…нет возможности определить точно, что происходит… в моём исполнении слова мертвы, кто то другой скажет лучше, а мне лишь переживать накал внутри… как только открываю рот, что бы сказать или берусь записывать… всё то, что жгло калёным железом моментально остывает, оно живет лишь во мне… в редкие моменты страсть пережить тысячу жизней одновременно сводит с ума… в каморке мозга, в темном чулане души… висят мною прожитые в потустороннем мире личины…
…одновременно из меня глядят – я сама., и тот другой, которого прикармливаю сейчас… я чаще мужчина…
…так неуютно чувствовать себя женщиной, бросившей и брошенной, отягощенной мирскими заботами, с вечным вопросом «а любит ли он меня?», с пониманием, что время быстротечно, и непониманием, что время уже коснулось меня, и морщинки заняли свое место около глаз… много страхов, отчаяния, беспомощности у женщины… и «нужность» сильного плеча рядом становиться физической необходимостью…
… я чаще мужчина… считанный и придуманный, сильный и мне с ним не страшно… он держит меня, когда я вот-вот упаду, шепчет ласковые слова, совершенно не ревнует к другим, ведь они не так хороши как он, мне всегда дозволена маленькая слабость и я всегда возвращаюсь к нему… это он идет по улицам и бесстрашно глядит в глаза прохожим…. …страх и боль, страх и боль – говорит он – только им ты можешь верить, это самые честные друзья на свете…
… когда я плачу и становлюсь бледной тенью, растрёпышем в рубашке не по размеру… он охраняет меня от посторонних взглядов…
… нет возможности определить, кто из нас двоих истинный… мы срослись как сиамские близнецы одним телом на двоих…