16 апреля 2009 года в боливийском городе Санта-Крусе был застрелен Эдуардо Рожа-Флорес по прозвищу Чико, бывший командир иностранных добровольцев, в девяностые годы воевавших на хорватской стороне.
Биография этого "правого Че Гевары" стоит рассмотрения.
Флорес родился в Боливии в 1960 году в семье венгерского художника, еврея и коммуниста, и школьной учительницы, католички родом из Каталонии. Подростком он вместе с родителями переехал в Венгрию. Поступил в университет, стал комсомольским лидером, ездил на стажировку в Москву. В начале восьмидесятых Эдуардо был, как он сам утверждал, переводчиком у "террориста номер один" Карлоса Шакала, когда тот имел базу в Будапеште. Позже он присоединился к католической организации "Опус Деи".
Как репортер Би-Би-Си и католической газеты "Ла Вангардиа" Флорес в 1991 году прибыл в Хорватию. Там журналист записался в нацгвардию Осиека, чтобы воевать с "сербо-четниками", став едва ли не первым иностранным добровольцем в хорватской армии. За латиноамериканскую внешность Эдуардо получил прозвище Чико. Под антифашистским лозунгом "Но пассаран" он начал сколачивать свою интербригаду, костяк которой составили европейские неонацисты и "солдаты удачи". К 1994 году Флорес получил три ранения, чин полковника и хорватское гражданство.
После войны Эдуардо проживал по большей части в Будапеште, публиковал военные мемуары ("Грязная война", "Мы умерли, но все еще живем"), пробовался в кино. В 2001 году в Венгрии был снят художественный фильм "Чико" о похождениях добровольцев, где их командир сыграл самого себя; фильм получил призы на двух кинофестивалях. Тогда же Флорес принял ислам и стал вице-президентом Венгерской исламской общины. Он выпустил поэтический сборник "47 суфийских стихов", активно поддерживал интифаду и вел в интернете свой блог с девизом "Я люблю Палестину".
В последние годы Флорес тренировал в джунглях Боливии сепаратистскую группировку "Гражданский комитет в защиту Санта-Круса", выступающую под лозунгом "Смерть индейцам и коммунистам". Подозреваемые в подготовке убийства президента страны Эво Моралеса, Чико с сообщниками были расстреляны боливийской полицией в номере отеля "Лас Америкас".
Одним меньше.

Читать далее...

Знак, подобный четницкому троеперстию, - руку с растопыренными тремя пальцами, символизирующими Святую Троицу - мы находим и в землях, расположенных довольно далеко от Балкан. И здесь это тоже символ борьбы за Крест и Свободу. "Три перста" - знак христиан из Ливанских Сил, противостоящих отрядам палестинских боевиков, мусульманских общин, друзов, коммунистов и сирийцев. Ливанские Силы - это общее название для вооруженных формирований трех горных маронитских кланов, наиболее известное из которых называется Аль-Кетаиб (Ливанская Фаланга), бойцы клана Жмайель. Они заставили себя уважать тогда, когда христианам Ливана было уготовано уничтожение. Они ответили на брошенный вызов, и ответили сверхжестоко. Можно по разному отнестись к этому, но факт остается фактом - мусульманский мир, понимающий только силу, содрогнулся от ужаса и... отступил.

Читать далее...

Из трудов Вука Караджича, 1827 год

В турецком государстве всякой магометанин, какого бы ни был он происхождения, именуется турком и есть таким действительно; всякой же нетурок есть раия, то есть данник турецкий. Турецкое господство, правосудие и обращение с раиями служат главною причиною, что в Сербии, равно как в Боснии, в Герцеговине и даже в самой Турции, есть множество гайдуков (хајдук, хајдуци). Если человек видит, что правосудие и закон не охраняют его от насильства и неправды, должен искать себе удовлетворения.

Читать далее...

В балканской истории эпоха новомученичества начинается еще в ХІV веке, хотя и не существует четкого агиографического раздела ее определения во времени. В своем исследовании житий новомучеников историк священник Номикос Михаил Вапорис дает следующее определение самого понятия новомученики: "Современные историки Православной Церкви рассматривают тех православных христиан, мужчин, женщин и молодых людей албанского, болгарского, грузинского, греческого, румынского, русского, сербского, сирийского и украинского происхождения как новомучеников, которые во времена мусульманско-османского владычества (ХІІІ-ХХ век) оказались в положении, поставившее их перед выбором принять ислам, чтобы остаться в живых, или принять страдания, мучения и неизбежную смерть, если остаться православными христианами".

Вечером 29 апреля [1876 года] стража на возвышенности Семералан заметила, что по дороге в Доспат со стороны Таш-боаза идет множество вооруженных башибузуков. В пятницу - 30 апреля утром - они поднялись уже на само "Петрово бырдо", отстоящее на расстоянии в четверть часа ходьбы от деревни, где убили одного батакского пастушонка (пятнадцатилетнего хлопца) и водрузили красное знамя с полумесяцем. Это вызвало большой переполох, который все больше и больше усиливался. Как и само появление неприятеля, так и его угрожающие требования разнеслись как молния по всей деревне, на позициях, между старыми и молодыми. И с позиций, и из деревни люди выходили на более высокие места и с каким-то застывшим любопытством смотрели на "Петрово бырдо", где турки сидели на самом горном хребте и издалека были похожи своими белыми чалмами на грибы, проросшие после дождя. Какие-то грозные предчувствия как будто охватили сердца всех!
- Это не похоже на Чепинское братание! Смотри, как расселись, как будто ждут смерти деревни! - говорили некоторые шепотом.
- Кровь!.. Кровь прольется! - говорили испуганно другие.
- Не напрасно черное воронье три дня уже беспрестанно каркает над деревней! Мертвечину - человеческую мертвечину ждут!.. - отмечали более малодушные, и эти пророческие замечания также распространялись как молния…

Читать далее...

Евросоюз в одно прекрасное утро объявляет ислам государственной религией. Собор Парижской Богоматери превращается в кафедральную мечеть, как некогда это случилось со Св. Софией в Константинополе. "Старые" европейцы сосланы в гетто, их дочери растасканы по гаремам и публичным домам. Католическая церковь уходит в катакомбы, как во времена гонений на первых христиан. Лишь горстка подпольщиков еще ведет борьбу.
Покориться или сражаться, пусть и без надежды победить, - такой выбор стоит перед всеми, кто еще помнит о своих славных предках.



ПОСЛЕДНИЙ ШОППИНГ ЗЕЙНАБ

Зейнаб вышла из дому пешком. Зейнаб никогда в жизни не слышала даже слова "импрессионизм", и уж само собой, как женщина из хорошей семьи, нигде не могла увидеть полотен либо репродукций этих непотребных живописцев, то есть даже тех из них, что уцелели. Поэтому та игра золотого и сизого свечения, в которой купается солнечным полуднем ранней весны Париж, едва ли могла увлечь ее воображение. Между тем легкий ветер гнал по Сене серебряную, свинцовую, пепельную рябь, серебрились белые стволы платанов, золотые огоньки играли на всем, что только способно давать отблеск, силуэты дальних зданий кутались в жемчужное марево. Но если бы хорошая погода оставила Зейнаб вполне равнодушной, она бы отправилась в автомобиле совершать свой шоппинг, а не совместила бы его с прогулкой. Забавное слово "шоппинг", устаревшее, из лингва-евра. Или даже из лингва-франка? Впрочем, неважно, откуда взялось слово "шоппинг", важно, чтобы муж не ограничивал на него в средствах. В женском отделении магазина на Елисейских Полях будет сегодня показ мод.
Не вполне прилично, конечно, ходить по магазинам одной, но даже благочестивая стража закрывает глаза на то, что это правило сплошь и рядом нарушается в очень богатых кварталах и в кварталах бедноты. С бедняками понятно - все мужчины в семье работают, покуда женщина бегает по лавкам, выгадывая, в какой купить кусок баранины подешевле. Если хоть один из мужчин вместо заработка будет тратить свое время на соблюдение приличий, кусок мяса окажется слишком мал. С богатыми кварталами немного тоньше. Но ведь если нельзя капельку нарушить то, что непременно должны исполнять другие, так какое же удовольствие быть влиятельным человеком? Даже благочестивая стража понимает эту тонкость и спуску не дает людям обычным - не нищим, но и не высокопоставленным.
Конечно, перегибать палку не следует. Вот, например, Зейнаб не то чтобы вышла за покупками одна, но, коль скоро кади Малик подъедет потом за нею к магазину, можно сказать, что она просто вышла навстречу мужу. Всего-то прошлась с набережной Орси через мост Эмиратов, а тут уже и Елисейские Поля.

Читать далее...

И прокричали детские уста
Из глубины горящих окон,
Прославив Воскресение Христа,
Являя миру Детскую Голгофу.

3 сентября 2004 года в осетинском городе Беслан произошло страшное злодеяние – безвинные дети погибли от рук мучителей. Когда мы ищем аналогию этому в истории, на память нам приходят Вифлеемские младенцы, от царя Ирода убиенные. Они отдали жизни свои за Христа, как ныне мученики Бесланские, убиенные от агарян. Это сравнение открывает нам духовный смысл совершившейся трагедии. Сегодня все мы стали свидетелями детской Голгофы на Кавказе, заставшей нас неожиданно, как Страшный Суд.
Более тысячи детей и их родителей, пришедших в школу с цветами для учителей и воздушными шариками, было согнано напавшими мусульманами в заминированный спортзал и узкие классы. Раздетые до белья заложники в тесноте и духоте сидели, поджав ноги, на полу, кровь с которого вытерли белыми школьными фартуками. Малыши спали прямо на взрослых, иногда впятером. Один маленький мальчик простоял два дня, потому что не было места, куда он мог бы сесть. На третий день измученные голодом и жаждой дети мочились в бутылочки и пили из них.
Одна из женщин поведала после освобождения: если бы не ее дочь, она бы умерла от жажды. Девочка вышла, а когда вернулась, не отвечала на вопросы матери, пока не приблизилась к ней. Потом девочка поцеловала ее в губы, и мать ощутила в устах своих спасительный глоток воды. “Она меня спасла, - сказала женщина, - а я ее не смогла спасти”. Учитель физкультуры, проведший эти три страшных дня вместе с другими пленниками в спортзале, где до того многие годы занимался с ребятами, признал: “Дети себя вели куда более героически, чем старшие”.

Читать далее...