хорошо нам знакомые по приключениям Дон-Кихота, Рыцаря печального образа, за неимением реальных драконов кидавшегося на мельницы и мирные стада.
 

Все это характерно и для нашего времени — вспомните хотя бы Толкиена или Индиану Джонса. Однако все турниры, чары феи Морганы и даже войны — детские игрушки по сравнению с квестом, конечная цель которого — Священный Грааль.



Тайная Вечеря — последняя совместная трапеза Иисуса с учениками. На этой картине, датируемой 1570-ми годами, испанский художник Николас Боррас (Nicolas Borras, 1530–1610) сделал особый акцент на Граале и Блюде Сионской Горницы: в XVI веке богословы пришли к мнению, что это два разных предмета

Гимны под соусом
Происхождение слова «грааль» туманно. По одной из версий оно восходит к латинскому gradale (градале). Об этом предмете говорится в одном из писем к германскому императору Лотарю II (Lothar II, 1075–1137). Там упоминается «великолепный градаль из Александрии», хотя не совсем ясно, что автор имеет в виду — блюдо или чашу. Тем не мене если версия с gradale верна, можно предположить, что само слово «грааль» появилось в Каталонии, язык которой близок к наречию юга Франции, района Труа, из которого происходил, кстати, автор первого романа о Чаше — Кретьен де Труа (Chrétien de Troyes, 1180–1230). Именно в каталонских завещаниях и счетах и фигуруют градали.

А латинское «градале» могло происходить от греческого κρατήρ (кратер), обозначавшего плоскую чашу с двумя ручками. Правда, у римлян существовал и свой похожий предмет, называвшийся garalis (гаралис) — сосуд для хранения гарума, рыбного соуса из анчоусов, одного из основных ингредиентов римской кухни. Гарум был дорог, а гаралисы с ножками и ручками делали из стекла.

Но к Чаше может иметь отношение и французский омоним латинского «градале». Так назывался сборник церковных гимнов и псалмов. Так что в одном наборе букв мы получаем схождение пищи телесной и духовной. Да и рыбные коннотации здесь тоже неслучайны: рыба — символ Христа и христианства, ибо апостолы были рыбаками как фактически, так и иносказательно — уловляли души, как рыбаки рыбу.

Дэн Браун (Dan Brown), автор нашумевшего бестселлера «Код да Винчи», распропагандировал прочтение слова «грааль» как «sang raal», позаимствовав это толкование у Генри Линкольна (Henry Lincoln) и Ричарда Ли (Richard Leigh, 1943–2007). По их версии, слово «грааль» может быть переведено как «королевская кровь», со всеми вытекающими из этой лингвистической причуды фантазиями от том, что французский королевский род Меровингов якобы ведет свое происхождение напрямую от сына Иисуса и Марии Магдалины. Это допущение не имеет ничего общего ни с легендами о существующих Чашах, ни с артуровской мифологией.

Мистические игры разума
О хранителях Грааля существует много легенд.
Первыми претендентами на столь почетную роль считаются тамплиеры, рыцари Храма. В эту историю они попали с легкой руки французского философа, принявшего ислам и ставшего суфием, Рене Генона (René Guénon, 1886–1951), написавшего в 1925 году книгу с нескромным названием «Царь мира» («Le Roi du Monde»).
Однако работа Генона изобилует натяжками и произвольными толкованиями. На самом деле тамплиеры были сообществом профессиональных воинов, а не мистической сектой, и теологические вопросы их мало интересовали.
Нет ни одного средневекового документа, однозначно подтверждающего связь Чаши с этим духовно-рыцарским орденом. Традиция связывать в одну истории тамплиеров и Грааля начинается с шотландских масонов, успешно «перетащивших» храмовников в свой квест в XVIII веке. В речи к братьям-масонам, произнесенной в Париже в 1737 году, Эндрю Майкл Рэмсей (Andrew Michael Ramsay, 1686–1743) впервые поставил знак равенства между духовно-рыцарскими орденами, связанными с крестовыми походами, и масонами.


Кадр из фильма Стивена Спилберга «Индиана Джонс и последний крестовый поход» (1989). Перед героями этой картины встает непростой вопрос: узнать, какая из представленных им чаш — настоящий Грааль.

Как и следовало ожидать, это был самый скромный, ничем не декорированный деревянный кубок.Фото: Paramount Pictures

Другие возможные хранители Грааля — катары, адепты гностического учения, существовавшего в Западной Европе с середины Х века.
Центром катарской ереси был Лангедок, а их название происходит от греческого слова καθαροί (катарой) — «чистые».
Но ассоциировать катаров с Граалем столь же бесполезно, как и тамплиеров, ибо Чаша символизирует смерть и воскресение Христа — как раз то, во что катары не верили. В их понимании природа Иисуса была не богочеловеческой, а исключительно божественной, то есть материальное тело, в котором он явился перед людьми, представляло собой иллюзию. Раз не было тела — значит, не было ни смерти, ни воскресения. А священная сущность Грааля без распятия и воскресения — ничто!

И все же, если учесть, что артуровский цикл возник на юге Франции, что замок, в котором хранился Грааль Кретьена де Труа, — Мунсальвеш, или Монсальват, находился в Пиренеях, как и главная твердыня катаров — Монсегюр, размышлений о катарах не избежать.

Разматывая эту ниточку, мы попадаем в 1204 год, во времена Четвертого крестового похода (1202–1204), когда христово воинство разграбило Константинополь. Среди прочих трофеев из храма при императорском дворце Буколеон исчезло так называемое Блюдо Сионской Горницы. Говорят, что его привезли в Труа. После Французской революции (1789–1796) оно попало в Вену и сейчас хранится в музее бывшего имперторского дворца Хофбург. Возможно, именно это Блюдо и сыграло роль Грааля, тем более, как мы видели, Грааль представлялся не только чашей.

Как бы то ни было, в 1244 году Монсегюр был взят в ходе крестового похода, организованного Римом против катаров. Поводом послужило убийство папского легата Пьера де Кастельно (Pierre de Castelnau, ок. 1170–1208), известного гонителя прокатарски настроенных аристократов, в том числе графа Раймунда VI Тулузского (Raymond VI de Toulouse, 1156–1222).

Сдавая одну твердыню за другой, поднимаясь все выше в горы Лангедока, редея рядами, спасая женщин, детей и стариков, катары что-то несли с собой. Что это было? Знание? Тексты? Грааль? Если поставить знак равенства между тайным знанием и Граалем, соотнести топонимы юга Франции и названия замков из «Персеваля» Кретьена де Труа, если поверить Бейдженту и Ли, вскормившим завиральный, как диснеевский мультфильм, «Код да Винчи», если поверить немецким мистикам… Стоп.

В 1933 году появляется книга немецкого ученого Отто Рана (Otto Rahn, 1904–1939), съездившего в Пиренеи, посетившего Монсегюр и убедившего себя, что катары — наследники индуистских традиций, «буддисты Запада» и, таким образом, истинные арии (арийцы), владеющие Граалем. Свою теорию он изложил в книге «Крестовый поход против Грааля». Позже он написал еще «Придворных Люцифера», где утверждал, что катары поклонялись Утренней звезде — Сатане, из упавшего камня с короны которого, как мы помним, Грааль и был изготовлен.

Ран был нацистом, и его версия стала популярна в Германии. Результаты своих поисков он переслал Генриху Гиммлеру (Heinrich Luitpold Himmler, 1900–1945), после чего их использовал Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg, 1893–1946) при работе над книгой под названием «Миф двадцатого века» — одним из ключевых идеологических трудов нацистов. Розенберг создал что-то вроде языческого ордена, в который входил и Гиммлер, читавший «Парцифаля» Эшенбаха (Wolfram von Eschenbach, ок.1170 – ок.1220) на ночь, как любимую сказку. Так, катарский Грааль оказался втянутым в нацистский квест. Чистая кровь Спасителя там убийственно смешалась с идеей о чистокровных арийцах, а чистая любовь превратилась в террор во имя чистоты расы.


Руины Гластонберийского аббатства. Говорят, что оно возникло еще во II веке. За свою историю обитель не раз горела, но отстраивалась заново. Однако в эпоху Реформации Генрих VIII (Henry VIII, 1491–1547) закрыл монастырь, и его постройки были разобраны на щебень. Фото (Creative Commons license): Elliott Brown

Генуя или Валенсия?

Сейчас в христианском мире существуют целых две реликвии, называемые Граалем. Один из них находится в церкви Сан-Лоренцо в Генуе, а второй — в храме в Валенсии.
 

Генуэзская чаша известна под именем Священной Братины (Il Sacro Catino) — это емкость, якобы высеченная из изумруда, которая на самом деле представляет собой шестиугольное египетское блюдо из изумрудного стекла.

Его происхождение точно не документировано. Вильям Тирский (William of Tyre, ок. 1130–1186) писал около 1170 года, что Чаша была трофеем, привезенным из Первого крестового похода (1096–1099), и изъяли ее из мечети в Кесарии (Израиль). Однако по версии одной испанской хроники, сосуд обнаружили в Альмерии (Андалусия) в 1147 году, когда король Альфонсо VII (Alfonso VII el Emperador, 1105–1157) с помощью генуэзцев отбил город у мавров. Сосуд упоминается и в генуэзской хронике, написанной Джакопо-да-Вораджине (Jacopo da Voragine, ок. 1230–1298).

Но гораздо больше известна Священная Чаша (El Santo Caliz), хранящаяся в Валенсийском кафедральном соборе. Она вполне может быть настоящим ближневосточным артефактом греко-римского периода, хотя точно датировать этот простой агатовый сосуд весьма трудно. Его оклад выполнен в стиле, характерном для испанского ювелирного искусства XIV века, а ножкой служит перевернутая чаша из халцедона. На Чаше есть арабская гравировка, об истинном значении которой ведутся споры.

Проследить ее историю тоже довольно сложно. До Валенсии она хранилась в монастыре Сан-Жуан-де-ла-Пенья (San Juan de la Peňa) в Каталонии, когда ее подарили королю Мартину I Арагонскому (Martín I de Aragón, 1356–1410). К концу столетия Чаше придумали легенду: апостол Петр якобы привез сосуд в Рим, а около 256 года папа Сикст II (Sixtus II, Xystus II, ?–258) подарил его Святому Лаврентию, забравшему реликвию в свой родной городок Уэска. В истории нет ни слова об Иосифе Аримафейском, впрочем как и ассоциаций со Святой Кровью. Это совершенно иная традиция.
На Страстной неделе у входа в кафедральный собор Валенсии устанавливают светофоры, чтобы регулировать поток паломников, идущих к Граалю.

С чем мы остаемся
ХХ век окончательно махнул рукой на поиск Грааля-вещи и внес в этот квест свою, слегка упрощенную и безысходную философичность. Клод Дебюсси (Achille-Claude Debussy, 1862–1918) выносит искателям Чаши страшный приговор: «На пути к Граалю рыцари мертвы». Поиск перестает быть возвышенным, он становится отражением темных сторон человеческой натуры.
Даже Жан Кокто (Jean Cocteau, 1889–1963), оптимистично переделывавший античную мифологию в своих кинотрактовках, сникает, когда берется за Грааль в пьесе «Рыцари Круглого Стола» (1937). Он погружает рыцарей и короля Артура в нездоровый морок, в котором они не живы и не мертвы, а лишь снятся спящему замку.

Кокто очень четко отразил непередаваемость и необретаемость Грааля. Даже когда, казалось бы, его можно видеть и обонять, его нельзя вместить и осознать.

Кретьен де Труа, самый первый автор, упомянувший Чашу в рыцарском романе и поселивший идею квеста в воображении европейцев, задает своим текстом только один вопрос: «Для чего существует Грааль?» И не дает ответа.

Да полноте, так ли важно, что такое материальный Грааль? Так ли важно, где он? Разве многие лучшие из рыцарей и мыслителей напрасно погибли в попытках понять его, достичь его, очиститься по пути к нему, сохранить разум, находясь в его присутствии, вместить его? Нет.

Если бы Грааля не было, его стоило бы выдумать. И бесконечно — искать.

Динара Дубровская