Она курила сигареты через длинный чёрный мундштук. Ей шло курить. У неё были красивые руки с тонкими запястьями и тонкими же длинными пальцами, и мундштук она держала как-то по-особому элегантно.
Дома она носила шёлковые кимоно с яркими рисунками. И ещё эти её причёски-ретро… Всё в ней было удивительно, непривычно — и внешний вид, и поступки, и манера разговаривать…
И звали её необычно — Станислава.

Актриса одного из столичных театров, безумно любившая свою профессию, талантливая, востребованная, играющая в первом составе главные роли, она и в жизни была артисткой.

Это от неё мы впервые услышали о спектаклях «Пять вечеров», «Дни Турбиных», «Утиная охота», "Счастливые дни несчастного человека" , «Вечерний свет» и заворожено слушали, как она разучивала свои роли или пела:

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой…
Там, в краю далеком,
Назовешь меня женой. *

Мы, это я и Анюта Соколовская, дочка двоюродной сестры Станиславы Таисии, жившей с нами по соседству, в гости к которой актриса приезжала каждое лето. Мы с Аней любили её так сильно, как могут любить лишь дети. Подражали ей во всём и, конечно же, мечтали тоже стать «артистками», выучив наизусть все её реплики, монологи и песни. Её приезд был для нас событием, которого ждали в течение всего года.

У Соколовских и у нас были огромные сады, и мы помогали друг другу собирать урожай. Для кого сбор ягод работа, а для нас с Анютой — праздник, игра и наслаждение. Ягоды поспевали одни за другими. Открывала сезон клубника, за ней — малина, смородина, вишня, слива, терновник…

Лишь крыжовник в их саду трогать не разрешалось. Это был какой-то особый сорт, с крупными ягодами и созревал он гораздо позднее.
— Вот приедет Слава, тогда и будем рвать крыжовник, — говорила тётя Тая.

И наступал август. И приезжала Слава. Как всегда, яркая, праздничная, неземная…
— Ну, где тут мой крыжовничек? Не переспел? Ведь для варенья нужны недоспелые ягоды, – говорила она.
И мы все вместе собирали малахитовый крыжовник, а потом…

А потом наступало волшебство…

Несколько дней Станислава колдовала над вареньем, не случайно называвшимся «Царское», — то, что получалось, иным словом и не назовёшь. Подготовленные каким-то особым способом ягоды варились в несколько приёмов на открытом воздухе, в саду, на костре из вишнёвых веток.

И вот оно — чаепитие… С утра разносился дух пекущихся булочек, звон посуды. Начищался и без того блестящий самовар…

Хозяева и гости располагались в беседке за овальным столом. Тончайший чешский фарфор с нежным рисунком, мельхиоровые десертные и чайные ложки, прозрачная ваза на длинной ножке… Лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь лианы беседки, золотили вазу, и варенье из изумрудного становилось янтарным, лучики прятались и варенье снова темнело… изумруд-янтарь, изумруд-янтарь… Эта история продолжалась, когда варенье раскладывали по розеткам — в блюдцах, освещённых солнцем, варенье было жёлтого цвета, а в других — зелёного, будто варенье было разным. Но это, похоже, замечали только мы с Аней и, переглядываясь, улыбались, вдыхая аромат, исходивший от варенья, — смесь ванили и лимона, и ещё чего-то неповторимо-чудесного. Как я потом узнала, сироп для крыжовника готовился на отваре из вишнёвых листьев.

А вкус… Ни до знакомства со Славой, ни после мне не приходилось пробовать что-то похожее. Она терпеливо делилась своими секретами, но, как ни старались желающие повторить т а к о е сами, все их попытки были тщетными.

Талант, он - от Бога. Потому не все полотна художников оживают, не от всякой музыки вырастают крылья, и не от всех стихов замирает душа…

Но, когда Станислава брала в руки гитару и тихим грудным голосом пела:

Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал и молчали дома.
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума,** — вокруг начинал витать аромат белой акации…



* — песня из спектакля «Пять вечеров» по пьесе А. Володина, автор стихов - А. Володин
** — романс В. Баснера на стихи М. Матусовского из спектакля по пьесе М. Булгакова «Дни Турбиных»


© Copyright: Светлая Ночка, 2015
Свидетельство о публикации №215073100994

Когда это было?
Ну, то, что ей кричали вслед:  «Не забудь захватить зонт!»?..
Давно…
Давно уже некому напомнить ей об этом…
Ну и ладно…
Она любит дождь… мелкий осенний дождь…

Любит бродить,  вороша ботиками разноцветные листья,  слизывая с губ дождинки,  вспоминая приятные минуты прошедшего,  напевая  внутри себя: «Une vie d’amour…»* или ещё что-то,  -   подобное…

Потом прийти домой промокшей, нахохленной,  как ворона…
Медленно переодеться в сухое и пройти на кухню…
Заварить кофе,  усесться у окна и,  вкушая маленькими глотками этот божественный напиток,  снова глядеть на улицу сквозь стекающие по стеклу дождинки... 
На эти размытые,  акварельные здания,  машины и разноцветные зонтики на ножках…

Сегодня она снова не взяла с собой эту придуманную людьми,  якобы,  защиту от влаги,  ветра,  холода…
Но если холод   -  внутри тебя,  то защита извне не срабатывает и кажется никчёмной…

Её любимый парк приоделся в наряды немыслимо ярких оттенков,  словно увядающая и утратившая меру женщина,   решившая блеснуть напоследок… 

Она присела на край скамьи и предалась созерцанию. 

Вот девочка оторвалась от маминой руки и, завизжав от переполнившего её восторга, на скорости влетела в лужу, забрызгавшись так, что на лице остались видны только белые зубки.
 
Представляя,  как сейчас это милейшее дитя,  получившее свою порцию неизбывного удовольствия, начнёт ругать мама, она внутренне сжалась.  Но мама оказалась большой умницей,  видимо,  не забывшей ещё свои лужи.  Она стала смеяться вместе с малышкой,  вытирая салфетками любимую мордашку,  приговаривая какие-то ласковые слова.

Чуть потеплело…  Нет,  не на улице.  На душе.

Тут её внимание привлекла птичка. Черный стриж. Он сидел на асфальте и предпринимал неуклюжие попытки взлететь.  «Милая птаха!  Что же ты делаешь на земле?  Твое место  -  в небе!»  -  мысленно воскликнула она,  вмиг припомнив свои познания,  почерпнутые в детстве во времена,  когда её занимала жизнь птиц.  Она знала,  что стрижи,  в отличие от других пернатых,  не ходят по земле,  их лапки не приспособлены к этому.  Именно про стрижей в полной мере можно сказать,  что они рождены летать.  Беспомощным на земле, в небе им равных нет   -  по скорости, по разнообразию совершаемых виражей,  по красоте полёта...

Только приподнялась со скамьи,  чтобы подойти к птичке и попытаться как-то той помочь взлететь,  хотя,   как это возможно,  она ещё не придумала,   но её опередили…  Из-за кустов выбежал огромный чёрный кот и схватил беднягу. 

Она не помнила,  как  рванулась за котом,  и как стриж оказался у неё… 

Пришла в себя лишь тогда,  когда почувствовала в руке биение сердца птахи... 

А затем она сама превратилась в одно бьющееся тёплое сердце, растопившее весь накопившийся внутри лед. 



*  "Une vie d’amour"  -  "Вечная любовь" ( с франц.)


фото взято здесь:

http://forum.krasnoznamensk.ru/index.php?automodule=blog&blogid=3888&cat