ничего, в пятнадцать лет все ошибаются. да и в 16, и в 17, и так, пока не научатся контролировать себя, свои желания, свои эмоции. а знаешь ведь как получается, собираешься с мыслями, собираешь их, пытаешься каждую мысль сделать ниточкой, чтобы смысл имела, а потом связываешь эти ниточки-смыслы узелками всякими. а в итоге сматываешь в клубок, пока какой-то котёнок не возьмёт и не распутает все твои узелки.
в консерватории мы с одним мальчиком вытянули на жеребьёвке один номер. правда он был в старшей группе, а я в средней, наверное, это ничего значит. его иллюстратор – брат моего иллюстратора. и сам вообще он такой же задумчивый, молчаливый и творческий. только он прошел во второй тур, а я нет. (спасибо всем за поддержку. я тут поняла одну вещь: даже если человек говорит, что ему не нужна поддержка, что он сам справится, что ему не страшно – не стоит верить человеку. каждый из нас раним и к каждому нужен свой подход. достаточно было одного раза, чтобы понять, почему случилось именно так. неужели только я постоянно требую второго шанса? )у него такой интересный вид, слегка сутулится, смотрит куда-то вниз, у него какие-то интересные изумительные пальцы, и играет он с тем чувством, которого никогда у меня не было. этот рояль до меня уже кто-то разбил, и я смотрела только на отражение своих пальцев. естественно, я сбилась, но чёрт меня побери, кто знал, кто же знал, что там в зале, крохотный ребёнок, совсем малыш ещё, шелохнется, повернётся, упадёт, и я так сразу же обернусь и поставлю не тот аккорд? простите, да, я бездарность. я конченое ничтожество, и какая разница, что там будет дальше, если дальше ничего не будет? венгерский танец, в котором я спешила, ну вы же просили цыганских мотивов, ярких юбок, красных маков, диких чувств? и ничего страшного, этот рояль переживёт, только я так и не посмотрела, какой он марки – плохая примета. а вообще в этот день с утра я забыла дома ноты и пришлось возвращаться, может, это сыграло столь важную роль? момент возвращения, плохая примета. и успехов мне желал только снег, который шел три дня подряд. три спокойных дня, когда можно было спать до девяти и высыпаться.
в итоге, ничего не получилось в итоге. то ли от моей бездарности и лени, то ли от отсутствия людей, которым было бы НЕ ПЛЕВАТЬ. такие вообще есть? нет. таких больше нет.
и вы можете больше со мной общаться, не нужно это мне вовсе, я же не добилась ничего, НИ-ЧЕР-ТА НЕ ДОБИЛАСЬ, А ВЫ ЖЕ С ТАКИМИ ТУПЫМИ И НЕ ИНТЕРЕСНЫМИ НЕ ОБЩАЕТЕСЬ, С ТАКИМИ НЕ СОСТОЯТЕЛЬНЫМИ, КОТОРЫЕ НЕ СОСТОЯЛИСЬ, А ПРОСТО ОСТАЛИСЬ САМЫМИ ОБЫЧНЫМИ. мне даже домой было стыдно возвращаться, чего уж там. просто представь себе: родители, которые пианисты, и ребёнок, который не в состоянии хорошо сыграть. ну, хотя бы во второй тур пройти. Никитская, которая так быстро убежала куда-то со слов учительницы, наверняка не хотела вдаваться в подробности всех моих недостатков. а профессор Шрайбер мог бы похвалить меня за то, что хоть кто-то сыграл хорошо старинную музыку. или хотя бы показал на мне мастер-класс по эпохе барокко. я была бы очень рада, даже отвечала бы на его замечания на немецком и не требовала переводчика.
а как-то после выступления попросили роспись, какая-то корявая роспись у меня вышла, дрожащими руками, как всегда писала что-то вроде ‘Sofi’. а потом сняла к чёрту эти туфли и до 24 класса бежала уже босиком. какой там холодным пол, какие сквозняки! класс, в котором рояль и вовсе не строит, и разница пол тона со сценическим, нет, ну как это вообще возможно? у меня возможно всё, получается. линзы, с которыми нельзя плакать, итак не удобно, и всё равно, как-то надо собираться, с мыслями, да и вещи собрать, и в балетную школу. как-то так на ходу очень сильно расстраиваюсь, репетирую, думаю о чём-то не том. а талантливый человек, он же талантлив во всём? тогда всё правильно, у меня вовсе нет таланта. разве что приносить людям неудачи. и вообще в жизни я всего лишь хочу занять хорошее место, где-то в Германии, дальше от этих всех людей, воспоминаний. квартира с мягким интерьером, где после десяти нельзя будет играть на фортепиано и шуметь. а потом даже эта Германия надоест, и что тогда? куда тогда? будем писать письма кому-то. да так, что каждое предложение с большой буквы.
выращиваю в себе апатию, словно комнатное растение. целыми днями молчу и сплю. не хочу никого видеть и слышать, мне это пока не нужно, ещё пока рано. почему нас с детства не приучили к тому, что везде есть эта ****** конкуренция, и что всегда будет кто-то, кто лучше? мне было бы так проще.
мальчик с этим же загадочным видом. бегать по всей консерватории босиком, вслушиваться в то, какая музыка в наушниках и путать женский и мужской туалет. придумывать фабулу, или писать вообще с её отсутствием, наверняка он такой же забытый, как и я. но он-то не ожидал, что попадёт во второй тур, и отправил своего иллюстратора куда-то в другую страну, тут –то мы и разошлись. кофе из автоматов, саксофон, а вы знаете, как дорого стоит нынче саксофон? иногда напоминаю себе Лису из simpsonoв, которая плакала из-за того, что у неё не такие пальцы для саксофона. только это глупости всё, она училась ведь отлично, да и вообще сюжет этих мультиков придуман человеком, соответственно не всё будет так, как в жизни. и иногда вспоминается, как мы с папой смотрели этот мультик по вечерам. где ты теперь? там же, где и прошлое. там, куда не стоит возвращаться.
а вообще я иногда понимаю тех людей, которые перестали со мной общаться. я тоже перестаю с собой общаться. перестаю себя контролировать, думать, сажусь перед зеркалом и ругаю себя, всматриваясь в каждое движение бровей, губ, изучая то, что позже изувечат. а можно ли написать рассказ, в котором все слова начинались бы с одной буквы? а ты попробуй...!
зато в консерватории большие потолки и окна. и из них видны чужие крыши, с которых тает снег, капает вода. с крыш уже капает вода, видишь, весна пробивается. скоро будем бегать за подснежниками, ставить их на пару дней в полупрозрачные вазы, любоваться белым цветом. сегодняшний день оказался чересчур солнечным, не в соответствии моему настроению.
чтобы гордиться собой – надо сделать что-то, что было бы невероятным, удивительным и полезным для кого-то ещё. первый раз в моей памяти воскресенье и ровно три часа, которые я контролирую. которые осознанно трачу на что попало. и так грустно смотреть, как убегает время. кажется, ещё чуть-чуть – и у меня будут морщины и наверное семья, и как тогда жить, что делать, кто будет подсказывать, наталкивать, где я буду проводить дни с утра до вечера? запутываюсь. даже когда у тебя есть принцип не жалеть о чём-то, ты всё равно можешь о чём-то жалеть. какое-то утро следующих выходных буду сидеть где-то в уюте, пить кофе и делать журавликов, надеясь, что операция пройдёт успешно. и эти журавлики, как в том детском рассказе про девочку из хиросимы, попытаются помочь мне. какой я отвратительный эгоист!
мягкие карандаши, которые на вкус даже как настоящие карандаши, как в детстве, в следующую субботу выступление в балетке, платье, которое надо выгладить, которое переливается на солнце всеми цветами радуги, и отсутствие какой либо веры в себя. а может попробовать поступить в десятилетку а затем в консерваторию? можно попробовать наконец заняться делом и писать даже о других, описывая людей, события. и поменьше о себе.