Корреспондент газеты  "Кировоградская правда" в 2005 году встретился и побеседовал с режиссером театра Иваном Казнадием, накануне его 80-летнего юбилея. Интервью было опубликовано в газете 5 июня того же  года.  В интервью приводился более подробный рассказ Ивана Казнадия о встрече с Петром Лещенко. Некоторые подробности подсказали новые адреса выступлений Петра Лещенко в Европе в 40-х годах. Так вот, одним из таких городов был  Штадлау — пригород  Вены на левом берегу Дуная. Сегодня  это уже один из районов австрийской столицы. 

Вторник, 25 декабря 2012 
Сергей Казнадий – Георгий Сухно: 

― «Здравствуйте, Георгий! 
Сегодня я нашел большую статью, напечатанную в местной газете "Кировоградская правда" 5 июня 2005 г., за два дня до 80-летнего юбилея отца.  В этой статье он рассказывает о своем жизненном пути. Там есть информация о его встрече с Петром Лещенко. Выступал он, как ни странно, в местечке Штадлау, это предместье Вены, сегодня, я думаю, это уже давно часть города. Там он спел песню "Я тоскую по родине...". Время концерта не упоминается, хотя помню, отец рассказывал, что это было уже послевоенное время. 
Каким образом Лещенко мог попасть в Вену, не знаю. Но, если это было в период 1945-1947 г.г., то вполне допускаю, что он мог туда приехать, несмотря на то, что концерты он давал, в основном, в Румынии. Если у него  в Бухаресте был свой ресторан, то деньги, я думаю, у него были, и приехать даже за 1000 км ему было под силу. Тем более, ни Австрия, ни Венгрия, ни Румыния не были так разрушены, как скажем, Украина, Польша или Белоруссия ("рельсовой войны" там не было), железнодорожное сообщение было нормальное, тем более год-два спустя. 
Я полагаю, что, после выступлений в Румынии и явного там успеха, Лещенко, захотел расширить географию своих концертов и поехал  через Венгрию  в Австрию, где находилась огромная группа советских войск, о которой он мог легко узнать от офицеров 2-го и 3-го Украинских фронтов, еще выступая в Румынии. Почему бы и нет? Ведь фронтовики его явно любили...  Видимо, он так и сделал, а потом уже, пошла информация "наверх" и "куда следует". Вот тогда партработники, видимо, спохватились и решили пресечь быстро растущую славу эмигранта Лещенко. Поэтому, в 1948-м ему и запретили выступать перед войсками.  Но это лишь моя теория... 
В жизни моего отца были очень интересные судьбоносные встречи. В частности, с Народным артистом СССР  Борисом Романицким в городе  Тобольске, тот сразу предложил ему роль Саньки в "Партизанах в степях Украины" и с маршалом Иваном Коневым, который ему порекомендовал "быть в театре". 
И все же, о Романицком и Коневе отец практически никогда не рассказывал, а вот о встрече с Петром Лещенко упоминал не раз… Вот такие, Георгий, пока новости. Если еще что-то раскопаю, непременно перешлю. 
С теплотой, 
Сергей Казнадий». 

Среда, 26 декабря 2012. 
Сергей Казнадий – Георгий Сухно 

― «Здравствуйте, Георгий! 
Я очень рад, что поездкам Петра Лещенко в Вену все-таки нашлось подтверждение. Я, с самого начала, был уверен, что такому гигантскому таланту и такой яркой личности, как Лещенко, невозможно было удержаться в географических рамках Румынии. Ведь, такие, как Лещенко, живут не в конкретном городе или стране, их  дом - весь мир. Я думаю, если была бы у него такая возможность, то он бы поехал на гастроли и в другие страны Европы и даже за океан, к тем, кому нужна душевная песня. 

А то, что информации о его концертах и поездках военного и послевоенного времени мало, то это вполне естественно. Ведь никто из советских журналистов о нем не писал, по понятным причинам. А иностранных журналистов  в те времена было мало, а тех,  кто был, интересовали земные проблемы послевоенного времени. Да и писали они на занятых Советской армией территориях только то, что разрешалось. Если, Конев, или другие высокие чины, и давали Лещенко транспорт для поездок в Вену (а может и не только в Вену), то это делалось, скорее  всего, через их доверенных людей, водителей или пилотов, которые, возможно, даже и не знали, кого и зачем они везут. Ведь учет бензина и поездок в послевоенной неразберихе велся слабо, поэтому даже НКВД часто не обо всем знало. Поэтому и у вас на сайте и везде, об этом периоде жизни Лещенко мало информации. Но я надеюсь, что личное дело Лещенко все-таки откроют для общественности, и тогда мы узнаем о нем больше. 
С теплотой, 
Сергей Казнадий». 

Подтверждение тем выступлениям Петра Лещенко, о которых пишет Сергей, нашлось в рассказах Веры Лещенко. Она не исключала, что были концертные площадки, на которых Петр Лещенко мог выступать не только без нее, но и за пределами Румынии.  Почему певец не брал  жену на все концерты? Более того, почему не все рассказывал ей о себе? Вера Лещенко с годами сама нашла тому объяснение. 

22 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Дорогой Георгий! 
Очень горевала и корила себя Вера Георгиевна за то, как с присущим молодости максимализмом, частенько выговаривала Петру Константиновичу, что он слишком просто, не по рангу ведет себя с людьми. Он – знаменитость, считала она, а может, если попросят петь, где угодно, как это было в Одессе. Она была убеждена, что унизительно для мировой знаменитости соглашаться на бесплатные выступления даже перед советскими военными, что такие выступления возможны, если только это поможет ему вернуться на родину с триумфом, а не через  лагеря. Он считал иначе, но с ней не спорил, огорчать ее не хотел. Он жил по тем правилам, которые принял еще в молодости и для него не рангами и кошельком красив был человек, а сердцем и душой. 
Петр Константинович знал, что может рассердить его любимую, поэтому просто не посвящал ее в какие-то свои планы. Это не изменило их отношений. Просто, он был старше и мудрее. И Вера Георгиевна это поняла, но, увы, тогда рядом уже не было ее Петечки. 
Как-то она призналась мне: «После лагеря я часто вспоминала те свои капризные требования. Какая глупость! Что толку, что я не смирила гордыню, когда в Москву приехала после лагеря. Не помогла гордыня, меня гоняли по самым окраинам с концертами, условий никаких, платили копейки, даже за концертные платья высчитывали из зарплаты. Ленинград, Брянск, Кишинев, Москва – самые крупные площадки в моей жизни, но и там или сборные концерты, или «культурные центры 3-го уровня».  Сад Баумана в Москве казался мне Кремлевским Дворцом. Мне бы понять, что Петечке важно было общение с настоящим, не подосланным зрителем. И он искал этого своего зрителя, не стыдился предлагать свои выступления, и ему было все равно, где петь, лишь бы перед теми, кто его любит или сможет полюбить. Он мне сказал еще в Одессе, что бедность – плохо, но деньги он заработает на другом, а вот пообщаться с теми, кто умеет слушать, кому в радость то, что он поет дороже всех денег. Как же много я не успела  узнать о Петечке, сказать ему из-за своего характера». Вера Георгиевна была искренней в своем раскаянии. Так что мне легко объяснить, почему Петр Лещенко не все рассказывал о себе своей любимой? Потому что любил и оберегал от информации, которая могла ей навредить, от информации, которая могла ее огорчить. 

23 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Георгий, 
давно хочу рассказать вам, что я, еще при жизни Веры Георгиевны, по ее просьбе  разобрала чемодан с архивом Эдуарда, который был ее третьим мужем. Это был прекрасный музыкант и не менее прекрасный человек. Более 10 лет назад его не стало. В том чемодане было  много пластинок с записями джазовых исполнителей – самая большая музыкальная привязанность Эдуарда. Были также нотные  сборники, клавиры, среди которых песни из репертуара Петра Константиновича, написанные Эдуардом, еще фотографии и несколько связок писем. 
Удивление Веры Георгиевны вызвали 5 колумбийских пластинок с записями Петра Лещенко, которые я подарила нашему другу и начинающему коллекционеру Руслану из Кишинева. Верочка именно об этом просила: подарить молодому коллекционеру, чтобы подольше ниточка памяти тянулась, и такому, кто собирает пластинки Петра Лещенко, потому что любит его песни. Думаю, Руслан именно такой коллекционер. Недоумение Веры Георгиевны вызвал тот факт, что  все пластинки Эдуарду достались от отца-генерала, который музыку не любил и увлечение сына музыкой никогда не приветствовал. И вдруг,  пластинки, которые были явно заграничные, к тому же  среди них оказались записи Петра Лещенко. 
Что тут скажешь? Наверное, подарили генералу, подумал я, когда он катался по военным тропам Европы. Подарили, он и привез их домой, у него же не отбирали вещи на таможне. 
В тот день мы с Верой Георгиевной переключились на ее отношения с родней Эдика, и письма с фотографиями остались нетронутыми, а потом я о них благополучно забыла. Сегодня я решила вернуться к тем письмам, вдруг что-то интересное найду». 

Так, в очередной раз, благодаря Ивану Казнадию, до нас дошло еще одно откровение Веры Георгиевны, которое объясняет многие поступки Петра Лещенко.Вера Георгиевна в своей книге часто вспоминает поговорку: «Если бы молодость знала…». Вот и я повторяю за ней, «если бы молодость знала…». В 1944 году мой отец воевал в Румынии. Был ранен под Яссами и уже после прекращения военных действий находился в этом городе на излечении. Вера Георгиевна рассказывала, что Пётр Константинович неоднократно выступал с концертами в госпиталях для солдат. Как я теперь сожалею, что не расспросил отца о том времени, ведь он, несомненно, знал о концертах Петра Лещенко и, возможно, слышал его. Рассказы отца могли стать такими же приятными открытиями, как и те, что ожидали нас в письмах, найденных Ольгой. Вера Георгиевна о письмах знала, но, явно, не читала их, иначе прокомментировала бы два из них, касающиеся Петра Константиновича. 
Но по порядку. Семья генерала Веру Лещенко, когда они с Эдуардом поженились,  не приняла. Сам генерал к тому времени покинул наш бренный мир, а его вдова и дети не хотели общаться с невесткой. То ли за лагерное прошлое, то ли потому что старше была намного Эдуарда.  Лишь один раз Веру Георгиевну пригласили с Эдуардом на генеральскую дачу. Вспоминать о той встрече Вера Георгиевна не любила, родственники Эдуарда в тот день снизошли только потому,что надо было решать наследственные вопросы. Странно, но никаких разговоров о Петре Лещенко не было. Что тут странного? Дело в том,  что в тех письмах, найденных у Эдуарда, два были  с рассказом о концерте Петра Лещенко. Одно из них написано отцом Эдуарда - В,  второе – другом  его старшей сестры Л. – Ал.. Письма датированы июлем-августом 1945 года.  Адрес, уже известный нам – Вена, Штадлау. 
Получается, что для семьи Эдуарда имя певца, как и то, что их невестка Вера Лещенко - его бывшая жена, не было тайной. 
Подробнее о тех письмах узнаем от Ольги. 

25 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Дорогой Георгий! 
Посылаю вам два письма, в которых есть информация о  выступлении Петра Лещенко.  Прежде,  несколько слов об авторах писем. Первое письмо писал генерал-лейтенант В.К. Родился он 1 декабря 1898 года,  был моложе Петра Лещенко всего на пять месяцев. Он был  участником  Гражданской войны.  Сражался  с фашистами в Испании. В Отечественную войну был начальником артиллерии 15-й армии, а с 1944 года был  заместителем Командующего артиллерией 2-го Украинского фронта. Участвовал в Ясской, Будапештской и Венской операциях по разгрому гитлеровских войск. Такая вот героическая биография. 
В.К. умер  22 июля 1952 года. Похоронен был  в Москве  на Введенском кладбище. 
Был он человеком крутого нрава, строгим, осторожным и очень правильным. 

Второе письмо адресовано сестре Эдуарда – Л.К. Писал его, как он сам себя представил, ее «задушевный  друг».  О нем известно только, что зовут его Ал., что в 1945 году он был в звании майора и было тогда ему 23 года. Нет сомнений, что друг Л.К.  был юношей грамотным,   образованным  и очень в нее влюбленным. Писавший, явно, хотел поразить свою девушку: продолговатый конверт нежно голубого цвета, сегодня  немного выцветший, такого же цвета исписанные листочки, вложенные в тонкую сиреневую папирусную бумагу. Очень изысканно.  Война, конечно, не могла не изменить характера Ал. – наверняка,  мудрее стал, жизнь стал больше ценить, но романтиком он, уверенна, был и остался. 
Есть еще одна информация: возможно, Ал. и Л. вскоре после войны поженились. Но это всего лишь догадка. Мужа Л. тоже звали Ал., но так как фамилия друга неизвестна, то утверждать это не могу, а спросить теперь не у кого. 
А вот и сами  свидетельства выступления Петра Лещенко в Штадлау. Вас может огорчить, что взгляды на один и то же концерт – полярные, но люди разные, каждый имеет право на свое собственное мнение. Нам важно, что пребывание Петра Константиновича Лещенко в Штадлау эти письма подтвердили, и  мы теперь знаем еще один адрес его творческой биографии. 
PS. Маленькое уточнение: на обороте всех конвертов, посланных  почтой, стоит еще один штамп, на котором  Герб СССР, «ПРОСМОТРЕНО военной цензурой» и пятизначный номер, видимо, цензора. 

Штадлау.19.08.1945 
К.В. – жене А.Б. 

― «Дорогая А.! 
Прежде всего шлю тебе и детям привет и желаю всем вам быть бодрыми и здоровыми, крепко всех целую. Сколько пробуду в командировке, не знаю. Во всяком случае – долго. Там, где я сейчас, еще неизвестно, какие будут ходить деньги. Пока никакие не ходят. Всяких товаров и барахла здесь больше, чем в Румынии, но зато вина меньше, а,  следовательно, и винограда такого, как посылал из Румынии, нет. Письмо это пошлю с человеком от ГАУ(Георгий, скорее всего это Главное Артиллерийское Управление),который едет в Москву. Пошлю  только письмо. С покупками некогда возиться. Даже наше свободное время чем-то всегда занимают. У меня здоровье и дела, как всегда, без изменений. Кровяное давление немного повышено, но за нами врачи следят, поэтому нет причин тревожиться. Условия здесь неплохие, питание хорошее. Неделю назад  пришлось идти на концерт солдатской самодеятельности, надо было поддержать ребят, для них было важно, чтобы в зале чинов высоких было побольше.  Выступили хорошо, но затянули. Есть  талантливые солдаты, но все это не по мне, ты же знаешь. Поэтому я  очень недоволен, что Эдичка музыкой увлекается, а не учебой и спортом. Написал ему, что его музыкальные успехи меня только огорчают. Ты с ним будь построже, не хочу, чтобы наш сын вырос верхоглядом и недоучкой. Что это за увлечение такое и тем более профессия. Можно, конечно,  стать знаменитым, но все равно это ненадолго, не стоит тратить время на это пустое занятие. Два дня назад был еще на одном концерте. Моя родная Анечка, не подумай, что я тут развлекаюсь. Пошел из любопытства, много слышал нелестного об этом певце, который сбежал из нашей страны, а теперь здесь номер один, поэтому и пошел. Имя  этого артиста Петр Лещенко. Он пел длинных два отделения. Принимали его хорошо, в зале были только наши военные. Оркестр у него хорошо играл, тоже наши русские. Анечка, не будет им счастья вдали от родины, но это не мое дело. Я досидел до конца второго отделения, хотя мог уйти, но это не значит, что мне все понравилось. Пел он, конечно,  неплохо. Я чуть не прослезился, когда он пел про маму. Грустные песни поет душевно, а вот шутливые у него получаются очень недостойно, как насмешка. Рюмки, частушки, чубчики ему петь не надо. Пел он еще одну песню, его вызывали три раза на бис, но я бы ему запретил петь, что тоскует по родине. Продал родину, пусть слезы не роняет. Справедливости ради  скажу, что красивая песня и пел красиво. Я мог еще и еще слушать, но,  стоило подумать, кто поет эту песню, слушать не хотелось. После концерта многие пошли к певцу лично выразить свою признательность,наверняка и автограф брали, я сделал вид, что не видел этого, никого наказывать не стал. А., ты пишешь, что устаешь, так заставляй домработницу больше шевелиться и дети пусть тебе помогают. Передай Л., чтобы следила за своей шапкой, которую ей послал, а то у нас рассказывали, как у одного генерала на Киевском вокзале в 8 вечера шапку сорвали с головы. 
Забыл написать тебе, что за Ясскую операцию я награжден орденом «Красного знамени». Вот такой у тебя муж. Гордись. 
И еще, если я прошу тебя сразу ответить на письмо мое, то, будь добра, сразу отвечай.  Не сижу на месте, поэтому из-за твоего непослушания, твое письмо, позже присланное, я могу не получить. 
Всех вас крепко обнимаю, пока, всего хорошего, В.». 

Штадлау, близ Вены, август 45 
Ал. - Л.К. 

― «Милая Л-нька! 
Предчувствую, что, прежде всего вас поразит в моем письме – конверт и бумага столь сентиментального цвета. Но не пугайтесь, бумага – единственный сентимент, который я себе позволю в этом письме. Я помню, что вы ярый враг сентиментальности. Не так  ли? …Теперь немного о себе. Живу нормально. Стараюсь использовать любую возможность, чтобы осмотреть достопримечательности тех мест, которые проходим, где ногами, где на колесах. Смогу ли еще побывать здесь. Конечно, приходится не одной красотой любоваться, война свои следы оставила. И все же мне доставляет удовольствие изучение окрестностей. Дошли до Австрии, остановились недалеко от столицы ее, в Штадлау. Эта информация уже не секретная, потому пишу спокойно. Что дальше? Мы исполнители, потому не знаю. Стал я умнее на несколько сот страниц, Блока, Чуковского, Антокольского, Горького. Рассказы «По Руси» Горького очень хорошие, но подряд читать очень плохо, горький труд. Сама оригинальность языка, описания природы, быта делаются монотонными и кажутся надуманными. Мы тут для своих проводим литературные вечера, когда подошла моя очередь, то я выбрал Блока. Всем понравился мой рассказ о нем. Л-нька, только не подумайте, что хвастаюсь. 
Вчера письмо не удалось дописать. Причина уважительная. Пришел Генка, вы его помните, конечно же, принес талончики на концерт, боюсь сказать, на чей концерт. Боюсь, потому что это талантище огромное, поэтому  все происходящее кажется сном. На концерт самого Петра Лещенко. Вы слышали что-нибудь о нем. Мой дед из Кишинева, поэтому знал Лещенко и пел его песни. Это – очень  красивые исповеди, на музыку положенные. Дед немного рассказывал о нем. Артист прекрасный, но по молодости много глупостей совершивший, потому судьбе его не позавидуешь, а вот себе я со вчерашнего дня обзавидовался. Не думал, что смогу услышать этого певца. Как жаль, что вас не было рядом. Вчера я мог сотворить главное, на что давно не решаюсь, мог познакомиться с отцом милого и самого доброго создания на земле и попросить у него вашей руки. Помню, что обещал без сентиментов, но не воспринимайте сказанное, как балаганный штиль. Не буду больше, раз обещал, ведь вы не любите это слушать и, тем более, читать. 
Пощажу вас. И все же объясню, что меня потянуло на такие тексты. Я незнаком с вашим папой, но Геныч, он все всегда знает, сообщил мне, что в первом  ряду ложи, справа от нас, сидит генерал, который газетой обмахивается, что он и есть ваш отец. Признаюсь, концерт меня захватил,  и я не следил за реакцией генерала постоянно, периодически все же поглядывал на него. Мне кажется, несмотря на то, что он был очень сдержан, что  ему понравилось.  Интересно, что он расскажет вам о концерте. У нас тоже были хорошие места, но на балконе. Зал большой был битком. В партере лишних людей и приставных стульев не было, а вот 
на балконе, захотел бы выйти, не смог, проходы были забиты. В оркестре Лещенко такие виртуозы играли, загляденье. Даже смотреть было удовольствие, не только слушать. О Лещенко я слышал, что он танцором начинал, но вчера я этого не увидел, но, когда дело доходило до веселых народных песен, он очень красиво двигался. Основной свой репертуар пел иногда с гитарой в руках, иногда без нее, но без лишних движений. И не надо ему это, такой завораживающий у него голос. 
Признаюсь, что все его песни готов был посвятить вам. И когда про любовь вечную он пел, и когда про коварность любимой, и, когда про страданья свои и чувства обманутые. Даже про станочек знаю, как спел бы я вам,  и вы бы поняли, какие чувства к вам питает ваш верный друг. Молчу, не сердитесь. Улыбнитесь. 
Больше всего меня поразило, что Лещенко не мог не почувствовать, не мог не знать, что зритель советский, да еще в военной форме к нему относится неоднозначно. Но он пришел на концерт и выступил перед нами и ни разу, ни в одной песне я не почувствовал, что он заигрывает, он просто пел. Пел про землянку, про комсомольское племя, про «широка, страна моя родная». Мне все было по душе и сердцу. Мне хотелось, чтобы концерт не кончался. Такую вот встречу мне подарила Австрия. После концерта мы еще почти час толкались в коридорах, хотели подойти к певцу,  но так и не удалось, народ долго не расходился. Но, Л-нька, дисциплина обязывала возвращаться в часть. Шли, а я долго еще слышал про желанную и любимую. 

Вы опять сердитесь… 
Буду прощаться. Ваш лучший друг, так ему, во всяком случае, кажется, С. 
Передайте мой искренний привет Инне и моему заочному знакомому Эдику». 

Подведем итог. Мы можем теперь с уверенностью сказать, что Петр Лещенко был в Штадлау и выступал в концерте солдатской художественной самодеятельности, который вел Иван Казнадий. Там же в Штадлау  был еще один сольный  концерт Петра Лещенко. Случилось это в августе 45 года. Пел он с  оркестром. Вопрос возникает, с каким?  Конечно же, не из Бухареста привез он своих музыкантов. Для себя я сделал еще одну пометочку: Петр Лещенко пел «В землянке». Эту песню можно внести в список репертуара, не записанного на пластинки. Владимир  Васильевич  Демин  нам рассказал, что Вера Георгиевна знала о тех выступлениях  и даже вспомнила, что Петр Константинович очень тепло отозвался о конферансье Иване Казнадии. Правда, фамилия была названа Казначеев, но Вера Георгиевна могла подзабыть, а может Петр Константинович так запомнил. И еще хочется отметить, что в приведенных письмах с фронта есть своя особенность, они написаны вскоре после концерта и адресованы близким людям. А значит, это впечатления, не обремененные внутренним редактором: это  можно говорить, а это нельзя. Такие воспоминания обычно самые точные, так как временем не стертые. 
Еще раз спасибо Ивану Казнадию и его сыну, мы много нового узнали. 
Ценны были в комментариях и дополнения Владимира Демина. 
Благодарны мы и Эдуарду Кумелану, который сохранил эти бесценные свидетельства времени. Светлая ему память! 

© http://petrleschenco.ucoz.ru 
© Георгий СУХНО, Скерневице, Польша

 

У маршала Ивана Конева и Петра Лещенко схожая юность. Конев был лишь на полгода старше Лещенко. Оба родились в бедных крестьянских семьях, оба закончили военные школы, оба в юности прошли боевое крещение на фронтах Первой Мировой войны. Но когда в России началась братоубийственная Гражданская война, их пути разошлись. 
Пётр Лещенко пошёл с теми, кто пытался погасить пожар, охвативший родной дом. Иван Конев оказался среди тех, кто пожар этот раздувал. 
Еще оба они любили русские песни. Конев гордился Ансамблем песни и пляски 1-го Украинского фронта, коллектив которого прошёл вместе с маршалом по дорогам войны от Киева до Берлина. Знал и любил он песни Петра Лещенко. 
В одно и то же время судьба подарила им обоим настоящую любовь. 

Будущим женам Ивана Конева и Петра Лещенко - Антонине и Вере было по 19 лет, когда они познакомились со своими суженными. Мадонной Конева стала хуторянка, а при встрече военная санитарка Тоня, которая, как и Вера Лещенко была на 25 лет моложе своего избранника. 

Из письма Сергея Казнадия, перевод с украинского отрывка из интервью Ивана Казнадия: 

― … О встрече с Петром Лещенко отец упоминал не раз. Мне кажется, эта, хотя и кратковременная их встреча и выступление Петра Лещенко в концерте, который вел отец, могли стать той самой "Божьей искрой", которая окончательно сформировала театральную судьбу отца. Ведь, буквально два года спустя, он поступил в Киевский театральный институт. 
В том интервью отец вспоминает и свой разговор с Иваном Коневым, который, как и Петр Лещенко, повлиял на выбор отцом профессии. То были, видимо, судьбоносные встречи. Отцу моему тогда было 20 лет. 

Иван Казнадий корреспонденту газеты «Кировоградская правда»: 

История первая. 

― Я - ведущий концерта ансамбля механизированных и бронетанковых войск 1-го Украинского фронта. Город Штадлау. Подходит ко мне человек и просится выступить в концерте. Я говорю: "Вон стоит руководство, подойдите к ним". 
"Да, - говорит он, - мне неудобно". 
Иду сам и докладываю: "Там какой-то Петр Лещенко просится выступить в концерте". 
"Где он?" - спохватывается генерал-лейтенант Крайнюков¹, начальник политотдела 1-го Украинского фронта. 
В концерте Петр Лещенко исполнил свою знаменитую песню "Я тоскую по Родине..." 

История вторая. 

― А вот, посмотрите, благодарность командования, подписанная легендарным Коневым и уже упомянутым Крайнюковым. Подходит ко мне Крайнюков и говорит: "Казнадий, тебе боевое задание, надо бронетанковым войскам фронта показать образ Ильича". Было это в Польше в городке Гурно. Полевой клуб разместился в казармах фельдмаршала Паулюса. Тут готовили его отборные войска. Я первый раз увидел туалеты, отделанные кафелем. Я также впервые спал здесь на перине. Спали мы, экипаж танка, как? Метр настеленных сосновых веток, застилаем одной шинелью, а еще тремя укрываемся, - ведь дождь, снег, мороз... Постановку смотрел Конев. После спектакля подошел ко мне, спросил: " Как звать?" - "Ваней". "Ванечка, ты хорошо сыграл. Ты особый человек, если, кроме прорывов, еще и этим занимаешься. Ты должен быть в театре». И после этого, я получил эту благодарность. 

В книге Веры Георгиевны Лещенко "Скажите, почему?!" тоже описывается встрече с Иваном Коневым: 

― …С приходом наших войск ритм нашей концертной жизни заметно оживился. Тебя стали часто приглашать выступить перед советскими войсками. Практически на все концерты ты брал меня, но иногда работал один. 
К тебе с просьбой выступить обращалось советское военное командование, ты никому ни разу не отказал. О гонорарах и речи не было. 
Были концерты и частного характера. Маршал Конев прислал машину и пригласил нас к себе в литерный вагон. Он был проездом в Будапешт. Купе-вагон. Огромный стол, во главе которого сидел Конев. Он встал, поприветствовал нас, предложил присесть. Разговор ни о чём: погода, красоты Бухареста. 
Ты, кстати, никогда не использовал такие ситуации. Никогда ни о чём не попросил — ни Конева, ни Водопьянова, ни Жукова. Ты официально и честно через консульство передавал прошения о возвращении в Россию. 
У Конева мы пробыли около часа. Пели наш обычный репертуар. Ты с гитарой, я с аккордеоном. Маршал был благодарен нам. Тебе руку крепко пожал, мне поцеловал. Пожелав друг другу удачи, мы расстались. 
В течение трёх лет мы с концертами проехали Румынию с востока на запад, с севера на юг. На всех больших и малых концертных площадках военных было битком. Звёздочки на погонах сверкали золотом, по две и три больших звёздочки. Скромных, с сержантскими лычками в зале не встречали. Чины поменьше поджидали нас на улице, подходили, просили автографы. 
Для них у тебя всегда были в машине подарочные комплекты пластинок, а больших начальников ты не баловал пластинками, им — фотографии с автографом, если просили. Узнав о концерте, приезжали военные из воинских частей, размещавшихся в близлежащих районах, все хотели послушать тебя. Аплодисментами, как в Одессе, тебя не встречали, но провожали такими овациями, что горечь первых минут не вспоминалась. 
Конечно, основная часть программы была на тебе. Дуэтом мы пели 2–3 песни, были мои сольные номера, на нескольких песнях я аккомпанировала тебе. Чаще всего эти концерты ты вёл сам — представлял номера, отвечал на вопросы. Один неизменный вопрос звучал на всех концертах: «Почему вы не хотите вернуться на Родину?» Только я видела, как трудно тебе отвечать. 
Как объяснить публике, которую основательно настроили против тебя, что вернуться на Родину ты готов, но не любой ценой. Как объяснить, что ты каждый день обиваешь пороги разных учреждений, пишешь письма, просишь разрешения, а тебе ставят условие, мол, возвращайся, но порознь с женой. Но ты всегда очень достойно держался, ни разу со сцены не ушёл, не опустился «до разборок» или «слёзных признаний»… 

Иван Степанович родился 28 декабря 1897 года в деревне Лодейно Щеткинской волости Никольского уезда Вологодской губернии (ныне – Подосиновский район Кировской области), в семье крестьянина. Отец – Степан Иванович, мать – Евдокия Степановна. Основные занятия отца – извоз и землепашество. 
От первой жены, Анны Ефимовны Волошиной, у Ивана Степановича было двое детей: дочь Майя (1923 г. рожд.) и сын Гелий (1928 г. рожд.). В живых никого не осталось. От второго брака с Антониной Васильевной Васильевой – дочь Наталия (1947 г. рожд.), профессор кафедры языкознания и литературы Военного университета. В 1916 году Иван Конев призывается в царскую армию. 

Судьба наделила Ивана Конева очень старательным Ангелом-хранителем, подопечному которого все удавалось. В 1918 году новообращённый большевик Конев становится членом уездного исполкома и уездным военным комиссаром. 

В 1918—20 гг. Конева посылают на Дальний Восток для участия в боях против Колчака, Семенова и японских интервентов в должности военного комиссара. Его военная карьера стремительно взметнулась вверх. Начинает он с должности комиссара бронепоезда «Грозный», затем он - комиссар бригады, потом стрелковой дивизии и стрелкового корпуса. Очень скоро Конев становится комиссаром штаба Народно-революционной армии марионеточной Дальневосточной Республики, созданной большевиками и вскоре ликвидированной. В 1918 году, будучи делегатом 5-го Всероссийского съезда Советов, Конев участвует в подавлении мятежа левых эсеров в Москве, a в 1921 году, как делегат X съезда РКП(Б), он был послан на ликвидацию Кронштадтского мятежа. Окончил курсы высшего начсостава при Военной академии. Командовал полком, затем дивизией. Направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе. 
Чудом уцелел Иван Конев во время сталинских чисток. Первый раз его могли расстрелять не чужие - свои, тогда был расстрелян выдающийся военачальник, командарм 1-го ранга Иероним Уборевич, под командованием которого он вместе с Жуковым служил в Белорусском военном округе. В сталинских чистках 1937-38 гг погиб почти весь цвет Красной Армии, две трети высшего командного состава. 
О себе Конев писал: "Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма... против троцкистов и в очищении от враждебных элементов дивизий, которыми я командовал." Перед войной Коневу присваивают звание генерал-лейтенанта, в начале войны - генерал-полковника. 

Новая угроза расстрела возникла, когда в хаосе первых месяцев войны в начале октября 1941 г. под Вязьмой в окружение попали и погибли 4 армии Западного фронта, которым Конев командовал. Его сняли с поста командующего, ему грозил трибунал. Спас его Жуков, взял его в свои заместители. А с Жуковым Сталин считался. Потом был трудный, но славный боевой путь от Москвы до Берлина. В феврале 1944 года Коневу было присвоено звание Маршала. Ордена и медали сыпались, как из рога изобилия. Конев был дважды удостоен звания Героя Советского Союза, награжден шестью орденами Ленина и орденом «Победы» с бриллиантами. Польша, Германия, Чехословакия, Австрия - этапы большого победного пути стального маршала. 

В апреле 1945 года на Эльбе состоялась встреча советских и американских войск. Командующий американской группировкой генерал Омар Брэдли собрался с визитом к маршалу Коневу. Американские офицеры посоветовали ему выпить флакон масла, потому что со всех предыдущих встреч братания с русскими, джипы привозили домой в стельку пьяных американских солдат. На сей раз все было иначе. Конев поднял первый тост за здоровье Сталина, Черчилля и Рузвельта, (Конев не знал, что американский президент умер три недели назад). Мучения Брэдли оказались напрасны. Выяснилось, что больше одной рюмки Маршал из-за язвы не пьет. Но генерал был потрясен выступлением русского ансамбля песни и пляски. Он все выпытывал, где Конев раскопал таких красоток? «Это обычные девушки, - скромно ответил маршал. - В Красной Армии все девушки такие». 

Когда Конев приехал к американцам с ответным визитом, он был изумлен феноменальной игрой на скрипке худенького солдатика. "Потрясающе! - воскликнул маршал. - Где вы выкопали такого гения?". "Это рядовой американский солдат, - скромно ответил Брэдли. - У нас все такие". Рядовым солдатом был величайший скрипач Яша Хейфец², которого американские офицеры, чтобы поразить Конева, на один день привезли из Парижа. 

После войны Конев - главнокомандующий Центральной группы войск и Верховный комиссар Австрии. С 1946 года назначается главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооружённых Сил СССР. В унисон со многими советскими партийцами колебался и он, хотя в душе, Конев оставался верным сталинцем. По свидетельству К.Симонова, он до конца боготворил Сталина и перед ним преклонялся. В 1953 году после смерти Сталина - и это единственный светлый момент в его послевоенной карьере - был председателем Специального судебного присутствия, судившего Л. П. Берию и его многочисленных соратников и приговорившего их к смертной казни. А могло быть и наоборот: одним лыком были шиты, и берии, и маленковы и хрущёвы, вся сталинская гвардия кремлёвских приспешнков. 
В октябре 1957 года Конев под нажимом Хрущёва поддержал исключение своего друга маршала Жукова из состава ЦК партии. Подписал своим именем клеветническую статью для газеты "Правда", состряпанную прихвостнями Хрущёва в Главном Политическом Управлении Армии. Конева сломали. 

Из воспоминаний дочери маршала Конева - Натальи: 
― Отцу где-то к вечеру на дачу прислали эту статью на подпись, сославшись на решение Центрального Комитета, членом которого он был. Тот вечер, затянувшийся далеко за полночь, наверное, был одним из наиболее драматических в его судьбе. Отец пытался как мог подправить статью, смягчить формулировки, звонил Хрущеву, пытаясь предотвратить публикацию, прекрасно сознавая истинную причину - политическую подоплеку предпринятой Хрущевым атаки на Жукова. 
«Старайся, не старайся - статья пойдет за твоей подписью», - отчеканил Хрущев. 
Жуков был смертельно обижен и однажды, встретив отца на улице, а мы жили в одном доме на улице Грановского, сказал: «Напиши опровержение!» Отец ответил: «Ты же понимаешь, что это никто не напечатает. Это решение партии, а в нашей стране это закон». 
До 60-х годов обиду Жуков ему не простил". 

Конев был верным и послушным партийцем и на склоне лет о многих своих поступках очень сожалел. На совести маршала остались подавление танками Венгерского восстания 1956 года и сооружение позорной "берлинской стены" во времена холодной войны. А в 1961-1962 годах Конев был Главнокомандующим Группой советских войск в Германии. 
Но Ангел-хранитель был заботлив до последних дней Ивана Конева. Вовремя махнул крылом, не дав дожить до того страшного времени, когда тоталитарная система, которой Иван Конев всю жизнь преданно служил, рухнула, как карточный домик. 

Похоронили Конева на Красной площади у Кремлёвской стены, недалеко от праха его любимого Отца и Учителя. Конев оставил мемуары: "Записки командующего фронтом. 1943—1944".и "Сорок пятый". 

У жителей Германии, Австрии, Чехии свои воспоминания о Коневе. Я расскажу о советском маршале в Польше. 
Ивана Степановича Конева многие поляки вспоминают добрым словом за освобождение из фашистской неволи. Благодарны ему за спасение от разрушений старинного Кракова, за что он был награждён Государственным Советом ПНР Большим Крестом Военного Ордена Виртути Милитари. Народный Совет города Кракова на торжественном заседании 23 апреля 1955 года присвоил Коневу звание почётного жителя города. На встречах с поляками Конев скромно заявлял, что он только выполнил приказ великого Вождя. 

«Перед началом январского наступления я находился в окопах над Бугом - рассказывал маршал, - когда по полевой связи позвонил Сталин. 
– Слушай-ка, Конев, был ли ты когда-нибудь в Кракове? 
– Да что Вы, товарищ Сталин я никогда не был нигде, кроме Советского Союза... 
– Ага - буркнул Сталин – значит, будешь. Краков – это город на пути твоего наступления. Красивый город, один из самых прекрасных в Европе. Есть в нём Кремль и большой Главный Рынок, где расположен ресторан Гавелка³. Пойдёшь и выпьешь там водки за мой счёт. Только условие: ты должен освободить город, но сохранить от разрушений». 

У этой сталинской заботы - двойное дно. Историки Католической Церкви утверждают, что сохранились свидетельства о том, что Папа Римский Pius XII хлопотал перед президентом Рузвельтом, чтобы тот попросил у Сталина при наступательных действиях Красной Армии спасти от разрушений Краков и духовную столицу Польши Ченстохову, где в монастыре на Ясной Горе (Jasna Góra) хранится чудотворная икона ченстоховской Богоматери. 
Существует и другая легенда, по которой Коневу, готовящему план взятия Ченстоховы, явилась женщина в чёрном одеянии и подсказала ему, как и когда начать наступление. Позже во время посещения каплицы с чудотворной иконой маршал увидел подобие между Чёрной Мадонной и явившейся к нему фигурой. Как же были удивлены сопутствующие лица, когда маршал снял фуражку и низко поклонился иконе Богоматери. Наивная, но красивая сказка, многократно повторяемая в различных вариантах. Краков и Ченстохова уцелели. В 1987 г., довольно поздно, спустя 42 года после Дня Победы и через 14 лет после смерти Конева в Кракове на улице его имени (сейчас это улица Армии Краёвой), поляки поставили маршалу-освободителю бронзовый памятник. В знаменитом краковском кабаре "Пивница под баранами" родилась симпатичная песня "Маршал Конев", заканчивающаяся монологом бронзового маршала: 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

- Spasiba! Tiszina. Dobrze mi tu. 
Widzę wszystko, Co nad Wisłą dzieje się, 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

Перевод ГС: 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, Великий есть 

- Cпасибо! Тишина. 
Хорошо мне здесь. 
Всё вижу, 
Что над Вислой происходит, 
Но домой я вынужден вернуться, 
Ибо начались события, что мне не по душе. 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, 
Великий есть. 

Четыре года спустя, когда страна, наконец, освободилась от крепких объятий восточного соседа, для русофобов памятник этот стал вдруг одним из символов советского порабощения. И 9 января 1991 года бронзовому маршалу - освободителю и спасителю Кракова - накинули на шею стальной трос подъёмного крана. Вскоре все памятники Коневу в Восточной Европе были ликвидированы. 

ПРИМЕЧАНИЕ 

¹Крайнюков Константин Васильевич (1902-1975), политработник, генерал-полковник (1965). Образование получил в Военно-политической академии (1934). В 1919 вступил в Красную армию, в 1920 ХIII в РКП(б). Участник Гражданской войны. С 1922 политработник в армии. С 1934 нач. курса в Военно-политической академии, комиссар кавалерийского полка. С 1940 зам. командира 2-го кавалерийского корпуса по политической части. Во время Великой Отечественной войны был членом Военного совета 6-й, 9-й, 40-й армий, с окт. 1943 - 1-го Украинского фронта. В 1945-48 член Военного совета Центральной группы войск, зам. командующего войсками Приволжского военного округа по политической части (командующий округом Г.И. Кулик арестован в 1946). В 1948-49 нач. Военно-политической академии имени В.И.Ленина. С 1949 1-й зам. нач. Главного политического управления (ГлавПУ) Советской армии и ВМФ. Один из руководителей послевоенных (в 1949-51) массовых чисток, развернутых в армии И.В. Сталиным с целью удаления из ее рядов военачальников, заслуживших слишком большой, по его мнению, авторитет во время Великой Отечественной войны. В 1953 ненадолго возглавил ГлавПУ, но затем переведен на должность члена Военного совета Группы советских войск в Германии, Центральной группы войск. С 1955 член Военного совета Приволжского военного округа. В 1950-69 зам. нач. Генштаба по политической части. Автор мемуаров "Оружие особого рода" (1978). В 1969 вышел в отставку.. 
Из кн.: Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000 

²Яша Хейфец (полное имя Иосиф Рувимович Хейфец, 20 января (2 февраля) 1901, Вильнюс — 16 октября 1987, Лос-Анджелес) — американский скрипач еврейского происхождения. Считается одним из величайших скрипачей XX века. 
(Из Википедии) 

³Эксклюзивный ресторан "Гавелка" (Hawełka) назван по имени его основателя Антони Гавелка (Antoni Hawełka). Существует с 1876 года, находится в самом сердце Кракова на Главном Рынке № 34. В 1912 г Сталин приехал в Краков на встречу с вождём мирового пролетариата. Некоторое время Сталин жил на ул. Славковской, рядом с площадью Главный Рынок (Rynek Główny) и неоднократно посещал ресторан "Гавелка". 
Еще хочу добавить, что похожий диалог Сталина с Коневым о защите Кракова пересказывают жители Праги, только они уверенны, что речь шла о Праге. 
(По материалам Сети) 

© Георгий Сухно 
© http://petrleschenco.ucoz.ru