Когда сумерки окутывают землю и пастух-месяц загоняет бесчисленные стада звезд в черное зеркало безымянного лесного озера, а рыбацкий костер бросает кровавые блики на прибрежный песок, время будто останавливается, споткнувшись о ваши уставшие, протянутые к огню ноги.
Дрова на ночь заготовлены, ложе из еловых лап аккуратно сложено с наветренной стороны костра и огорожено от внешнего мира тентом из плащ-палатки, распятой на двух вбитых в землю кольях. Пора перекусить. Суп варить не хочется, вполне можно обойтись бутербродами. И конечно, чай. Горсть ягод шиповника, веточка дикой смородины, сорванные по дороге, и дым от костра делают его поистине божественным напитком.
Ночи в сентябре длинные, спать не хочется. Можно лежать и смотреть на звездное небо, нутром осязая мерцающую пустоту Вселенной. Мурашки ползут по спине при мысли о том, насколько наша планета одинока и беззащитна в бесконечном океане мертвых светил. Она щедро дала нам возможность прожить жизнь. Смотреть на чудесные действа утренних рассветов, когда благословенное Солнце, пробуждая окружающий мир, встает над Землей и яровито осеняет ее своими лучами. Пить настоянный на лесных травах воздух. Дала возможность кому-то (жаль что не мне) уверовать в бессмертие души. Что при кратости нашего существования придает последнему особый смысл.
Филин кричит. Мрачное создание. Знаю, что в природе нет ничего лишнего, но не люблю его. Страховидный, а заглянешь в глаза - такая в них чертовщина. Сердце, бывало, зайдется, когда по сумеркам краем глаза случайно зацепишь бесшумно, как тень, мелькнувшую здоровенную птицу с кошачьей головой, обрамленной чертенячьими рожками. Как будто злой дух вылетел из лесной тьмы поживы себе искать.
А холодновато уже ночью в сентябре. Можно бы на месте костра, забросав угли песком, постелив сверху веток, палатку поставить и спать, как на печке. Но дождя нет. Возиться с палаткой не хочется. Завтра, может быть...
Будет завтра окунь брать или нет? В озере рыба прихотливая, и погода сейчас все время меняется...
Дровишек пора подкинуть. Костер совсем прогорел. Вот этой толстой валежины часа на два хватит. Не зима - нодью сооружать. И у обычного костерка можно ночь скоротать. Удивительная это штука - живой огонь. Обладает магической силой. Часами можно на него смотреть, и не надоест. Возможно, целые галактики сгорают сейчас в пламени, окутавшем эту сухую валежину. И где-то там, в проблеске огня на бесконечно малой относительно меня планете прожил свою бесконечно короткую жизнь такой же рыбачок, любивший сидеть у костра в осеннем ночном лесу и по скудости ума размышлять о сути бытия. Глупое занятие.
Каждый вздох, который мы делаем, он первый и одновременно последний. И эта ночь на берегу лесного озера никогда уже не повторится. Будут еще похожие. Так же мышка будет шуршать в листве за спиной, так же сонно застрекочут потревоженные кем-то сороки. И щучка шлепнет хвостом по поверхности воды, пустив круги в разные стороны. Но это будет уже другая ночь и другая мышка.
А щуку, которая плеснулась у кромки камыша, я, может быть, поймаю завтра. И, сварив уху, проживу здесь еще одну ночь. А днем поплыву по озеру на резиновой лодке. Надергаю живцов, поставлю кружки, спиннинг опробую, окуня на малька половлю...
Можно, конечно, рыбы в магазине купить, хлопот меньше. Но разве увидишь тогда вот этот долгожданный осенний рассвет, который волшебно привлекателен вуалевым туманом, раскинувшимся по озерной глади, посвистами проснувшихся птиц, внезапно грянувшей в гулкой тишине бесшабашной барабанной дробью бестолкового музыканта - дятла.
Если Бог создал озеро, надо же в нем хотя бы раз рыбу половить. Или просто переночевать на берегу. Послушать добротные в своей простоте лягушачьи концерты. Солнце в ладонях подержать, сняв его на рассвете с крон голубых сосен. Журавлям прилетевшим порадоваться. Душу свою распахнуть навстречу свежему ветру. И от звука треснувшего в лесу дерева, словно от выстрела дуэльного пистолета, дурачась, картинно упасть на палевый песок и умереть напрочь, или заново по-мальчишески влюбиться в жизнь, просто потому что она красива.