Годовщина.
19.02.08 — Егор Летов умер во сне дома в Омске. Скоропостижно скончался от остановки сердца.
Умер Егор Летов…Какие-то нелепые слова, какое-то нереальное событие. Сердечный приступ… Всегда казалось, что такие, как он должны либо жить вечно, либо умереть в бою, на поле брани, на том самом, русском поле экспериментов. Пожалуй, так и произошло. Бунтарь и анархист, мудрец и философ, кшатрий и брахман одновременно, Егор превратил свою недолгую, но счастливую жизнь в поле боя. Добра и зла, темного и светлого, серого и яркого. Храбро рвался в бой, вел за собой в атаку, получал ранения. Терпел тяжелые поражения и одерживал блестящие победы.
Ворвавшись в конце 80-х в панк-среду и произведя своим появлением эффект разорвавшейся бомбы, Летов надолго стал идолом и кумиром миллионов протестующих, несогласных, непокорившихся. Протест Летова в то время был направлен против мертвой идеологии и мертвых же символов. Мавзолей Ленина с «усопшим» вождём, кумачовое бесцветье официальных знамен, фальшивые лозунги неискренних ораторов — всё это стало объектом сокрушительного, громогласного, оглушающего удара, нанесенного «Гражданской обороной».
Егор безжалостно громил то, что злые и острые языки называли тогда «совком», то, что Эдуард Лимонов гениально назвал впоследствии русским «адатом». Думаю, что Летов, осознанно или нет, всегда различал понятия «совок» и «советский». Иначе не заявил бы со своими единомышленниками ещё в 88-м году о том, что именно они являются настоящими коммунистами, а не вольготно заседавшие в Кремле номенклатурщики. Уже на том этапе Егора Летова попытались образумить, приручить, сделать домашним, предсказуемым. «Нас пытаются сделать частью попса!» — заявил он тогда.
Не получилось. Ни тогда, ни позднее. И если в августе 91-го Егор ещё спокойно смотрел на то, как пели на баррикадах «Всё идёт по плану», то после победы «демократии», стал сомневаться в правильности собственного политического и нравственного выбора. Начал посещать мероприятия, проводимые патриотической оппозицией, встречался с лидерами «красно-коричневых», захаживал к Александру Проханову в редакцию газеты «День».
Егор не смог тихо существовать в гнилой, тухлой, мертвой среде, созданной новыми хозяевами России. Не смог спокойно петь свои беспокойные песни и зашибать большие бабки по примеру вечнозеленого БГ и других прирученных «рокеров». Это был бы какой-то другой Летов, и нам он был бы совсем неинтересен. Забросав разрывными гранатами советскую власть, он одним из первых встал под красное знамя, когда власть эта рухнула. И дело тут не в патологическом бунтарстве и не перманентной революционности. Просто Егор был из тех людей, кто «всегда будет против» неискренности и цинизма, ханжества и лицемерия, социальной и национальной несправедливости. Одним словом, всего того, что и расцвело буйным цветом после 91-го года. Не все поняли, не все приняли тогда Летова в новом качестве. Егор потерял старых соратников, но обрел новых. Пожалуй, он никогда не боялся потерять тех, кого никогда и нельзя было потерять. А временные попутчики пусть идут своей дорогой.
Егор Летов стремительно вошел в политику 90-х уже в новом, «красно-коричневом», качестве. Если серое, как правило, тянется к серому, то и герои рано или поздно находят друг друга. Так и нашли друг друга писатель Лимонов, философ Дугин и рок-музыкант Летов. Нашли и положили начало новому, небывалому до сей поры контркультурному явлению — национал-большевизму. Стали отцами-основателями радикальной, ныне запрещенной партии.
Летов принес с собой свежие потоки воздуха и вдохнул их в оппозиционное движение. Его яркие статьи в «Лимонке» и «Завтра», его концерты под красно-чёрно-белым знаменем, его пение в микрофон, удерживаемый Виктором Анпиловым, мы не забудем никогда. Если роль Александра Проханова, которую он сыграл в становлении и развитии оппозиционного патриотического движения совершенно справедливо сравнивают с ролью Максима Горького в Русской революции, то Егора Летова вполне уместно сравнить с Владимиром Маяковским. И по громогласности, и по степени таланта, и по новизне текстов. А главное, по той непримиримой позиции, которую всегда занимал Егор по отношению к врагам, как явным, так и затаившимся. Ко всякой «дряни», благополучно предавшей собственные идеалы и отлично устроившейся в новой «демократической» действительности. К сожалению, жизненный путь и того, и другого стал коротким. Тридцать семь и сорок четыре. Недолог век героя на этом свете.
Как и любой человек, а особенно человек творческий и неординарный, Егор не избежал ошибок и заблуждений. Часто, сгоряча, разрывал отношения со своими товарищами, уходил, а потом возвращался, рубил шашкой с плеча, нанося удары по своим. Все мы не избежали подобных ошибок и метаний, заблуждений и сомнений. На то она и жизнь. Не ошибается и не меняет взглядов только дурак. Абсолютно уверен, однако, в том, что не было стыдно Егору ни за один из совершенных им поступков. Что если и делал он какие-то резкие, необдуманные шаги, то вполне искренно, с твердой верой в правильность принятого решения. И мы не вправе судить его за это. И не будем этого делать.
Что же касается собственно музыки, то Егор Летов и его «Гражданская оборона» своим творчеством повлияли на целое поколение нонконформистских музыкантов. Знаменитые ныне «Красные звёзды» — яркий и отнюдь не единственный тому пример. Кассеты и диски с песнями Летова никогда не будут пылиться на полках. Они всегла будут актуальны и востребованы. Разве не о нашем сегодняшнем времени написана песня «Я всегда буду против!» Разве можно спокойно лицезреть возрождение худших советских черт и традиций, которые, собственно, и привели СССР к печальному исходу? Разве не будет всегда понятна и близка летовская трактовка народной пословицы: «Солдатами не рождаются», гениально дополненная автором: «солдатами умирают». Сколько пришлось нам увидеть таких вот солдатиков, погибших за чужие интересы, завернутых в «красную тряпку» и похороненных с ненужными уже ни им, ни их близким почестями. А знаменитую песню Пахмутовой и Добронравова мы будем слушать не в исполнении Кобзона, но в бешеном, рычащем, надрывном крике Летова.
Егор ушёл от нас. Ушел, подобно великим воинам, в Священную Валгаллу. Пусть же и там будет он вечно вести свой праведный бой, пировать за столом Одина и пить мёд, подносимый прекрасными воинственными валькириями. Жди нас там. Скоро увидимся.
Помним - скорбим.
