Из  дневника  Елены Штакеншнейдер 

  ЭПОХИ  и  СУДЬБЫ  -  часть 2-я

"Россия, до чего доигрались с тобой!"

  

   "Когда Чернышевскому читали приговор, кто-то из толпы бросил ему букт цветов.

Нет, эту историю  с  букетом  я  принималась  описывать  четыре  раза  и,  кажется не  напишу  никогда.  Я  не  могу  смотреть  на  нее  довольно  хладнокровно и  объективно.

Это  кажется  так  просто,  короткими  словами  можно  сказать.

Привязанному  к  позорному  столбу  Чернышевскому  Маша  Михаэлис  бросила  букет  цветов...

Совершилось  это событие  19 мая 1864г.,  в  8 часов утра,  на  Мытном  рынке, в  Петербурге.

Чего проще?  Не бросают ли ежедневно гроши проводимым по улицам арестованным.  Кто обращает внимание?

Но бросить букет цветов политическому преступнику - как это можно!

А если оттого сделается бунт, революция?

А если оттого сделается землетрясение?  А если букет начинен порохом? 

Может быть это орсиневская бомба в виде букета...

Впрочем,  это  пустяки,  этого  никто  не  боялся...

 

Машу Михаэлис  взяли,  посадили  в  карету  и  отвезли  в  Третье отделение  не  потому,  что  боялись  чего-нибудь  от  самого  букета;  что ж  букет,  -  букет  ничего  не  может  сделать,  - 

но  это  была  демонстрация.

Что  ж,  Маша Михаэлис  -  представительница  чего-нибудь?

Что ж эта толпа, которая не шелохнулась,  не колыхнулась,  покуда ее брали,  прикасались к ней полицейские неумытыми руками,  -  не  ее  соумышленники?

Или  она демонстрацию сделала одна,  сама собой?

В таком случае действительно можно испугаться,  ведь сверхестественного  и  бояться.

Или,  может быть,  в том  и  заключалась  демонстрация,  что дали ее взять, оскорбить, посадить в карету; 

чтобы  она сама обругала  дураком  полицейского,  который полез было за ней в карету,  и  послала его  садиться  на  козлы?

 

О, люди,  люди!  Как  у  вас  на  глазах  берут  девушку  за  букет,  брошенный  ею  преступнику,  которому  и  сами  вы  ведь  сочувствуете  из-за  угла,  -  и  ничто  в  вас  не  колыхнулось.  Кроме  радости,  что  нигилистка  попалась?

А помните,  вам  нравилось  так,  что  студенты  служили  панихиду  по  полякам?  И  пели  польский  гимн,  и  столкнули  с  паперти  католической  церкви  полковника?

Какой  девятый  вал  нес  вас  тогда?  Чему  вы  радовались?  Ведь  русские  студенты  молились  по  полякам, убившим  русских;

ведь толкаться  скверно,  полковник  мог  шею  сломать.

А что  приключилось  от  букета?

Что  полиция  захватила  Машу Михаэлис,  это  ничего  (она должна была это сделать), 

но  что  вы  на  нее  напали,  вы,  наше  либеральное  общество,  - 

это  и  ново  и  дико.

 

Машу  спрашивали  на  допросе:

родственник  ли  ей  Чернышевский?  "Нет".  - 

"Так  что  же  он  вам?  Зачем  же  вы  бросили  цветы?"

"Я  в  него  влюблена",  -  отвечала  Маша.

И  общество  подхватило  эти  слова  и  понесло  по  всем  гостиным:

"Она  сказала,  что  влюблена  в  него!"

 

Добрые  люди  и  за  нас  испугались.  "Представьте  себе,  -  говорили  они,  -  Машу Михаэлис  называют        м-м  Штакеншнейдер,  урожденной  Михаэлис".  Какой  ужас!

***