Только дорога, как страшный сон, справа Бездна, слева – Небытие, и единственный в мире Одиссей был соблазнён сиренами. Я думаю: чего здесь больше – воздуха или тверди? Потому что я не могу, просто не могу определить этого с первого взгляда. Я боюсь, что через несколько секунд я перестану вовсе различать понятия «твердь» и «воздух», и тогда задохнусь или упаду, а кто меня подхватит – Бездна или Небытие?..
Передо мною свет. Свет, как книга: открывает себя тому, кто готов его постичь, а я… Зачем я это делаю - совершаю ошибку, покоящуюся граблями у ног всех Орфеев, - я оборачиваюсь посмотреть, что же там за мной – в противоположность свету. А там перо. Перо, которым можно писать в этой книге. Горькая ухмылка на моём лице: я-то знаю, что уже не имеет смысла оборачиваться и возвращаться, уже исчез свет, и негде писать столь изящным и острым пером. Остаётся только взять его и вонзить в свою плоть, окунуть в свою кровь его тончайшее острие и писать на себе! Кто ещё останется с тобой, когда исчезнет свет? Только оно – твоё тело; и ты будешь писать собою на себе для себя, забыв про дорогу и Бездну и Небытие, пока не заметишь, что чернила заканчиваются… И литература вновь сменится математикой: чего вокруг больше – воздуха или тверди?; историей: где мой Язон?; и естествознанием: Небытие или Бездна?..