Nicoletta Tom   as Caravia - талантливая художница, путешествующая по миру, собирающая впечатления и "выплёскивающая" палитру жизни - на холсты. Её творчество - нескончаемый задушевный, искренний, откровенный и сокровенный диалог  художницы/путешественницы - с созерцателями ...

Родилась в Мадриде (Испания) в 1963 году. Художник-самоучка, артистическая карьера началась в Валенсии (Испания) в 1990 году. Использует технику пастели.  "Нахожусь в постоянном поиске новых способов художественного выражения, как в стиле так и в  средствах."

1.


2.

Как известно, одной из лучших разновидностей инвестиций является покупка картин известных (или не очень) художников. С годами стоимость картин только растет, обгоняя порой в цене драгоценные металлы и камни. Пабло Пикассо настолько известный художник, что его биографию можно и не вспоминать в очередной раз. Само собой, картины Пикассо весьма дорогие. Хотите узнать, сколько именно стоят некоторые из его картин? Тогда прошу под кат, как говорится, там много интересного.  

подсвечник "Яйцо"

Мамедов Мир-Теймур "Тебризская школа миниатюры"

Мамедов Мир-Теймур "Феномен человека"

(на фото крайний слева)

Персональная выставка,Баку 28.01.2012

Мамедов Мир-Теймур "Тебризская школа миниатюры"

Наряду с взлетом научной мысли, исследователей живой и неживой материи в средние века наблюдается жесткая линия в исламских странах, направленная против любых нарушений якобы канонов религии. Хотя в священной книге ислама Коране нет прямого указания на запрет изображения живых существ, тем не менее, толкователи Корана особо рьяно выступали против художников. Религиозное запрещение вызывало многочисленные протесты средневековых художников. Они старались доказать полноправность живописи с каллиграфией. Известны высказывания знаменитого каллиграфа и художника Дуст-Мухаттеда в «Трактате о каллиграфах и художниках». Несмотря на это фанатики добились того что в мечетях и других культурных сооружениях запрещалось изображение живых существ. Особенно это относилось к священной книге Коран. Коран, архитектура - культовые сооружения украшались только орнаментом, очень сложным по рисунку в растительном, геометрическом и каллиграфическом стиле. Архитектура средних веков блестяще иллюстрирует труд устадов, многие из которых оставили свои зашифрованные имена в разметках, в хитрых переплетениях, на первый взгляд чисто геометрических узоров. Многое разгадано, увидено, но еще больше предстоит увидеть, найти.

Тенденция развития орнамента нашла свое выражение и в декоративно-прикладном искусстве: оружие, сбруя, костюм, мебель, посуда, ювелирные украшения, обувь, монеты, и даже в таком узком специфическом инструментарии окулиста, хирурга, анатома, стоматолога. Иногда эти инструменты так богато украшались резьбой, инкрустацией золотой и серебряной проволокой, вставками из драгоценных и полудрагоценных камней и самоцветов (яхонт, бирюза, агат, яшма, малахит, сердолик), что вызывает восхищение трудом и понимаешь с какой любовью, тщательностью и трудолюбием сделаны эти инструменты. Как много труда, времени из своей жизни (часы, дни, недели, а иногда и годы) уходили на приготовление Вещи – не имело значение, будь это седло, кинжал или иллюстрация в рукописной книге.

Стремление художников создавать образы на знакомые многим литературные сюжеты нашло свое выражение в миниатюрной живописи. Мастера этого вида искусства ценились столь высоко, что во время во время захвата Тебриза Шахрух дал приказ отправить в Герат для работы в библиотеке (китабхана) лучших мастеров-миниатюристов, каллиграфов, переплетчиков, позолотчиков. В их число попал и знаменитый каллиграф (Хаттат) Джафар Тебризи. В дальнейшем, как признание его мастерства и опыта, он был назначен руководителем мастерских при Байсонкуре.

Иногда художников посылали как подарок. Так Абдулла хан (1577-1598) отправил в дар правителю Индии Джахангиру миниатюриста Мухаттеда Мурада Сатарканди и портретиста Надира Мухаттеда. Мир Сеид Али Тебризи также работал долгое время в Индии при дворе Хутаюна и Акбара. Можно сказать с полной уверенностью, что школа миниатюры империи Моголов (не путать с Монголией) обязана многим Мир Сеид Али из Тебриза.

Иногда художники сами меняли страну пребывания в силу разных причин. После взятия Герата шахом Исмаилом (в 1510 г.) в Тебриз устремились многие художники. Здесь царила творческая обстановка, которая помогала раскрыться многим молодым художникам, способствовала обмену идей, опыта старых мастеров. Но эта атмосфера уважения к труду художников, поэтов, к людям творчества не создалась стихийно, спонтанно. Шах Исмаил Хатаи из династии Сефевидов был прозорливым политиком, стратегом мирового масштаба для того времени. Он прекрасно понимал, что, привлекая к своему двору творцов, он достигнет многих побед в тайной и явной дипломатии на всем пространстве Востока. Время показало, что его расчеты и надежды оправдались. Кроме того, сам правитель пробовал себя в поэзии, миниатюре. В дальнейшем и его сын-шах Тахмасиб продолжил политику отца и сам стал неплохим художником, поэтом. Конечно, нельзя не учесть тот факт, что во время меджлисов – обширных собраний поэтов, музыкантов, художников, где собирались именитые люди Востока, шах Исмаил Хатаи считал за честь прочесть свои стихи перед взыскательной аудиторией. Насколько они хороши видно из тех немногих образцов, дошедших до нашего времени спустя 600 лет. Прекрасные, глубокие метафоры, парадоксальные сравнения, владение всеми приемами поэтического творчества, доказывают лишний раз неординарность шаха Исмаила и великолепность его замысла, идеи собрать в Тебриз весь цвет творческой интеллигенции. Так была создана тебризская школа миниатюры и ее становление связывают, прежде всего, с именем шаха Исмаила. Он и остался в веках благодаря не своим военным победам или поражениям, а как шах – просветитель, радетель творцов.

Наиболее ранние образцы книжного искусства в странах Ближнего Востока создавались в азербайджанских городах – в Хое, Мараге, и Тебризе. Вот факты: «Варка ве Гюхша» (11 в.), «История Моголов» автор Аладдин (Ала-ад-дин) Джовайени 1290 г. (Монафи-ал-хейван 1291 г.), Джамиат таварих, Рашид-ад-дин 13 в. и многие другие произведения литературы именитых авторов того времени, украшены прекрасными миниатюрами устадов из Азербайджана.

Если вдуматься, то понятно, почему Тебриз и Марага собрали такое количество прекрасных мастеров книжного дела. В конце 13 - начале 14 века. Тебриз и Марага резиденция первых ильхамов, являются культурными центрами на всем Ближнем Востоке. Слава о Марагинской обсерватории расходилась и доходила до самых далеких стран (Русь, Германия, Китай).

В этой обсерватории были сотворены, не могу сказать нарисованы, такие картины звездного неба, которые можно было только создать, сотворить рукой прекрасного мастера, научные трактаты мастеров более похожи на образцы каллиграфии и миниатюрной живописи, астрономические таблицы как гимны, песни цвета, линии и пятна.

Прошло 800 лет, а нам доставляет огромное удовольствие лицезреть (именно так!) эти научные документы и как произведения станковой живописи и графики.

В чем секрет? Почему я, не знающий арабский, фарсидский увлеченно, подолгу рассматриваю, кручу в руках, отвожу от глаз и снова всматриваюсь в эти древние, ничего мне не раскрывающие кружева надписей, почему так притягательна магия коротких и длинных пластичных линий и точек?

В музыке каллиграфии и растительного орнамента по бокам рукописи, в той любви мастера к своему делу, в той огромной ответственности за свое имя, за свой труд. Вот ответ…

В начале 14 в. в Тебризе был создан уникальный комплекс: учебные и научные учреждения, огромная библиотека (60 тыс. фолиантов), обсерватория, академия в которой изучали философию, историю, астрономию, естествознание, хирургию и терапию, одновременно до 7000 (семи!) человек из Китая, Индии, Сирии, Египта. Иногда пробежав взглядом по цифрам, мы не отдаем себе отчет о значимости ее. Для средневековых городов население в 7000 человек считалось мегаполисом, если оперировать современными терминами. Это был титанический труд, гениальный талант организатора, своего рода Билл Гейтс того времени, а может быть и более крупная личность, человек, заложивший такой центр и успешно им управлявший. Впервые были организованы художественные мастерские, в которых трудились все мастера книжного дела. С точки зрения человека 21 века это был прототип университетских городков, заложенный в начале 14 века, семьсот лет назад!

Мы должны быть благодарны тем, которые не забыли донести до нас имя человека заложившего основу, фундамент такого грандиозного эксперимента с таким великолепным результатом – имя этого ученого, врача, историка, политика – Рашид-ад-дин.

Особенно необходимо отметить, что в художественных мастерских дело было поставлено от нуля до завершения полного цикла изготовления столь дорогого изделия, каковой и являлась рукодельная книга. От превращения тряпок в бумагу до изготовления переплетов, самого дорогого и трудоемкого процесса в деле сотворения рукописной книги.

К 15 в. азербайджанская миниатюра окончательно заявила о себе как самобытное, не имеющее аналогов художественное явление в мире книжной иллюстрации.

Тебризскую школу миниатюры Ф. Шульц называет «alma-mater» - «школой-матерью», а это слова самого известного немецкого востоковеда, чьи суждения и мысли признаваемы во всем научном мире ориенталистов.

В течение 14-15 веков Тебриз сыграл огромную роль в становлении национальных школ Среднего и Ближнего Востока, а если сравнить гератскую школу миниатюры с тебризской – то сразу отчетливо проявляется «материнская» линия художников из Тебриза.

В Герат были приглашены из Тебриза Сейид Ахмед Наккаш, Хатдаш Али Мусавир, Гувват-ад-дин, Гияс-ад-дин…

Позже во главе гератской школы встанет мастер Бехзад - ученик Сейида Ахмеда Наккаша, поистине достойный продолжатель великолепного мастера отличной школы.

Современные исследователи пересматривают многие миниатюры 15 в. ошибочно отнесенные к туркменской школе в середине 20 века. Сейчас они заслуженно заняли свое родное место в школе тебризской миниатюры. Часто миниатюры тебризских мастеров относили к «китайско-монгольской» миниатюре. В частности это относится к иллюстрации в «Джаами-ат таваарих».Но, слава Богу, эта ошибка выявлена и принадлежность миниатюр к тебризской школе не вызывает уже таких яростных споров.

Я надеюсь, наступит время, когда авторство тебризских художников будет доказана и многие миниатюры, приписываемые к разным школам, только не к тебризской, обретут новое, а точнее, истинное имя художника из Тебриза.

Если при Тимуре Самарканд гремел своей славой, а Герат в 15 в. становится художественном центром на всем Среднем Востоке, то в 16 в. Тебриз обретает значение центра художественной культуры Востока. Столица Азербайджана – Тебриз становится своего рода магнитом, притягивающим талантливую молодежь из всех стран «кузницей» по ковке мастеров – устадов мирового значения.

Идея создания централизованного государства удалась Сефевидам. Развивается экономика, торговля, ремесла. В стране была создана благоприятная обстановка для развития культуры и искусства. Тебриз крупнейший центр торговли, ремесла. Этому способствовала политика просвещенных правителей: шаха Исмаила 1-го и его сына Тахмасиба 1. Дворец шаха больше напоминал литературный меджлис. Здесь, известный азербайджанский поэт Хабиби читал свои стихи и слушал в ответ стихи самого шаха. Двор шаха Исмаила Хатаи наглядно демонстрировал расцвет поэзии, искусства, музыки. Можно смело проводить аналогию с флорентийским двором Лоренцо Медичи. В обоих дворцах часто проводились «соревнования» поэтов, художников, музыкантов. Два разных народа (Италия, Азербайджан), два разных города, две разные культуры, - но их объединяло одно: любовь и уважение к мастерам слова, музыки и кисти…

Говоря о 16 в. нельзя забыть, пропустить имя сына шаха Исмаила Хатаи и ученика великого мастера миниатюры 16 века. Учителем столь именитого отпрыска был Султан Мухаммед.

Шах Тахмасиб (1524-76 гг.) с детства проявил способности к рисованию и поэтому совершенно естественно был приглашен лучший художник своего времени – Султан Мухаммед. Он обучает сына шаха композиции, рисунку, каллиграфии.

На протяжении всей своей жизни Тахмасиб всячески поддерживал художников, поэтов, музыкантов, как и его отец-шах Исмаил. Его просвещенный аналитический ум подсказал правильную идею процветания государства – в поддержке культуры и искусства и это было одним из главных его направлений во внутренней и внешней политике государства…

Мне посчастливилось видеть, трогать прекрасные миниатюры художника–шаха (или шаха-художника) в Петербурге, в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина – они были прекрасны. Прекрасен сам образ шаха, воплотившего в себе дух художника. Какое удивительное слияние: шах-художник!

Когда мы читаем о том или ином художнике, не знаем, что эти художники были очень образованными людьми. Они проявляли себя в разных сферах творчества: поэзия, музыка, философия. Многие из них были людьми знающими химию, физику, биологию. До нас дошли трактаты художников, которые подражали образам, со знанием дела описывают технологию изготовления красок, в том числе и «золотой воды» - жидкого раствора золота, что само по себе явилось крупнейшим достижением в химии красок. Помимо этого они составили своего рода технологический справочник по изготовлению бумаги: белой, цветной, мраморной, «золотой», и «серебреной», описали множество способов подготовки обработки сырой кожи и последующий операции (тиснение, гравирование, травление, инкрустация благородными металлами и т.д.). благодаря этим трактатам мы знаем сколько лет должно быть котенку, из какого места на шкуре (т.е. какой волос) можно набирать волосинки для особо тонких работ в миниатюре (есть линии в 0.1 мм.). я пережил только малую часть тех знаний, которыми владели художники средних веков.

Поэтические трактаты, газели, «гошма» - прославили имена таких известных художников как: Мир Сеид Али, Шах Кулу, Садыг-бек Афшар.

Султан Мухаммед выполнял переплеты с лаковой живописи, делал эскизы для ковров и для сюжетных тканей. Его жанровые сценки (охота, дворцовая любовь, возвышенно-аскетические «моралите») просто бытовые сценки получили свою вторую жизнь в другом материале: коврах и тканях. О ценности этого мягкого материала можно судить по такому факту: некоторые ткани и ковры были куплены буквально на вес золота. Венеция была одной из богатейших городов Италии и могла себе позволить такую роскошь, как ковры с авторством Султана Мухаммеда. Нельзя не отметить рядом с Султаном Мухаммедом его сына Мухаммеди, который с достоинством нес на своих плечах звание сына такого известного художника и старался быть достойным художником. Это подтверждается тем, что ряд эскизов Султана отцом и сыном, а также самостоятельно и самим мухаммеди. Другой современник Султана Мухаммеда Садыг-бей Афшар был историком, поэтом, каллиграфом, теоретиком искусства. Он написал трактат о живописи в стихах, а Муззафар Али был великолепным мастером орнамента, каллиграфии и блестящим монументальным художником (расписал стены дворца Чихил-Сутун).

К 16 в. тебризская школа миниатюры пришла очищенной от монгольского влияния и от китайского искусства только кудрявые облачки «Чи» и фантастические существа (драконы, фениксы) еще остались как изобразительные элементы в миниатюре Тебриза (хотя в иконографии древних тюрков они часто изображались).

Характерные черты тебризской школы миниатюры лучше всего проявляются в работах художников 16 в. посвященных «Хамсе» Низами (1539-1543). Они хранятся в британском музее, а Лондоне.

Поэма «Хамсе» была украшена миниатюрной живописью по заказу шаха Тахмасиба и другими художниками: Ага Мирек Исфагани, Мир Сеид Али, Мирза Али, Музаффар Али и, конечно устадом своей эпохи Султаном Мухаммедом. Вот что говорят наиболее ранний источник о устаде в трактате «Халат-е Хунараван» (1544) автор дуст Мухаммед» «Первый идет устад Низам ал-Дин Султан Мухаммед, кто был единственным в своей эпохе. Всевидящие глаза рока не видели ему подобных…»

История искусств донесла до нас имена многих известных художников и есть сведения, довольно обширные, о их личной жизни, о методах работы. Для любого исследователя творчества того или иного мастера большая удача найти эпистолярное наследие (письма, переписка, счета самые различные, записи и т.д.) благодаря этим документам удается создать объемный живой образ давно умершего художника, портрет эпохи в которой жил и творил мастер. И вся история искусств подтверждает один факт: очень немногим художникам везло при жизни. И совсем мало было художников получивших при жизни всеобщее признание, почет, славу, иметь своих учеников, считаться основателем новой художественной школы…

Султан Мухаммед был в числе тех немногих, которым еще при жизни оказывали знаки особого внимания, почета, восхищения. До нас имена некоторых учеников Султана Мухаммеда, Мир Зейналабдин Тебризи, Бурджи, Али Ардебили, Ахмеда Козвини, Гусейна Козвини…

Среди учеников Султана Мухаммеда я хотел бы видеть некоторых, которые были ему родственниками, общались с ним тесно, в семейном кругу и чаще, чем другие ученики, видели как работает мастер. Видели, а значить впитывали, учились многократно наблюдая технику, манеру, приемы большого мастера.

Кто же эти люди?

Мирза Али – сын

Мухаммеди-бек – сын

Мир Зейналабдин – внук (сын дочери)

Помимо того, что эти художники были кровно связаны с Султаном Мухаммедом, в первую очередь они были ему очень близки духовно. Их мастерство не вызывает сомнения потому, что только лучшим из лучших поручалось такое ответственное дело как сделать миниатюры для рукописной книги по личному заказу шаха. Они блестяще справились с таким ответственным делом не посрамив ни себя, ни своего учителя – устада Низамеддина Султана Мухаммеда.

Более 13 000 миниатюр 16 в. тебризской школы миниатюры хранятся в музее Топкапы в Стамбуле. Богатейшая коллекция находится в России, в публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. Перечислять все страны мира, где есть миниатюры тебризской школы нет смысла - это будет обширный реестр и эта тема отдельной работы, но упомянуть крупнейшие музеи мира я считаю необходимым и мы увидим, как широко распространились миниатюры из Тебриза:

Париж – собрание Картье, Ротшильда, М. Вебера, Лувр

Лондон – Британский музей

Бостон – музей Изящных Искусств

Тегеран – музей Гюлистан

Нью-Йорк – библиотека Моргана, музей Метрополитен

Веллингтон – галерея Фрир

Кембридж – музей искусств Фогг, Гарвардский университет

Дублин – библиотека Честера и это далеко не полный перечень музеев, собраний коллекций где хранятся, чем гордятся хранители сокровищ азербайджанского искусства рукописной книги 13-14 вв.

Азербайджан, Тебриз – столица 16 в.

Ярчайшая звезда на небосклоне искусств – Султан Муххамед и «Млечный путь» его учеников, последователей…

«Азербайджан, Тебриз, Устад Низамеддин Султан Мухаммед, 16 век…

Список литературы:

1. К. Керимов «азербайджанская миниатюра» Баку «Ишыг» 1980 г.

2. Б. Вейтмарн «Искусство арабских стран и Ирана 7-17 в.» Москва 1974 г.

3. К. Керимов «Султан Мухаммед и его школа» Москва 1970 г. «Искусство»

4. А. Казнев «Художественное оформление азербайджанской рукописной книги 13-17 вв.» Москва 1977 г. «Книга»

© Мамедов Мир-Теймур, 2006.

Мамедов Мир-Теймур "Феномен человека"
 

Мамедов Мир-Теймур "Феномен человека"

Персональная выставка,Баку 28.01.2012

Вся история материальной культуры человечества – это и история создания все более и более надежных и прочных вещей. Лишь интуиция и опыт были поводырями древних инженеров. Многие эксперименты кончались печально. Но этот печальный опыт был не напрасен.Человек постепенно начинает понимать природу вещей, начинает задумываться об их будущем, начинает постигать и ценить науку.

Нашим далеким предкам совсем не чужды были заботы о надежности и качестве вещей, которые их окружали.

4000 лет назад в Древнем Вавилоне существовал закон, который гласил:

- «если построенный архитектором дом развалится и при этом погибнет его владелец, архитектор подлежит смертной казни.

- если при этом погибнет сын владельца дома, смертной казни подлежит и сын архитектора».

Сурово? Да. Но какая ответственность лежала на плечах созидателя! Может, благодаря такому подходу к своему делу, мы, современники ХХ века, можем любоваться творениями древних?

Египетские пирамиды, сфинксы, скульптуры – колоссы, греческие храмы, акведуки выстояли в долгом противоборстве с силами стихии и до сих пор рождают чувство сопричастности к вечной истории человечества. Не зная теории, древние предугадывали многие прогрессивные технические решения, осмысленные лишь через много веков.

Пролет балок Парфенона не превышал 2,5 метра. Когда архитектор Мнесикл приступил в 437 году до н.э. к строительству пропилеев Акрополя, ему потребовалось перекрыть мраморными балками пролеты до 6 метров. Мнесикл замуровал в мрамор в специальных канавках железные стержни, создав «армированный мрамор». Уже в Древнем Вавилоне использовали тростник для строительства домов из кирпича – сырца.

Накопленный эмпирический опыт был подчас жесток и иррационален. В Древнем Вавилоне, например, при изготовлении стекла использовались человеческие эмбрионы. Японцы закаливали свои мечи, погружая их в тела пленных. В основания мостов и зданий замуровывали прекрасных девушек, и лишь со времен Древнего Рима их стали заменять чучелами.

Аристотель, неторопливо беседовавший с учениками, за 300 лет до н.э. в священном саду Аполлона в Афинах, поведал им принцип действия весов, строительных блоков, открыл им правила равновесия рычагов.

Афинская школа под руководством Аристотеля пала в 323 году до н.э. со смертью Александра Македонского и разрушением созданной им империи. В Афинах у власти оказались противники Александра, и Аристотелю пришлось спасаться бегством. Он умер в Халкиде в возрасте 63 лет.

Роль научного центра древнего мира перешла к городу, основанному Македонским в дельте Нила – Александрии Египетской.

Здешний правитель, основатель египетской династии Птоломеев, Птоломей I Сотер, обласкал ученика Аристотеля Деметрия Фалерского и поручил ему создать новый Ликей, теперь уже в Александрии. Деметрий рьяно принялся за дело и прежде всего собрал все труды Аристотеля. Постепенно вокруг него возник круг учеников. Так образовалась другая известная научная школа – Александрийский Музей. Постепенно Музей стал крупнейшим научным центром, две библиотеки которого насчитывали около 700 тысяч томов. Ученые, составлявшие Музей, жили вместе, за счет казны. Пользуясь обилием папируса, Музей издавал книги. Александрийскую школу отличало систематическое исследование конкретных вещей и явлений природы.

Великий Архимед всю свою жизнь сохранял с Музеем самые тесные отношения. Архимед отличался от других ученых тем, что применил результаты своих научных изысканий в инженерной практике.

Архимеда, согласно легенде, вопреки приказу военачальника Марцелла, убил неизвестный солдат, когда Архимед рисовал на песке свои геометрические фигуры. Человек, склонившийся над чертежом, - таким остался в памяти потомков великий инженер и ученый древности Архимед.

Рядом с Архимедом трудились и другие выдающиеся механики и изобретатели. Немного старше его был Ктезибий, изобретатель гидравлического органа, водяных часов, водяного пожарного насоса. Ученик Ктезибия Филон в своем трактате «Механика» описал множество интереснейших изобретений: хитроумные боевые машины, автоматический театр, кривые зеркала, «плюющиеся» сосуды, фонтаны с пьющими животными и поющими птицами, карданов подвес, устройство для подачи «святой» воды к храму. Филон прекрасно знал принцип сифона. Еще более известен Герон Александрийский, его знаменитая паровая турбинка, «фокус» с автоматическим открыванием дверей храма при разжигании огня на жертвенном очаге. В трудах Герона мы найдем описание таксометра, ворота, рычага, винта, зубчатой передачи, сифонов, клина, разнообразных подъемных и военных машин. Греки эллинистического периода владели технологией получения различных металлов, знали о движущей силе пара, знали о рычагах, о шестеренках, о колесах и простейших подшипниках.

Великие александрийские ученые и инженеры надолго опередили свое время, но не властны они были над неумолимым ходом истории, которая вступала в один из мрачнейших своих периодов.

Нашествие варваров окончательно стерло в людской памяти следующих поколений великие научные достижения греков.

Францисканский монах Роджер Бэкон, проведший 20 лет в тюрьме как еретик, писал в XIII веке: «можно сделать устройства, плывущие без гребцов, суда речные и морские, плывущие при управлении одним человеком, колесницы без коней, летательные аппараты; прозрачные тела могут быть так обработаны, что отдаленные предметы покажутся приближенными, и на невероятном расстоянии будем читать мелкие буквы и различать малейшие вещи, будем в состоянии наблюдать звезды, как пожелаем».

Что это? Гениальное прозрение? Или знание, переданное кем-то? Может, эти «картинки» были показаны избранным? Но кем? Когда? С какой целью? Говорить о таких вещах, писать о них, рисовать фантастические проекты и считаться сумасшедшим, изгоем в своем времени! Как люди верили, какая сила убеждения в своей правоте!

XVI – XVII века, эпоха Возрождения родила титанов – Колумба, Магеллана, Кромвеля, Коперника, Галилея, Кеплера, Спинозу, Декарта, Ньютона, Рембрандта, Сервантеса, Веласкеса, Микеланджело, Шекспира, Мольера, и многих других.

Но может быть, никто так не воплотил в себе дух Возрождения, как художник и инженер Леонардо да Винчи. Если бы меня спросили, кто может претендовать на роль трансформированного инопланетянина – я бы первым назвал гениального Леонардо да Винчи.

Вот заметки из его записной книжки: «Мудрость – дочь опыта… Опыт никогда не ошибается, ошибаются только суждения ваши…». Кстати, о его записях. Они написаны зеркальным способом, скорописью. От кого хотел скрыть свои мысли Леонардо да Винчи? Почему зашифровал свои записи? Только в ХХ веке многие из его рисунков, проектов стали ясны, и мы удивляемся его гению.

Еще запись: - «Никакой достоверности нет в поисках там, где нельзя применить одну из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой. Всякая практика должна быть воздвигнута на хорошей теории. Наука – полководец, а практика – солдаты».

Несколько рисунков: самолеты – махолеты, вертолет, парашют, цепные силовые передачи, станок для насечки напильников, ткацкие машины, боевые машины (танки), музыкальные инструменты, система двойных шлюзов для плотин, расположенных под углом друг к другу, и многое другое.

Леонардо приходит к мысли о необходимости предварительного апробирования материалов и деталей – то, что составляет основу современной теории механизмов (теормех) и сопротивления материалов (сопромат).

Кто был Леонардо? Некоторые из современников считали его волшебником, сумасшедшим, еретиком. Он заложил основу науки статики, той самой, которая только в ХХ веке получила статус науки.

Леонардо видел в себе универсального человека, потому что видел мир универсально: в единстве и разнообразии. Он был гениальным мыслящим оком человечества.

Умение видеть стало источником величайших открытий в науке. Альберт Эйнштейн в «творческой биографии» рассказывал об удивлении, которое он испытал ребенком, когда ему показали компас. Став взрослым, он не раз жалел о том, что люди, взрослея, утрачивают дар удивления перед ветром и дождем, перед тем обстоятельством, что Луна не падает на Землю.

Недалеко от Амбуаза – старинный город Труа, рядом с которым археологи обнаружили в пещере гениальные рисунки художников каменного века. Самая известная роспись, она вошла во все каталоги, учебники, и т.д. – это изображение раненого бизона в Альтамирской пещере. Ничем не уступают по своей значимости и пиктограммы на скалах Гобустана. И там, и здесь были свои Леонардо да Винчи. Но главное, это то, что и в каменном веке были люди, способные удивляться, видеть и сопереживать всему, что их окружало. Ее это ли главное свойство Художника – видеть удивительное в необыкновенном, прекрасное в печальном, как у раненого бизона из Альтамира? Особо надо подчеркнуть, что древний художник на скалах Гобустана показал нам основы мультипликации! Как? Введя множество ног вместо четырех, тот далекий от нас гений показал БЕГ, ДВИЖЕНИЕ. Разве одно это не вызывает чувство УДИВЛЕНИЯ?

Леонардо разработал гимнастику видения для художника. Он «ставил» глаз у учеников, как «ставят» слух, руки пианистов. Это показывает, что он подходил к этому важнейшему органу человека, как к инструменту. А инструмент всегда должен быть безотказным, надежным. Вот один из его опытов – уроков. Он становился на расстоянии 10 локтей от шеренги учеников, затем чертил на доске линию. Каждый из учеников должен был отломать от тростника такую же соразмерную величину линии. Тростник Леонардо раздавал заранее. Казалось бы, простой опыт, но по своим результатам прекрасный. Ставя аналогичные опыты со своими учениками, я также добивался после многих повторов хороших результатов. Леонардо научил нас, художников, многому. Но еще больше он оставил после себя непонятного, неразгаданного. В начале 1970-х годов журнал «Техника - молодежи» опубликовал интересную статью. Она была посвящена автопортрету и портрету Моны Лизы. Компьютеру дали задание спроектировать лицо Моны Лизы без прически на автопортрет художника. Когда это произошло, то появившееся изображение на мониторе вызвало бурю чувств. Лица Моны Лизы и Леонардо совпали по всем основным параметрам! Что это? Что хотел этим сказать гениальный творец? До сих пор эти вопросы остались без ответа. Может, наступит время и для этой тайны, и надеюсь, что это будет в XXI веке. Такие же вопросы поставил перед нами другой гений. Жил, творил в то же время, что и великий Леонардо. Речь идет о «Леонардо да Винчи» Ближнего и Среднего Востока – устаде Низамаддине Султане Мухаммеде. С его именем связана целая эпоха развития восточной миниатюры. Тебризская школа XVI века, оказавшая влияние на многие страны Ближнего и Среднего Востока, до сих пор, в ХХ веке, вызывает вполне заслуженное восхищение. Устад Султан Мухаммед, как и Леонардо да Винчи, также оставил нам много нераскрытых тайн в своих миниатюрах. Хотя по размерам его миниатюры небольшие (не более писчей бумаги, формата А-4), но они огромны и торжественны по манере исполнения, по той информации, что заложена в этом сгустке – картине.

В начале века в окрестностях Тебриза был создан своего рода академический городок, говоря современным языком. Здесь размещались учебные и научные учреждения, обширная библиотека, обсерватория – всё не упомянуть. Учёные, художники, философы, поэты из Китая, Индии, Сирии, Египта, Ирана – около семи тысяч людей были собраны в этот центр человеческой мысли.

В начале статьи я описал Александрийский музей – Ликей. Он был создан в 323 году до нашей эры. Какая великолепная преемственность традиций! 323 год до нашей эры и 1530 годы нашей эры.

Италия. XVI век. Леонардо да Винчи.

Тебриз XVI век. Низамаддин Султан Мухаммед. Два огромных светила, которые освещали небосвод человечества, небосвод, который скоро ( XVII , XVIII века) погрузится во тьму средневековья с кострами, с четвертованием, охотой на ведьм. Всё это отразил в своих работах не менее гениальный Иероним Босх (он заслуживает отдельной статьи-исследования).

Султан Мухаммед, миниатюра из рукописи Низами «Хамсе» 1539-1543 гг. (Хосров встречает купающуюся Ширин). Хранится в Лондоне, в Британском Музее.

Ну вот, пожалуй и всё, что можно сказать о ней, об этой миниатюре, прочтя её «паспорт». Не буду описывать, что изображено, и как на всём поле изображения – остановлюсь на детали.

Деталь немаловажная, так как занимает около 50% фона миниатюры. Написал «фон» и задумался. Как может фон вместить также количество голов, лиц, персонажей. Речь идёт о скалах, изображённых на миниатюре. Но это и скалы, горы, и не скалы, камни. Везде камни вместо голов, притом ни одного повтора. Что хотел этим приёмом донести до нас или спрятать от современников гений творца.

Направление интереса этих персонажей, голов, рвущихся из камня, к середине. Некоторые головы – камни отвернулись, как бы беседуя или делясь впечатлениями с кем-то, кого «отсекла» рамка миниатюры. Кто они? По своему образу, по подходу стилизовать, утрировать лица, Султан Мухаммед перекликается с рисунками из записной книжки Леонардо да Винчи, где он изучает анатомию лица, и с образами Иеронима Босха в его картине «Страшный суд». Что за странное совпадение? И совпадение ли это? Случайность? Не знаю. Чувствую себя в тёмной комнате без света, где должен поймать чёрную кошку. Тем более, что не уверен, что кошка там …

Другая миниатюра. «Султан Санджар и старуха». Миниатюра из рукописи «Хамсе» Низами. 1539-1543 гг. Лондон, Британский Музей.

И опять этот приём! Горы, скалы, камни в виде голов, людей и животных. Около 35% поля миниатюры залито этими аллегориями. Аллегории или портреты живых современников, зашифрованных в такой форме? Сказать, что Султан Мухаммед не мог иначе изображать скалы – значит, пойти против правды.

В миниатюре из рукописи «Золотая цепь» Джами, 1549 г. сцена охоты на фоне гористого пейзажа. Но здесь горы, холмы нормальные по пластике живописного языка, по контуру, по графике – одним словом, по всем параметрам классического пейзажа. Где эти люди-скалы,. камни-головы? Забыл изобразить? Лень было рисовать профили? Нет и нет! В этом и вопрос. Почему в одной миниатюре скалы-люди, в другой нормальные камни, в смысле – нет антропоморфности, т.е. нет внесённых человеческих черт. А в другой половине этой же миниатюры, в правой, скалы начинают оживать. Они как каменные торсы, фигуры тянутся к участникам сцены охоты. А это что? Почему горы начинаются в левой половине как камни, а в другой половине начинают оживать?

Другие мастера этой школы изображают горы естественно. Только Султан Мухаммед мог позволить себе такие «вольности» как основатель династии художников, как основоположник новой школы живописи. Есть попытки повторить своего учителя у Мухаммеди (развлечения в саду, сцены сельской жизни 1578 г.) и у некоторых неизвестных художников этой же школы. Но у них только какая-то группа скал что-то напоминает работу гениального Султана Мухаммеда. Я хочу этим сказать, что приём Султана Мухаммеда не получил у учеников развития в изображениях скал. Почему?

«Закон фантастического в искусстве» - это, по существу, и есть закон, открытый в ХХ веке Норбертом Винером, «закон ограниченного разнообразия». Отец кибернетики сделал великое открытие простой истины: существуют миллиарды яблок на яблонях, но ни одного нет яблока, которое было похоже на своего соседа по ветке. И главное – нет ни одного яблока на грушевом дереве.

Как много замечательных имен, творцов, созидателей! Все они несхожи и гениальны по-своему. И всех их роднит одно: оригинальность мышления, нетривиальный подход в решении тех или иных вопросов, которые они ставили перед собой!

Видеть, понимать, создавать – триада Леонардо да Винчи. Видеть, понимать, создавать – священный трилистник Султана Мухаммеда.

Умение резко выделить некую странность в общепринятом, увидеть в обыкновенном удивительное – великий дар. И он дан свыше гениям – Леонардо и Султану Мухаммеду.

О Леонардо пишут, что все научно-технические революции будущего уже жили в его голове. Вот далеко не полный реестр его интересов: анатомия, физиология, антропология, ботаника, геология, география, топография, космография, чистая механика, гидравлика, гидромеханика, океанография, оптика, термология, физика, астрономия, математика…

Хватит? Для одного человека более, чем достаточно! Дальше: …инженерия, машиностроение, летное дело, робототехника, автоматика…

Не много ли для одного человека? Можно и дальше продолжать.

Разве это не чудо?

У Козьмы Пруткова есть знаменитый афоризм: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда» . Наверное, это про Леонардо….

По Леонардо: Мыслить – это видеть. Простая мысль? Италия сняла про Леонардо да Винчи фильм. Он был показан в 120 странах, в том числе и в бывшем СССР. Мне посчастливилось видеть этот фильм, многосерийную эпопею про жизнь гения. Каждый вечер я ждал встречи со старцем, похожим на Саваофа. Каждый вечер, после фильма наступала печаль, потому что до завтра было так много времени. Но и этот фильм не смог вместить в себя образ гениального… Я остановился на этом листе и не знаю как продолжать, как назвать Леонардо. Человеком? Гением? Творцом? Пришельцем из такого далекого будущего, что я даже представить не могу. Кем?

Самые высокие эпитеты человеческого разума не отразят Леонардо да Винчи. Не вместят его образ…

Ирреальное в реальном, реальное в ирреальном. Это тоже о нем, о Леонардо. Он был великим фантастом. Он бы реален и нереален. Не может человек обладать не пятью чувствами, а будто пятьюстами.

Он был невозможен и он был. В другой известной пословице из афоризмов Козьмы Пруткова: - «Нельзя объять необъятное, потому что необъятное объять невозможно!»

Но был Леонардо, который доказал обратное. Великий Мастер объял необъятное! Личность, которой посвящено более 3000 томов, остается загадочной.

В Стамбуле обнаружен свиток с турецким переводом письма Леонардо турецкому султану Баязиду II : - «Я слышал, что ты имеешь намерение соорудить мост из Галаты в Стамбул, но ты не соорудил его из-за отсутствия знающего мастера. И предлагал построить мост, под которым могли бы проплывать парусные суда…»

Жизнь Леонардо была фантастикой. Но и смерть не менее фантастична. Когда вскрыли могилу, то глазам предстала странная картина: то, что некогда было телом, приняло необычную позу. Голова опиралась на руку…Леонардо будто бы и по ту сторону жизни размышлял…

О чем?

© Мамедов Мир-Теймур, 2006.

Тайны "Бакинских тайн"
 

Тайна 2-я

Заставка   Появление пять лет назад программы «Бакинские тайны» с ее первой передачей «Сага об Асадуллаевых» была внове для многих телезрителей. Но сегодня не одна тысяча жителей самого разного возраста в нашей столице и далеко за ее пределами приникает к экранам телевизоров, когда там появляется ее начальная характерная, необычная заставка. Впервые, как-то мгновенно и сразу с интересом воспринятая, она была усвоена зрителями как символ «Бакинских тайн», которые теперь уже давно стали знакомыми, ожидаемыми и любимыми. Своим появлением в самом начале передачи в качестве визуально-музыкального вступления, заставка манифестирует собственную своеобычность, приковывает взгляд и требует к себе пристального внимания. Пусть же читатель не страшится  ее легкого искусствоведческого анализа - он не так скучен и страшен, как кажется! Пересмотрите диск любого выпуска «Бакинских тайн». Вы увидите: заставка указывает на специфику изначального, внутреннего содержания всей программы, выступает как основа каждой передачи, а также играет роль сжатой прелюдии и коды (окончания), начиная и завершая интереснейшие сюжеты. Иногда же она  появляется эпизодически, секундным «лейтмотивом» вторгается в середину передачи после «рекламной паузы». Первое впечатление от восприятия заставки – ее особенная, какая-то пряная «архаичность» и удивительный романтичный дух с таящимся в нем, как магнитом, притягивающим к себе мощным эмоциональным зарядом. Он точно схвачен и воплощен в музыкальном оформлении, словно вызывающем смутные видения древних времен, когда на азербайджанской земле еще не было народов, но были племена с их ритуальными плясками вокруг бьющего из-под земли, танцующего пламени.                                                                                        Наскальные изображения в Гобустане (Апшерон)   В ритме музыки заставки слышен бой барабанов, в чуть скрежещущем, гнусавом тембре звучания – звон, бряцание металла. Ритуальные ассоциации особенно вызывают и выражают непрерывные, настойчиво-упорные остинатные (т.е. постоянные, повторные) ритмоформулы. Как сама ритмоформула, так и специфика ее интонаций служат первым признаком средоточия национального колорита. Они дают понять, на какой земле рождена эта музыка и сегодня живем мы.                                                                              Наскальные изображения в Гобустане (Апшерон)   А теперь взгляните на нотный пример: это и есть ритмоформула. Разве не напоминают графически эти «танцующие» нотные знаки наскальных «пляшущих человечков» в Гобустане?                                                                        Затем взгляните внизу на другой нотный пример. Это вторая интересная особенность в музыке заставки – ее попевка-интонация. Она всегда звучит как бы «поверх» ритмоформул, и на их фоне она - единственная. Попевка упорно повторяется, будто самоутверждается в этих повторах, и в своем восходящем движении похожа на росток, пробивающийся вверх, к свету. Вслушайтесь же в ее широкое, скользяще-плавное звучание и всмотритесь в нотное изображение.                                                                     Ее первая, самая нижняя нота - «корень», вросший в ритмоформулу и дающий толчок, импульс к развитию интонации. «Упираясь» в ритмоформулу, попевка словно вырастает из нее. Но, как и все «корни», которые «вросли в землю» и не видны снаружи, ее первая нота не всегда озвучена на фоне ритмоформул: она иногда слышна, иногда - нет. Поэтому попевка звучит то дольше, то короче. Озвученная в  заставке, она, естественно, появляется вместе с ней и, главным образом, в начале и в конце  передач. Но в начале она звучит два раза, в конце же повторяется несколько раз, в связи с длительностью титров. Многократно же повторяясь, она включает каждый раз разное количество нот - от трех последних до полных пяти, показанных в примере. Теперь обратите внимание на отмеченное красной линией расстояние между первой и последней нотами попевки в примере. Сумма ее нот вмещается в музыкальный интервал восходящей, так называемой, «лирической» большой сексты. А чтобы наш уважаемый читатель не «сломал головы» над мудреными названиями музыкальных терминов и все же имел некоторое понятие о большой сексте, пусть он напоет две самые первые ноты с двумя первыми слогами из новогодней песенки «В лесу родилась елочка».                                                            В нотном примере первой фразы из «Елочки» красной чертой обозначена эта большая секста - в ее «пустом», «чистом» виде, т.е. здесь нет никаких других промежуточных нот. Теперь взгляните на другой, нижеследующий пример. Это - начальные интонации песни «Все выше» (или «Авиамарша)» - главного музыкального символа праздничных демонстраций советской эпохи:              Здесь выделенная красной чертой большая секста «заполнена» и другими нотами-интервалами. Это делает ее интонационно близкой к попевке в музыке заставки. Еще ближе к ней ноты со словами «сказку сделать былью» в следующих двух тактах, не отмеченных красной чертой. И хотя ноты во всех трех примерах разные, так как мелодии звучат в разных тональностях, но расстояние между первой и последней нотами под красной чертой - всегда одинаковое. Везде это один и тот же интервал - большая секста. Но главная художественная особенность большой сексты в том, что в ее музыкальной семантике заложено esclamatio («восклицание») как призыв, волевой импульс. Поэтому восходящее движение попевки-интонации в заставке «Бакинских тайн» изначально содержит призыв к пробуждению, зарождению. Вслушайтесь же в нее, этот сгусток сконцентрированной внутренней силы. Как выразительно она преподнесена на фоне жесткого, мерно пульсирующего ритма, сколько в ней волнующей, первозданной чувственности! Будто извлекая, вытягивая нечто «из глубины веков» (как нефть из скважины), попевка словно взывает и обращает нас к самим изначальным, коренным вопросам – нашего появления, бытия, временного пребывания нас на земле Огнепоклонников. Однако музыка заставки и ее автор Али Гасанзаде – «дети» современной цивилизации. Создавая ее на синтезаторе, он применял особую, интересную и довольно сложную музыкальную технологию, хотя в итоге она звучит будто бы несложно, даже просто. Но просто то, что талантливо. К тому же в заставке мы слышим, скорее всего, лишь частицу, фрагмент, возможно, довольно большого произведения, так как музыкальная фантазия А.Гасанзаде называется «The Little Sinning Cops». И, возможно, автор оказался в плену некой ассоциативной идеи, когда перевел ее название как «Маленькие блестящие полицейские» (жаргонное слово «коп» - полицейский). Может, в нем он имел в виду сочетание блестящей, талантливой личности Ф.Ахундова и его профессии, как сотрудника в прошлом полиции и ныне - Интерпола? Но слово «cops» переводится также как «крыши», «купола». Тогда название предстает как «Маленькие сияющие крыши» («купола»). В таком случае, ее такое название частично проясняет некоторые моменты из вышесказанного как о первой «тайне» «Бакинских тайн». Но в любом случае в своей композиции автору удалось воплотить им задуманное, если музыка и ее название вызывают столько мыслей и чувств. Как скульптор, автор «отсекал все ненужное» от своей фантазии, и поэтому лучше не вторгаться в его творческую «кухню», чтобы она осталась его «тайной». И без этого заставка производит на многих зрителей необходимое и довольно сильное впечатление, чему во многом способствует музыкальное оформление. Видно, его автор А.Гасанзаде талантлив, и он в дальнейшем сумеет успешно находить, извлекать и открывать новые красоты в вековых, глубинно-скрытых и неизведанных до конца пластах богатства неисчерпаемого народного творчества. Так пусть же композитор останется второй из «тайн» «Бакинских тайн», чтобы тем, кто захочет познакомиться и больше узнать о нем, соприкоснуться с его музыкой, всегда было бы, что открыть себе и другим. Постепенно нагнетаясь, как распрямляющаяся сжатая пружина, призывная попевка властно «взывает к жизни» изображения с архивных фотографий. Словно отвечая их черно-белым краскам, цветовой колорит заставки выдержан в таких же тонах. Через доли секунды, наплывая будоражащими волнами, как из глубины веков, на экране возникают образы хорошо одетых, согласно моде своего времени, но давно ушедших в небытие горделивых мужчин и царственных дам в широкополых шляпах, виды нефтепромыслов и городских пейзажей, старых улиц и роскошных зданий.                                                                  Эти «восстающие из прошлого» люди были знатными жителями старого Баку - хозяевами его прекрасных домов и владельцами нефтепромыслов. Когда-то, уже очень давно, они ходили по узким тротуарам старых улиц, катались в фаэтонах по каменным мостовым, вымощенных круглой брусчаткой, любовались видами родного города, его рассветами и закатами. Они жили и мечтали, владели и теряли, любили и ненавидели, завидовали и ревновали, даже иногда убивали от переизбытка страстных чувств. И появляющиеся на телеэкране их образы мало кого оставляют равнодушными. Такая подача изображений напоминает «оживающие» на глазах фрагменты или лоскуты какой-то театральной декорации. Но они имеют отношение не к декорации, а к удачному по своему идейному замыслу оформлению стены студии, откуда на экраны наших телевизоров выходят «Бакинские тайны».                              Затем постепенно на переднем плане, как бы «издалека», на фоне мерных, гулких ритмоинтонаций, изображения старых крепостных стен и в окружении старинных фотографий возникает образ телеведущего программы, журналиста-историка Фуада Ахундова.                                                                   Сопоставление этих бакинцев разных, прошлого и молодого поколений, характерно тем, что, независимо от временной дистанции, все они – достойные представители своего города. Но в отличие от второго, первые были создателями, владельцами и жильцами многих роскошных зданий в Баку. Их судьбам и домам Ф.Ахундов посвящает свои многочисленные исследовательские работы, которые он сам называет «изысками». Они составляют тему и сюжетную основу всех выпусков «Бакинских тайн».                                             Заставка же «изысканно» направляет внимание телезрителей на характер содержания и выразительно подчеркивает историческую направленность программы. Она - достойное начало каждой последующей за ней достойной передачи и ее достойное завершение. Пусть читатель трижды вникнет в смысл слова «достоинство», ибо многие тщательно отобранные Ф.Ахундовым фотографии запечатлели людей, один только внешний облик которых отражает смысл этого слова. А оно словно позабылось, начисто стерлось, исчезло из нашей лексики, словаря, сознания, быта, и сейчас упоминается, сохраняется лишь в поступках героев из сказаний о былых временах, как далекое воспоминание о высоких человеческих качествах. Такая «прелюдия» к «Бакинским тайнам» заставляет вспомнить о времени, когда чувство самоуважения и собственного достоинства определяло манеру, характер, поведение людей, независимо от того, к какому сословию они принадлежали.

Тайны "Бакинских тайн"
 

Тайна 1-я

Эта сладкая, чудесная тоска…     Мир-Теймур Мамедов. Акварели                                                                                                                                                                          «Баку 17 века»                                                             «Берег моря у Шихово»     История – это наука о прошлом, которое когда-то само было настоящим. Она творится в настоящем - каждый час, каждую минуту, долю секунды. И каждый миг из настоящего, в творящееся у него на глазах прошлое, часто сам того не замечая, все время входит кто-то новый, потому что навсегда войти в прошлое – удел каждого живущего на земле человека. Но человек живет не для того, чтобы войти в историю, а потому, что ему свыше была подарена жизнь. Время бежит, а он живет и не считает каждый миг своей жизни, потому что неисповедимы пути господни, и не дано ему знать, сколько лет ему отпущено всевышним. Не знает он, где пролегает временная межа, разделяющая его прошлое, настоящее и будущее, хотя поиск этих границ во все времена будет занимать многих тех, кто уже пришел или еще придет в наш удивительный мир. И его жизнь сама становится полна и интересна этими поисками. Одни поколения людей сменяются другими, время ослабляет внутренние связи между ними, разрушает их духовные контакты. И если не помнить о них, то, подобно старой, размытой временем фотографии, сотрется память поколений, образовав ничем не заполняемые, пустые нишы. Лишь ее бессвязные клокастые обрывки придут в сновидениях каким-то чудным образом, неожиданно, случайно. Придут - и ненароком потревожат кого-то, кто очень тонко чувствует временные вековые связи и болезненно ощущает их разрыв и провал между ними. И в душе этого «кто-то» пробудятся бессознательные, непонятные токи, вызвав чувство сладостно-чудесной тоски по чему-то незнакомому, недостижимо далекому, до конца неизведанному, непознанному. Оно может охватить человека в любом возрасте: едва начинающих познавать мир, несведущих подростков и согбенных под грузом прожитых лет почтенных старцев, мечтающих о чем-то молодых людей и кокетливых девушек, зрелых, ничему не удивляющихся мужчин и женщин. Но никто и никогда не сумеет объяснить, почему, откуда берется эта чудесная, сладкая тоска. Иногда она едва накатит легкой ласкающей волной или вдруг нахлынет огромным кипящим валом и перевернет душу. Иногда она неожиданно появится при брошенном взгляде на какую-то вещь и всколыхнет далекие воспоминания, или вдруг охватит при виде знакомого, много раз виденного или, напротив, совсем чужого, впервые встреченного лица, когда мелькнет мысль, что когда-то, очень давно, в какой-то другой жизни человек его уже видел. Иногда это томящее, сладостно-ноющее чувство придет, когда ранним утром или в ночной темноте, в дождливо-туманную или солнечную погоду, с высоты птичьего полета человек зреет волшебный вид города, в который влюблен с детства. А его город  - эгоист. Он далеко не всегда отвечает человеку взаимной любовью: обычно и чаще всего ему до него нет никакого дела. Но иногда, вдруг став непривычно щедрым, город, словно разбрасывая скрытое от глаз богатство, внезапно открывает перед ним свой широко раскинувшийся вид. И человек видит море крыш с тысячами архитектурных деталей, черными дымоходными трубами, похожими на темные бездонные глаза чердачными окнами. (Не зря их так любят изображать живописцы и снимать кинооператоры). И, глядя на каменно-черепичную мозаику крыш,  выложенную в ландшафте города красными, коричневыми, белыми, серыми пятнами, меняющую свой цвет от прихотливых капризов погоды, человек бессознательно начинает ощущать тайну неразрывной связи времен и свое приближение к ее разгадке. Ему кажется: еще шаг - и он вот-вот поймает ее, эту тайну, схватит ее за истаивающий во времени шлейф. Но нет - ускользая, она оставит его в неведении. И, нехотя вернув себе реалии, но, чувствуя себя обманутым, ощущая смутную горечь обиды, он все же вновь и вновь станет желать когда-нибудь еще не раз ощутить эту сладость непознанной до конца  тоски... Тогда человек начинает понимать: совсем рядом с ним есть еще много других, ждущих своей разгадки тайн. Они хранятся во всей природе, в живых существах, населяющих землю, в каждом выстроенном и населенном людьми городе, в каждом камне стен и оснований домов и вымощенных старых мостовых. Но, прежде всего, они в душе, во внутреннем мире каждого из людей, ибо каждая жизнь – сама по себе великая загадка, тайна, которую постигнуть до конца не дано никому. Но всякий раз они, эти загадки и тайны, безмолвно кричат: «Раскройте нас! Узнайте нас!» И все же их лучше укреплять, не давая им раскрыться до конца, потому что… Нельзя допустить, чтобы тех, кто придет и будет после нас, залил потоп бездуховности, оставив за собой руины и осколки разрушенной культуры. Надо хоть что-то сохранить после себя и донести до них. Чтобы не заплыли их тела и извилины мозга жиром всегда тупой, благодушной сытости и ленивой, равнодушной беспечности. Чтобы в трудный для них момент поисков границ между прошлым и будущим, они не погубили бы свои и чужие души, пойдя по пути наименьшего сопротивления. А такая опасность для них сегодня есть, и во всем этом безумно страшная правда. Она есть в искусственно создаваемой атмосфере животного страха перед физическим исчезновением, страха уйти и затеряться без следа в этом мире, в отчаянном стремлении выживания любыми путями и, как следствие этого, в бессмысленном разрушении и тупом забвении своих корней. Об этом надо всегда помнить и говорить и по жизни, и во всех искусствах: любое из них само вышло из жизни и обладает целительной способностью обращать взоры людей к их глубоко скрытым в прошлом корням, возвращать их к ним. Для одних это литература, театр или живопись. Для других - фотография, которая, как никакое другое искусство, заставляет задумываться о смысле жизни и смерти. Для третьих таким искусством стали кино и телевидение – сравнительно недавние великие достижения человечества. Почти у каждого из нас в доме навсегда заняли свои уголки полюбившиеся нам в юности произведения искусства: фотографии, картины, книги, фильмы - художественные, телевизионные и даже мультипликационные, и т.п. В наших глазах они никогда не утратят свежести первого впечатления и самоценности. С годами мы лишь все больше обнаруживаем в них дотоле незамеченные детали или ранее не высвеченные штрихи и грани, неожиданно новый, необычный поворот мысли. Кому-то из нас удается передавать, прививать любовь к ним детям, внукам, ученикам, чтобы каждое следующее новое поколение могло найти в них что-то созвучное духу своего времени, родное, близкое для себя и других. И, возможно, для некоторых таким произведением телеискусства когда-нибудь станет (а, может, уже стала) телевизионная программа передач «Бакинские тайны с Фуадом Ахундовым». Потому что для тех, кто смотрит их, уже в заставке, выбивая призыв, жестким ритмом древних ритуалов земли Огнепоклонников бьют барабаны судьбы, чтобы быть услышанными каждой душой, достучаться до сердец, и чтобы каждое из них откликнулось на призыв: «Храните прошлое! Не разрушайте его! Помните о нем! Говорите всегда о нем потомкам!»

Сайт Автора

 Под псевдонимом ShuShuhome скрывается талантливая китайская художница. Так же вы можете встретить ее под ником Shuke. В основном она рисует девушек. И у нее это отлично получается!

+10

Включите музыку