25 дней до выпуска ! Четвертак остался!!! через несколько дней будут ГОС-экзамены... Точнее один ГОС-экзамен, но по нескольктм предметам, сдача комисии из 7 человек с разных кафедр.
Мне необычайно повезло - я попал в чОрный список тех отличников боевой и политической, кто будет сдавать экзамен адмиралу, начальнику института. А он у нас известный в этом плане затейник позадавать вопросы по дисциплинам первого курса.
Ну да ладно - Бог не выдаст, свинья не сьест. Как нибудь справлюсь, и надеюсь, что даже на 5 !
Тягостный сладкий аромат предстоящего лета одолевает аллеи Петергофа... курсаты выползают из щелей и углов на свежий воздух оккупируя скамеечки в близлежащих дворах, проводя в лирическом веселье вечера последних дней "учебы"... А точнее последних дней вместе - пройдет меньше месяца и мы уже никогда не встретимся вместе... Вот вчера выполз из своего "блиндажа" в общаге на свежий вечерний воздух, по-летнему пряный и теплый. Всего то прогуляться хотел до магазина за сахаром к кофе и обратно. Перемахнул через забор - а там гляжу - сидят... Мои, с роты. С гитарой и с пивком, поют тихим голосом песни. Песни-то веселые, а вот лица грустные. "Иван! Поди к нам!" - улыбаясь подхожу, в предвкушении того, что вернусь обратно теперь не скоро... Сходил за сахарком называется :)
Прошло часа 4 - мы веселые и хмельные пытаемся перелезть обратно через забор на территорию и у нас это никак не получается. уже и с разбегу пробовали, и с подсаживанием... Вова Гринчак, наш золотой тенор и человек оркестр, после очередной попытки штурма с гитарой на перевес все таки взгромоздился на сершину забора, но так и замер наверху - ноги по разные стороны стены. Сидит, ржет и на гитаре тренькает, качаясь на вершине аки маятник. Его силует с гитарой (за 5 лет мы уже наизусть друг друга выучили) четко очерчен на фоне света окон. Максим Шваб при виде этой картины заливаясь смехом падает на землю с характерным грохотом рассыпавшихся кастрюль, его поднимают и снова роняют, давясь от смеха.
Вот наконец с помощью какой-то там нехорошей неназываемой матери, мы все таки запрыгиваем наверх и садимся в ряд, свесив ноги вниз. В чистом небе мерцают звезды, в некоторых окнах общежития не смотря на третий час ночи, горит свет. Где-то по Санкт-петербургскому проспекту с рокотом танка проезжает ЧТО-ТО БОЛЬШОЕ, громыхая железным нутром. И вновь тишина...В тишине этой, свалившейся на наши плечи давящим грузом, всепоглощающее зажигательное веселье пропало с наших лиц без следа. Мы вчетвером сидим на заборе и не смотрим друг другу в глаза, каждый думает о своем - и все об одном и том же. Мы знаем это, мы чувствуем. Ртищев еще снаружи, он еще смеясь пытается выкрикивать в хмельном веселье слова "Я вам не скажу на всю Одессу..", но смотрится это уже не так весело, как 3 минуты назад. А мы здесь, наверху... сидим и грустим. Макс Шваб тихонько, сквозь тоску начинает напевать слова, знакомые каждому из нас, слова близкие и таие трепетные, наболевшие для нас...
"Господа офицеры...По натянутым нервам...
Я аккордами Веры эту песню пою.
Тем кто бросил карьеру, живота не жалея,
Свою грудь подставляя за Россию свою..."
Мы уже вторим, тихонечко, стараясь не нарушить трепетный момент :
"Тем кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив,
Кто карьеры не делал солдатских кровей..."
Последние 25 дней беспечной юности. Мы сидим на заборе института и тихонечко поем под расстроенную раздолбанную гитару командира.
"...Я пою офицерам матерей пожалевшим,
Возвратившим обратно живых сыновей..."
Сердце щемит тоска. В кустах трещит какая-то птичка в тщетных попытках привлечь наше внимание. Наши голоса становятся сильнее и громче.
"Офицеры, офицеры... Ваше сердце под прицелом,
За Россию и свободу до конца..."
Последние 25 дней нашей "беспечной юности". В кавычках - потому что ее и так не было. Под окнами общежития замерла фигура в запахнутом "по-штормовому" бушлате и с противогазом на боку - ДПВ-шник со второго курса смотрит на нас грустно и слегка недоуменно из темноты. Так когда-то стояли тут и мы, в стужу и дождь, в снег и слякоть. Мерзли шмыгая красными носами, лузгая заиндивевшими пальцами семечки, грелись сигаретами. Теперь его очередь... Мы сидим на заборе и поем, за нашими спинами, над финским заливом уже светлеет ночное небо, пропуская первые лучи рассвета. Наверно забавно мы смотримся сейчас ! - думаю я продолжая тянуть слова:
"...Вот уходят ребята, растворяясь в закатах,
Позвала их Россия, как бывало не раз..."
Так куда же вы уходите...? Может прямо не небо?
И откуда-то сверху прощаете нас..."
Мы спрыгиваем сниз с изяществом и грацией мешка картошки и продолжаем смеяться и шуметь, весело по-братски обнимаясь снова несем какую-то несусветную чушь, угарая над глупостями. Разбредаемся по своим шкерам, пожимая на прощание руки - будто бы через 4 часа мы не будем стоять вновь в одном строю, слушая речи полоумного! :) Но мы искренне и крепко прощаемся и уходим, желая друг другу спокойной ночи.
Я поднимаюсь по трапу общежития на свой этаж, в свой "бункер". В кармане упаковка рафинада - наскреб таки последннюю мелочь на то, зачем первоначально шел (кассирша очень выразительно смотрела на меня, оценивая заказ из нескольких бутылок пива и пачки сахара). Вдали занимается рассвет очередного дня. В этот "очередной день" нам останется 24 дня до выпуска. Но это будет завтра. А сейчас надо спать, Потому что завтра очень долгий день, несколько построений и прочей лабуды, перед тем,как мы опять соберемся здесь,чтобы спеть ВМЕСТЕ НАШИ последние песни...
